Давай полюбим друг друга

      Ламберт оторвал голову от подушки с усталым, болезненным стоном. С трудом присев на кровать, он потер виски. Отчего-то голова болела так, будто вчера он перепил. Глаза еще сушило. Он потер их и осмотрелся. Шторы было плотно занавешены, так что, несмотря на то, что уже явно было утро, в комнате было темно, как ночью.       Ламберт посмотрел на кровать и дернулся. Рядом лежал Лютик, скрюченный в комок.       Ламберт рассеяно моргнул. Воспоминания о вчерашнем вечере стали возвращаться.       Хорошо и легко было только минуту, пока в его голове все было мутно. Сейчас он вспомнил. Вспомнил, как Лютик чуть не выпрыгнул с балкона.       Выпрыгнул, точнее, просто Ламберт успел его перехватить.       Радовало, что пока Ламберт задыхался в истерике, Лютик не пошел пробовать удачу во второй раз. Что-то подсказывало Ламберту, что в этот раз он бы не успел…       Он аккуратно лег обратно. Лютик рядом с ним поерзал и перевернулся, но все еще крепко спал.       До скольких Ламберт рыдал, до скольких Лютик старался его успокоить?       Напуганный Лютик.       Чего ты боялся, если со всем простился и готов был прыгнуть с крыши?       И все-таки Ламберт решил, что будет правильно, если он передаст опеку Геральту или Кейре. Он знал, что поступает отвратительно. Знал, что не даст этому человеку выбора. Ведь никто не сможет отказаться, зная, что от них зависит судьба такого человека, как Лютик. Нуждающегося в ком-то еще.       Он знал, что просто заставит его, но так же он знал, что поступал правильно.       Он знал, что перешел черту.       Ламберт совершал кучу маленьких ошибок, травмируя и себя, и Лютика с каждым разом все сильнее. И вот, Лютик не выдержал.              Лютик сломан во второй раз.       На этот раз человеком, который хотел его спасти.       Ламберт сильно зажмурился и покачал головой. От этих мыслей у него сильнее болела голова, а еще что-то зудело в груди. Это было больше, чем он мог выдержать.       Он аккуратно встал с кровати и прошел в гостиную. Да, было утро. Он заказал завтрак, аккуратно его забрал и сел на диванчик, смотря на свой двойной эспрессо, от которого его обычно тянуло блевать, но сейчас ему думалось, что проблеваться — это лучшее, что с ним может случиться.       Он достал телефон, открыв контакты.       Кейра или Геральт?       Геральт так часто таскался с Цири в разных ее эмоциональных состояниях, что он, наверняка, знает, как справиться с такими людьми, как Лютик.       Кейра… Ну, она очень ожесточена и цинична, но в этом был и плюс: она не сорвется так, как смог бы сорваться кто-то такой, как Ламберт или Геральт.       Еще была Трисс…       Он улыбнулся, вспомнив ее.       Она была прекрасным человеком, доброй и искренней. И никогда бы не позволила себе сорваться так, как это делал Ламберт.       Да, наверняка, она сможет справиться. Хоть Ламберт и чувствовал себя ужасно по этому поводу: нечестно было спихнуть на нее такую ответственность.       Но это ведь всего на пару дней? Пока Геральт не найдет Йеннифер?       Он почти нажал на вызов, но рядом проскрипел диван. Ламберт посмотрел на севшего рядом Лютика. Тот выглядел сонным, а еще был лохматым и помятым.       Вместо слов он подсел к нему еще ближе и, внезапно, обнял, положив свою голову на его плечо.       Ламберт так и замер, растерянно смотря на кофе.       Он качнул головой и безжизненным голосом спросил:       — Почему ты обнимаешь меня?..       Лютик шумно выдохнул.       — Мне хорошо, когда я обнимаю тебя.       — Почему? Я причинил тебе очень много зла…       Лютик вскинул голову и удивленно на него посмотрел. Он наивно моргнул, спросив:       — Когда?       Ламберт захотел завыть от бессилия, захотел даже оттолкнуть Лютика, потому что он будто катал его на эмоциональных качелях. Конечно же он делал это неумышленно, но легче от этого Ламберту не было.       Едва не плача, Ламберт проскулил:       — Я довел тебя до попытки самоубийства, Лютик, как ты можешь сидеть рядом со мной?       Лютик растеряно моргнул, раскрыв рот. Он смущено опустил взгляд, но обнимать не перестал.       Лютик не отвечал. И Ламберт сказал:       — Я передам опекунство о тебе другому человеку.       Лютик широко раскрыл глаза, ахнул и едва не подскочил, в ужасе на него уставившись.       — Ты… что?..       Лютик выглядел так, будто Ламберт самолично собрался выкидывать его из окна. Доделать то, что он сам не успел.       — Ты все слышал, — тихо и сухо сказал Ламберт, качнув головой. — Я больше не могу, это выше моих сил. Я просто не справляюсь. Все рушится. Я делаю тебе больно, даже не понимая, что сделал больно, а ты прыгаешь из окна…       Ламберт почувствовал, как у Лютика участился ритм сердца и дыхание. Он начал нервничать. Бояться.       Ламберт качнул головой.       Ничего страшного, это обычная привязанность.       Ламберт тоже раскачивал эти качели, вот и вызвал эту привязанность.       Вот и все. Никакой истинности. А вся их любовь, вся их теплота и чувства — это все результат этой химии, этих больных эмоциональных скачков. Все те периоды, когда они отдалялись в страхе друг от друга, а потом страстно, истерично снова приближались.       Все это простая психология, и ни грамма тут нет чувств.       Или это просто потому, что Ламберт сдался.       — Но Лютик не хочет… — тихо сказал Лютик.       Ламберт устало выдохнул.       — Я не спрашиваю, чего ты хочешь. Это мое решение во благо и тебе, и мне.       — Нет… — тихо проскулил Лютик и сильнее в него вжался. — Лютик не хочет другого, Лютику хорошо с тобой! Лютик чувствует, что все правильно!       — То, что ты прыгал с балкона — тоже правильно?..       — Лютик… Лютик не знает… — он тихо шмыгнул. — Лютик чувствовал, что был обузой для тебя, Лютику было плохо, Лютик думал, что тебе надоел… и Лютик понял, что больше нет смысла… и если ты сейчас бросишь Лютика… Лютик не выдержит… — лепетал он.       Ламберт отложил телефон и помассировал виски.       — Лютик, это неправильно. Наши отношении вредят тебе. Если ты собрался бросаться с балкона из-за мыслей, что ты мне надоел — это априори неправильно.       Лютик заполошно заморгал и пролепетал:       — Но мы ведь истинные.       — Мы не истинные, черт возьми! — гаркнул Ламберт и резко повернулся к нему. Лютик вздрогнул и подался назад. — Нет никаких блядских истинных! Нет их тут!              Лютик заполошно заморгал, сжавшись.       — Но ведь… мы…       — Мы в больных отношениях, Лютик! Я делал тебе больно, а потом обнимал, и выработал тем самым у тебя нездоровую ко мне привязанность! Мы не истинные, нет, нет у вас такого!       Лютик зажмурился, будто ожидал удара, сжался в плечах.       Но продолжил стоять на своем:       — Но ведь… ведь Лютик чувствовал… чувствовал, что все правильно?.. Лютик с тобой не чувствовал себя так плохо… а твои ошибки… я не воспринимал их близко к…       — И поэтому ты сбросился с балкона, да?! Потому что ты не принимал мои ошибки близко к сердцу?!       — Я… прости… Прости, я не хотел… я…       Ламберт зарычал от бессилия.       — Чудесно, теперь ты извиняешься за то, что я довел тебя до самоубийства, — Ламберт резко встал. Лютик схватил его за край рубашки и сказал:       — Не уходи… не надо, не оставляй меня… У меня больше никого нет.       Ламберт покачал головой.       — Я все решил, Лютик.       Он взял свой телефон. Лютик резко вскочил на ноги и схватился за его предплечье обеими руками:       — Пожалуйста, не надо! Не уходи! Лютик больше не будет плакать! Не будет пытаться что-то с собой делать!       — Лютик, ты не понял. Я сдался. Я больше не хочу. Мне тоже было плохо все это время. И становится хуже каждый раз, когда я вижу, что плохо тебе. У меня нет сил.       Лютик утер мокрые глаза и проскулил:       — Пожалуйста, Ламберт… Лютик чувствует…       — Да хватит твоего чувствую! — гаркнул Ламберт и резко вырвал свою руку из его хватки. — Дочувствовался! Себя дочувствовал до балкона, меня до нервного срыва! Я заебался, Лютик, хватит!       Он развернулся, решив закрыться на балконе. Трудно прятаться от человека в номере, где всего две комнаты, не считая ванной.       На балконе он глубоко вдохнул свежий воздух. Только сейчас он понял, что в номере было душно.       Он посмотрел на телефон и нажал на номер Трисс.       И все-таки у него полностью сорвало тормоза.       Он спокойно отталкивал Лютика и орал на него.       Потому что он сдался.       В нем больше не было терпения и сил, чтобы бороться и стараться.       Он больше не мог.       Трисс ответила быстро. Ее голос немного успокоил Ламберта.       Слава Богу, был в этом мире хоть кто-то, с кем у него были хорошие воспоминания.       — Привет. Занята?       — Ммм… Не знаю, наверное, нет…       — Наверное?..       — Ну вообще-то нет, но я пыталась понять, насколько мне будет лень что-то делать, если ты попросишь.       Ламберт расслышал, как Лютик плакал в гостиной.       Он сжал зубы.              — Ну… Э… Было бы круто для начала просто встретиться. Да… Просто поговорить, выпить кофе. Вот.       Трисс молчала. А после раздосадовано спросила:       — Просто встретиться?..       — Если ты не занята.              Она хмыкнула.       — Ну, выпить кофе мне не лень. Заскочишь ко мне или я к тебе?       — Трисс, я не умею колдовать порталы.       — И это главный твой недостаток. Что может быть хуже чем женщина, которая сама приезжает к мужчине?       Лютик продолжал плакать.       — Много чего, — сказал он на тяжелом выдохе. — Так ты приедешь?       — Ну ладно. Допустим.       Ламберт кивнул. Это было лучшим.       Они договорились встретиться и Ламберт сбросил, смотря на город и слушая, как плачет Лютик.       Поступал ли он плохо? Да.       Были ли у него силы контролировать это? Нет. Больше нет.       Он придурок, да, но он злой, уставший и ему тоже было плохо все это время.       Только его никто не обнимал, утешая.       Он все не выходил в гостиную, пока Лютика плакал, но потом ему захотелось в туалет. Он старался терпеть, думая, что Лютик вот-вот успокоится, но он продолжал плакать.       Ламберт медленно вышел с балкона и прошел в гостиную, посмотрев на Лютика. Он сидел к нему спиной, забравшись с ногами на диван, и плакал, спрятав свое лицо в коленях. Только сейчас Ламберт заметил, что опрокинул поднос с завтраком.       Качнув головой, он зашел в туалет.       Все сделал, в том числе умылся, и продолжал стоять, думая, что Лютик успокоится.       Шел уже второй час. Лютик не успокаивался.              Скоро Ламберт должен идти на встречу с Трисс, а Лютик все еще рыдал.       Ламберт запаниковал. Что-что, но оставлять рыдающего Лютика одного точно было нельзя. Вдруг сейчас в самом деле с балкона спрыгнет?              Что-то привело Ламберта в чувства, возможно, интуиция, и он вышел из ванной и снова посмотрел на узкую спину и содрогающиеся плечи. Поджав губы он медленно двинулся к нему и сел рядом, смотря на разлитый кофе.       Лютик вздрогнул и поднял голову, посмотрев на него красными, заплаканными глазами.       Пока Ламберт думал, что сказать, Лютик подполз к нему и крепко обнял за руку, спрятав свое лицо в его плече, судорожно выдохнув и тихо захныкав.       — Ты ведь сказал… что скоро будет та чародейка… и Лютик станет нормальным… ты просто можешь немного потерпеть… Немного… Пожалуйста… Я люблю тебя…       Ламберт вздрогнул и испугано уставился в стену.       Конечно он не мог верить словам Лютика. Не потому что он лжет, чтоб удержать, а потому что он просто сам не может проанализировать все, понять себя и свои чувства.       Свою больную привязанность он называет любовью.       — Лютик, это не любовь. Ты, в своем состоянии, не можешь меня любить. Это расстройство. Болезнь.       — Нет… неправда… Лютик все с самого начала почувствовал… Лютик говорил тебе… Он всегда чувствовал…       — Лютик, не ври хотя бы себе. Я причинил тебе столько боли, в конце концов, наорал на тебя сейчас, а ты жмешься ко мне и признаешься в любви. Это нездоровья любовь, в любом случае.       — Нет… Нет… Нет, Лютик… Лютик знает, что напугал тебя… Лютик понял, что тебе тоже плохо… Просто ты не плачешь… ты кричишь… Лютик все понял… И Лютик не отказывается от своих слов…       Ламберт тяжело выдохнул.       — Мне надо идти.       Лютик сильнее в него вжался.       — Пожалуйста, не надо… Останься…       Ламберт устало посмотрел в окно. А после поднял руку в знаке Аксия. Лютик даже не успел понять, что произошло. Его взгляд в миг опустел, поблек, губы расслабились, но его все еще потряхивало от слез.       Ламберт аккуратно взял его на руки и отнес в спальную. Уложив на кровать и укрыв покрывалом, он зашептал:       — А сейчас ты постараешься заснуть. Ты очень устал, глаза слипаются… Так что ты заснешь, чтобы крепко поспать. Засыпай…       Ламберту пришлось просидеть так десять минут, вдалбливая ему в голову, что он хочет спать, но все-таки Лютик заснул.              Но Ламберт знал, что не мог задерживаться.       Все-таки он не мог заставить его так сильно нервничать.       Он вышел из номера, надеясь, что успеет.       В кафе было очень людно. Выходной, обеденное время.       Трисс села перед ним, улыбнувшись и сняв с себя солнцезащитные очи.       Живая, бледнокожая и улыбчивая.       Как бы было все легко, если бы у них хоть в один из тех бесконечных попыток что-то получилось.       Получилось что-то большее, нежели небольшой роман.       Трисс было до безобразия просто любить.       — Выглядишь… очень плохо. И я вижу, что тебя что-то сильно тревожит, — она хмыкнула. — Ну и зачем тебе я?       — Просто поговорить. Хочу попытаться расслабиться.       Она удивленно на него посмотрела.       — Спасибо, я польщена, дорогой, но не в твоем состоянии расслабляться. Геральт говорил, что ты ребенка усыновил. Правда?       Ламберт нахмурился и посмотрел на свой кофе.       — Отчасти.       Трисс вскинула бровь.       — Чего?..       Ламберт решил рассказать кратко, в общих чертах, но достаточно понятно.       Он сначала не решался рассказывать концовку, но все-таки сказал:       — Вчера он попытался спрыгнуть с балкона. А я понял, что я сдался. Вот.       Помолчав минуту, он сказал:       — Прости.       Трисс, удивленная, дернулась.       — Что?..       — Прости, что позвал тебя просто чтобы вывалить все это.       — Все хорошо, я часто занималась с тобой подобным. В моей жизни тоже было достаточно вещей, которые я могла рассказать только кому-то вроде тебя. Не далекому человеку, но и не близкому. Так что я понимаю.       — На самом деле я хотел сделать кое-что хуже.       Трисс моргала.       — Толкнуть его с балкона?..       — Трисс!       — Что? По моим расчетам ты должен был психануть на пару дней раньше.       Ламберт вынужден был согласиться.       — И я хотел попросить тебя забрать опекунство на себя.       Трисс приоткрыла рот.       — Ты передумал?..       — Да.       — Богу слава… Я бы сошла с ума.       — Поэтому и передумал. Это моя ответственность и я, каким бы говнюком не был, не имею права передавать ее вам. Наверное… надо дотерпеть пару дней, отвести его Йеннифер, там она сотрет все воспоминая, включая меня… и пусть себе он дальше живет без меня.       Трисс посмотрела на свои руки и нахмурилась.       — Я не знаю, Ламб… Если он говорит, что чувству…       — И ты туда же! Что может чувствовать психически больной человек?!       Трисс замялась.       — Можно мне посмотреть на него?       Ламберт нерешительно кивнул. Хуже она уже не сделает.       Он оплатил счет и достал ключи от машины.       К их приходу Лютик еще спал — Ламберт это понял сразу, едва зайдя в комнату, и он облегченно выдохнул. Пускай спит. По пробуждению подумает, что просто вырубился от истерики. Знакомый ему сценарий.       Трисс тихо прошла в спальную, и Ламберт последовал за ней, стараясь ступать так тихо, как мог.       Трисс замерла в проходе, удивленно посмотрев на Лютика, потом на Ламберта.       Шепотом он спросил:       — Ты его знаешь?..              Трисс ответила не сразу. Она моргнула, потом, внезапно понимающе улыбнувшись, сказала:       — Можно сказать и так… Он очаровательный, правда?       Ламберт растерялся.       Она знает, какой Лютик, как ему тяжело, как тяжело и Ламберту, и она спрашивает, не очарователен ли он?       Ламберт сбился, но кивнул.       Трисс увела его со спальной, взяв за руку.       Когда они отошли подальше, Трисс остановилась и, посмотрев ему в глаза, спросила шепотом:       — Как его зовут?       — Лютик…       Трисс, внезапно, понимающе кивнула, будто это имя ей что-то дало.       — Лютик особенный, — сказала она. — Он тут не впервые.       Ламберт пожал плечами. И что?       Он знал о перерождении душ, и это был вполне себе цикличный процесс. Странно было бы найти душу, которая здесь впервые. Например, Ламберт или Трисс, но ведь это было по причине того, что они из другого мира. А в том мире они как раз старые души.       Знали бы люди, занимающиеся эзотерикой, сколько у них работающих теорий, наверное, сошли бы с ума…       — И что?       — Он тут очень уже достаточно.       — И?..       — Он чувствует все правильно. Просто слушайся его.       Ламберт устало застонал.              — Уже поздно, Трисс, просто поздно… Я сделал ему больно, очень больно… Я кричал на него, отталкивал… Наши отношения уже точно не будут правильными…       — Возможно. Но пусть он выберет сам.       Ламберт уставился на нее, как на дуру.       — Он не выберет правильно. Он болен, — едва не прошипел Ламберт от отчаяния. Он будто один единственный видел ситуацию правильно, понимал, что так нельзя, а другие просто слепые идиоты!       — В любом случае, ты собирался ждать чародейки, так?       — Так…       — Так что в каком-то смысле выбора у тебя нет. А лучшее, что можешь для него сейчас сделать эти последние дни — слушать его.       — У меня не хватит сил… Я сдался, Трисс.       — Я знаю, — она кивнула. — Могу помочь. Это заклинание действует меньше суток, но эти сутки ты будешь спокоен как удав. Сможешь действовать, не полагаясь на эмоции, это все, что вам сейчас надо, так?       Ламберт с усталостью, но отчаянием посмотрел ей в глаза.       — Я сделал ему слишком больно, Трисс.       — Знаю, — сказала она с улыбкой, будто знала что-то совершенно другое. — Ты хотел помощи? Вот она. Твой выбор: брать ее или нет.       Ламберт вымученно на нее смотрел. Он хотел, чтобы это быстрее кончилось.       Он больше не мог терпеть, а тем более стараться. Все было безнадежно.       Но вынужденно он согласился:       — Хорошо… Хорошо, давай… — он едва не проскулил, умирая от собственный усталости и жалости к себе.       Она понимающе улыбнулась.       Трисс улыбнулась ему, будто приободряя, и подняла руку, что-то прошептав. Ламберт ничего не почувствовал, никаких изменений.       Вскинув бровь, он уточнил:       — Плацебо?       Трисс лукаво улыбнулась, а после вздрогнула, посмотрев через плечо Ламберта. Ламберт дернулся и посмотрел назад.       Лютик стоял в проходе, сонный, с опухшим от слез лицом, прижимаясь к косяку, выглядя испуганным.       Ламберт сказал быстрее, чем смог понять:       — Это просто моя знакомая. Мне нужно было спустить пар.       Лютик немного расслабился и, кивнув, смущенный, снова скрылся.       Трисс прошептала:       — Испугался, что ты все-таки решил его отдать…       Ламберт посмотрел на нее, качнув головой.       — Что ж, будь на связи, главное звони и держи в курсе дела.       Она подмигнула ему и быстро юркнула за дверь. Ламберт тяжело выдохнул. Оставалось надеться, что она в самом деле как-то повысила его терпимость и придала сил этим бормотанием под нос, и что Ламберт не доведет Лютика снова до суицида.       Он неуверенно поплелся в спальную и посмотрел на Лютика, который сидел на краю кровати, сложив руки на коленях и опустив голову.       Качнув головой, Ламберт аккуратно сел рядом с ним. Выждав момент, он сказал:       — Прости, я погорячился. Я никуда не ухожу и не передаю право на опекунство. Это безумие.       Лютик медленно поднял голову и посмотрел на него с надеждой.       — Правда?..       Ламберт кивнул.       — Ты не вещь, чтобы так тобой распоряжаться.       Ламберт сам удивился тому, как спокойно и твердо говорил. Он пораженно моргнул. Надо же, видимо, Трисс знала, что делала.       Ощущая внутри себя каменное спокойствие, он осознал: да, это то, что в самом деле нужно было ему. Но с другой стороны когда срок заклятия истечет, он снова станет нервным, дерганым и злым.       Это не панацея, это просто обезболивающее.       — Нам… нам надо поговорить… — тихо сказал Лютик, утерев красный нос.       Ламберт внимательно на него посмотрел. Да, им нужно было поговорить.       Прямо сейчас.