Я ангел твой и твой я грех

      «На улице разошёлся ливень, разливая по брусчатой дороге настоящие реки. Спасаясь от несмолкаемой стихии, заливающаяся смешками пара бежала к ближайшему зданию, дабы укрыться и не промокнуть окончательно. Всполохи ветра беззастенчиво подхватывали полы юбки и плащи, распаляя азарт и веселье молодых ещё больше. Юноша защищал свою спутницу, накрывая объятьями и чёрными крыльями, пряча золотые кольца волос девушки под своим мерцающим хамелеоновыми отливами плащом. Девица же давилась смешками, приподнимая от земли платье чуть выше щиколоток, порой пища от заливающейся в туфли ледяной дождевой воды. Они прыгали меж коротких сухих островков, продолжая смеяться и бежать, словно беспамятно впадая в детство.       И лишь под арками, ведущими к городской библиотеке, смогли остановиться, переводя дух. Щёки юной особы полыхали здоровым румянцем, а пышная грудь натужно вздымалась от тяжёлого дыхания, сдерживаемого корсетом. Как и любая молодая привлекательная особа, она первым же делом разгладила полы платья, чтобы выглядеть более опрятно, затем поправляя и растрепавшуюся причёску.       Следом же дама позаботилась о внешнем виде спутника, не прекращая сиять счастливыми глазами. Демон промок куда сильней, ведь все свои силы бросал на спасение миниатюрного ангелочка, который едва не задыхался теперь от столь шустрой прогулки от сада до центра города.       – Люция, не стоит. – Ласково отозвался мужчина, когда дева заботливо оправляла его тёмные курчавые волосы, справляясь с особенно непослушными прядками, торчащими в разные стороны.       – Как это не стоит, глупый? – Искренне удивилась златовласка, после чего прыснула, заметив опешивший вид молодого человека. – Выглядеть нужно безупречно даже после головомойки под дождём.       Он поймал семенящие по волосам тонкие пальцы, крепко прижал прохладные ладони к щекам, делясь своим теплом. Эти мгновения были столь прекрасны, что душа рвалась наружу, чтобы всем раструбить о том, как сильно ему повезло, как он влюблён, как он желает счастья с этой женщиной.       – Выходи за меня. – На полном серьёзе заговорил он, сближаясь с ней, словно не боялся возможного осуждения со стороны незнакомцев. К счастью, мимо не семенили прохожие, напуганные сильными ливнями.       – Ты не в первый раз меня просишь. И мой ответ останется неизменным. Ты же знаешь, что отец не одобрит. – Шепнула ему уже в самые губы девушка, печально заглядывая в его очи. И уже в следующий момент они забылись в тёплом, сладостно нежном поцелуе, подтягиваясь друг к другу, как два магнита. Столько было любви и нежности в их глазах, сколько взаимного восторга.       Каждая новая встреча была опасней предыдущей, не суля ничего хорошего, но они, как и предполагалось, тянулись навстречу друг другу. Несмотря на то, что в те времена ещё не существовало закона неприкосновения, многие бессмертные не забыли, сколько было пролито крови из-за конфликта двух сторон. Многие семьи сторонились таких разношёрстных браков. И отец Люции был одним из них. Он же и был главной опасностью для возлюбленных.       – Ты же знаешь, как отец желает возвыситься в Цитадели. Наш брак станет тому препятствием. Я не могу идти против его воли. – Шептала она в горячие пылающие уста, которые желали лишь вновь и вновь ощутить сладостный вкус.       – Тогда давай убежим… Убежим далеко отсюда! – Горячо протестовал юноша, обнимая избранницу, как в последний раз. Заглядывая в девичьи гетерохромные глаза, он искал в них хотя бы кроткий отблеск согласия. Но она сомневалась, сомневалась сильно, разрываясь между чувством долга и любовью.       – Нас найдут… - Шепнула она, с грустью отводя взор, в котором всколыхнулись первые отблески слёз. Кому, как ни ей было известно, какое наказание ждало за непослушание. Порой отец был слишком жесток по отношению к дочерям. И если младшая из них была куда более покорная, то Люция отличилась излишней самостоятельностью в собственных суждениях. За что и отхватывала бо́льшую часть наказаний родителя.       – Не найдут! Я укрою нас, мы будем жить лишь для себя… - Мысли и терзания девушки перебил новый эмоциональный всплеск юноши, - Люция, соглашайся!       Девичье миловидное лицо было поймано в плен горячих ладоней. О да, этот адский огонь, наполняющий порождения Ада, так и полыхал, обрамляя своим естеством природу и характер влюблённого молодого человека. И дочь отнюдь не самого простого ангела сотни раз желала бы поддаться на волю его искушений, но здравый рассудок требовал иного.       – А как же Мэри? Я не брошу сестру.       – Возьмём её с собой! Я буду ждать вас через четыре дня в полночь неподалёку у выхода из ворот. Будет дежурить мой старый знакомый. Он проведёт нас тайным ходом, минуя стражу. Ни о чём не волнуйся, Люция. Я сделаю тебя счастливой. Мы будем счастливы!»       Айви проснулась от какого-то шороха. Осмотревшись, она не сразу смогла согнать с себя остатки слишком реалистичного и яркого сна. Словно всё время пламенной беседы влюблённых она присутствовала рядом и видела происходящее собственными глазами.       Сердце отчего-то очень сильно стучало, отдаваясь своим шумом в ушах. Элмерс покинула кровать, беззаботно ступая по холодному полу босыми ногами. В комнате стояла лёгкая духота, из-за которой становилось немного сложнее дышать.       Приоткрыв окно ненадолго, Айви вновь услышала шорохи со стороны коридора. Что-то странное творилось в доме. Либо же само поместье жило своей жизнью, дыша и изредка постанывая от тоски.       Юркнув в коридор, Айви плотно прикрыла за собой дверь, озираясь по сторонам. Тишина и покой, словно до этого и не было тех странных звуков. Потирая красные глаза, Элмерс не могла взять в толк, отчего их так жгло. Возможно всему виной сбитый режим и постоянные переживания, приводящие к бессоннице и странным звукам, которые слышала, по всей видимости, только она.       По пути к гостиной, Айви едва душу Шепфа не отдала, когда столкнулась со старой прислугой, выходящей из смежной комнаты. Это появление было столь неожиданным, что Элмерс даже вздрогнула. С пухлых губ сорвался судорожный вздох.       – Шепфа, как же Вы меня перепугали… - Элмерс нашла опору в стене, к которой припала спиной, дабы попросту не завалиться на пол. Почему-то девушка с иронией задумалась, что именно так не хватало во сне красавице Люции воздуха из-за быстрой пробежки и главного предмета пыток всех дам средневековья. Эти потешные мысли помогали справиться с утерянным самообладанием.       Женщина, что стала виновницей испуга гостьи, и сама весьма натурально спугнулась, схватившись за сердце. Стоит беречь старшее поколение.       – Отчего же Вы не отдыхаете, госпожа? Все уж спят. – Закряхтела она, качая головой с небольшим, но осуждением. Судя по взыгравшим на лице старушки морщинам, ей было не по себе ото всей ситуации.       – Я услышала странные звуки, Мириам. Да и сон какой-то беспокойный в последнее время. – Честно призналась Айви, на что пожилая женщина понимающе закивала.       – Да, в этом доме постоянно слышатся какие-то шорохи. Я здесь почти всю свою жизнь провела, так что уже и не обращаю внимания, привыкла. А Вам стоит расслабиться и не придумывать страшилок. Пойдёмте-ка я заварю Вам чай на лесных ягодах. Вчера наш лесник принёс.       Как не удивительно, а в руках Мириам покоился небольшой подсвечник, с которым она путешествовала по всему поместью в ночное время. Видимо, как и Эрагон, она куда больше доверяла истиной стихии, что давала свет.       Пухленькая женщина зашагала вперёд, перекатываясь с ножки на ножку, со стороны напоминая забавную неваляшку. Однако несмотря на свои пропорции и весьма короткие ножки, она весьма шустро передвигалась по дому, гоняя остальную прислугу.       – Мириам, в прошлый раз мы разговаривали о Люции. Той, что на картине. – Зашла отнюдь не издалека девушка, привлекая к себе внимание женщины.       Последняя взглянула на неё с тенью некоторой настороженности.       – Простите, если лезу не в своё дело. Но с прибытием в этот дом, меня стали посещать странные сновидения. Возможно я просто устала. Но мне снится Люция.       Мириам не ответила, шагнув дальше. Айви подумала, что возможно переборщила с извечным любопытством. Некоторые тайны, тем более такие личные, должны и оставаться таковыми. Поэтому настаивать Элмерс не стала. Остаток пути до кухни прошёл в тишине. Девушку постоянно не покидало ощущение того, что кто-то пристально наблюдает за ней. Казалось, что из каждого тёмного угла поместья на неё взирает нечто ужасное, что могло наброситься в любой момент. Поэтому Айви старалась не отставать от своей спутницы.       Мириам проводила гостью на кухню, плотно закрывая за собой дверь. Здесь пахло травами куда больше, нежели чем-то ещё. Айви скромно устроилась в сторонке, в то время как женщина лихо занялась приготовлением чая.       – Госпожа Люция – старшая дочь верховного серафима Кодея. – Женщина грузно вздохнула, когда поставила на огонь котелок с водой. Небольшое количество трав отправилось в уготовленное для этого сито.       – Я думала, что у Кодея лишь одна дочь – Мэри. Она же - мама Люси. – Айви слегка опешила от столь резкого откровения.       – О нет, дитя. У верховного серафима было две дочери. Я не имею права рассказывать…       – Это останется между нами, Мириам, обещаю. - Айви поёрзала на деревянном стуле, но более не шелохнулась, внимательно слушая рассказчицу. А женщина, взглянув на неё со странной печальной улыбкой, продолжила.       – Лишённая с ранних лет материнской любви, она жила, заботясь о младшей сестре Мэри. Кодей, закалённый не самым простым жизненным путём, редко проявлял ласку, да и ту в весьма своеобразной манере, забывая о том, что всякому дитя было необходимо чувство заботы и безопасности. – Женщина присела у края стола, грузно вздохнув и потерев лицо сухими ладонями. – Люция повзрослела раньше времени, неся бремя заботы и о сестре, так как отец днями напролёт пропадал на службе, что оправдывал необходимой жертвой во благо их общего будущего. Люция никогда не корила его за это, любые попытки неповиновения жестоко наказывались и пресекались на корне. Но он всё равно не смог проконтролировать всё.       – Она влюбилась? – Догадалась не без помощи сна девушка, на её слова женщина печально кивнула.       – Влюбилась в демона, который спас их с сестрой от нападения демонических псов.       – Что же случилось с Люцией? – Интерес уже было не остановить. Но дверь скрипнула, и без предупреждения внутри появился хозяин дома. Айви постаралась скрыть испуг, так как понимала, что Мириам могут наказать за её болтливость.       – Доброй ночи, дамы. Я думал, что уже все спят. – Проскрипел верховный серафим, улыбнувшись. Замечая повисшее напряжение в воздухе, он удивлённо вскинул брови.       – Неужто я не вовремя? – Сухо спросил мужчина, на что служанка побледнела пуще прежнего, а Айви нашлась, чем ответить.       – Простите, верховный серафим. Дело в том, что я не совсем хорошо себя чувствовала и попросила Мириам заварить мне чай.       – Вот оно как. А чего же тогда так притихли с моим визитом?       – Я просила Мириам не рассказывать Вам о моём недуге, поэтому и растерялись, что Вы всё же об этом узнали.       Старик хитро сощурил глаза, рассмеявшись. Ему явно понравилось то, как выкрутилась девушка. А вот поверил он, или же нет – это было весьма неплохим вопросом.       Айви взглянула на мужчину с другой стороны, размышляя о том, как такой заботливый и чуткий, на первый взгляд, бессмертный мог быть стол жёстким в молодости. Возможно с возрастом характер смягчился, а быть может появление Люси окончательно сгладило все острые края.       – Завтра я позову лекаря. Выпей чай и отправляйся в постель. Уверен, если что-то случится с тобой, Эрагон мне не простит этого…       На это утверждение Элмерс лишь коротко улыбнулась ему из вежливости, но комментировать никак не стала. Ей очень хотелось увидеть мужа, обнять его, но в силу обстоятельств это было невозможно.       Возвращаясь в предоставленную для отдыха комнату, Элмерс лишний раз подмечала, что стены этого дома сильно давили на неё по необъяснимым причинам. И девушка планировала уйти отсюда сразу же при первой удачной возможности, отринув мешающие ей манеры приличия. Было сложно спорить с обижающимся стариком, не желающим отпускать их так просто.       Она и предположить не могла, что как только проходила мимо очередного обыкновенного на вид портрета, на изображении лица начинали обезображиваться и полниться животной ярости, поглощаемой тьмой поместья.       «Люция впервые поверила в чудо, когда им действительно удалось покинуть стены Цитадели. Кир не обманул её, всё хорошо подготовив. Юная Мэри отчего-то слишком легко согласилась с решением сестры, относясь к побегу, как к какой-то забаве. И жизнь их обещала наладиться. Они улетели очень далеко, на отдельный остров, где жило небольшое поселение полукровок.       Дом, который весьма неплохо обживали бессмертные, был скромным, но не великих хором Люция желала. Впервые в жизни она позволила себе стать чуточку счастливой, понадеяться на то, что теперь они и впрямь будут наслаждаться каждым моментом. Но не зря в её сердце иногда появлялись встревоженные нотки опасений, не зря.       Властный отец, не терпящий протестов, не прислушивавшийся к мнению своих дочерей, всё же нашёл их. И тогда расплата за пару месяцев сказочной жизни оказалась слишком высока».       Ночью Айви вновь словно вытолкнули из сна. Она вздрогнула, распахивая глаза и лихорадочно озираясь по сторонам. Заходясь в приступе кашля, Айви болезненно морщилась. Казалось, что девушка очнулась не в привычной уютной комнате, а в засушливой пустыне, красные пески которой расцарапывали горло. Перед глазами плавали мутные пятна, а сознанием овладевало какое-то жуткое наваждение. То и дело на неё наплывало нечто жуткое, нечто подавляющее. Именно поэтому Элмерс как можно тише сползла с кровати на пол, стараясь при этом не потревожить сна спящей подле неё дочери.       Прихватив с прикроватного столика графин, Айви налила трясущимися руками немного воды в стакан и моментально осушила его. Долгожданно сковывающая горло жажда была частично притуплена. Жадность, с какой она глотала большие порции воды, вызвала спазм в желудке.       Девушка оставила сосуд подле себя, пытаясь совладать с собственным телом. Отдышка не проходила, как и бьющая её дрожь. Элмерс хватала ртом воздух, цепляясь пальцами в согнутые колени. Воздуха по-прежнему не хватало. И лишь теперь пришло осознание, что всё это время за ней кто-то неустанно наблюдал. Айви приподняла взор, ловя из полумрака приоткрытую дверь в спальню. Весьма странным был факт того, что теперь она могла частично видеть коридор, ведь Айви точно помнила, что закрывала дверь перед сном. И всё бы ничего, но по ту сторону от неё что-то мелькнуло – взгляд даже не успел засечь примерные контуры того, что это было.       Вот теперь стало нестерпимо жутко. Элмерс взглянула на постель, в которой тихо и мирно ютилась Амелия. Ангелочек скомкал в ручонках одеяло, закинув сверху голую пухлую ножку. Светлые крылышки покойно и мирно ютились за её спиной, периодически подрагивая лишь в такт дыхания ребёнка.       Вид дочери немного утешил неспокойное сердце матери. Но стоило вернуть взор к двери, как Элмерс прошиб острыми иглами нахлынувший с сокрушительной силой новый озноб. На неё сквозь небольшую щель таращилось нечто, что сложно было охарактеризовать чётким определением. Взор, вперенный в неё, горел ядовитой зеленью глаз. В них застыла пустота всего бытия и полнота мира падших. Она узнавала эти безжизненные глаза, их мертвенный блеск. И предпочла бы никогда больше не вспоминать подобного. Тёмные серые пальцы с прожилками тёмно-бордовых вен проникли внутрь, цепляясь за дверь и словно пытаясь просочиться внутрь ещё больше, ещё явней. Оно издавало ни то стон, ни то рык, источая из себя чёрную зловонную ауру. Хрустнув тем, что, по всей видимости, было шеей, оно направило взор в сторону от Айви. И не сложно было догадаться, на кого оно теперь взирало, источая новый приступ леденящего душу хрипа.       Элмерс хватило секунды, чтобы не растрачиваться на думы и сорваться с места. Она со всей дури захлопнула дверь, не заботясь о том, что может навредить тому, что стояло за дверью. Но к её удивлению, не поступило никакой реакции. Даже ладонь, что проникала до этого в помещение, словно растворилась. Дрожа ни то от прошибшего холода, ни то от ужаса, Айви вцепилась в ключ и остервенело прокрутила несколько раз, пока не услышала утвердительных щелчков замка. Изначальная защитная реакция вынуждала поступать так на автомате, хотя здравый рассудок трубил о том, что для существа, которое пыталось пробраться внутрь, дверь преградой не являлась.       Амелия, пробудившаяся ото сна из-за возникшего шума, сонно приоткрыла глаза, выкарабкиваясь из своего постельного кокона и осматриваясь в поиске мамы. Айви подошла к ней быстро, сгребая на руки вместе с одеялом под недовольные кряхтения последней.       – Одевайся, Амелия. Быстрей. – велела она девочке, хватая со стула одежду и оставляя её на кровати. Ребёнок, капризничая, вяло и неохотно послушался. Но процесс одевания подзатянулся, так как помимо всего прочего юному созданию нужно было потянуться или зевнуть.       Снаружи светало. Правда света солнца не предвиделось из-за густого тумана, который заволок всё вокруг. Тем не менее сломить волю Айви сейчас не могло ровным счётом ничто. Они должны убраться отсюда, пока не произошло ещё какой-нибудь беды. Элмерс лишь мельком взглянула за пределы приоткрытой шторки, досадливо шикая на установленную решётку, что мешала выбраться через окно, после чего схватила единственную сумку, что успела взять с собой, когда они с Амелией убегали из дома. Сгребая в неё все вещи и на ходу одеваясь, Элмерс подгоняла Амелию. В конце концов собрались они быстро и уже через пару минут стояли возле запертой двери. Прильнув к деревянному полотну ухом, Элмерс прикрыла глаза и прислушалась. Ничего, словно в поместье оставались только они одни. Девушка ощущала накатывающий жар и озноб, её то бросало в холод, то окунали в кипяток, но упрямство и желание побыстрей оказаться подальше отсюда толкали на более смелые решения. В конце концов не зря ей с первого вечера, проведённого в этом доме, становилось так плохо и жутко.       – Дочка, что бы не случилось, веди себя тихо, хорошо? Ты должна слушаться. – Айви обратилась к дочери, которая смотрела на неё с непониманием. Сейчас бы поспать ещё немножко, а потом идти играть. Но раз мама так сказала, значит, наверное, и вправду нужно слушаться. Ребёнок тяжко вздохнул, но кивнул, словно улавливая встревоженность Элмерс.       Перебросив лёгкую кладь через плечо, Айви взяла девочку на руки. Стоило сломать себя, чтобы вот так запросто выйти сейчас. Но Элмерс всё же прокрутила ключ, приоткрыв дверь. Осторожно выглянув в коридор, она посмотрела по сторонам. Поместье оставалось молчаливым и тусклым, как и всегда. Айви вышла наружу, сразу же зашагав в сторону лестницы. Постоянные скрипы и завывания сквозняков вынуждали озираться по сторонам. Элмерс оборачивалась, боясь вновь увидеть это нечто, что пыталось проникнуть внутрь.       Воздух сгущался, дышать становилось сложнее, а окружение предательски зашаталось перед глазами, но Айви всё равно шла дальше, крепко держа в руках дочь. Амелия обхватила материнскую шею крепко, чтобы случайно не свалиться от такого быстрого темпа.       Путь до лестницы они миновали без приключений. Элмерс крепко хваталась за перила и как можно аккуратней и одновременно с тем шустро спускалась вниз.       – Кукла… - Вдруг произнесла Амелия, указывая куда-то.       – Какая кукла, малышка? Мы ведь не брали с собой твои игрушки. – Прошептала Элмерс, но девочка заегозила, порываясь освободиться, дабы вернуться. В какой-то момент у неё почти получилось вырваться так, что Айви едва не выронила её. Успев перехватить неугомонную, Элмерс поставила девочку на ступень, оборачиваясь.       – Вон там, мама. – Причитала Амелия, нетерпеливо прыгая на месте. Айви обернулась, замечая в самом верху то самое нечто, что пыталось проникнуть в комнату. Расплываясь чёрной дымкой, оно держало в руках куклу, сильно напоминающую ту, что Эрагон дарил Амелии. Девочку даже не смущало то, что за существо недобро сверкало на них своими испепеляющими пустотой глазами.       Всё произошло мгновенно. Оно ринулось к ним с поразительной ловкостью и скоростью. Айви лишь успела перехватить его, когда существо подступалось к Амелии. И с оглушительным грохотом вместе полетели вниз по лестнице под верещание испуганного ребёнка. Элмерс что есть мочи вцепилась в нападавшее, не позволяя ни на мгновение даже подумать о том, что оно может притронуться к её ребёнку.       Падение не сглаживали даже крылья. Айви чувствовала, как на ней не остаётся не единого живого места, но бивший в виски адреналин не уступал всему остальному, из-за чего Элмерс лишь ещё больше свирепела от боли. Когда она удерживала существо, тогда-то и могла осознать, что форма у него всё же есть. Оно ревело и клацало зубами у неё перед лицом, но Айви лишь сильнее врезалась в неживую плоть ногтями.       – Прочь! Не смей её трогать, чем бы ты ни было! – Рычала Элмерс, после чего глухо стонала от новой болезненной встречи с очередной ступенью. Амелия бросилась за Айви, плача и спонтанно крича. Она захлёбывалась слезами, напуганная и расстроенная. Её пугало то, что она видела, пугало, когда она видела мучительное выражение лица матери. Даже когда Айви обрушилась на пол в холле, она по-прежнему крепко держала адское создание, которое остервенело брыкалось и пыталось вырваться. И когда ему всё же удалось получить свободу, оно лихорадочно отскочило от Элмерс в другой угол, недобро сверкая глазами. Амелия подбежала к приподнимающейся Айви, цепляясь в её пояс и плача.       – Тише, тише, милая… Не плачь. – Элмерс не сводила взора с того, что преследовало их. И одновременно с тем искала наиболее короткий путь к выходу.       – Не уходиии… - Зашипело со всех сторон, но тон был каким-то мучительным.       – Что тебе нужно? – Спросила она напрямую, но ответа не поступило. Лишь посторонние звуки со стороны второго этажа. Излишний шум привлёк внимание остальных жителей дома. Даже сам Кодей в ночном халате опережал всех, спускаясь по лестнице быстрей спутников. Айви, отвлёкшись на прислугу и хозяина дома, упустила из виду нечеловеческое создание. А вернув взор на место, где оно недавно шипело и плевалось ядом, никого не увидела.       – Айви, что за шум?! Что произошло?! – Запричитал старик, замечая бледноту на лице Элмерс и заплаканную Амелию, не выпускавшую из рук подола материнских одеяний.       – Прошу, позвольте нам уйти. – Девушка теснила дочь к себе, медленно, но планомерно двигаясь к выходу.       – Да что произошло, дорогая? Тебе явно не здоровится… И Амелию напугала своим странным поведением. – От напряжения на виске старика вздыбилась и запульсировала вена.       – Господин Кодей, в вашем доме есть что-то… Оно пыталось проникнуть в нашу комнату. А сейчас, когда мы хотели уйти, оно напало на нас. – Элмерс решила признаться в том, что произошло. Она не выдержала и выдала всё, как на духу.       Прислуга, выскочившая в ночных сорочках, была напугана и ошарашена, а на лице Кодея девушка заметила сомнение со сквозящим сквозь него недоверием. Мириам сокрушённо прикрывала губы ладонью, едва сдерживая слёзы. Женщины зашептались, сочувственно глядя на гостью, вызывая в Айви новую волну негодования.       – Мне кажется, что ты переутомилась, дорогая. Давай-ка возвращайся в постель. Мириам приготовит тебе травяной чай. Ты успокоишься. Выспишься и мы ещё раз поговорим. – Он подошёл ближе, приподнимая раскрытые ладони.       Айви хотела возразить, но горло тут же сковало, после чего она зашлась в приступе кашля. Да таком сильном, что, казалось, вот-вот выплюнет горящие адским пламенем лёгкие. Тело сдалось раньше, чем она себе это позволила. И теперь, когда прошло действие адреналина, Элмерс ощутила все прелести нетривиального спуска по лестнице.       Голова закружилась в адской карусели. Мир кружился и вертелся так сильно, что Айви не осознала, в какой момент ей стало так больно от встречи с полом. Сознание покидало её. И последнее, что могла видеть Элмерс – это плачущая дочь на фоне дверей, до которых они так и не смогли добраться.       Сколько продлилась эта мучительная лихорадка – Айви не знала. Каждый раз пытаясь сопротивляться своему бессилию, она, как тонущий человек, изо всех оставшихся сил плыла к поверхности. Но стоило глотнуть жадно немного воздуха, как неведомо откуда появляющиеся щупальца вновь утаскивали её под воду, цепляясь за лодыжки. Айви боролась со своим недугом, стараясь очнуться, проснуться. Но каждое пробуждение было столь ничтожно коротким, что девушка уже начинала терять надежду.       Сквозь туманную плотную дымку Айви слышала отголоски чужих голосов. Находясь в бреду, она не смогла полностью прийти в себя, продолжая битву за право очнуться. Но всё, что у неё получалось – это несколько болезненных несвязных фраз, которые вызывали новые приступы разрывающего лёгкие кашля. Из всей этой неприятной какофонии звуков, что бились истерикой в кипящей голове, она услышала отголоски реальности, к которой никак не могла вернуться.       – Сколько ещё ей осталось? – Хриплый слабый голос.       – Не могу сказать точно. Возможно пара дней, может неделя. Кто знает… Её сердце не справляется со своими функциями. Боюсь, что она не протянет и недели…       Что-то вновь швырнуло Айви в пустынное небытие, окружённое лишь тьмой. Она потеряла связь с реальностью.       «Люция вздрогнула, увидев последние предсмертные судороги Кира, которому вырвали крылья, а затем безжалостно проткнули сердце. Бьющаяся в напрасных потугах Люция, удерживаемая несколькими ангелами в белом, кричала и плакала, пытаясь вырваться и подлететь к умирающему супругу. Горе её было слишком ужасным, а личное присутствие при самосуде жестокого отца окончательно пошатнуло волю.       Люцию и сестру вернули в имение, где старшая сестра жила за закрытыми шторами вечность. Строгий разозлившийся её проступком отец больше не позволил Люции покинуть дома, заточая её в нём, как в темнице.       Но на этом не закончилось приключение юного ангела. Плохое самочувствие и муки, что испытывала девушка, казались ей преддверием неизбежной погибели. Она была готова отправиться следом за любимым, с которым ей даже не позволили попрощаться как следует. Резало по живому и то, как красочно отец рассказал о том, что Кир не был захоронен по всем традициям бессмертных. Его попросту бросили в канаву, как бродячего отшельника. И Люция страдала от этого ещё больше, разрывая душу и сердце в клочья.       Но видимо Шепфа не до конца очерствел к своим детям, даруя Люции новый лучик надежды, о котором девушку просветил доктор, нанёсший визит по случаю её плохого самочувствия.       При очередном коротком визите в комнату дочери, ангел заметил округлившийся выпуклый живот, который уже невозможно было укрыть и за сотнями слоёв тканей. Сказать, что он был вне себя от ярости – ничего не сказать. Он бранился и проклинал дочь, сдерживаемый лишь несчастными служанками, которые едва остановили его от убийства собственной дочери. Проникшиеся жалостью к и без того несчастной Люции, женщины грудью закрывали бедняжку, не желая ей ещё куда более страшной участи.       – Мириам, когда я умру, позаботься о моём ребёнке, пожалуйста… - шептала Люция, поглаживая сквозь животик зародившуюся в ней жизнь. Сейчас, с опущенной головой, она смотрела в никуда, чувствуя, как степенно и аккуратно щётка гладит длинные светлые волосы. Стоящая подле неё женщина, ухаживающая за ней, замерла, после чего с заботой произнесла:       – О чём Вы говорите, госпожа? Вы не умрёте. Будете жить и смотреть на то, как Ваше дитя растёт, взрослеет. Уверена, если это будет девочка – она будет такой же красавицей, как и её мама. А если будет мальчик…       – Надеюсь, что будет похож на своего красивого, но такого безрассудного отца. – Осмелилась вставить столь смелые слова Люция, окончательно сгибаясь и роняя слёзы. Никто в этом доме не упоминал о Кире, словно его и не существовало никогда в этом мире. Служанка жалостливо сомкнула губы, едва сдерживаясь, чтобы и самой не расплакаться.       Обогнув пуфик, на котором сидела облачённая в ночную сорочку девушка, она опустилась на колени, позволив себе промокнуть влажные щёки госпожи платком.       Сбоку трещали полешки в камине, а комнату освещало множество невысоких свечей. Чарующе умиротворяющее место больше никогда не приносило Люции прежнего счастья. Она разучилась радоваться мелочам, впадая в апатию. Лишь при общении с ещё не родившимся ребёнком, она отдавала всю оставшуюся в ней теплоту и нежность в своём голосе будущему наследнику.       – Не утешай меня, Мириам. Я знаю, что отец не позволит этому ребёнку жить. Поэтому, пока я буду отвлекать его, ты заберешь дитя и спрячешь…       – Госпожа, Ваш отец полюбит это дитя…       – Мой отец не любил и не будет любить никого. Вместо сердца у него ледяной камень. Я знаю, что он ждёт того момента, когда сможет навредить моему ребёнку.       Служанка находилась с ней долго, долго слушала её, собираясь девичьи слёзы платком, как драгоценные камни. Это всё, что она могла сделать для угасающей ещё в самом рассвете своей жизни госпожи.       Люция замерла, как и всё вокруг, а затем посмотрела на независимого наблюдателя, сощурив большие разноцветные глаза.       – Просыпайся, Айви. Сколько можно спать? Тебя ждут незавершённые дела».       Элмерс освободилась из плена бессознательного состояния, глубоко и жадно глотнув воздух, словно вынырнула из долгого погружения в воде. Из-за вечно зашторенных занавесок сложно было понять, какое сейчас течение дня. Айви осмотрелась, замечая подле себя Мириам, накладывающую ей компресс. Амелии нигде не было, что мгновенно отрезвило до этого спокойную девушку.       – Вы очнулись. Слава Шепфа! Тише-тише, не подскакивайте так! Амелия в соседней комнате. У Вас был жар и сильный кашель, поэтому господин велел дать ей отдельные покои. Вы же не хотите, чтобы ваша дочь тоже заболела.       – Это не простуда, Мириам…. – Айви вцепилась в руки женщины, с мольбой взглянув в её глаза, - Этот дом выкачивает из меня жизнь. Пожалуйста, позвольте нам покинуть его.       – Вы бредили несколько суток, Айви. И ничего плохого за этот период времени не произошло. Вы сильно переутомились. Вам нужен отдых.       – Мне нужно поскорей покинуть это место. Что это было за существо?       Служанка поникла, не спеша отвечать. Айви пытливо вгрызлась в неё взглядом, повторив свой вопрос.       – Похоже, что это существо видели только Вы, госпожа Элмерс. Мы спрашивали у Амелии, что произошло. Но она не видела никакого существа.       Эта фраза окончательно выбила из-под ног почву. Элмерс поникла, глядя в сторону двери.       – Мне нужно увидеть дочь.       – Конечно, вы увидитесь, но позвольте своему телу немного окрепнуть. Из-за того, что Вы оступились на лестнице и упали, сейчас Ваш организм в столь плачевном состоянии. Амелия сильно испугалась за Вас. Мы кое-как вытянули из неё даже ту информацию, что она выдала.       – Она редко разговаривает, Мириам. Не заставляйте её. – Устало произнесла Айви, ощущая, как силы вновь оставляют её. Мерзкий привкус горького чая было последним, что она запомнила перед тем, как снова провалиться в никуда.

***

      Очередная ночь. Айви слабо приоткрыла веки. Тело казалось свинцовым, неподъёмным. И впервые Элмерс показалось, что она потеряла бессмертие, раз чувствует себя такой уязвимой и беззащитной.       Комната, по обыденности погружённая в полумрак, пустовала. Не было подле девушки прислуги. Тоскливое одиночество приковало к кровати невидимыми цепями, а злосчастное поместье продолжало тянуть из неё жилы, извлекая всю энергию и свет.       Айви медленно осмотрелась в поиске воды. Горло раздирало жгучей агонией, ужасно хотелось пить. Прикроватная тумба дразняще продемонстрировала наполненный графин желаемого, но вот незадача – даже протянуть руку было тяжело.       «Я слишком слаба… Ничего не понимаю… Неужели мне и вправду осталось так недолго жить… Мне нужно найти Амелию… И поскорей убираться отсюда». – Лишь мысль о побеге придала ей сил. Она перевернулась на бок, заставляя себя шевелиться. С трудом села.       Вода… Пила Айви большими глотками, словно преодолела до этого засушливую жаркую пустыню. Пошло не в то горло и Элмерс выронила стакан, приглушая звон стекла приступом неконтролируемого кашля. Горло сводило, а грудь сжималась от спазмов, когда как кашель едва не переходил в тошноту.       Она осела на пол, подобрала к себе ноги, едва успокоившись. И спрятала лицо в собственных ладонях, потерев отёкшие веки. Сознание грозилось вновь ускользнуть из-под контроля, но Элмерс привела себя в порядок несколькими пощёчинами. Нельзя! Нельзя терять сознание! Взгляд прошёлся по разлетевшемуся стеклу некогда бывшего стакана. И руки сами тянулись за осколком. Перед глазами встала красная пелена, но сознание значительно прояснилось, когда остриё без особых преград вонзилось в бедро. Эта боль отрезвила и придала сил шевелиться.       Осмотрев себя, Элмерс болезненно тихо усмехнулась. Правда эта ирония больше походила на печальный стон. Её даже не переодели – она оставалась всё в той же одежде, в которой была и в момент неудавшегося побега.       Найдя в себе мотивацию кое-как подняться, на негнущихся ногах Элмерс покинула спальню, придерживаясь за стенку, как за неизменную опору. Мириам говорила, что Амелия находится в соседних покоях. И в каких – это и было основной миссией ангела. Она осторожно брела вдоль коридора, озираясь. В этот раз девушка не будет столь неосмотрительна. Не понадобится ни сумка, ни что-то ещё. Главное унести ноги из этого проклятого дома. Зря она не сделала этого раньше.       Ближайшая комната не была заперта. Айви тихонько заглянула внутрь, пытаясь хоть что-то разглядеть среди кромешной тьмы. Она направила один из парящих кристаллов внутрь, заходя следом. Энергии Амелии здесь не было. Значит, стоит поискать ещё в других. С каждым новым шагом сознание Айви прояснялось, а телу возвращались силы. Хоть общее болезненное состояние и не проходило.       Очередная комната пустовала. Элмерс хотела покинуть её, как на глаза попалась вспышка кристалла, пробежавшая по большому портрету, что висел во главе чей-то спальни. Айви затормозила, мотнув головой. Подтолкнув парящий артефакт обратно к картине, девушка плотно сомкнула губы. Гладкие черты лица так сильно были ей знакомы. Элмерс понимала, что у неё нет времени на это, но что-то родное и неизменное одновременно закружилось в грудной клетке, вынуждая остаться.       Проводя подушечками пальцев по гравировке, Элмерс прошиб странный разряд тока, заставивший отдёрнуть руку. Девушка отстранилась на мгновение, натолкнувшись на кого-то спиной. Разворачиваясь, она даже не успела вскрикнуть, как чёрная клубящаяся масса накрыла её с головой.       «Яд… Яд в чае, Айви». - Нашёптывал знакомый голос.       Что за странное чувство? Словно бы она смотрела за кем-то со стороны, но явно ощущала на собственной шкуре всю насыщенность чужих чувств. Страх, неминуемый страх охватил Айви, и она задрожала, когда сквозь пелену мглы увидела женский силуэт. Среди мокрых промозглых улиц, прямо босыми пятками, она, утопая в лужах, пачкая полы ночной рубахи, выпачканной в крови, убегала. Ветер колыхал золотые кольца волос, растрёпывая причёску, роняющую на землю остатки шпилек. Айви словно невидимый призрак со стороны наблюдателя могла вырывать из этой тьмы странные эпизоды.       Спотыкаясь и едва не падая, она лихорадочно прижимала к груди светлый свёрток, который издавал не то писк котёнка, не то приглушённый плач ребёнка. Постоянно озираясь, золотоволосая, так сильно похожая на ту, что улыбалась недавно с картины, в ужасе задыхалась от долгого бега, но до последних сил мчалась сломя голову. Свёрток в руках она берегла сильнее собственных разбитых в кровь ног, больше подранной ночной рубахи. Она плакала и тихо задыхалась, но не переставала бежать, даже когда глаза уже застилала плотная пелена из солёных, таких солёных слёз.       Айви потянулась к девушке, мгновенно замечая, как видение тухнет, а в воздухе раздаётся громкий крик.       «Люция…» - тихо прошептала Элмерс, теряя остатки контроля над реальностью.       Ясность ума пришла не сразу, но повсеместно прихватила с собой головную боль. Очнулась Айви в гостиной возле зажжённого камина, около которого стоял Кодей, тихонько разглядывая тёмные тени за окном. Всё, на что хватило Элмерс – это тихий грузный вздох. Попытка шевельнуться не увенчалась успехом. Девушка попыталась в потёмках разглядеть, что сковывало руки, но скудные отблески огня в камине, отбрасывающего пляшущие тени на стены, давали не особо хороший обзор. Однако стоило признать – что-то всё же сковывало движения.       – Ты очнулась? – Улыбнулся старик, услышав копошения и отвлекая её от напрасных попыток взять ситуацию под контроль. Завывания ветра за окном добавили зябкости внутри помещения. Неумышленно Элмерс поёжилась.       – Что произошло? – Тихо проронила она. Тело было налито свинцом. И если до этого она могла даже пытаться ходить, то теперь отказывались слушаться даже пальцы рук. Как будто на тело наложили тонны неподъёмных цепей, что тянули книзу.       – Тебе не стоит покидать постели, пока не поправишься. – Кодей тяжело прошёл к стулу, на котором сидела девушка. И только сейчас Элмерс прострелило воспоминанием. Неизвестный ей голос твердил до её пробуждения, что кто-то намеренно подсыпает ей яд в чай. Так вот почему у него был такой отвратительный горький вкус…       Фарфоровая посуда была приготовлена для очередного чаепития, и хозяин дома с удивительной проворностью и удовольствием предложил поухаживать за Элмерс.       – Выпей чай. Он согреет и придаст сил. – Скрипуче проронил он, подавая девушке красивую чашку с дымящимся отваром.       Айви отвернула лицо, когда старик, забыв об элементарных приличиях, хотел собственноручно напоить её. Немощные в силу лет руки не удержали посуду - чашка разбилась в дребезги, заливая паркет янтарной жидкостью.       – Что Вы со мной сделали? Где Амелия? – Спросила девушка, недоверчиво сверкая глазами, вновь дёргая руками, только теперь осознавая, что всё это время кисти были плотно зафиксированы верёвками.       – Ничего, дорогая. Я заботился о тебе. – Развёл руками мужчина, растерянно покачивая головой.       – Отравляя? Вы же травили меня всё это время… Но зачем?       Последние фразы расставили всё на места. Элмерс напряжённо наблюдала за тем, как наигранная растерянность мужчины снимается как по щелчку пальцев. А на смену ей приходит суровая реальность, в которой грандиозной ошибкой Айви было доверие к этому бессмертному.       – Ты больше мне не нужна. – Словно рассуждая о погоде, обронил Кодей, усмехнувшись. И усмешка эта была неприятная, ядовитая. – Ты оказалась бесполезна, Айви. Поэтому Амелия станет твоей преемницей. С помощью артефакта, который столь благополучно одолжил у Вселенной Дрокаст, я смогу завершить начатое.       – Камень бесполезен, Кодей. Ванесса позаботилась об этом. – Между лопатками мерзко расползался страх, он грозился распространиться по всей спине, а затем и перекинуться на остальные участки тела.       – Да-да, слышал о том глупом ритуале. – Старик буквально плюхнулся в комфортабельное кресло и закинул ногу на ногу, рассматривая Айви так, словно в первый раз её видел. От привычного добродушия остался лишь мрачный отблеск, а от старческой немощности – лишь пустой звук. Чувствовал он себя, судя по всему, превосходно. И это добивало окончательно.       – Ничего удивительного. Если Вы обошлись столь ужасно с собственной дочерью, я вовсе не удивлена такой подлости в нашу сторону. – Сцедила Элмерс, теряя терпение, - Освободите меня сейчас же! Если не хотите, чтобы я разнесла это поместье! И не дай Шепфа хоть волосок упадёт с головы Амелии…. Я Вас уничтожу, я не шучу!       – Да-да, узнаю эту дикарскую грязную кровь. Кто ещё мог уродиться у моей дочери после сношения с тем грязным выродком?! – Кодей отряхнул рукав своей накидки, брезгливо поморщившись, - Твоя мать была такой же непослушной бунтаркой. Я велел слушаться меня. Но она шла вечно мне наперекор.       Смысл произнесённого не сразу дошёл до девушки. Она широко распахнула глаза, едва колыхнувшись.       – Моя мать? – И постепенно закрутились шестерёнки одна за другой, цепляя собой по цепочке остальные, выстраивая общую картину.       – А ты разве ещё не поняла? Люция – твоя родная мать. Ты - дитя, рождённое от запретной связи ангела и демона! Мерзко даже говорить о таком.       Айви глубоко задумалась, вспоминая элементы прошлого и пытаясь расставить всё по своим местам.       – Как я попала в дом Элмерс? И почему Вы сразу не избавились от меня, раз мой родной отец был Вам так противен?       – Долгосрочное вложение. – Довольно крякнул старик, щёлкнув пальцами. – Я знал, что делаю. Род Элмерс потерял дитя, я был в курсе. И чтобы не возиться с отпрыском кровосмешения, дабы не смешивать себя с грязью, отдал им тебя. Но Милонег стал слишком много копать, узнавая обо мне. Когда он подобрался слишком близко, я решил, что пора заканчивать с этим цирком уродов. И быстренько дал наводку своему подельнику.       – Так отступник был с тобой? – Ужаснулась Элмерс, осознавая, какое чудовище всё это время было рядом с ними. Он был с самого начала виновником всех тех бед, что накрыли род Элмерс. – Что же Вам не хватало в Вашей и без того идеальной жизни? Вы пожертвовали одной дочерью в угоду своей гордыне… Поломав её жизнь, сгубили целый благородный род… И теперь пытаетесь свершить очередное злодеяние… Что же Вы за чудовище такое?!       – И это мне говорит та, что выжгла целый клан падших из-за потери контроля над своими силами? – Не сдержал колкости мужчина, заглядывая на неё с интересом.       – Твои галлюцинации прошли не сразу, так ведь? До сих пор можешь видеть всякую нечисть? Забавно, что в чудовище, снующем по моему дому, ты не признала духа собственной матери.       Это было конечной точкой невозврата. Элмерс вперила в мужчину укоризненный взгляд, но в глуби разномастных глаз не было ничего, кроме кромешной мглы и пустоты. Она не могла ничего сказать, не могла сморгнуть или хотя бы шевельнуться. Тело парализовало ужасом от осознания той дряни, что окутывала чёртову жизнь всё это время. Верховный серафим, один из приближённых Шепфа оказался едва ли не самым главным зачинщиком всех творящихся бед. Никого, абсолютно никого из его рода не осталось, кроме неё и Амелии… Люция скорее всего сошла с ума, погибнув в пучине горе и сомнений, Мэри отдала свою жизнь ради Люси, сама же Люси даже не помнила своей изначальной судьбы. Так вот оно что…. Вот почему Айви было так комфортно в семье Мэри, вот почему они понимали с Люси друг дружку так хорошо, так ладили в то время, как Элмерс на тот момент полностью не доверяла даже себе…       Но куда больше её шокировало то, что дух родной по крови матери не упокоился, он обратился в нечто ужасное, что грозилось буквально растерзать её несколькими ночами назад.       Истина была слишком жестокой, чтобы взять себя в руки мгновенно. Не будь на её запястьях сейчас этих пут, она сомкнула бы пальцы на шее ублюдка, который, к её огромной скорби, ещё и оказался ей никем иным, как дедушкой. Перед глазами плыли лица… Сколько бессмертных погубило это чёрное сердце в угоду собственным прихотям?!       – Ты грёбаный псих… - Сцедила Элмерс, сжимая кулаки. Силы возвращались и контроль тоже. Только Шепфа знает, что она с ним сделает, когда освободится.       – Не уверен, что так нужно разговаривать с родным дедом. Но я могу понять твои чувства. – Кодей глубоко вздохнул, словно следующее решение далось ему с трудом. – Держите её.       Айви и не знала, что помимо них здесь был кто-то ещё. Но времени подумать об этом как-то не нашлось. Цепкие пальцы схватили её за волосы, голову и плечи. Ещё несколько сдерживали привязанные к подлокотникам руки. И как бы Элмерс не брыкалась, всё оказалось напрасно.       Грубая хватка вынудила запрокинуть голову. Ей силком залили в рот отвар и заставили проглотить. В этот раз адская жидкость неумолимо начала прокладывать себе путь в желудок, раскаляя всё внутри.       – Сладких снов, моя дорогая. Надеюсь, тебе приснится что-нибудь приятное. – Мужчина, завершив свои манипуляции, отдал приказ всем покинуть комнату. – Кстати да, забыл сказать. Завтра на рассвете казнят Эрагона. Его обвинили не только в нарушении закона о неприкосновении, но ещё и в заговоре против Шепфа. Торендо смог доказать, что Эрагон поспособствовал похищению камня затмения, так ещё и скрывал его с целью свержения Шепфа.       Если бы язык не занемел, и Элмерс могла сейчас говорить, непременно обложила бы Кодея всеми известными ей проклятьями. Но ей оставалось лишь тихо убивать его сверлящим взглядом, постепенно погружаясь в прострацию.       "Не сомневайся! Тебя я заберу с собой". - Дала последнее обещание девушка, покорно прикрывая глаза.