Скорый Питер-Москва

      Съёмки приостановили из-за не вовремя начавшегося проливного дождя, поэтому смену пришлось закончить намного раньше. Дождя, увы, в сценарии не планировалось нигде, а вот съемок на натуре – полно. Считай, только они и оставались.       Чем ближе был финал, тем больше Ваня загонялся. Даже не из-за каких-то объективных причин для этого, а исключительно потому, что его персонаж, и так едущий кукухой, к последним сериям начал сходить с ума семимильными шагами, и Янковский очень хотел правильно и натурально показать это на экране. Вживался в роль, накручивал себя, репетировал.       А потом рядом появлялся Тиша – и всё. Вся подготовка к напряжённой и тяжелой эмоционально сцене шла по одному хорошо известному месту.       Потому что Жизневский, блин, это нескончаемый поток хорошего настроения, света, тепла и шуток, который он транслирует на километр вокруг, и хоть ты глаза закрой и уши, и сядь к нему спиной – не сработает. Не достанет тебя на съемочной площадке, так достанет в трейлере, а там уже не только приколы и шутки, понятные только вам двоим, там уже объятия и поцелуи, влюблённые взгляды и…       И всё это тоже заставляет чувствовать себя счастливым. Искренне счастливым, и Ваня ни за что бы ни променял это чувство на что угодно в мире, но именно сейчас ему нужно было совершенно противоположное ментальное состояние. Ему нужно быть Денисом Титовым, сходящим с ума и падающим на самое дно, а не бесконечно влюблённым в партнёра по съемкам Ванечкой Янковским.       И Ванько честно пытался говорить об этом с Тишей ртом. Объяснял, как маленькому, что вот пока у них перерыв пятиминутный, не нужно ему ромашку в волосы засовывать и обнимать крепко, потому что весь настрой сбивает мгновенно, ему надо на надрыве быть, а он лыбу тянет и в голове пустота блаженная. И Тихон даже соглашался, выглядел бесконечно виноватым лабрадором, и даже какое-то время правда не лез к Янковскому, но лучше от этого не становилось – совместные, чтоб их, сцены…       В трейлер Ваня заходит вторым и сразу же щёлкает замком на хлипкой двери, хотя в такой ливень все будут сидеть по своим трейлерам и вряд ли кто нос высунет наружу, но лучше было перестраховаться. У Янковского созрел очередной план, как настроить себя на отыгрыш и как потом не слить весь настрой в трубу, и он готов был переть вперёд, аки танк. Сейчас – или никогда, всё для роли. – Тиша, – как можно невиннее позвал Ваня и скрестил руки на груди, отвлекая Тихона, который уже вцепился в пачку чипсов. – У меня к тебе дело. – Какое? – спросил Жизневский, садясь на свою кровать и пока что вообще не чуя никакого подвоха. – Я вчера листал сайты всякие, ну, знаешь, про ментальное состояние, как настроить себя и остаться в нужном состоянии, вот это вот всё…       Тиша снова возвращается к борьбе с упаковкой чипсов, теряя интерес, потому что этой мутью Ваня ему парит мозг уже которую неделю. Скоро точно сам с ума сойдет вместе с Титовым, а он виноват, что ли? Он и так уже боится лишний раз Янковского тронуть не так и не там, хотя и не обижается на него совершенно. Ване очень важно отыграть правильно и хорошо, просто подходы у них разные. Тихон играет всё понарошку, почти не пропуская в себя, а Ванько играет всерьёз, проживая каждую реплику и действие. – Выпори меня, – уверенно и твёрдо просит Янковский, садясь на кровать напротив, всё ещё не сводя с Жизневского внимательного взгляда. Выжидающего. Почти победного.       От такого заявления Тихон замирает и поднимает на Ваню теперь уже безмерно удивлённый взгляд, даже пачку чипсов медленно откладывает обратно на стол. Янковский же сидит всё в той же позе с идеально прямой осанкой, со скрещенными на груди руками, а взглядом тёмным разве что молнии не мечет. Македонский небось так же выглядел перед каждой своей судьбоносной битвой. – Ванько, ты что, – как можно мягче спросил Тиша, растерянно улыбаясь. – Хороший мой, какая порка? – Обыкновенная, – терпеливо ответил Ванька. – Ты же меня по заднице бьёшь во время секса. – Ну так это другое совсем, – возразил Тихон. – Там как-то в тему всё. А ты мне вот так предлагаешь, без всего?.. – Предлагаю, – с вызовом усмехнулся Янковский, в котором сейчас было больше от Дениса Титова, чем от него настоящего. – Мне показалось, что это и правда может помочь. Я кучу статей прочекал. Ну, там, сабспейс, вот вся эта мутотень. Давай попробуем?       «Давай попробуем» было произнесено уже одновременно с тихим звяканьем пряжки ремня, и Тихон, до сих пор не веря, что это происходит на самом деле, с удивлением смотрел, как Ваня раздевается с неимоверно решительным видом, даже черты лица заострились ещё сильнее. Вот уже футболка полетела на кровать, и Янковский, уверенно шагнув к Тише, расстегнул ширинку и пуговицу на джинсах и дёрнул их вниз, до середины бедра. – Подвинься, – негромко сказал Ванько, но таким тоном, что Жизневский сразу чуть откинулся назад, позволяя ему устроиться на его коленях.       Это было странно, дико, немного неловко. У Тихона одновременно стоял, и хотелось смеяться от того, с каким выражением лица Янковский повис вниз головой, снова скрестив руки на груди. Брови сосредоточенно сведены к переносице, на скулах желваки ходят, а Тиша только и мог, что перехватить его за бёдра, чтобы не сполз никуда и не наебнулся. Не дай бог, он же потом окончательно загонится… – И чего ты ждёшь? Бей, – потребовал Ванька, поняв, что пауза затянулась, и вместо положенных шлепков Тиша его только гладит по заднице, причëм с каждой секундой всё больше как-то с намёком к продолжению в более привычной позе. – Бля, Тихон, я не барышня кисейная, не развалюсь и не расплачусь, давай уже, только посильнее! – Ладно, – со вздохом согласился Жизневский, убрав руку. – Но на меня потом не обижаться. Ты сам меня попросил. Надо было задокументировать это, бля.       Такими дикостями раньше Тихону заниматься не приходилось, но какие-то там очень поверхностные знания в плане БДСМ у него были. Да и сама по себе задача вполне понятная и простая: бей по заднице, пока не попросят остановиться, а там уже и нормально потрахаться обломится, скорее всего.       Первые несколько шлепков получились ни так, ни сяк, кожа под ладонью разве что немного порозовела, и молчавший, как партизан, Янковский где-то после пятого шлепка прошипел «сильнее!», и тогда у Тиши уже сорвало резьбу. Хочет сильнее? Хочет с ума сходить дальше ради роли? Да пожалуйста, да на здоровье, сам попросил, никто его за язык не тянул, Тише такая херня бы и в голову не пришла. Вот и пусть несёт ответственность, большой мальчик уже.       Следующий удар – уже не шлепок – заставил Ваню ощутимо дёрнуться всем телом и шумно втянуть воздух. Похоже, это было именно то, что надо, и Жизневский примерно запомнил силу и высоту размаха.       В какой-то момент – Тиша не считал удары, – он уже перестал чувствовать ладонь, но не останавливался, начав даже ловить какой-то кайф от того, как, без шуток, эстетично покраснела до того бледная кожа на ягодицах. О том, как это место сейчас болит и жжется, он даже не думал.       Зато об этом очень даже думал Ваня, который успел сначала пожалеть об этой затее – когда понял и прочувствовал, насколько тяжелая лапа у Тихона, – но из чистого упрямства решил не давать заднюю. Не для того он тут на чужих коленях в позе раком, он это делает, вообще-то, из искренней любви к искусству театра и кино.       Главное, что сцену, где он по лесу и по деревне голый бегает, уже отсняли, иначе неизвестно, как бы он объяснял состояние своей задницы съёмочной группе.       Но в какой-то момент Янковский даже начал в определённой мере ловить кайф, прочувствовав. Проняло его, так сказать, и он расслабился, повиснув на коленях Тиши, теперь лишь вздыхая на каждый новый шлепок и слабо вздрагивая.       Только пока что было нихрена не понятно, сработал ли этот способ в нужном Ваньке плане или он останется просто странным экспериментом в их с Тихоном интимной жизни. – Бля, Ванько, у тебя стоит, что ли? – удивленно спросил Жизневский, когда неловко шевельнул ногой и почувствовал, как ему в бедро упёрлась головкой чужая эрекция. – А ты как думаешь? – сдавленно раздалось снизу, и Янковский тихо промычал сквозь стиснутые зубы и пошевелил плечами, когда Тиша провёл ладонью по его влажной вспотевшей спине от поясницы и вниз, зарываясь пальцами в волосы на затылке. – Бля, ладно, давай завязывать. – Ага, только я тебя всё равно так просто не отпущу репетировать, у меня у самого стоит, – хрипло отозвался Жизневский и подхватил Ваню под грудью, помогая встать. – Прыгай на кровать, трахать тебя буду, Анастейша*. – Нахуй иди, а! – раздражённо фыркнул Янковский, но спорить всё-таки не стал и переполз на кровать, наконец с наслаждением вытягиваясь в куда более удобной позе.       Тихон быстро разделся сам и забрался следом, стягивая с Вани джинсы окончательно. Тот очень удобно лежал на животе, обняв подушку руками, видимо, понимая, что собственную задницу надо будет какое-то время поберечь после такой экзекуции.       Тюбик лубриканта и упаковка презервативов уже давно обосновалась на полочке над кроватью Тихона, так что приготовления не заняли много времени. Уже через пару минут Жизневский, чуть надавив на поясницу Ваньки, чтобы он прогнулся сильнее, раздвинул его ноги шире и резко дёрнул за бёдра на себя, входя одним резким толчком, выбив стон из них обоих. Одного взгляда вниз хватило на то, чтобы Тиша с трудом сглотнул, надеясь, что кончит он не слишком быстро: слишком уж горячо выглядело и ощущалось то, как он прижимается лобком к раскрасневшимся и горящим от порки ягодицам Вани, и от этой картины не получалось отвести взгляда вообще.       На нежный и долгий секс сейчас не было ни желания, ни настроя, и Тихон, очнувшись, подался вперед, упираясь одной рукой в стенку над головой Янковского, а второй крепче вцепляясь в его бёдра, начав буквально втрахивать Ваню в жалобно поскрипывающую койку.       Хорошо, что на улице всё ещё лил дождь, заглушая все крики и стоны.       Ваня кончил первым, и уже от того, как тот хрипло застонал, почти неестественно выгнулся и сжал его внутри, кончил и Жизневский. – Ну что, помогло тебе это вжиться в роль? – тяжело дыша, спросил Тиша, когда без сил рухнул на кровать рядом с Ваней и сгреб его в охапку, принимаясь покрывать поцелуями всё его лицо. – Понятия не имею, – тихо рассмеялся Янковский, довольно жмурясь и подставляя лицо. – Но, кажется, у меня появился новый фетиш.