***
– Наверное, нам пора поговорить? – заговорила Айви первой, не в силах больше играть в молчанку. Всё равно она прекрасно знала, что в этом Эрагону нет равных, как, в прочем, и во всём остальном. – Я хочу, чтобы ты завтра же собрала вещи свои и Амелии и отправилась к Элиану. – голос мужчины не звучал отстранённо, но неким холодом он всё же отдавал. Элмерс отчего-то подурнело и первой мыслью стало, что он хочет прекратить всякие с ними связи. Пришлось отложить в сторону щётку для волос, которой до этого девушка расчесала ровные длинные локоны. Не сразу отыскав опору, она нерешительно опёрлась о край туалетного столика, приподнимаясь с мягкого пуфика. Заметив первые отсветы тревоги в девичьей сущности, Эрагон преодолел то расстояние, что разделяло их, сразу же прикасаясь к протянутым рукам. Он хочет расстаться? Такое невозможно, когда мужские руки так трепетно удерживают девичьи ладони. Он крепко сжал её пальцы, вкрадчиво вглядываясь в малахитовые глаза жены. – Пояснишь? Хотя бы немного… - в голосе прозвучала мольба, когда соображать давалось с трудом после такой моральной встряски. – Боюсь, что мои объяснения не доставят тебе утешения, Айви. – он обнял её крепко, так крепко, что, казалось, вот-вот затрещат рёбра. Случилось то, чего он боялся больше всего на свете. И теперь у них не столь много времени. – Эрагон, прошу, скажи мне. Даже если небо обрушится в ад, я должна это знать. – прошептала девушка, приподнимая лицо и целуя волевой подбородок. – Мы сумеем всё пережить, слышишь? – Я со всем разберусь. Но мне нужно, чтобы вы были в безопасности. Только тогда я смогу быть спокоен и закончу все дела. – Ты пугаешь меня… Скажи мне, что нам грозит? У нас дочь, Эрагон. Мы не можем больше взваливать всё только на тебя. Мы должны разрешать всё вместе. И когда она хотела приблизиться к губам, резкая боль вынудила смахнуть этот нежный порыв. Чуть ниже шеи, на ключице, где до этого почётно виднелось изображение клевера, что-то вспыхнуло от намеренного прикосновения серафима. Метка загорелась ядовитым свечением, после чего разделилась. И по мере прекращения этого мерцания на прежнем месте осталось лишь две едва заметные родинки – клевера как не бывало. Айви оттолкнула Эрагона от себя, ошпаренная острой болью и хватаясь за зудящий участок кожи. Опуская глаза, она лишь мимолётно смогла заметить, что родовой герб испарился. но как такое возможно? Эрагон заглянул в очи своей ошеломлённой благоверной, которая не позволила ему приблизиться, и настало время подивиться и ему. Волосы Айви степенно теряли прежний тёмный пигмент, словно по волшебству ссыпая его от корней и до самых кончиков волос. Вместо тёмного шоколадного оттенка с вкраплениями бордовых отсветов пышные локоны преображались в тёплый медовый оттенок, становясь непривычно светлыми. А яркая пестрота зелени правого глаза Айви увядала, разбавляясь оттенком цвета морской волны. Совсем скоро Элмерс превратилась в совершенно иного бессмертного. Гладкие приятные черты лица остались неизменны к переменам, но кожа теряла прежний смуглый вид, так сильно распространённый у рода Элмерс, сменяясь бледно-молочным цветом. Айви обернулась к зеркалу, чтобы ужаснуться от столь резких перемен. – Мне как-то нехорошо… - произнесла она, покачиваясь в сторону и едва не заваливаясь прямо на пол. Её совсем вовремя ухватили в бережные объятья и отнесли на кровать. Элмерс не приходила в себя несколько часов, как бы сильно Эрагон не пытался привести её в чувства. Серафим сидел на кровати подле неё, неотрывно глядя на спящее лицо жены. Она выглядела дико уставшей, но по всей видимости чувств её лишили те изменения, что привносились в обычный вид, обновлённый с помощью исчезновения метки. Малышка тихо посапывала в кроватке, даже не подозревая о том, что совсем недавно произошло. Она мило причмокивала, морща свои милые пухлые щёчки. Эрагон же рассуждал, что ему делать дальше. Как назло, он узнал обо всём от Роберта. Теперь этому негодяю ничего не стоит разрушить его жизнь. Если совет узнает о родословной Айви, под угрозой окажется не только она, но и малышка. «Элиан, твоё появление было бы как никогда уместно сейчас…» - подумал он, но старец не отозвался. Наверное, слишком занят, скупо пересчитывая свои залежи многовековых книжонок, да высоченных стеллажей.Глава 27. Четырёхлистный клевер.
30 апреля 2023 г. в 20:26
С момента последнего посещения этого богом забытого места прошло слишком много времени, однако стойкое строение до сих пор держалось, силилось устоять, невзирая на сторонние условия. Вряд ли это вера Эрагона поддерживала его на земле, но дом и вправду до сих пор стоял здесь, ожидая каждого нового визита. И в этот раз, посетив убранное жилище, серафим не сдержался от скромной благодарной улыбки. Порядок и чистота в доме наверняка дело рук заботливой жены, которая рано или поздно узнала бы о пристанище супруга, где тот любил побыть наедине с собой.
Пламя камина развеяло по стенам причудливые тени, взыгравшие мгновенно, стоило здесь пролиться мельчайшему огоньку света. Обновлённый ремонт и другая мебель – здесь точно не обошлось без Элмерс. И как он жил всё то время без неё?
Сумрачной тенью Эрагон пробрёл к незнакомому клетчатому креслу. Под ногами тихонько поскрипывали тёмные блестящие половицы, больше не угрожая проломиться и спустить незваного гостя в подвал.
Всё вокруг отзывалось одиночеством, из каждого уголка тянуло сыростью и скорбью. Здесь так никто и не жил с момента кончины последних хозяев. Видимо слишком далеко от города, слишком опасно находиться в таком отдалении от цивилизации обычным смертным. Для серафима же здешние условия прекрасно подходили – никто не потревожит. Но на этом приятные мысли завершили свой счёт, возвращая к главному.
Потёртый ежедневник обременял внутренний карман плаща. От упоминания его наличия на Эрагона накладывалась тягостная тень мученика – он не хотел знать содержания, ведь неприятное предчувствие буквально дышало в затылок. Он не хотел знать, что умудрился отыскать на его жену собственный отец, который имел лишь отдалённо такой титул, но таковым для него никогда не являлся.
Присаживаясь на прохладную обивку кресла, он ещё какое-то время глядел на трещащие в камине поленья. Пламя успокаивало, тихонько баюкая, словно очаровывая и усыпляя. Бессонные ночи становились редкостью, но отчего-то сонливость настигала в самый неподходящий момент.
Записная книжка увидела свет, когда ангел вытащил её из кармана. Не совсем охотно одна страница отставала от другой. Эрагон заключил, что условия, в которых хранилась данная вещь, были не из лучших. Видимо это всё последствия разрушения дома Элмерс, от которого остались теперь лишь руины. Оставалось загадкой, как блокнот и вовсе сумел дотянуть до текущего времени. Размытые влажными засохшими пятнами строки оставались читабельны, но только в некоторых местах. Бумага пожелтела и потрескалась, так что вполне имела право зваться подобием древнего артефакта.
Ангел вслух попросил прощения у хозяина дневника за то, что совал нос возможно не в свои дела, а затем пролистал до той страницы, где заметил последнюю оборванную запись:
«Дети не должны расплачиваться за грехи своих родителей. Шепфа, помоги мне завершить это гиблое дело, не запятнав моей семьи. Я изначально терзался сомнениями о том, насколько эта затея ненадёжна. Теперь же понимаю, что пути назад нет… Айви, моя несчастная Айви наверняка бы поняла всё, если бы я только рассказал ей обо всём. Для той, кто не является моим родным ребёнком, она слишком сильно похожа на меня… Этого у неё не отнять».
Эрагон резко остановился, сконцентрировано перечитывая последние строки. Пальцы мгновенно перебрали пару страниц назад, затем ещё и ещё, перелистывая едва ли не на начало, а взгляд едко вгрызался в строки, прописанные ровным почерком. Благо, что разобрать буквы было не сложно. Весь дневник вёлся на древнеангельском, потому прочитать смог бы не каждый – очень предусмотрительно. Всё же Милонег был очень умным ангелом и не зря звался главой рода Элмерс.
«Прошло не так много времени с момента, как Гелия потеряла нашего второго ребёнка. Но боль утраты ранит всё сильней. Здоровье моей жены сильно подкосилось после неудачных родов. Но куда больше я тревожусь за её моральное состояние».
Серафим почувствовал болезненный укол в сердце, замирая. В комнате всё также шелестел огонь, а снаружи шёл дождь, отбивая штормовую симфонию по крыше. Предчувствие чего-то гадостно неприятного незаметно подбиралось к горлу, сдавливая его невидимыми оковами. Постепенно нутро холодело от каждого неожиданного факта.
«Никто, абсолютно никто не должен узнать о моём секрете, о бремени, которое я взял на себя».
Эрагон перешерстил весь дневник вдоль и поперёк, замечая, что некоторые страницы вырваны. Причём сделано это было явно нарочно. Из-за столь обрывочных цитат пока что невозможно было сложить всё в единый пазл, но чем больше он разбирался, тем яснее прояснялась ситуация.
«Мужчина в чёрных балахонах появился из неоткуда, приходя к нашему порогу. Он велел воспитывать нам ребёнка, как если бы он был нашим».
Ещё пару строчек вперёд. Пожелтевшие от времени и неблагоприятных условий хранения страницы грозились рассыпаться от столь резких действий, поэтому пришлось действовать аккуратней, совладать с собственным нетерпением.
По промокшей когда-то странице плыли неприятными кляксами чернила, сливаясь из слов в мутные непонятные каракули, но и их разобрать Эрагон умудрился:
«Гелия стала поправляться. Впервые за долгое время она реагирует на нас, отвечает на вопросы. И она убеждена, что этот ребёнок – Айви, её Айви. Теперь уже наша Айви. Для того, чтобы Гелия могла жить и поправиться, мне придётся сделать так, чтобы это дитя стало полноправным членом нашей семьи».
Страница пропущена, нарочно или же случайно…
«Метка четырёхлистного клевера на ключице – символ нашего рода. Если у Айви не будет её – никто не поверит в достоверность фактов. У каждого из Элмерс родимое пятно имеет подобную форму, потому нам пришлось прибегнуть к тому, чтобы подделать и это доказательство. Если обман вскроется… Нет, такому не бывать».
«Я не знаю, кто её настоящие родители, но это дитя так прекрасно. Она очень добрая. С появлением на её теле нашего родового герба, маленькое чудо приобрело общие с нами черты. Я подарил ей амулет, который сделает девочку ещё более похожей на нас, но в нём она будет нуждаться лишь первые годы. Она станет истиной Элмерс. Ради Гелии и этого ребёнка я обращу ложь в правду».
Эрагон отнял от глаз дневник, закинув назад голову и промычав что-то нечленораздельное. Чувство, что мозг вот-вот взорвётся стало более ощутимым. В висках сильно запульсировало от головной боли, а глаза заметно пробила едкая резь.
– Что же Вы натворили, Милонег? – шепнул он, потирая переносицу с усталым измождённым видом. – И кто Айви на самом деле?
Возникал вполне справедливый вопрос – кем являлась жена серафима и где её родители? Почему оставили в чужой семье? Пытались спрятать или же избавиться? Хотя, избавляются обычно несколько иными путями.
«Теперь мне страшно представить, что бы с нами стало, не появись в нашем доме Айви. Я и сам стал верить в то, что эта девочка - моя родная дочь - так сильно она похожа на меня.
Клэр ещё была слишком мала, чтобы понять всё и теперь она тоже чутко убеждена в том, что малышка – её сестра. Гелия, пускай до конца так и не оправилась, но теперь может хоть немного жить самостоятельно, без помощи сиделок, она способна гулять по саду.
Для того, чтобы быть с Айви и Клэр - она живёт и поднимается каждое утро из постели. Она живёт ради любимых дочерей. Надеюсь, что так будет всегда.
Хотя мне запретили выяснять, кем являются родители нашей Айви, я не смог сдержать обещания. До сих пор не могу найти оправдания тому, чтобы вот так просто отдать кому-то своё родное дитя. Я начал своё небольшое расследование, но всюду натыкаюсь на тупики. Привлекать сторонние лица слишком рискованно – никто не должен ничего знать».
Минуты утекали за чтением, увлекая за собой часы. Много времени уходило на то, чтобы разобрать написанное и Эрагон старался вычитать все подробности.
«Совершенно недавно мне удалось выяснить, что несколько лет назад, как раз незадолго до появления у нас таинственного незнакомца, странным образом пропала дочь одного из высокопоставленных ангелов. Свои подозрения следовало унять ещё на новости, что она была вполне зрелой и достаточно осознанной персоной. Однако что-то не давало мне покоя до последнего. Ходят слухи, что та девушка влюбилась в демона. Запрета на подобную связь я не помню, но возможно её отец был не очень доволен партией, какую избрала для себя его дочь».
«Я совершенно уверен в том, что Айви – полукровка. Её отцом был демон, а мать – пропавший ангел, дочь одного из верхушек ангельской свиты. Боюсь, что ребёнка оставили в живых и спрятали не просто так. Поэтому я планирую забрать всю свою семью и перевезти подальше от цитадели. В ней основной рассадник бед. Не в зависимости от того, что будет в будущем – Айви будет нашей дочерью. Надеюсь, что тайна о её происхождении канет в лета и никогда не достигнет моей несчастной девочки. Шепфа, сколько же сложностей ждёт это дитя в будущем».
Дорога до дома прошла спокойно. Эрагон, до сих пор пребывая в некоей прострации, порой не замечал проходящих мимо знакомых, не успевая ошеломить их своей рассеянностью, ведь дождь смывал мгновенно все желания на оклики и лишние телодвижения. Ливень продолжал своё представление, выливая воду как из ведра. Он остервенело хлестал по лицу, пытаясь вымыть из-под ног почву. Серафим наступил в глубокую лужу, досадливо подмечая, что будь он в другой обуви – непременно промочил бы ноги. Но до дома оставалось добраться самую малость – эти мысли так хорошо и тащили его по всей этой непогоде вперёд.
Раньше запрета на сношения ангелов и демонов не было, но такие дети погибали очень часто, в большинстве случаев из-за того, что крохотные тельца не вмещали в себя всю силу, равно противостоявшую из-за разницы сторон светлого и тёмного. Поэтому сокрытие от глаз общественности подобного ребёнка означало лишь нежелание демонстрации смешанной с другой расой крови. Другого объяснения ситуации Эрагон больше не видел. Значит Айви - потомок кого-то из верхов.
Эрагон помнил с какого момента пошёл запрет на связи между ангелами и демонами. Этот запрет был прямо или косвенно связан с Мальбонте и тем, что он устроил. И если в прежние времена сущность Айви не воспрещалась, то теперь она является плодом запретной любви. А значит и их с Эрагоном связь запретна.
Внутри дома серафима тепло встречал аромат домашнего уюта, пропитанный распустившимися в расписных горшках цветами. Со стороны ванной доносились негромкие копошения и шум набирающейся воды, а комнаты не утопали во мгле лишь благодаря множеству свечей. Их тёплое марево расползалось необыкновенно приятной атмосферой.
Эрагон разулся и скинул плащ, вывешивая его на плечиках. Проходя вглубь помещения, осмотрелся. Плотно замкнутые на щеколды окна не впускали внутрь внешней промозглости погоды, поэтому она мстительно отвечала врезающимися в прозрачные стёкла дождевыми потоками. Они напористо стучали, не справляясь с преградой и, сдаваясь, опускались вниз.
– Эрагон, я думала, что ты вернёшься пораньше. – в арке, отделяющей зал от остальных комнат, появилась тонкая женская фигура в более чем одомашненном виде. Одного взгляда девушки было достаточно, чтобы осознать, что она рада его возвращению. Нежность пропитала всё её естество, она мило ему улыбалась, просто радуясь тому, что они вновь встретились. А Эрагон был искренне рад, что в её глазах больше нет той лютой ненависти, с которой она вернулась в Цитадель, чтобы перерезать ему горло.
Айви сильно изменилась под влиянием мужской любви и заботы. Из одичавшей вечно язвящей особы она превратилась в любящую заботливую супругу и мать, что лишь украшало её волшебным невероятным ореолом, который так полюбил Эрагон. Некая доля авантюризма ещё плескалась в вечно неугомонных глазах, но и этого становилось в меру достаточно, чтобы изредка напоминать ангелу, на ком именно он женился.
– Прости, припозднился. – шепнул он, удивляясь тому, что дар речи возвратился к нему несмотря на то, что он узнал. В нынешних условиях им быть вместе воспрещалось. Она была плодом запретной любви, не являясь дочерью семьи Элмерс. И хоть Милонег сделал всё возможное, чтобы убедить себя и окружающих в обратном, правду невозможно было смыть и замаскировать.
Недюжинная доля мощи в этом хрупком теле теперь оправдывалась не принадлежностью к роду Элмерс, а тем, что в её плоти текла кровь ангела и демона, приумножая силы и способности, делая более универсальной, более необычной. Она относилась к той небольшой категории детей тьмы и света, которые не только выжили несмотря на противоположности энергетики, но и в полной мере вбирали силу родителей, со временем научившись управлять ею.
Эрагону стало больно - эта горечь проступила даже во рту, оседая на языке явным привкусом. Он так любит Айви, он так любит Амелию, ему совершенно теперь наплевать на закон неприкосновения. Он стольких осудил и лишил титулов и лавров из-за подобного, а сам погряз в аналогичной ситуации, нарушив глупый закон. Но отчего-то ничуть не жалел, даже не усомнился в выбранном пути. В любом момент он готов был отречься от титула и статуса, лишь бы их оставили в покое. Но Роберт не отступит, пока не получит своё.
Элмерс уловила нехороший настрой мужа не сразу, поначалу списав подобную реакцию на обычную усталость. Она приблизилась, мягко погладив по щеке, убирая в сторону светлые влажные пряди.
Эрагон же потянулся касанием к её щеке, очертив плавным действом женскую скулу. Обоюдный непрерывный взор проникновенен и походил на немой диалог двух родственных душ. Айви пыталась понять его эмоции, не спрашивая лишнего, слишком сильно узнав повадки супруга за последнее время. Хотя, если подумать, знала она его слишком давно. Значит и времени изучить достаточно.
Пальцы скользили по бархатистой смуглой коже, изучая, как в первый раз. Эрагон опустился к её шее, ощущая на гладкой поверхности отголоски мурашек – она по-прежнему так млеет от его прикосновений, так желанно принимает внимание, внемля каждому новому действию. И девушка не заставила ждать в ответной нежности, приближаясь и приподнимаясь на носочки.
На прохладной после улицы щеке ярким контрастом остался тёплый отпечаток женских губ. И он мгновенно поймал её уста, забирая долгожданный поцелуй, как сорванный цветок в дождливую погоду. Долгий, сладкий и нежный, как и его избранница, его жена, мать его ребёнка. В нём бушевало столько чувств и эмоций по отношению только к ней, только рядом с ней у него так сильно сносило крышу. Вот насколько она была властна над ним, вот как сильно он нуждался в ней.
Склонившись к Айви, мужчина притянул тонкую талию к себе, заключая в объятья и целуя снова. Приятные переплетения тел дарили друг другу теплоту жизни, трепетность сердец. Они нуждались друг в друге, кутая в объятьях, пытаясь скрыть от всего остального мира.
В крепких руках мужа Айви чувствовала себя едва значимой пушинкой. В сравнении с Эрагоном всё было бессмысленно, даже она сама. Девушка полностью погрузилась в плен его глаз, утонула, теряя голову и себя в том числе.
Эрагон вряд ли мог помнить те мгновения, когда Айви ещё была маленькой девочкой. Ему попросту некогда было обратить на неё внимание до того, как он стал её наставником. Юная Элмерс, впервые встретившись с ним в саду Адама и Евы, заинтересовалась необычностью своего нового знакомого. Кротко припоминая светлые прядки и глаза необыкновенного синего цвета, девочка искрилась легкомысленной детской улыбкой, ведомая на поводу собственной любознательности. Она глядела на Эрагона со стороны, смешиваясь с толпой воздыхателей, даже не представляя, почему вокруг этой личности столько внимания и восторга.
Одних привлекал его талант, других – попросту течение популярности. И только немногие могли увидеть истинную суть ангела – искреннюю чистоту души, окутанную в необыкновенную оболочку. Эрагон был создан ангелом, он стал реальным его воплощением и до последнего станет отстаивать права своего народа. Он не обычный серафим – он защитник, оберег для всех бессмертных.
И Айви смогла разглядеть это в нём ещё прежде, чем успела ощутить впервые в подростковом возрасте самую первую волну симпатии к привлекательному наставнику. Он всегда был добр к ней, справедлив. Даже не кричал, попросту тихонько уничтожая взглядом, если того требовали обстоятельства.
И теперь, когда Айви стала самой близкой для него бессмертной, всё остальное утеряло некоторую долю важности.
Уткнувшись лицом ему в плечо, Элмерс тихонько хихикнула, привлекая к себе внимание.
– Вспомнила игру в жмурки. – пояснила девушка, после чего вновь хихикнула.
Эрагон погладил Айви по волосам, призывая взглянуть на него. И непременно сумел увидеть отражение того прошлого её глазами.
Воспоминания Айви и Эрагона.
Колокольчиком звенел чистейший детский смех во дворе школы ангелов и демонов. Летний погожий денёк клонился к вечеру, а значит занятия подходили к концу. На улицу, во двор высыпало большое количество народа, спешащего кто куда по своим собственным делам. Тёплый ветерок подгонял всех и каждого, зарываясь в листву деревьев и задорно шелестя. Трава шептала свои сказки, утопающие в звуках юношеских голосов.
Эрагон вернулся сюда лишь в качестве гостя, дабы проверить, как обстоят дела. Он ещё не занимал своего поста верховного серафима, но уже прекрасно ориентировался во всём, чего касались дела школы.
Директор Синан провожал его с небольшой экскурсией по зданию, после чего они решили просто прогуляться по свежему воздуху. К тому моменту студентов здесь было не столь много, но все почтительно кланялись директору и его важному спутнику. Едва ли кто-нибудь не мог знать, кем являлся Эрагон. Стоило лишь заприметить мужские фигуры, как азарт любопытства накрывал юные головы. Потому они и поспешили отойти в отдаление, дабы спокойно поговорить на отдельные темы, не как официальные представители, а как старые добрые «наставник» и «воспитанник». Конечно, можно бы было обсудить вопросы и в кабинете директора, но к чему умирать в затворничестве, когда снаружи природа буквально обволакивает своим благоговением.
На приличном расстоянии от школы мужчины спокойно беседовали, прогуливаясь по вытоптанной дорожке, окружённой небольшими участками лавандовых полей. Их нежные цвета оттеняли ещё больше благородство аристократичной внешности белокурого ангела, сочетаясь с ним, как с чем-то родным и неотъемлемым. Аромат стоял изумительный, от него даже в душе возникало некое спокойствие.
Послышались чьи-то голоса, но пара поначалу не обратила на них внимание. В отдалении ото всех остальных собралось небольшое скопление ангелов и демонов, нашедших себе увлекательное занятие. Бессмертные отыскали забаву, притащив с земли «жмурки», какими развлекались многие смертные. И директор даже озадаченно покачал головой, хохотнув скрипучим голосом.
– Не перестают изумлять меня своей находчивостью. – потешался пожилой ангел, качая головой.
Бороться с молодёжью нет смысла, а потому он попросту находил в каждом вопросе долю юмора - так было гораздо проще.
И они бы прошли мимо, словно их здесь и не было. И шелест цветов не засвидетельствовал бы их присутствие. Но Эрагону было достаточно бросить единственного взгляда, чтобы заметить, кто находился в центре игры, окружённый со всех сторон бессмертными. На лицах бессмертных затаились шаловливые маски озорства, каждый кто как подавал признаки, где находятся, и лишь изредка они смеялись и улюлюкали, привлекая к себе внимание девушки с завязанными глазами. Весёлым колокольчиком раскручивались васильковые длинные юбки, когда темноволосая дива протягивала руки, гадая, кого поймать в плен.
– Она так загружена сейчас. И несмотря на это находит время возвращаться сюда? – Эрагон взглянул на Синана, который хитро сощурил глаза. Тонкие стёкла очков загадочно сверкнули на солнце.
– Быть может, она тоже скучает, как и ты, по школе. Прилетает не так часто, но постоянно приносит повод новым развлечениям студентов. Сегодня она сумела предотвратить конфликт тех двоих. Как видишь, от былой неприязни не осталось и следа - вон, дружно пытаются не попасть в руки водящей.
Синан сложил руки за спину, отдалённо со стороны независимого зрителя подмечая, как взгляд подопечного приобрёл некоторый иной окрас в сторону юной Элмерс. Она давно не подросток, это заметно невооружённым взглядом. И именно таким замечающим каждую деталь взглядом Эрагон смотрел на неё долго, о чём-то явно размышляя.
Весёлая, независимая от чужого мнения девушка кружилась и пыталась поймать в плен своих ручонок кого-нибудь из толкучки. Все рассыпались в стороны, стоило только юной особе сделать новый выпад. Окружённые весёлым смехом и задором, они не желали прекращения этой игры.
Синан и Эрагон двинулись в их стороны. И так уж распорядилась судьба, что, когда они были совсем близко, Айви подалась им навстречу, словно по велению сердца, хотя по сути о том и не подозревала сама. Бессмертные, в попытке улизнуть, расступились, словно бусины рассыпаясь кто куда, а в плен прохладных ручонок попалось лицо Эрагона. Отчего-то веселье и гогот испарились, как дождевые капли на солнце. Никто бы не решился и подумать, что их застанут за такой, казалось бы, детской игрой, тем более такие персоны. Стоящий в стороне, смешанный с другими Саферий, досадливо поджал губу, когда брюнетка начала ощупывать знакомые черты, не переставая улыбаться.
– Так, не подсказывать. Я сама угадаю. – оживлённо оповестила окружающих девушка, не отпуская с лица улыбки. – Быть может Гилиан?
В ответ не поступило ответа, а звуки природы стали явнее из-за воцарившегося гробового молчания студентов. Приняв это за отрицательный ответ, девушка досадливо вздохнула.
– Что ж, не угадала. – не было похоже, что Айви расстроилась. Она тут же привстала на носочки и оставила на щеке ангела кроткий скромный поцелуй в уплату за ошибку, после чего потянула один конец повязки. Ткань податливо распустилась, слетая с лица.
– Тогда нашим жмуркой будет… - Айви не успела закончить фразу, застывая на месте с открытым ртом. Увидеть перед собой столь знакомое лицо, да с учётом его отсутствия до этого, нешуточно ошеломило.
Эрагон любознательно разглядывал шокированную подопечную слегка насмешливым взглядом. Это было уже интересно. Под столь пристальным взором девичье юное личико расцветало ярким маковым оттенком, заполняя своей явностью округлые щёки. Широко распахнутые глаза обрамляли чёрные длинные ресницы, ну точно как кукольные. Красивая, что слов нет. Волнующая, трепетная, но такая пока что ещё глупая...
– Ты уже закончила с поручением, которое тебе дали? – словно между делом поинтересовался он, так и оставаясь заложником её тонких рук.
Не было похоже, что молодому человеку было это неприятно, как раз наоборот. Но в силу собственной выдержки и отсутствия подозрения на любую симпатию к Элмерс, молодой человек лишь нашёл повод лишний раз пристыдить её за оплошность.
Все внезапно сделались через чур занятыми и молодые люди с девушками быстренько порасползлись по своим делам.
– Позволишь? – иронично кивнул блондин на пленившие лицо ладони, отчего последняя лихорадочно отняла от него руки, отскакивая, как ошпаренная.
– Как ты здесь…
– Так ты выполнила поручение? – не позволил закончить Эрагон, не прекращая потешаться растерянным видом юной особы, но не сумев вовремя остановиться в своей забаве, нагнал на себя ещё бо́льший строгий вид. Потеха накрыла с головой при попытке Айви собраться и взять себя в руки, но юноша стоически сдержал проступающие нотки веселья.
– Конечно же закончила. Иначе бы меня здесь не было. – Элмерс расправила плечи, собирая смелость в кулак и стараясь больше не заикаться при произношении.
– Отлично. Дай угадаю, а игру предложил Саферий? – бровь сама собой чуть возвысилась, делая взгляд более острым и пристальным. А девушка только и нашлась, что кивнуть. – Понятно. Извини, я не хотел разгонять твоих друзей.
– Однако разогнал. И тебе должно быть стыдно. – Айви опомнилась, осознавая, что пускай поцелуй и был лёгким ненавязчивым, но его факта никто не отменял. А потому поспешила ретироваться, дабы не сгореть со стыда.
Эрагон провожал её взглядом, не переставая улыбаться. Она очень скоро скрылась из поля зрения среди фиолетовых цветов, вызывая смешок и у Синана.
– Значит, как поцеловать одного из друзей – это не преступление. А как подарок достался мне – так сразу как в воду канула. – подметил Эрагон, глубоко и демонстративно вздохнув.
Что ж, наверное с того момента он начал смотреть на неё несколько иначе. Айви выросла и преобразилась в чудесную девушку, но никогда не позволяла себе ничего лишнего, не желая становиться для кого-то преградой. А учитывая то, что все пророчили Эрагону светлое будущее с Ванессой, причин не трогать его было куда больше, чем казалось самому ангелу. И в отличие от менее тактичных дам, которые не брезговали пытаться отбить у Ванессы Эрагона, Айви до последнего пыталась скрыть свою симпатию. Пока её не проявил сам серафим.
Настоящее время.
Теперь всё позади, они вместе и этого никто не мог разрушить. Эрагон погладил юную особу по волосам, пропуская блестящие локоны сквозь пальцы. Мягкие, бархатистые, как его дражайшая супруга. И не было ничего прекрасней этих моментов для обоих.
Мужчина заглянул в омут девичьих глаз, не долго раздумывая, уводя её следом за собой в ванную комнату. Ему хотелось смыть с себя весь этот день, как и все ожидающие последствия. И если бы был способен это сделать обыкновенный душ – он бы из него веками не вылезал. А пока, благостно спокойно освобождая Элмерс от одежды, он не разрывал длительных сладостных поцелуев. Пуговицы, как никогда, поддавались с лёгкостью, как и прочие ненужные застёжки. Ткань плавно скатывалась вниз, обнажая не только тела, но и души. Только друг перед другом они могли так открыться, только друг с другом чувствовали себя в такой безопасности и комфорте.
В тёплой воде становилось немного легче, но это «немногое» не могло смыть общего состояния. И тогда он попросту отключился мыслями на некоторое время. Как делал это всегда, выходя посреди рабочего дня на улицу, дабы подышать свежим воздухом.
Погружаясь в просторную ванну, он увлёк следом за собой и Айви, которая безоговорочно последовала за ним. От горячей воды исходил лёгкий ароматный пар. За окном, как и прежде, сыпали дождевые капли, не угомонившись до сих пор. Они били в окна, завешанные воздушным тюлем, ничуть не беспокоя покой хозяев.
Комнату окружали распустившиеся розовые кусты, раскрывшие светлые нежные бутоны, от присутствия которых ненавязчивый аромат цветов разлился по всему помещению. А горящие в хрустальных подсвечниках огоньки лишь добавляли атмосферности.
Элмерс заботливо омывала мужское тело смоченной в воде мягкой намыленной губкой, когда оказалась сидящей на коленях у мужа. Действовала она медленно, степенно, загораясь от изучающего взгляда супруга. Эрагон терпеливо позволял ей касаться себя, едва сдерживая возникающие в нём порывы. И это терпение должно быть вознаграждено. Позволив себе наглость вынуть заколку из тёмных волос, мужчина с небывалым наслаждением наблюдал, как тяжёлые локоны нагромоздились на хрупкие плечи, опускаясь кончиками в воду.
– Почему ты так смотришь? – спросила Айви, возвращая внимание Эрагона к своим губам, ничуть не рассердившись такой маленькой шалости с его стороны.
– Как? – он загадочно вздёрнул бровь, плавным движением тесня ближе к себе.
– Словно не видел уже сто лет. – Элмерс хотела шутливо съехать с этой темы, так незадачливо начатой из-за собственной несдержанности. Эрагон же находил эти попытки забавными.
– Просто я вспомнил, что уже давно не говорил тебе о том, как много ты для меня значишь. – серафим провёл влажной ладонью по девичьей щеке, подхватывая длинный локон и манёвренно определяя за ухо.
Цепкое прикосновение к шее приблизило Элмерс к нему и совсем скоро он коснулся её ушка губами. Целуя и покусывая его, он чувствовал, как девушка взволнованно хватается за его плечи, как по женскому телу проходит лёгкие отголоски дрожи. И пока он деликатно облюбовал нежную шею, его рука двигалась дальше, оставляя влажную линию вдоль ключицы.
Айви практически зашлась в стоне от неожиданного удовольствия, когда сильные руки зацепили грудь. Мягко и плавно сжимая и как будто нарочно оттягивая затвердевшие соски. По телу прошла судорога блаженства, останавливающаяся внизу живота.
– Эрагон, постой… Не… так… быстро… - задохнулась она, когда пальцы уверенно проводили по плоскому животу, коснувшись самого сокровенного. Эрагон знал её слабости, надавливая на нужные точки, выбивая из головы всё лишнее, сводя с ума своими манёврами.
Обычная процедура мытья переросла в нечто более приятное, неописуемо прекрасное. Эрагон с Айви вновь были единым целым. И никто не способен этого разрушить, серафим попросту этого не позволит. Уничтожит и растерзает любого, кто хотя бы немного позволит себе наглость влезть в эту семью, в эту обитель спокойствия и умиротворения.
Айви не была способна прийти в себя, благоразумных мыслей попросту в голове не осталось. Поэтому она, мимолётно освободившись, прильнула к его губам своими, пока ладони заскользили по влажной подтянутой мускулатуре ангела всё ниже и ниже.
Каждый участок тела буквально вздымался от желания под женскими музыкальными пальчиками. И она уже на поверку могла узнать, насколько желанной была сейчас, когда руки смогли натолкнуться на налившуюся возбуждением плоть. Большую, невероятно пульсирующую, желающую высвобождения от оков. И стоило ей коснуться его, как Эрагон томно выдохнул прямо в губы, не сдержав приглушённого стона. Встретившись взглядом с возлюбленной, он заметил едва проступающую плутоватую улыбку Айви.
– Ты же знаешь, что меня нельзя дразнить. – шепнул он, сверкая загорающимися вожделением глазами.
– Но иногда мне так сильно этого хочется… - как будто нарочно с невинным выражением лица произнесла девушка, пожимая плечами. Вот она, вторая соблазнительная умопомрачающая сторона, дарованная природой, сводящая ангела с ума своей непокорностью...
Эрагон притянул Айви ближе, уже не столь галантно, более нетерпеливо. Элмерс обожала эти мгновения, наполненные непомерной страстью, желанием. Её хрупкое, на первый взгляд, тело буквально полыхало жаром предвкушения.
Эрагон ухватился за девичьи ягодицы, плавно опуская на себя. Айви ахнула, выгнувшись в спине, ощущая, как он проникает внутрь, разрушая любые преграды. Замирая в этом положении, Элмерс больно вцепилась в мужские плечи, но он проигнорировал, приподнимая и вновь опуская свою прекрасную ношу. Потребовалось некоторое время, чтобы он смог погрузиться в её лоно полностью, доставляя наслаждение. И уже очень скоро она без его помощи сама двигалась так, словно хотела, чтобы он проник ещё глубже.
Поцелуи долгие, глубокие, всепоглощающие. Ласки и нежности, проливающие на тела приятную негу. Айви прекрасно знала, что не было того участка кожи, которое бы не запомнило пылкости губ Эрагона. Она буквально таяла под этими прикосновениями, млела от каждого желанного соприкосновения. До адской боли закусывала губы, когда он вновь истязал ласками ей грудь. И мысленно благодарила всех богов этого и иных миров, когда муж заботливо и ласково слизывал со свежих ссадин на устах капли крови.
В руках этого мужчины она чувствовала себя самой любимой и желанной на свете, каковой и являлась. В нём умещалась и вся нежность этого мира, и вся страсть самых потаённых уголков противоречащей требованиям морали души. Он был заботливым мужем и бурным любовником, умудряясь совмещать это без особых усилий.
Слияние губ, крепкие объятья и переплетения тел. Вода, окутывающая разгорячённую кожу, расплескалась по полу. Знойно и страстно, словно под покровом адской пустыни, они сгорали изнутри, истязая тела друг друга. Эрагон в очередной раз поймал её губы, обхватывая тонкую талию, чувствуя, как она льнёт в ответ. И достигнув момента разрядки, они обмякли в объятьях друг друга.
День близился плавно к вечеру, унося с собой не самые приятные события, нависшие над семьёй серафима грозовой тучей. Она мало отличалась от той хмурой массы за окнами, но тем не менее играла определённую роль в жизни каждого.
Эрагон играл с Амелией в то время как Айви готовила ужин. Временами она заглядывала в комнату, чтобы убедиться в том, что всё под контролем. И судя по тому, как она заметила пару попаданий плюшевого мячика в голову дорого супруга, сделала вывод, что на службе у него произошло что-то слишком серьёзное, раз он не отвлёкся даже в компании любимой дочери.
Девочка сделалась настоящей юлой, набравшись энергии во время дневного сна, поэтому готова была теперь куролесить столько, сколько вздумается. Она висела на шее папы, весело улюлюкая что-то под нос, плела неведомые причёски на его голове, даже порой слишком сильно дёргая волосы. Однако мужчина всё стерпел, лишь изредка оборачиваясь к чаду и улыбаясь. Неумелые ручонки лезли даже к отцовским ресницам, но благо тут инстинкт самосохранения работал отлаженно, чтобы не остаться ненароком «одноглазым Джо». И эта егоза не устала даже за несколько часов танцулек и боевого клича, когда она потерпела оглушительное поражение от щекотки.
За ужином Эрагон был тише воды, постоянно глядя в окно и безучастно ковыряя вилкой в тарелке. Аппетита не прибыло и через некоторое время, что обеспокоило Айви.
– Милый, ты совсем не ешь. Невкусно? – спросила Элмерс, когда отвлеклась от кормления девочки, сидящей на отдельном детском стульчике. Маленькие пушистые облачка, как и прежде, сделали местопребывание ребёнка воздушным троном, но это уже не для кого не было находкой или чем-то необычным.
Эрагон откликнулся не с первого раза, неловко улыбнувшись и сославшись на непростой день. Он поднялся из-за стола, подходя к своим любимым девочкам и целуя супругу в макушку. Рука попутно ловко выловила из женских пальцев детскую причудливую ложечку, когда он попросил её поужинать самой:
– Ты покушай. А я покормлю Амелию. Наверняка устала за день. – судил он отнюдь не по чистому стечению обстоятельств, а на наглядном примере того, что подрастающее поколение просто вымотало его за несколько часов их совместного досуга. Элмерс не поверила, что причина плохого настроения мужа - лишь обыкновенная усталость, но сделала вид, словно это было так. Стараясь не потерять от этого аппетит, она поела, молча наблюдая за тем, как мужчина кормит дочь. И всё проходило в аналогичном до этого молчании.
Два таких похожих бессмертных – Амелия уж очень походила на отца, даже мимика иногда выдавала родство. Если бы она взяла больше от матери – никто бы не расстроился, но она вылитая папина порода. Но любили бы этого чудесного ребёнка в любом случае.
Уже когда неугомонный комочек счастья отходил неохотно ко сну, родители были рядом, наблюдая за тем, как веки ребёнка тяжелеют под насыщенностью проведённого дня. Маленький генератор энергии слегка выдохся, теперь набираясь новых сил для того, чтобы показать дорогим маме и папе, насколько суетливым может быть родительство.