Давай полюбим друг друга

      Когда Ламберт проснулся, он сразу ощутил концентрацию странного тепла у своего тела. Сначала он ничего не понял и не испугался. Все-таки, тепло было приятным и, кажется, мягким.       Он дал себе еще некоторое время, чтобы проснуться окончательно, а затем раскрыл глаза, посмотрев в стену.       Выдохнул, чувствуя тяжесть на веках, а потом до него дошло.       Он растерянно моргнул и опустил взгляд. Лютик прижимался к нему, обнимая, мирно сопя.       Определено, он обнял его во сне. Определенно, Ламберта это снова растрогало.       Он умилился и поцеловал спящего Лютика в макушку, едва не тая.       Только от осознания, что они спали в обнимку, и что эти объятья были лишены какой-либо интимности — он таял.       Лютик, беззащитный и теплый Лютик, обнимал его даже во сне.              Опомнившись, Ламберт аккуратно потрогал его лоб. Он был все еще горячим, но не критично. Видно, температура спала за ночь. И из-за отдыха, и из-за таблетки.       Выдохнув, Ламберт аккуратно погладил Лютика по спине, продолжая смотреть в стену, даже не думая о том, чтобы выкарабкаться из его объятий. Во-первых, чтобы не разбудить. Во-вторых, ему было вполне комфортно и так лежать.       Пока он ждал пробуждения Лютика, он много думал о своем отношении к Лютику.       Только сейчас он полностью осознал то чувство, которое вгрызлось в его сердце еще при первой встрече.       Бескорыстная любовь.       Ламберт задумчиво погладил Лютика по спине.       Да, любовь.       Ламберт любил, и он даже помнил это чувство, так что сейчас он смог его различить относительно быстро, не подставляя свои догадки сомнениям.       Бескорыстная любовь, которой не требовалось ничего взамен.       Та любовь, которой отец любит своего ребенка.       Но как так? Откуда ей взяться? И так быстро? За считанные дни, которые Ламберт мог по пальцам пересчитать?       Пара диалогов, несколько касаний и взглядов, и вот, для Ламберта нет ничего важнее, чем комфорт Лютика.       И нет ничего ужаснее, чем собственная ошибка.       Сейчас он вспомнил то чувство, которым несло от Лютика первые дни. Когда его страх приобретал какие-то неясные, спутанные формы. Настолько сюрреалистичные, что даже Ламберт со своим опытом не мог его разгадать.       Сейчас, вспоминая, он смог понять, что же он ему напоминал.       Гниение.       Это было похоже на необратимый процесс гниения, и Ламберт понимал, чего именно — психики.       Но уже стало достаточно спокойно, и он не чувствовал от Лютика больше такого.       Да, были страхи, и боль была, тоска… Но никогда больше это не приобретало такой уродливой формы, как тогда.       Может, Ламберт был не так плох для Лютика, как он думал?       Когда Лютик прижимался к нему, не боясь, он был уверен, что дело не в нем, не в Ламберте. Это психика у Лютика такая.       Но сейчас стал понимать, что да, все-таки в нем. Как бы то ни было, как бы Лютик не боялся всего мира и даже собственной тени, Ламберт был тем маленьким хорошим, что у него было. Тот человек, который обнял его, успокоил и помогал. В конце концов, именно Ламберт его спас, вынеся из дома и укрыв пледом.       Да, как бы Лютик не был покалечен, подсознательно Ламберт для него — спаситель. Пусть и альфа.       И поэтому он так к нему ластился, поэтому не боится объятий в особенно уязвимые моменты.       Ламберт мягко улыбнулся, ощущая покой от этих мыслей. Тепло.       Да, он ошибался, он часто это делал, но, в конце концов, кажется, он ничего не испортил.       Если не думать, конечно, о возможной лютиковой вынужденности, но ему думалось, что Лютик бы не смог себя пересиливать или насиловать в такие моменты.       Лютик стал просыпаться. Он издал тихий, неясный звук, немного поерзал и Ламберт, посмотрев на него, увидел, что тот медленно открыл глаза. Он сонно моргнул, нахмурился, видно, как и Ламберт, пока смутно понимая, в каком он положении, а потом тихо ойкнул и вскинул голову.       Ламберт ему улыбнулся:       — С добрым утром. Как ты себя чувствуешь? Как голова?       — С добрым… Лютику уже легче, — тихо сказал он, не спеша отдаляться.       — Тогда я рад. Сейчас полежим немного и позавтракаем, да? — ласково спросил он, поглаживая его по волосам.       Лютик согласно промычал и, к удивлению Ламберта, снова прижался щекой к его груди, прикрывая глаза.       Ламберт удивленно на это посмотрел, искренне не ожидая, что Лютик продолжит к нему прижиматься даже по пробуждению.       Нет, в смысле… Да, они вчера обнималась, но ведь сейчас Ламберт почти голый! На миг он обеспокоился тем, чтоб у него там ничего не встало. Да, Лютик травмированный омега. Ламберту его жаль, но едва ли реакции его тела как-то зависят от всех его чувств и сожалений.       Ведь омега, прижимающийся к нему в одной рубашке — это все еще омега.       Он попытался отогнать от себя все эти мысли и чувства, слепо уставившись на его покрасневшее от жара лицо, концентрируясь на том, что Лютик болен, Лютику тяжело. Ему нужна только поддержка, понимание и объятья.       Чтобы отвлечься, Ламберт спросил:       — Будешь кофе или чай?       — Чай…       — Черный, зеленый или с какими-нибудь добавками?       — Что-нибудь… сладкое…       — Хорошо. Яичницу, вафли, панкейки, ка…       — Панкейки.       — С кленовым сиропом? С соленой карамелью? Джем? Без ничего?       Лютик шмыгнул и потерся о его грудь. У Ламберта аж сердце в груди подпрыгнуло от этого… интимного жеста.       — Соленая карамель… — тихо ответил он, медленно моргая, смотря сонным взглядом куда-то в сторону.       Ламберт качнул головой и поцеловал в лоб, прошептав в его макушку:       — Ну что ты? Плохо еще, да?       — Да… Вроде легче, но такая сонливость… И сил нет… Совсем.       — Тяжело?       — Мг…       — Тогда не вылезай из постели, просто лежи. Принесу тебе завтрак и ноутбук. Отдыхай, — он погладил его по спине, и Лютик довольно мурлыкнул.       Ламберт посмотрел на его лицо, закусив губу.       И все-таки…       Он не мог отрицать, что видит в Лютике омегу. И с этим, определенно, надо было что-то делать.       Ну а пока надо было заказать завтрак. Он кое-как, без желания, вылез из кровати, надеясь, что сегодня сможет в нее вернуться и что Лютик не будет против, и пошел в ванную, после сел, чтоб заказать завтрак, заметив краем глаза, как Лютик кое-как дополз до ванной.       Ламберт покачал головой и, быстро заказав завтрак, подошел к двери, дожидаясь, пока Лютик выйдет.       Впрочем, он там не задержался.       Когда дверь открылась, Ламберт посмотрел на растрепанного, совсем слабого Лютика и мягко подхватил его на руки.       Лютик прижался к нему и сжался, пытаясь согреться.       Ламберт отнес его обратно в спальную, уложил на кровать, укрыл и присел рядом, оперевешись на локоть и мягко убрав русые пряди со лба.       — Отдыхай, — попросил его Ламберт. — Сейчас принесу тебе ноутбук, фильм посмотришь. Если захочешь спать — спи, тебе полезно будет.       Лютик кивнул, и когда Ламберт хотел встать, Лютик внезапно заговорил:       — Когда… в тот день ты спас Лютика… Когда ты взял меня на руки… Когда унес оттуда… Лютик столько всего чувствовал… Ты думал, наверное, что просто взял Лютика на руки и закутал его в плед… а ты стал для Лютика Богом.       Ламберт растерянно моргнул, не ожидавший таких признаний. Он медленно кивнул, сказав:       — Лютик, я делал свою работу…       — А то, что происходит сейчас… тоже твоя работа?       — Нет… Нет, я просто знаю, что делаю все правильно. Что я должен быть рядом.       Лютик слабо, кое-как улыбнулся.              — Когда ты взял Лютика на руки… Лютик знал, что должен тебя бояться. Но Лютик сразу ощутил такое спокойствие… и Лютик сразу понял, что его спасут. Лютик не знает, почему он так думал… просто было чувство того, что все теперь кончится. Именно когда появился ты. Когда Лютик тебя увидел…       Он прикрыл глаза, выдыхая.       — Лютику тоже кажется, что мы знакомы…       — Боюсь, это все-таки не так, свет мой, — ласково сказал Ламберт, поглаживая его по горячей щеке.       — Свет… твой…       Лютик, казалось, засиял. Он посмотрел на Ламберта с нежностью во взгляде.       — Правда? Лютик твой свет?       — Конечно. В моей жизни давно не было ничего столь светлого и невинного, как ты.       — Но Лютик не невинен… Лютика… с ним делали грязные вещи.       — Нет, вовсе нет. Эти люди осквернили себя, но не тебя. Ты невинен и чист. Во всем том не было твоей вины.       Лютик смущенно ему улыбнулся и неуверенно взял его руку в свою. Ламберт сжал ее в ответ, уверенно посмотрев в глаза, наслаждаясь тем, насколько Лютик сейчас был обнажен перед ним душой.       Да, этот момент был чудесен.       — Лютик… Лютик подумал о кое-чем, — он смутился и опустил взгляд.       — О чем?       — Если мы думаем, что знали друг друга… оба… Вдруг мы… истинные?.. — тихо спросил он и Ламберт вздрогнул. — Лютик слышал, что истинные все еще существуют, просто случаев так мало из-за огромного населения. Что встретить истинного очень маловозможно… а вдруг мы… вдруг мы истинные?       Ламберт бы хотел сказать, что все это сказки и небылицы. Вот что он знал точно, так это то, что истинных в этом мире нет.       Возможно, в том мире, откуда он, такое и было. В мире, где везде сплошь одна магия возможна была и истинность. В мире, где было даже предназначение, такие штуки вполне бы могли существовать.       Но этот мир был сшит из скепсиса и управлять здесь энергией было крайне сложно, даже чародеи, которые знали, как с этим работать, тратили годы, чтоб научиться снова подчинять себе хаос.       Энергия в этом мире была словно бетон, твердая и неподатливая, работать с ней было невозможно.       А чтобы существовали истинные, душевная связь, энергия должна быть пластичной, легко изменять свои формы и размеры, перетекать, как вода.              Такого здесь не было, а значит, никакой истинности здесь не было.       Природой могли быть предусмотрены только стремление к хорошим генам, и ничего более.       Но сказать Лютику, что это миф? Разрушить его надежды и мечты, найти того самого истинного, который сделает его жизнь лучше и полюбит его искренний, бескорыстной любовью?       Ни за что.       Тем более Ламберт и так любил его бескорыстной любовью, которая, казалась, жила в Ламберте еще задолго до встречи с Лютиком. Ждала своего часа. Того человека, который не обратит эту любовь против Ламберта.       Так что… да, можно сказать, что Ламберт чудесно подходил на роль его истинного.       Так что он мягко улыбнулся и сказал:       — Да, Лютик, возможно и такое. Возможно мы истинные.       Лютик засиял, улыбнувшись и посмотрев на него с восторгом.       Кажется, истинная пара была для Лютика какой-то неясной мечтой.       Только… истинная пара чаще всего всегда состояла из альфа-омега, что говорило о… не дружеской связи. Хотя, возможно, истинная пара могла быть просто очень близким человеком. Другом.       Но Лютик продолжил его удивлять. Он улыбнулся ему и сказал:       — Я знаю, что истинные, чаще всего, образуют семьи… А мне о поцелуях думать страшно…       Ламберт переполошился.       А вдруг Лютик думает, что это обязательно? Что сексуальные отношении являются какой-то аксиомой?       Он хотел было начать говорить, что они могут быть близкими друзьями, но Лютик начал раньше:       — Но ты нравишься Лютику… как мужчина…       Ламберт растерянно моргнул, раскрыв рот.       То есть… Позавчера Лютик ему другом хорошим хотел быть, а теперь… вот такие вот признания?       Не что чтобы нельзя было быть хорошим другом и партнером, это были взаимосвязанные понятия, но все-таки…       Все-таки это Лютик.       — Лютик… Это…       Лютик смущенно улыбнулся, продолжая крепко сжимать его руку.       — Но Лютик все равно не готов к такому… Лютику нравится обниматься с тобой, но когда Лютик думает о поцелуях… Что-то странное в Лютике… сопротивляется.       — Послушай, солнце, я не собираюсь на тебя налегать, насиловать или вообще что-то требовать! — заверил его Ламберт, начиная нервничать. — Все будет так, как ты захочешь.       Про себя Ламберт подумал, что у Лютика бред, вот и мелет какую-то чушь.       С другой стороны… Лютик мог просто говорить то, что у него наболело.       — Лютик… тебе тоже нравится, да?              Ламберт растерянно моргнул.       Вот на этот вопрос он сам не знал ответа.       В смысле, конечно его тело отзывалось на Лютика, как на омегу, но нравился ли он в таком смысле... в сексуальном плане — да, но разобрать его человеческие качества за слоем псих травм пока было невозможно.       Он не знал, каким Лютик окажется в будущем, какой он был когда-то, каким станет.       Пока Лютик был сродни слепому котенку, и говорить о таком роде отношений было пока просто невозможно. Это априори будут больные, созависимые отношения.       Для Ламберта это было бы сущим кошмаром, особенно с кем-то таким, как Лютик.       Тот, кому Ламберт желал добра.       Отвечать прямо он не был намерен, поэтому он сказал:       — Я только знаю, что убил бы за тебя, Лютик. Я хочу тебе помочь, хочу быть рядом с тобой, хочу помогать тебе.       Это было правдой. Каждое слово — правда.       Лютику ее, слава Богу, хватило.       Он широко улыбнулся и посмотрел на него с восторгом.       — Но Лютик… Лютик все равно пока не готов…       — Лютик, нам это и не нужно, — уверенно сказал он. — Я просто хочу заботиться о тебе и делать все для твоего комфорта. Не надо там себе воображать все эти ужасы, которые делают взрослые в отношениях, — Ламберт беззлобно рассмеялся, и Лютик мягко улыбнулся в ответ.       Прикрыв глаза, он прошептал:       — Но Лютик мечтает подумать об этом без отвращения…       Ламберт понимающе улыбнулся и кивнул.       — Когда-нибудь обязательно подумаешь, все придет со временем. А сейчас, мне кажется, все чудесно, так ведь?       Лютик кивнул, глядя на него таким неописуемым взглядом, полного спокойствия и счастья.       А Ламберт глубоко внутри ощущал тревогу и страх.       Насколько чиста в этом плане симпатия Лютика? Вдруг поцелуи и секс для него метод «оплаты»?       Эти мысли ввели Ламберта в ужас.              Но с другой стороны… если Лютик будет ждать того момента, когда эти мысли не будут его пугать, то, возможно, в тот момент перед Ламбертом будет не испуганный забитый ребенок, а уже начинавший выздоравливать омега, со своей личностью и мыслями.       В таком случае, что ж… Ламберт будет рад ответить на этот поцелуй со всей страстью и ожиданием.       В дверь постучались, и Ламберт вынужден был встать и забрать завтрак. Накинул на себя халат, забрал поднос и на миг уставился на него, терзаемый сомнениями и мыслями о том, насколько нормально, что у Лютика появился… такой интерес к Ламберту?       Нет, ей-Богу, будь Лютик вменяем, то, конечно, это естественно, такой нежный возраст, гормоны, а тут альфа, которого можно обнимать. У любого нормального омеги бы намокло белье.       Но Лютик… Лютика насиловали. Мужчины.       Как Лютик вообще мог не испытать к Ламберту отвращения? Все было понятно, когда Ламберт был для него просто милым дядей, отцом, как он сам и сказал… но симпатия в сексуальном плане? Было ли такое вообще возможно?       Он поджал губы, сделав заметку попросить обговорить психотерапевта эту тему с Лютиком.       Он отнес Лютику завтрак и они вполне мило и спокойно позавтракали. Ламберт померил Лютику температуру — спала до тридцати семи и пяти. Вполне себе безобидно в сравнении с недавними цифрами.       Но все-таки Лютик, конечно, предпочел в самом деле не вставать с постели. Ламберт принес ноутбук, поставив фильм и хотел было встать, как Лютик посмотрел на него, спросив:       — Куда ты?       — Хочу сделать один звонок кое-кому. Я же говорил, что разберусь по поводу твоих родителей?       Лютик широко раскрыл глаза, после кивнул, видимо, не ожидав, что Ламберт слов на ветер не кидает. Ламберт был сам этому удивлен, потому что приобрел этот навык рядом с Лютиком.       Он вышел на балкон, закрылся там и набрал номер… он тяжело выдохнул.       Почему именно ей надо было всунуться в эту работу? Была бы там Йеннифер, ну Трисс на худой конец… но она!..       Да, сложные отношения это было про них.       А еще найти более стервозную злую суку постараться надо было.       В любом случае, это было ради Лютика.       Ради Лютика он готов был сесть голой жопой на раскаленную сковороду.       Он нажал кнопку вызова, поднеся телефон к уху, тупо уставившись на город. Потянулся к сигарете, зажег и, когда поднес ее к губам, она ответила.       — Хм? Сколько лет, сколько зим?       — Не так уж и много, — фыркнул он. — Привет, Кейра. Все еще ошиваешься возле маньяков и убийц? Не брезгуешь?       — Ну с тобой я же как-то трахалась.       — Надо же, трахалась ты «как-то», а кончала очень даже четко и громко.       — Я симулировала.       — Кейра, у меня есть член. И были омеги, и они кончали. И я чувствую оргазм. Не пизди.       Она раздраженно выдохнула.       — Ты позвонил, чтобы рассказать, что единственное хорошее, что было в наших отношениях — это мой оргазм, что ли?       Ламберт на секунду ощутил какой-то укол.       Он посмотрел на Лютика через стекло, поджав губы.       Боже, хоть бы тут не облажаться, хоть бы дать Лютику все самое лучшее.       — Нет, я по делу. По поводу твоей работы.       — Уже интереснее.       — Послушай, я работал над ловлей той группировки, помнишь? Рабство.       — О, да-да. Тот еще геморрой, если честно. Я столько посмотрела порно, что меня уже тошнит от него, эта работа убила мое либидо.       — Порно?..       — Ламберт, нам нужно смотреть все доказательства. Видео — одни из них.       Ламберт медленно моргнул.       — Видео?..       — Ну да. Ты не знал? Они много чего снимали. Честно, Ламберт, даже я от этого устала, у нас трое уже уволились из-за этого.       Ламберт зажмурился, пытаясь прогнать картинку и не думать, не думать и не представлять.       Ему хватало осознания, что Лютику делали больно, графических изображений он не хотел.       — Сочувствую… — шумно выдохнул он. — Я знаю, что вы не ищите всех жертв. Но могу я попросить озаботиться тебя кое-кем? Сейчас фамилий не назову, через неделю, может быть… Это займет время.       Она хмыкнула.       — С чего бы мне тебе помогать?       — Это не для меня.       Кейра сделала паузу, а потом тихо рассмеялась.       — Ох, как же.       — Правда.       — То есть Ламберт что-то делает для другого человека?       — Да.       — Как интересно. Ты нанялся сиделкой?       — Это не тема для шуток.       — Ламберт, тебе напомнить, где я работаю? Я могу шутить над всем, чем захочу.       Ламберт сжал зубы, ощущая жуткое раздражение, но пришлось себя успокоить.              — Хорошо… Хорошо, давай так. Ты можешь посмотреть на этого человека, дальше сама реши, помогать ему или нет?       Отчего-то Ламберт был уверен, что увидев Лютика, почувствовав его как чародейка — она не сможет отказать.       Если Ламберт не смог, Кейра тем более.       — Мне начинает казаться, что ты тратишь мое время.       — Нет. Мне нужна помощь, я тебя о ней прошу. Я могу просто тебе денег заплатить, мне не принципиально.       — Как будто мне нужны деньги, — цыкнула Кейра. — Но ладно, ты меня заинтриговал. Интересно посмотреть, что же там такое, с чем даже наш злой и хмурый Ламберт носится. Итак, где вы?       Ламберт назвал штат, назвал отель, потом спросил:       — Только через парочку дней, ладно? Он болеет, ему покой нужен.       Кейра сначала не ответила. Затянулась пауза.       — Прости, что? Мне начинает казаться, что ты там за младенцем смотришь.       Ламберт тяжело выдохнул.       — Ну, ты почти угадала…       — У тебя даже голос мягче, — фыркнула она. — Ладно, тогда заскочу через пару дней. Договорились.       — Да. Спасибо.       Он скинул вызов и, тяжело выдохнув, потер виски.       Во всяком случае, она не стала много выебываться. Потому что вопрос касался Лютика, и он не мог рычать на нее в ответ и слать нахуй.       Он закатил глаза к небу.       Черт, из-за Лютика он становится слишком мягким.       Ламберт вернулся к Лютику и аккуратно прилег к тому в кровать. Лютик бросил на него мягкий, уставший взгляд, и, довольный, прижался к нему ближе, положив голову на его грудь.       Ламберт погладил его по плечу, чувствуя легкое одеревенение.       Все-таки… Да, это было сложно. Даже немного отталкивающе.       Одно дело было обнимать Лютика, как своего сына, будучи ему как отец, а другое… Знать, что Лютик видит в нем альфу, и обнимает его как альфу.       Удивительно: сами объятья никак не поменялись, но их суть… стала будто бы извращенной.              Ламберт не знал, куда себя деть и как успокоиться.       Ведь он вроде как хотел Лютика, как омегу, но он всегда задвигал это в дальний ящик в своей голове. Пытался об этом не думать, ведь большую часть его сознания поглощал Лютик, несчастный, покинутый и больной.       А теперь… знать о желании Лютика такого рода.       Вернее, это даже желанием тяжело было назвать.       Лютик дернулся на его груди и отдалился, неуверенно на него посмотрев. Он сказал:       — Лютик чувствует, что тебя что-то терзает…       Ламберт вздрогнул, ошалело на него посмотрев. Он что… Прямо вот так все чувствует? Не видя его лица, не слыша голоса? Он просто лежал на его груди и все понял, все почувствовал?       Бред! Бред-бред-бред!       Такого быть не может, так могут только чародеи!       Или истинные, — с ужасом подумал Ламберт.       Но ведь никаких истинных здесь нет.       Тогда почему?       Он одернул себя, заставив вернуться в реальность, и погладил Лютика по плечу.       — Просто говорил с не самым приятным для меня человеком. Вот и колбасит, — соврал он со страхом, что Лютик сейчас все поймет и это ранит. Но сказать правду он не мог. Ни за что бы не сказал Лютику, что его отвращали его чувства.       Сама эта фраза пугала Ламберта. Не только пониманием, как сильно она может ранить Лютика, но еще и самим фактом, как ужасно она звучала.       Лютик человек, и он должен уважать его чувства.              Тем более, когда они лежали в одной кровати, почти голые.       Но Лютик, слава Богу, поверил, но не успокоился.       Он попросил:       — Расскажи Лютику… Ты ведь обещал с Лютиком делиться… говорил, что тебе будет легче. Лютик хочет быть взаимным…       Ламберт тяжело выдохнул, погладив его по волосам.       — Если бы ты только наконец понял, что мои к тебе чувства бескорыстны.       Лютик шмыгнул, повел плечом и оперся подбородком о его грудь, продолжая смотреть в глаза, дожидаясь, видимо, рассказа.       — В общем, — начал Ламберт, сдавшись. Он погладил его по волосам, начав перебирать его волосы. — У нас было что-то вроде романа. Не самого удачного. Мы отчаянно грызлись и ссорились, ругались и кричали. Потом… занимались сексом. Громко. Очень. Собственно, из всего этого только и состояли наши отношения. Мне что-то не нравилось, я об этом говорил — она не слушала. Ей что-то не нравилось — не слушал я. Мы все делали на зло друг другу, возможно, мне думается, мы даже ненавидели друг друга…       — И как же вы расстались?       — О, ну, иногда, в некоторые ссоры, все было так страстно, что мы пытались друг друга убить.       Лютик пораженно ахнул, раскрыв глаза. Ламберт ласково ему улыбнулся, находя его похожим на удивленного младенца.       — Для чародеев и ведьмаков это нормальная практика. Магия это всегда часть наших эмоций. Иногда это просто оказывается сильнее. Но, в общем, все было безобидно. У нас обоих все раны затягивались очень быстро… И… дальше будет неприятные вещи. Хочешь это услышать?       — Лютик хочет, — уверенно сказал Лютик, нахмурившись, будто этим лицом хотел показать серьезность своих намерений.       Ламберт снова улыбнулся, продолжая играть с его волосами: то просто перебирая, то наматывая на палец, то заправляя за ухо.       — В общем, как-то она приложила ко мне очень много силы. Приложила головой и… разбила ее. Она рассказывала, что просто стояла надо мной пять минут и ждала, пока я перестану притворяться и встану. Потом увидела, что у меня посинели губы и натекла лужа крови, она в ужасе кинулась ко мне, моля меня очнуться. Был бы я в сознании, сказал бы что-то вроде: «хм, так ты на самом деле меня любила», — он хотел рассмеяться, но, увидев лицо Лютика, понял, что для него весь этот рассказ совсем не смешной. — В общем, она минимально меня залатала, потом врачи, больница… Я быстро в себя пришел, достаточно было все там скрепить, и тело справилось само. Но с сотрясением мозга я все равно еще наделю валялся. Она приходила ко мне каждый вечер. Пять дней она просто молчала. Приходила с цветами, фруктами, садилась и смотрела на меня с таким лицом, что я впервые увидел в ней человека. На шестой она плакала. На седьмой попросила прощения и с этого вечера я больше ее не видел около трех лет, наверное…       Лютик раскрыл рот, во все глаза на него глядя, а потом ойкнул, когда Ламберт, задумавшись в своем рассказе, так сильно намотал прядь на палец, что чуть не вырвал.       Ламберт ойкнул и аккуратно все распутал, погладив по волосам.       — Это ужасно, — пролепетал Лютик одним губами. — У вас в отношениях было одно насилие, тебя чуть не убили… Почему ты вообще называешь это отношениями?       Ламберт хмыкнул.       — Наверное потому что она меня любила, — сказал он голосом, полного гордости, будто это для него было соревнованием. Он-то считал, что не любил ее, но что-то ему подсказывало, что окажись он на ее месте, то быстро бы передумал.       — Это все равно ужасно, — сказал он еле слышно, с таким видом, будто бы ему было обидно за Ламберта. — Ты такого не заслужил.       — Я не самый хороший человек, Лютик.       — Лютик ничего не знает. Для Лютика ты лучше Бога. Бог покинул в итоге Лютика, а ты… ты пока нет.       — И никогда этого не сделаю.       Лютик посмотрел на него с какой-то неясной надеждой и, неожиданно, оперся на руки и подался вперед, поцеловав Ламберта в лоб.       Ламберт обомлел, судорожно выдохнул, удивившись… такому жесту от Лютика.       Он посмотрел на смущенного Лютика во все глаза, а после улыбнулся ему и кивнул.       Лютик тихо хихикнул и спрятал покрасневшее лицо в его шею.       Ламберт погладил его по спине, и Лютик тихо спросил:       — Но почему после этого у вас до сих пор плохие отношения? Разве она не раскаивается?       — Раскаивается. Даже слишком. Но она сама по себе сука. Всегда такой была. А чувствовать предо мной вину ей не нравится, хоть я и давно не злюсь. Кроме того, она стала относиться ко мне, как к младенцу. Понимаешь, в тот момент, когда она разбила мне голову, чуть не убив, она поняла, что сильнее меня, что я могу быть слишком хрупким для нее. Она просто боится повторить эту ошибку.       — Ошибку? — пискнул удивленно Лютик. — Это не ошибка! Это преступление!       — Да… Конечно, да, в этом новом мире — да. Но тогда, для нас, — он хмыкнул. — Небольшая оплошность.       Лютик отстранился от его шеи и пораженно на него посмотрел.       — У нас такого не будет, — уверенно сказал Лютик, видимо, уже уверенный, что Ламберт его в самом деле не оставит. Ламберт был этому рад. Он ласково погладил Лютика по спине, улыбаясь, радуясь, что тот стал немного к нему привыкать. Понятно, что свое дело делали жар, усталость и то, что Ламберт все это время был с ним, ни разу не причинив ему дискомфорт. Ведь когда Лютик полностью в себе, когда отчаянно собирает крупицы силы, он еще боится Ламберта, еще имеет силы его оттолкнуть или бояться.       Но сейчас… сейчас перед Ламбертом было самое прекрасное существо с трогательно-красными щеками.              — Конечно не будет. Я знаю, — уверенно кивнул Ламберт, смотря на его лицо с мягкой улыбкой.       Лютик улыбнулся в ответ и снова крепко нему прижался, обняв и выдохнув. Ламберт снова включил сериал, который поставил на паузу.