Орден Белого Вепря (1 том трилогии)

Глава 18 Счастливое спасение Обратный путь в Миддлхэм обошелся без происшествий. Пусть Господь простит меня, но все мысли об оставшейся в Йорке семье по мере преодоления расстояния тускнели, и им на смену приходила перспектива встречи после такой долгой разлуки с моими новыми друзьями. При приезде через аббатство Жерво настала очередь всматривания в протянувшуюся впереди даль и пылкого поиска реющего над самой высокой из башен стяга. Вскоре, в ответ ему, над нами развернулся огромный штандарт Его Милости, и мы загарцевали по вымощенной сельской улице по направлению к стоящей вовне сторожке. Прикорнув на перилах моста через ров, нас ожидали Элис, Роджер и Элен. При нашем приближении все трое спрыгнули, замахали руками и закричали. Группу возвратившихся путешественников окатила волна тихого смеха. Возглавляющий колонну герцог повернулся и обратился к спутникам со словами: «Передовой отряд охраны, джентльмены, нам следует этим гордиться». Он скинул шляпу и поклонился моим друзьям, после чего пришпорил Шторма, пустив его рысью и проводя остальных через внешний двор навстречу приветствующим толпам у дальних ворот. Пролагавших себе дорогу среди всадников по направлению ко мне друзей вела Элис. Пока мы следовали за Его Милостью, болтая все вместе о своем, они повисли на кожаных упряжи и стременах Бесс. «На что похож королевский двор? Как там?» «Ты действительно танцевал с принцессами?» «Я так хочу посмотреть на фокусы Мюррей». «Почему ты не писал чаще?» «Как поступил с певчей птицей?» «Как дела у твоей семьи в Йорке?» Задерживаемый друзьями и слишком сильно смеющийся, чтобы ответить на их вопросы, я оказался последним из вступивших на переполненный внутренний двор всадников. Мы прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть спешивающегося герцога, мгновенно преклонившего перед герцогиней колено и поцеловавшего ей ладонь, прежде чем повернуться к сыну и высоко подкинуть его в воздух. Над приветствиями подданных взмыл взволнованный смех Эда. Затем отец отпустил его на землю и взял за руку жену, ведя обоих к лестнице в главную замковую башню. Бросив поводья коней ожидающим конюхам, остальные джентльмены нашей группы, также изнуренные путешествием, последовали примеру Его Милости. Распуская собравшихся членов герцогской свиты, Мастер Гилфорд еще раз хлопнул в ладоши. Вскоре, как только помощник конюха забрал у меня Бесс, наша троица осталась на внутреннем дворе в полном одиночестве. «Итак», - произнесла Элис, - «каково это было?» Она стояла передо мной, упершись ладонями в бедра, буйные локоны, как всегда, выскальзывали из-под головного убора, зеленые глаза сверкали явным нетерпением. И меня поразило, насколько, оказывается, я по ней тосковал. Роджер и Элен обменялись взглядами. «Не сейчас», - вмешалась Элен. «Он, наверняка, вымотан поездкой. Позволь Мэтту вымыться и отдохнуть, мы сможем поговорить после ужина». Тень крутилась вокруг оборок нефритово-зеленой юбки Элис, и Мюррей выступила вперед, чтобы соприкоснуться с превосходящей ее по размерам сестрой носами. Я наклонился погладить собаку по голове, понимая, что Элен права. Но не успел я ответить, как из-за спины прозвучал глумливый голос. «Прекрасно, прекрасно, прекрасно. Посмотрите, что случилось. Не ожидал, что вы снова покажетесь тут». По мере того, как я распрямлялся, увидел, что Элис бросает взгляд за мое плечо, рот Роджера в нерешительности открывается и снова закрывается, а пальцы Элен от неловкости дергают ткань ее юбки. Прежде чем я обернулся, мои ладони сжались в крепкие кулаки, а легкие совершили медленный вдох. Рядом стоял Хью, его широкие стопы твердо упирались в булыжники, рука ненавязчиво поигрывала навершием носимого на поясе ножа. Вместе с ним, как обычно, находился Лайнел. Меня не было почти три месяца, и я по ним абсолютно не скучал. «Я думал, что Его Милость воспользуется возможностью избавиться от вас во время остановки в Йорке». «Чьи-то пальцы схватили меня за рукав, но я их стряхнул». «С какой стати Его Милости так поступать?» Почему-то мой голос оставался спокоен, чего нельзя было сказать о внутреннем состоянии, забурлившем от подобных его слов. Хью продолжал хранить бесстрастие. «Потому что Его Милость выяснил, какой вы». «Что вы имеете в виду?» «Причину вашего отправления в опалу». Я молча ждал, но мысли летели вразнос. Как Хью узнал? Если узнал. Или он просто угадал? Я ему никогда не нравился. Вероятно, милость, оказанная мне герцогом Ричардом, выразившаяся во включении в лондонскую свиту, оказалась для Хью последней каплей. Когда он опять заговорил, его лицо все еще было непроницаемым. «И то, что вы отринули дар королевы». Я взглянул на остальных. «Дар королевы?» - спросил Роджер. «Зяблик?» - подняла на меня брови Элис. «Что с ним случилось?» «О, разве он вам не рассказал?» - удивился Хью. «Что выпустил его? Герцог видел и это, и все остальное». «Как вы узнали?» - парировал я. Хью усмехнулся. «Вы сами мне сказали». «Что?» «Разве нет? Посмотрим». Он полез в карман камзола и достал оттуда маленький свернутый квадратик пергамента. Разыграв целую пантомиму из его раскрытия, Хью, прищурившись, всмотрелся в бумагу, очень тщательно проводя кончиком пальца вдоль начертанных строк. «О, да. Вот здесь – И он должным образом упорхнул на север, словно тоже стремился спастись и сбежать из Лондона». Сейчас я понял, что лежало в руках у Хью. «Это же мое письмо из Йорка!» «Оно самое. Весьма очаровательное. Я крайне восхищен набросками всех этих людей со ступеней городского собора». Хью опять взглянул в покрытый строчками лист. Мне пришел на память набросок, который я пытался сделать в ответ на изображения, сделанные Эдом. «Который из них Старый Дик? Немного сложно отгадать». В голову бросилась горячая кровь, хотя я все еще старался сохранить хладнокровие. «Как это попало к вам?» «Как попало? Мне его дали». «Дали? Кто?» Взгляд Хью сместился в мою сторону. «Почему бы нет, прелестная маленькая девица моей госпожи Элис. Она не говорила?» Голова у меня пошла кругом. У Элен на скулах появились розоватые пятна. «Элен?» - голос Элис приобрел несвойственную ему резкость. «Разве ты не мне это несла?» «Он – я –он сказал, что …» Элен начала заикаться и замолчала. Я обернулся к Хью. В восторге от одержанной надо мной победы, он искоса поглядывал на Лайнела. Роджер произнес: «Не надо, Мэтт. Он просто хочет -» Но я, не думая, воспользовался представившейся мне возможностью. Со сжатыми кулаками я кинулся к повернувшемуся Хью, и они попали ему прямо в нос. Кость хрустнула так, словно сломалась. Застигнутый врасплох, Хью пошатнулся и, хватаясь руками за воздух, упал на Лайнела, погребя того под собой и образовав с ним кучу судорожно дергающихся конечностей. Через мгновение оба уже стояли на ногах, но промедление дало мне время, прежде чем он сумел нанести ответный удар, отдубасить Хью обоими кулаками. Когда тот снова зашатался, Роджер с Элен схватили Лайнела за кисти и оттащили прочь. С обезобразившим его окровавленное лицо рычанием Хью метнулся ко мне с равно сжатыми кулаками. Несясь на противника, я нырнул под них вниз головой. Метя ему в живот, так, чтобы вышибить дыхание из тела, я понял, ведь меня тянуло в драку с самой первой минуты встречи с Джоном Бартоном. Глядя теперь на покачивающегося передо мной на нетвердых ногах Хью, я задался вопросом, вышло бы подобрать врага иного толка. Тем временем тот восстановил равновесие и вернул себе ровное дыхание. Не успел я отвернуться или снова нырнуть, Хью сшиб меня с ног ударом в голову. При падении я ударился зубами. В глазах потемнело. Будто с далекого расстояния раздался крик Элис: «Хью! Мэтт! Прекратите!» Когда свет дня снова вернулся, я заставил себя подняться с мостовой, пусть и слегка пошатываясь, подобно подвыпившему. Надо мной нависла огромная тень от Хью, и, отражая следующий его удар, я как раз вовремя выбросил вперед левую руку. Вопреки боли сжав зубы, теперь пришлось включить в дело и правый кулак, заехав им противнику по губам. Из разбитого рта хлынула кровь. «Ах ты, коротышка!» - выплюнул Хью, утирая губы рукавом и бросаясь на меня. Его вес пригвоздил меня к земле, на которой мы принялись бесконечно перекатываться, измазываясь в грязи и превращающемся в подтаявшую слякоть снегу. Твердость камней, удары кулаков, крики, отдельные восклицания, лай собак – все смешалось и слилось, пока мы медленно не остановились, - Хью наверху, я - внизу. Удерживая меня, коленями, он приподнялся. Пока я пытался сбросить Хью, другая его рука уже тянулась за кинжалом. Когда он начал доставать клинок, рот искривила невеселая усмешка. Но первый удар пришелся со стороны вспышки зеленого и золотого – от Элис. Она налетела на Хью, ударила его по руке, но тут сила отдачи опрокинула их обоих, запутав во всплесках юбок, грязи, волос, ног, криков и метаний двух повизгивающих собак. Нож был отброшен через двор, и лезвие его металла звякнуло о камни. Прежде чем, освободившись от груза, я смог подняться, над нами выросли несколько темных силуэтов. «Мальчики!» - гаркнул строгий настойчивый голос. Затем в его интонации раздалось потрясение: «Моя госпожа!» Шершавые руки потянули меня вверх, а мастер Флит и некоторое число слуг, растаскивая их в разные стороны, взялись за Элис и Хью,. Изысканное платье Элис было заляпано грязью и порвано, волосы оказались распущены и лишены венчавшего прическу головного убора, на лифе красовалось красное пятно. Камзол Хью также промок от крови, как я полагал, равно и его, и моей. Один глаз уже начал темнеть. Вокруг недавнего противника подпрыгивали две гончие, тявкая, но стараясь держаться вне области досягаемости сапог Соулсби. Слуга наклонился поднять кинжал и протянул его мастеру Флиту. Наставник оружейного дела взвесил предмет на ладони, обведя всю нашу троицу долгим взглядом. Элен ослабила хватку, с которой она вцепилась в Лайнела, и выступила вперед. «Сэр, это Хью -» Но мастер Флит поднятием руки призвал ее к молчанию. «Это проблема мастера Гилфорда. Отведите мальчиков к нему в контору. Подождите с ними, пока он не придет. Что до вас, моя госпожа…» Обращенные к Элис слова ускользнули от моего слуха, так как слуга потащил меня прочь. Обернувшись, я увидел, что Хью ведут за мной два слуги, а он отбивается от них и богохульствует. Соулсби пытался пнуть все еще подпрыгивающих вокруг него и облаивающих собак. Роджер нырнул и сгреб Мюррей в охапку, как раз вовремя, помешав ей подскочить к тяжелой подошве слишком близко. «Шавка!» - прошипел Хью, сопроводив это еще одним сильным выражением, но резкое замечание одного из провожатых его тут же успокоило. Лицо Соулсби помрачнело, он был вынужден позволить вести себя вслед за мной через двор в контору управляющего. Казалось миновала вечность, пока мы стояли там, разделенные устроившимся посередине слугой и ожидающие прибытия мастера Гилфорда. Пустота на дне желудка напомнила мне, что с момента нашего въезда время уже дошло до ужина. Наверное, поэтому управляющий так долго не приходит. Тем не менее, ощущение пустоты не было вызвано одним только голодом. Оно также подпитывалось страхом того, что может произойти. В похожем ожидании я находился лишь однажды, стоя рядом с мальчиком, у которого сочилась из носа кровь, тогда как моя собственная челюсть болела от воспоминаний о его кулаках, а по телу начинали наливаться синяки. Я сгорбился и вздрогнул. На этот раз не я вышел из битвы победителем, так как все пережитое мной обладало долей первостепенной неожиданности. Затем я вспомнил про кинжал. Случившееся могло обернуться для меня слишком плохими последствиями. Но, учитывая наличие кинжала или нет, именно я был зачинщиком. Я нанес первый удар кулаком – опять. Подобное не терпели и раньше, вероятно, не станут и сейчас. И снова мой противник оказался богаче и влиятельнее – не просто сын городского старейшины, а отпрыск знатного дворянина. К моменту прибытия мастера Гилфорда я уже убедил себя, что вернусь к семье в Йорк, не успеет наступить закат следующего дня. Что безнадежно все разрушил. Я едва был способен сморгнуть слезы. Вызванные не болью и оцепенением, сковывающими тело благодаря кулакам Хью и жестким булыжникам. Мои слезы объяснялись моей же собственной глупостью. Хью добился права первым рассказать свою историю. Все в ней являлось правдой, пусть и не полной. До минуты вытаскивания кинжала. О письме не прозвучало ни звука, упоминался только наш обмен любезностями. И то, что я первым нанес удар. Но потом Хью опрокинул меня на спину на заснеженный двор, - меня - слабого и отчаявшегося, - меня, потянувшегося за его кинжалом. И тут, воспрепятствовав мне убить Хью, в стычку вмешалась Элис. Когда Соулсби закончил, мастер Гилфорд на мгновение задумался. Затем обратился ко мне. «Итак, мастер Уэнсфорд, это правда? Вы ударили первым?» «Да, сэр». «А в отношении остального?» Я продолжал молчать. Сказать было нечего. Я не мог упомянуть о письме, не выяснив, как Хью до него добрался, к тому же, это оказалось бы жестоко по отношению к Элен. И с кинжалом – мое слово стояло против слова Хью – нападающий против знатной жертвы. «Так как?» Дыхание участилось, сердце в груди бешено колотилось от несправедливости, но я ничего не сказал. Мастер Гилфорд ждал. По его лицу пробежала тень. «Очень хорошо. Вас обоих следует предать физическому наказанию. Немедленно сообщите мастеру Флиту – назначить время после завтрашней службы. Мастер Уэнсфорд, я уверен, вам первому нанесли оскорбление, но сражение начали вы. И на применение оружия против товарища-пажа тоже нельзя закрывать глаз. Ваша кара будет самой строгой. Теперь, - можете идти и искать на кухне тот ужин, который там остался». Когда мы покинули вместе комнату, Хью сверкнул в мою сторону победоносной ухмылкой и, высоко держа голову, зашагал через двор к кухням. Я же, хотя казалось, что мне удалось избежать худшего из наказаний, предпочел прокрасться назад в комнату для пажей. В ответ на вопросы передавшего мне Мюррей Роджера я лишь проворчал, чтобы сохранить ее в безопасности, к ошейнику собаки теперь была привязана длинная веревка. Забравшись на матрас, я со стыдом спрятал голову под одеялом. Минула вечность, прежде чем я погрузился в тяжелый сон. * Когда я открыл глаза, то не имел ни малейшего представления, ждали ли меня для исполнения псалмов на службе. Тем не менее, я приготовился, как в любой другой обычный для замка день. В ризнице меня дружески поприветствовал сэр Уильям, и, пока мы облачались в наши одеяния, вокруг царило обычное тихое подшучивание участников хора. Было замечательно вернуться в знакомые стены замковой часовни. Влившись голосом в ответы и псалмы церковной службы, я подумал, возможно, как только закончится мое суровое испытание у мастера Флита, жизнь снова повернет в обычное для нее русло. Но после службы, когда я стаскивал с плеч стихарь и слушал грохот в пустоте моего желудка, прибыл посланец. «Мастер Уэнсфорд, вас просят зайти в контору Его Милости». Я не сумел подавить стона. Сэр Уильям с сочувствием посмотрел на меня, но ничего не сказал, просто махнул рукой, чтобы я поторопился. Через минуту-другую я уже стучал в дверь герцогского кабинета. Когда я вошел, Его Милость беседовал с мастером Гилфордом. Пока я кланялся, оба бросили взгляд в мою сторону, после чего, собрав некоторые бумаги, управляющий попрощался. Как и в первый день нашей встречи герцог устроился на краю стола. На этот раз он не предложил мне присесть. «Мэттью, мастер Гилфорд сообщил мне, что вчера вы и мастер Соулсби, после нашего возвращения, подрались, и что за это вас нужно подвергнуть физическому наказанию. Он сказал, вы позволили себе нанести удар первым, но не объяснили – почему. Мне вы доверитесь?» К подобному я не был готов. В море всех снова и снова переживаемых со вчерашнего дня событий, просеивая причины оставаться спокойным, я подумать не мог, что в дело окажется вовлечен сам герцог. Ссоры среди пажей и их мелкие проступки традиционно рассматривались наставниками. «Я бы предпочел не говорить об этом, Ваша Милость». «Слышал, между вами звучали какие-то обидные слова. Которыми мастер Соулсби мог вас спровоцировать». «Да, мой господин». «Что он сказал?» Его Милость говорил так, словно уже возложил ответственность на Хью. Но, в то же время, мне было стыдно из-за совершенного и не хотелось впутывать Элен. Поэтому я ничего не ответил. «Рассказывайте, Мэтт. Однажды вы уже пытались защитить его своим молчанием. Не старайтесь сделать это снова. Если смогу, попробую избавить вас от физического наказания». «Я не поэтому поступаю так, Ваша Милость. Просто…» «Я слушаю?» «Просто – ну – это вопрос чести». «Чести?» Глаза Его Милости сузились от недоумения. «Как так?» «Дело в письме. В личном письме. И в даме…». «Даме?» «Да, сэр, в даме. И я не хочу причинять ей какого-либо беспокойства». «Значит, вы мне больше ничего не скажете?» Взгляд Его Милости все еще оставался прикованным ко мне. Между нами повисла тишина. Затем прозвучало: «Я разочарован в вас, Мэттью. В том, что вам пришло в голову решать проблему ударами, а не словами, прояснившими бы подобный спор. Силе следует быть последним, но, ни в коем случае, не первым средством». Я повесил голову. «Тем не менее, защита дамы – признак истинно рыцарского поведения. Особенно, когда, если вы говорите правду, она может стоить вам физической кары. Однако, я слышал, что история Хью о вытаскивании вами кинжала – чистая ложь. Вам следовало сознаться мне в этом». Снова подняв голову, прежде чем Его Милость наклонился, чтобы взять перо и что-то начертать на обрывке пергамента, я уловил на лице герцога мимолетный след от улыбки. Он согрел теплом свечи полоску красного воска, погрузил в него кончик бумаги и запечатал расплавленное вещество кольцом на мизинце. Когда Его Милость протянул пергамент мне, на обрывке находились только его подпись – Р. Глостер – и печать, изображающая символ герцога – вепря. «Отдайте это мастеру Флиту и скажите ему, я велел вас наказать исключительно за первый проступок. Без сомнения, дама отблагодарит вас за доброе дело. Теперь - идите». Я поклонился, заикаясь, пролепетал благодарности, снова поклонился. Когда я выходил из дверей, вернулся мастер Гилфорд. Пока створка закрывалась, мне послышалось произнесение им моего имени. Но я не думал, о чем они говорят. Все, что имело значение, - продолжение пребывания в замке. И, вероятно, оставшиеся после драки боль и синяки не слишком увеличатся в процессе наказания за первый из совершенных вчера проступков. Таким образом, еще более легким шагом преодолевал я путь к находящимся поблизости от арсенала комнатам мастера Флита. Во время пересечения внешнего двора кто-то окликнул меня по имени. Ко мне спешила Элис. «Остановись, Мэтт! Подожди меня». Не переставая тревожиться из-за малейшей задержки, я притормозил. Я многим был ей обязан, помимо всего прочего, возможно, даже собственной жизнью. Более радикально этим утром Элис не сумела бы выглядеть при всем желании. Волосы аккуратно убраны под утренний чепец, разорванное и испачканное кровью вчерашнее платье уступило место новому небесно-голубому. «Ты направляешься за выполнением наказания к мастеру Флиту?» Я кивнул. В голове сверкнула чудовищная догадка. «Тебе же не по пути со мной?» «Мне? Разумеется, нет». Элис содрогнулась. «Девочек они не бьют. Для нас придумывают другие способы наказания. Но я не понимаю, зачем понадобилось бить тебя? Я рассказала Ее Милости о произошедшем инциденте с ножом. Конечно, Его Милость тебя простил?» Я продолжил идти, опасаясь опоздать. «Ох, Мэтт, ты же поговорил с герцогом, разве нет? О том, что натворил Хью?» «Я первым его ударил». «Но только после того, как он тебя вынудил. Ты признался Его Милости в перехвате Хью предназначенного мне письма?» «Конечно, нет. Тогда бы мне пришлось сказать о-» «О чем?» «Об Элен». «Об Элен? Что с ней? О том, что она была настолько глупа, что позволила Хью умаслить себя и отдать ему письмо?» «Она не глупа», - возмутился я. Лицо Элис приобрело суровое выражение. «Прошлой ночью Элен призналась, что поступила глупо. Когда рыдала из-за впутывания тебя в проблемы. Она сказала, что не должна была никогда слушать просившего показать ему письмо Хью. Он притворился, что всего-навсего любопытствует, какие новости есть от королевского двора. Затем, пока Элен доставала бумагу из сумочки, Соулсби выхватил ее и начал угрожать сказать мне, что она сама отдала ему документ. Элен следовало сразу мне во всем открыться. Я умею справляться с Хью». Увидев блеск в глазах Элис, я ни на секунду не усомнился в ее убежденности в этом вопросе. «Элен следовало знать, Хью что-то готовит», - проворчала девочка. «И она понимала, наши письма – строго личные, предназначенные исключительно членам Ордена». Я вспомнил, что ни разу в течение всего времени моего отсутствия не написал Элен. Элис, Эду, Роджеру, – но никогда Элен. «Значит, ты не рассказал Его Милости всей правды. Чтобы защитить ее. Хью посчитает тебя слабым и не желающим поднимать против него голос». «Наверное, я такой и есть. Маленький и слабый. Кроме того, я не дворянин или рыцарь. Я - » Мы дошли до дверей в комнаты мастера Флита. Они были приоткрыты. Зная, что перед располагающимся внутри кабинетом находится прихожая, я, не размышляя, подтолкнув, распахнул их. Не переставая злиться, Элис последовала за мной, когда я перешагнул через порог. Увидев развернувшуюся в помещении картину, мне пришлось замолчать. Мастер Флит стоял, наблюдая, его руки были скрещены, а на лице застыло мрачное выражение. Один из учеников-оружейников с закатанными вверх и открывающими мускулистые предплечья рукавами с силой ударял упругим хлыстом по обнаженным ягодицам кого-то, перегнувшегося через скамью. Конечно же, этим кем-то являлся Хью. Его белая задняя часть была испещрена остающимися после ударов глубокими красноватыми полосами, так напоминающими вчерашние кровавые следы на покрытых снегом булыжниках. Я поднял руку, чтобы вытолкнуть Элис из комнаты, но она уже все увидела. Ее рука взлетела к губам, но было слишком поздно, дабы заглушить возникший прерывистый вздох. Вся находившаяся в комнате троица обернулась в нашем направлении. При виде нас лицо Хью с округлившимися глазами побелело, а затем вспыхнуло различными оттенками алого. Мастер Флит прошел через контору и торопливо выставил нас, закрыв за собой дверь, чтобы мы не сумели ничего больше разглядеть. «Дождитесь своей очереди», - велел он мне, а затем обратился к Элис. «А вы, моя госпожа, возвращайтесь к себе. Для ваших глаз это не предназначено». Элис присела в реверансе, сжала мою ладонь, прошептала: «Удачи» и устремилась через двор прочь. Мастер Флит хмыкнул, но потом опять вернулся в приемную. Я ожидал снаружи, грудь переполнял страх. С какой стати я решил быть «рыцарем»? Хотя между нами находилась дверь, уши снова и снова резал звук хлыста – твак, твак, твак – каждый раз отдающийся глухим стоном.