***
Амелия, звонко хохоча, пронеслась вдоль коридора, наполняя помещение хоть какой-то радостью. Маленький волчок пронёсся громкой бурей, едва не сбив с ног идущих навстречу гувернанток. – Ох, я прошу прощения, она немного невнимательна, когда шалит. – Смущённо принесла извинения Айви, хотя выходкой ребёнка все были больше рассмешены, нежели рассержены. – В юной госпоже столько энергии. Должна же она где-то её выплёскивать. – Понимающе кивали пожилые дамы. И когда Элмерс хотела пройти мимо, на глаза вновь попался портрет, про который она позабыла после первой ночёвки в поместье. По необъяснимым причинам, картина постоянно притягивала её внимание, словно притягивая к себе. – Люция… - Выгравированные буквы под отдельным портретом с девушкой немного подсказали хотя бы о наличии имени. И Айви вновь задержалась подле неё. Та часть портрета, где скромно располагалась девушка, была скрыта в тени. – Госпожа Люция была ангелом во плоти. – Словно прочитав в выражении лица Элмерс немой вопрос, заговорила одна из задержавшихся прислужниц, отвлекая её от пристального изучения. – Кем она приходилась верховному серафиму Кодею? – Как бы невзначай уточнила Айви, замечая лёгкую тень замешательства на лице своей временной собеседницы. – Что-то не так? Вы плохо себя чувствуете? – Н-нет, госпожа, просто задумалась, простите. Эм, просто нашла меж вами тонкую линию сходства, но это лишь совпадение, ведь единственный первенец госпожи был мертворождённым… – Полагаю, у Вас слишком много свободного времени, коль Вы тратите его на пустую болтовню, Мириам. – Старческий возглас Кодея прозвучал непривычно громко. Он разверзся, как молния над головой, оттого собеседницы резко всколыхнулись и бросились в рассыпную с поразительно активной проворностью. Кажется, им не в новинку вот так удирать. Служанки скрылись из виду практически мгновенно, а слегка ошарашенная Айви обернулась к источнику грозного голоса. – Не наказывайте их, пожалуйста. Это я проявила любопытство, оторвав от дел. – Сказала Элмерс, искренне надеясь на то, что её любопытство не отразится на работницах, которым, по всей видимости, и так приходилось не сладко с таким строгим господином. Гнев понемногу отступил - сморщенное в гримасе раздражения лицо серафима немного сгладилось. – И не собирался, мисс Элмерс. Могу я пригласить Вас на чашечку чая? В ближайшие пару дней буду вынужден вернуться в совет, дабы не вызывать подозрений. – Понимаю, я очень благодарна Вам за помощь. И как раз хотела сообщить Вам, что мы с Амелией улетим уже завтрашним утром на рассвете. – Ох, к чему же такая спешка, Айви?! – Старик немного нервозно всплеснул руками, явно ошарашенный подобной новостью. - Девочке так нравится играть здесь! Да и мне лишь в радость принимать гостей в своём доме. С приходом сюда Амелии моё жильё наполнилось радостью и смехом! Не лишайте старика столь небольших радостей бесконечно скучной жизни. – Я правда очень благодарна Вам. И мы бы остались подольше, но боюсь, что мы не можем себе этого позволить. Рано или поздно нас могут найти. И я не прощу себе, если это произойдёт здесь. Не хочу становиться обузой или проблемой. – Вздор! Какой вздор, Айви! А-ну, пойдём, пойдём пить чай!***
Запах плесени уже казался чем-то неотъемлемым и привычным в месте, где находился Эрагон. Прошло несколько недель, но его продолжали навещать Мелани и Ребекка. Последняя даже не опасалась того, что это могло дискредитировать её в глазах остальных серафимов, не забывая о том, кто дал не мало полезных советов ей во время их долгого знакомства. И тем не менее серафим оставался непреклонен. Его много раз допрашивали, пока не применяя насилия и рассчитывая на благоразумие. Но вытянуть из ангела информацию о местонахождении Айви и Амелии из него не получилось. Даже если бы Эрагон и знал их точное расположение – даже под угрозой смерти не выдал бы сокровенного секрета. У него было много времени, чтобы подумать, чтобы о многом вспомнить. Отчего-то страха перед страшной карой не возникло – Эрагон оставался абсолютно спокоен, временами лишь надеясь на то, что Элмерс не совершит глупостей в силу своего вспыльчивого характера. Если призадуматься, он часто отмечал спонтанность её поступков ещё с самого детства Айви. Этот, как оказалось и впрямь, дьяволёнок в ангельском обличии постоянно выдавал какие-нибудь неожиданности, шокируя окружающих. И тем не менее он всегда готов был к очередной бедовой ситуации, в какие так обожала вляпываться его подопечная. И если сопоставить всех, кто был у него в качестве воспитанников, Айви Элмерс превзошла абсолютно каждого в степени своей «проблемности». Но тем не менее Эрагон сейчас с улыбкой подметил, что несмотря на всё это, она оставалась его любимой ученицей. Оттого ли, что их так много объединяло или оттого, что пережили многое плечо о плечо – он не знал. Да и так ли оно важно? Несмотря на особую бедовость, Элмерс всегда отличалась и бесконечно добрым сердцем. Она бы не прошла мимо того, кто попал в беду и, конечно же, сильно переживала из-за своих неудач, пускай на людях старалась и не афишировать этого. Она претерпевала неприятности, когда была ангелом, который контролировал порядок на земле среди смертных. Но всё же… До последнего Айви старалась исправить ситуацию. Эрагон взглянул в тёмный, покрытый паутиной трещин, потолок, с которого просачивалась вода. Сырость могла бы пробрать до костей, но ему было всё равно. Он уже был далеко отсюда, вспоминая об юной Айви, о своей юной неугомонной, но такой отзывчивой особе. Воспоминания Эрагона. Она вернулась к нему в ужасном состоянии. С таким опечаленным лицом, что любому бы стало больно. Да и по её припухшим векам и щекам можно было ограничиться весьма примитивным выводом, что без слёз не обошлось. Она ещё совсем недавно сдала итоговые экзамены и теперь выполняла поручения, спускаясь на землю. Вполне уже сформированная девушка со своими личными мотивами, порой слишком наивными фантазиями, оставшимися от маленькой забавной Элмерс. – Ты опоздала, Айви. – Эрагон заметил понурый вид девушки, до этого увлечённый очередным фолиантом, принесённым из библиотеки старого директора школы. – Я могла и не приходить сегодня вовсе. – Неприветливо ответила Элмерс, шмыгнув носом, привлекая к себе должное внимание. Она скруглила плечи, вжимая в них голову. Взрослая состоявшаяся девушка выглядела обиженным расстроенным ребёнком, которого ни за что отчитали и тем самым очень обидели. Эрагон отставил свою драгоценную ношу в сторону, направляясь к Айви, которая прекрасно знала, что, если ангел откладывает столь важную вещь в сторону, намерения у него весьма и весьма серьёзные. Поэтому и стушевалась, отступив назад к двери в попытке скрыться за ней. Ангел оказался куда быстрей, схватив за руку, одновременно с тем прикоснувшись к женскому подбородку. Элмерс затравленно воспротивилась, не желая поднимать лица. – Рассказывай. – Абсолютно ровным тоном произнёс ангел, не спеша отпускать чужого запястья. Чуть надавив на подбородок, юноша всё же сумел приподнять заплаканное лицо. – Ничего… - Сухо буркнула девушка в ответ, пытаясь отвернуться, но блондин удерживал её крепко. – Не хочу я больше спускаться на землю. Минутное замешательство переменилось пониманием, и юноша глубоко вздохнул, отпуская её полностью. – Не хочешь показать. Стало быть, и рассказывать не намерена? – Лишь уточнил он, переставая морально давить на неё. – А ты будто и не знаешь всего, Эрагон! – Вспылила девушка, когда она вздёрнула к нему своё лицо. В глазах засияли новые наплывы истерики. – Тебе наверняка уже всё рассказали! Я знаю, слышала, что ты прилетал туда! И тем не менее ты продолжаешь настаивать на том, что я должна заниматься этим! Эрагон принял ровно этот импульс, грозящий перелиться через край, но никак не прокомментировал. То ли сам он становился таким закостенелым, то ли уже привык к тому, что смертные слишком хрупкие. Он действительно уже побывал сегодня там, где Элмерс сделали строгий выговор за вмешательство в обыденный ход жизни смертных. Так уж произошло, что Айви назначили присматривать за смертным в качестве ученика у другого более опытного ангела. Подопечный бессмертных отправился в банк, где был совершён налёт грабителей. Мужчины взяли заложников, требуя опустошить все ячейки и имеющуюся наличность. И в ходе облавы полиции пострадало много невинных людей, в том числе и маленькая девочка. – Ей было чуть больше десяти, Эрагон! А они просто лишили её жизни. И ради чего?! Чего ради? Ради этих шуршащих бумажек?! Она была ещё совсем ребёнком, Эрагон! – Выливалось из неё ещё больше горечи. И она не прекращала эмоционировать, рыдая прямо перед своим наставником, готовая в любой момент просто отказаться от всего, лишь бы не проходить это снова. Расплакавшись, она прикрыла лицо руками, когда Эрагон просто молча притянул её в свои объятья. Сильные руки легли на плечи и голову девушки, тихонько поглаживая, словно желая смахнуть с неё эту грусть. Эрагон с самого утра был на службе, заваленный кучей работы. Но когда он узнал о том, что что-то пошло не так на задании Элмерс – бросил всё и полетел на место происшествия. В ходе неудачной операции полицейских, бандиты открыли огонь по ничем неповинным заложникам. И одной из пострадавших оказалась одиннадцатилетняя девочка. Айви видела, как ребёнок, ещё будучи живым, лежал на полу с битым стеклом, рвано хватая маленьким ртом воздух. Большие ещё не познавшие жизни глаза спонтанно ловили в округе чужие фигуры. Мамы не было рядом, рядом не было тех, кто смог бы помочь. Лишь едкий дым разгорающегося пламени и вопли людей и сирен. Айви ухватила девочку на руки, вынося на улицу и опускаясь прямо на асфальт. Из-за разрастающегося на груди ребёнка кровавого пятна, вздохи её были всё более болезненными и рваными. Девочка что-то хотела сказать, но только и могла, что просто смотреть на ангела, который расположил её голову у себя на коленях. Вокруг царил настоящий хаос. Скорой до сих пор не было, но повсюду слышались крики потерпевших и командный тон полицейских. Айви гладила девочку по лицу, сокрушённо осознавая, что ничем не может ей помочь. У неё не было дара исцеления. Девочка смотрела так проникновенно, пока губы Айви содрогались в каких-то очередных утешающих словах. И когда большие глаза замерли пустыми стекляшками, Элмерс безмолвно опустилась к лицу ребёнка, оставляя мягкий поцелуй у неё на лбу. – Мне очень жаль, малышка. Прости меня. - Шепнула Айви. В тот самый момент ангел, что наставлял её на задании, грубо рванул Элмерс за руку, поднимая с земли и оставляя бездыханного ребёнка на том же месте. – Ты хоть знаешь, что натворила?! Мало того, что ты влезла в ход жизни смертных, так ещё и едва не раскрылась перед ними! – Возмущённо выговаривал Элмерс мужчина. – Им суждено было погибнуть, как ты не поймёшь?! – Мне плевать! Не должны они погибать только из-за стечения обстоятельств! – Взорвалась в ответ девушка, спонтанно жестом указывая на мёртвого ребёнка. – Если судьба предполагает, что должны страдать и мучиться дети – я отказываюсь верить в справедливость! – Всё, с меня хватит! Я относился к тебе терпимо в дань уважения к твоему отцу, но это уже перебор! Ты отстранена! Проваливай! Мне из-за тебя придётся полотно объяснительной расписывать, чтобы по шее не получить. Элмерс недобро сверкнула на него взором и, в последний раз обернувшись в сторону девочки, практически расплакалась. К ребёнку подскочила мать, которая потеряла во всей этой суете своё чадо. Женщине тоже сильно досталось, но она забыла о своих травмах, стоило ей только увидеть тело дочери. Она разразилась душераздирающим плачем, рухнув на колени и загребая в объятья свою любимую, но так рано покинувшую этот мир дочь. – Тебе не стоило грубить наставнику. Но учитывая все подробности произошедшего, я не стану винить тебя, Айви. – Тихо заговорил Эрагон, когда основной всплеск эмоций был позади. – Это нелегко, согласен. Меня самого очень огорчает то, насколько хрупки бывают смертные. Да, ты поставила под угрозу конфиденциальность, едва не раскрыла свои способности, когда отшвырнула в сторону тех бандитов, но я понимаю, чем ты руководствовалась в тот момент. Однако впредь постарайся быть осторожней. Айви, просто пойми, что судьбу обмануть не получится. Многим суждено прожить сто лет, некоторым же уготована иная участь. Каждый смертный убеждён, что строит сам свою жизнь, но это самое большое заблуждение. Как распорядится судьба – никто не знает. И тем не менее, это так. Айви уткнулась ему в грудь лицом, ухватившись за лоснящийся в руках материал мужской накидки. Его тон утешал, успокаивал, но перед глазами вновь и вновь появлялась маленькая девочка, которой помочь ей не удалось. Элмерс взволнованно чувствовала, как крепко сжимают плечи сильные руки, ощущала горячее дыхание на своей макушке. И тихонько успокаивалась. – Наставнику Элиоту тоже не следовало так грубо с тобой обращаться. Я поговорю с ним, чтобы ты вновь могла приступить к обязанностям. – Нет, Эрагон, не стоит. Я сама извинюсь перед ним и постараюсь впредь не взрываться так. – Легонько отстранившись от него на несколько сантиметров, девушка приподняла лицо, моментально встречаясь с ним взглядом. После происшествия игры в «жмурки», находиться с ним в такой близости оказывалось не по себе. И Элмерс поспешила отойти от него. – Хоть ты и говоришь это, я не согласна с тем, что всем распоряжается судьба. – У тебя очень доброе сердце, Айви. И могу заверить тебя – этот ребёнок совсем скоро переродится. Уверен, у неё будет прекрасная жизнь, ведь она получила благословение такого доброго и отзывчивого ангела. – Эрагон вновь загрёб её в объятья, наплевав на все законы приличия. Его целью стало хоть немного взбодрить девушку. И, кажется, у него это получилось. Реальное время. «Что ж, как я и думал, ты всё это время боролась с судьбой. Какие бы страшные препятствия она тебе не подкидывала, ты всё равно шла напролом!» - Практически восхищённо подумал серафим, когда тень воспоминания окончательно потухла. Айви, его милая Айви. Сколько ещё нужно пройти препятствий, чтобы вновь почувствовать аромат её цветочной воды, чтобы вновь заключить её в свои объятья, чтобы вновь услышать, насколько сильно она его любит… Возможно не в этой жизни их ждёт счастливый конец. Но Эрагон был готов к любому испытанию, лишь бы вновь увидеть искорки зеленцы в дорогих сердцу глазах. Дверь в темницу надрывно скрипнула петлями, внутри должен был появиться ангел, который отводил заключённых на допрос. Это не должно было стать исключением. И Эрагон уже заблаговременно знал, что со временем к допросу прибавятся и пытки. И пытать его будут столько, сколько позволит терпение верховных ангелов, а его у них сколь отбавляй. Добравшийся до высшей ступени власти над ним, Торендо сдерживался лишь остальными серафимами от того, чтобы изничтожить своего главного соперника по жизни. За каждую осечку, за каждую стыдливую ситуацию, в какие он попадал из-за собственной глупости, за каждое слово, каким считал со стороны Эрагона непростительной ошибкой, он отыграется за всё. Вот только что злило владыку куда больше – вывший серафим абсолютно не боялся, не вёлся на провокации, оставаясь спокойным. Жизнь даровала Эрагону новый сюрприз. Вопреки ожиданиям бывшего серафима напротив решётки оказался не тюремщик – кое-кто другой. – Чем обязан, верховный серафим Невил? - Эрагон изумился, но позволил себе выдать лишь крупицу данной эмоции. И эта выдержка вызвала на устах гостя едва уловимую тень доброй полуулыбки. – Мне показалось, что твоё заключение несправедливо, Эрагон. - Без шутки изрёк мужчина. - Твои подопечные продолжают удивлять меня столь сильным упрямством. Вот уж не думал, что демоница так яро будет отвоёвывать твоё право на свободу. По истине очаровательное стремление. На некоторое время это место погрузилось в тишину. Где-то отдалённо слышалось степенное падение капель в образовавшиеся мокрые дорожки, эхом раздавалось дыхание длинных лабиринтов коридоров, пропахших излишней влажностью и плесенью. А ещё этот бесконечный звон магических цепей, что заканчивались плотными золотыми наручниками, окольцовывающих конечности бывшего серафима. Эрагона держали в отдалении от остальных заключённых, поэтому они могли разговаривать вполне спокойно без угрозы выдать лишнюю информацию. Правда вот явление столь нейтрального в любом вопросе ангела очень сильно удивило блондина. Он не знал, как реагировать и что думать. Впервые ему становилось невдомёк, как относиться к данной ситуации. – Вижу, как сильно я шокировал тебя. Но не волнуйся. Мой визит не обусловлен последними событиями. - Мужчина снял капюшон плаща благородного тёмно-зелёного оттенка, непроизвольно демонстрируя покрывшуюся сединой голову. Данная деталь так сильно бросалась в глаза на фоне бесконечно юного лица. – Хотя весьма забавно то, что ты так слепо верил в закон неприкосновения, карал всех поддавшихся на слабость. И в конце концов угодил в список тех глупцов, которых без особой оглядки наказывал. - Несмотря на то, что Невил говорил о важном, в голосе его сквозила некоторая отеческая забота. Эрагон знал, что Невил немногим отошёл от него по возрасту, но такие глобальные перемены во внешности нешуточно фраппировали. – Я не стану оправдываться. - Сухо отчеканил Эрагон, вздёрнув бровь, но при этом бдительности не унял. Отчего-то казалось, что Невил знает куда больше положенного и это настораживало. Ещё никогда от верховного ангела не веяло такой мощной энергетикой, как сейчас. – Это так. Ты стал гораздо умнее и менее эмоционален в этой жизни, чем Отто. Это становилось неприятной повторяющейся злой шуткой. Эрагон уже дважды за вечер ощутил, что ладони едва вспотели от бросившегося в грудь и лицо жара. Поначалу поморщившись, он сделал напрасную попытку смахнуть наваждение или убедиться в том, что Невил произнёс несуразицу ошибочно. – Повтори... - Облизнув сухие губы, он безуспешно расчищал забившееся хрипотой горло. – Ты всё правильно услышал. - Невил смыл с лица улыбку, становясь глубокомысленным. - Я пришёл не просто так. Ты прав в своих догадках. – Что ты... - Эрагон вперил в Невила внимательный пронзающий взгляд. Он не должен был знать о таких деталях! Это невозможно! Только если... – Время идёт, а ты остаёшься всё таким же слепцом. Элиан рассказал мне, как ты едва не погубил этот мир из-за своего эгоизма. Ничего не напоминает? Эрагон в ответ дёрнулся - звякнули надрывно цепи. Когда он ринулся к решётке, Невил одарил его строгим взором, ударяя посохом о каменный пол. И в сию же секунду мир облёкся в кристально чистую белую энергию, окутывающую комнату, разрушая мрак недавней темницы, которая канула в небытие, высвобождая Эрагона в другое измерение. Серафим, облачённый в белые, кипенно-белые одежды, взирал на мужчину с высоты собственного величия. Не было в этом взоре высокомерия или тщеславия. Скорее родительский назидательный тон, в который облачалось каждое его новое слово. – Когда-то ты безумно сильно полюбил дочь Шепфа, за что расплачивались все остальные. Ваша с Элианом глупость привела к великому раздору. Вы толкнули Неру на то, что она отравила Магнолию... И с этого наступило начало нашего общего конца. Голубое небо, окружающее пару, безмолвно взирало на беседующих мужчин, ничто не могло вмешаться в этот диалог. Чистая энергия распространялась по пространству в обличии обыкновенного свежего ветра, охватывающего тела мужчин, развевая их волосы и одежду. – Я дал тебе возможность переродиться, но из одного воплощения в другое ты продолжаешь совершать одни и те же ошибки. Неужели так нравится плясать на старых граблях? - Грустная улыбка истончила и без того острые скулы. Посох мужчины засветился, постепенно видоизменяясь и обращаясь в подобие изящной косы с неизменно острым лезвием. Память Эрагона вернула ему его собственный элемент рассказа, который он ведал Айви во время очередного расспроса про легенду о Боге-шуте: "И когда созданные Имиром четверо детей его облачились в свои новые изувеченные формы по наказанию Шепфа, грозящегося покарать их искуплением - лишь смертью - шутовской посох потешного бога начал расти и наливаться огненной сталью. Не было ни бубенцов, ни набалдашника в виде миниатюрной шутовской головы. В ту самую минуту посох обратился в разящую огромную косу. С ней обезумевший от горя за несправедливую кару Имир ринулся в бой, не побоявшись пойти против создателя". Как наяву Эрагон увидел картину напрасного сопротивления Имира воле Шепфа. И так, именно так он едва не встретил свой конец. Чудом выживший, он забрал свои творения, чтобы скрыть их от кары божьей. Это была последняя встреча Имира и Шепфа, но память о ней слишком сильно горела огненной печатью в сердце Отто, который передал ему это знание. Бывший серафим молчаливо слушал, замечая изменения и во внешности своего бывшего коллеги по совету. Глаза его пронзительные приобретали мерцание яркого янтаря, а волосы темнели, окрашиваясь в ярко рыжий оттенок. Догадка и узнавание тяжёлым колоколом загремели в голове Эрагона. И это осознание словно испивало из тела силы, поселяя внутри неведомую дрожь и благоговение. Давно с ним подобного не происходило. Воля, способная подчинить кого угодно, даже потерявшего титул серафима, но сохранившего при этом свою силу. На лбу мужчины расползлись узоры короны из драгоценных камней, какими обрамлялась внешность каждого из детей Имира. Непривычная взору бледнота кожи была благородной отличительной чертой, которая выделяла бы этого бессмертного на фоне остальных. Его изначально задумали таким ярким и контрастным, он был рождён особенным и по-особенному должен был умереть. Однако это божество переродилось, как и четверо его детей. Невил... И впрямь невероятная неожиданность... И как же он раньше не догадался?! – Так ты и есть Имир... - Тихо сказал Эрагон, тяжёлым взором обдавая мужчину, который с самого начала был ближе к его естеству, чем он мог себе представить. - Если закончил нравоучения, может теперь скажешь, почему открылся только теперь? Есть какая-то весомая причина? – Из всех, из всех моих четверых творений, моих детей, моих отдушин, ты, Отто, самый непокорный. И тем не менее, несмотря на это, ты всегда был любим нами больше всего. Я не знаю, сколько осталось этому миру времени. Однако зло не дремлет. Энергия Элиана значительно ослабла, силы Клеона я не чувствую совсем. А сердце Неры источает столько импульсов, что грозится разрушить границы её заточения. – Клеон и Элиан всегда были своенравными затворниками, а Нера не освободится. Её может освободить лишь моя кровь. Я же здесь, так что этому не суждено произойти. – Верно, ты здесь. И способна её освободить лишь живая кровь, пролитая с твоего непосредственного согласия. Однако есть небольшая проблема: отныне не только ты являешься её носителем. Взор Имира был проницательным, он, казалось, пробирал до самых костей. Сердце Эрагона охватило прозрение, сковывая ледяными цепями. – В этом мире есть кое-кто, кто хочет разрушения и краха. Я бы мог взирать на всё со стороны, как и обычно. Но боюсь, что с приходом нового самодура жизнь этого мира обречена на быстрый и мучительный конец. Так уж повелось, что миром смертных и бессмертных могут править лишь двое. Один вне игры, заточённый в бесконечной темнице. Второй же глух и слеп к своим детям, но всё же поддерживает некоторое подобие порядка. У меня есть мысль оставить всё первозданно неизменным. – Как иронично... Главный противник, которого так не любит создатель, находится у него под носом. – Эрагон покачал головой. Шепфа и впрямь перестал смотреть на своих детей, что допустил подобное. – Естественно... Однако мы говорим не об этом. Как и упоминалось ранее, кто-то хочет убить Шепфа. И занять его место. Для этого ему понадобится сила, которая находится за гранью нашего понимания. С этой целью был похищен камень затмения. С этой целью была пробуждена Нера. В совокупности они могут нести катастрофическую опасность. – Они не найдут Амелию. Они с Айви уже… – Сила Клеона угасает! – впервые позволил себе перебить подопечного Невил, предугадывая наперёд его мысли. – Дорогим твоему сердцу бессмертным будет сложно сбежать. На это и был сделан уклон, Эрагон. Мы должны найти их раньше, чем Амелия попадёт не в те руки.