Скорый Питер-Москва

      Это было его собственное решение – отправиться на практику в Москву. Это было, мягко говоря, не по правилам, но фамилия Гром имела какой-никакой вес, и его устроили в московское управление хотя бы из уважения к отцу.       Дядя Федя всегда твердил, что настоящий мужчина всегда сам за себя решает. Вот только ему совсем не понравилось, что Игорь, не посоветовавшись ни с кем, никому не сообщив, втихаря, устроил себе эпизод взрослой жизни вдали от всевидящего товарища Прокопенко. Конечно же, был скандал. Конечно же, не рад был никто – ни дома, ни, похоже, здесь, в столице, потому что некоторые странные замечания окружающих сразу дали Игорю понять, что наставника выделили какого-то с подвохом. И что все с интересом ждут, что же из этого выйдет.       Гром же прикидывался валенком и делал вид, что совершенно не понимает всех этих смешков и переглядок совершенно чужих, незнакомых ему ментов, которые были чужими вдвойне – столичными и специализировавшимися на наркоте. Он их поэтому и выбрал, решив проверить, каково ему будет среди тех, кто срать хотел на вопли Прокопенко, кто работал с другим контингентом и совсем по другим правилам. И среди тех, кто понятия не имел, кто такой Константин Гром.       С самого утра, как и положено, с девяти утра, Игорь сидел в кабинете, ожидая своего куратора. Тот заметно опаздывал, но ни его контактов, ни телефона, у Грома не было. Он знал только, что его зовут Пётр Юрьевич Хазин, и что он – майор ГУНК. Это всё, что ему сказали.       Тип, ввалившийся в кабинет в одиннадцатом часу, когда все уже давно работали, совершенно Игорю не понравился. Он был каким-то не таким, не похожим ни на кого из знакомых ментов, что, впрочем, выделяло очень многих из этого отдела. Совершенно пижонская причёска, пижонское пальто, пижонские очки-авиаторы, пижонский вид, а на лице – столько гонору, что его скорее примешь за какого-нибудь чиновничьего сынка, чем за мента.       А ещё он, кажется, догадался, зачем Игорь здесь сидит – и был этому совсем не рад. – Етить! А ты ещё кто?! – «пижон», заметив скромно сидящего в уголке Игоря, чуть не шарахнулся от него в сторону, явно не ожидая никаких гостей. – Малой, иди-ка гуляй отсюда… – Пётр Юрьевич? — хмуро спросил Гром, поднимаясь, и обнаружил, что почти на голову выше своего «наставника». – Доброе утро. Я Игорь... Гром. На практику.       Приветствие матом тоже не добавляло Игорю энтузиазма, но всё-таки он решил не валять дурака и не вопить положенное приветствие по всей форме. И никакого «смирно». Но всё-таки решил поздороваться и представиться, хотя бы из вежливости и уважения к самому себе. Должен же в этом кабинете хоть кто-то быть вежливым?       Пётр Юрьевич, сняв очки, окинул Игоря оценивающим взглядом. На лице у московского наркомента был теперь не только гонор, но и отпечаток бесконечно усталого человека, который не спал как минимум пару суток кряду. Игорю даже невольно стыдно стало – может, он тут работает в поте лица, а теперь ему придётся с курсантом ещё возиться…       Хазин жестом попросил папку с рекомендациями и прочей документацией, которые Гром держал в руках. Бегло пролистал, где-то задерживаясь и вчитываясь, а что-то просто просматривал, потом взял ручку со стола и с тяжёлым вздохом поставил свою фамилию и роспись в листке-табеле. Он прекрасно понимал, что избавиться вот от этой почти двухметровой головной боли ему не светит в ближайшие три недели точно. Если уж начальство решило… Хуй с ним, с начальством. Петя умный, Петя не станет орать, качать права и скандалить, как от него наверняка ожидали. – Ладно, хрен с тобой… Гром, – усмехнулся Пётр Юрьевич и захлопнул папку, убирая её в ящик своего стола. – Ну хоть не тучка. Чё, пошли работать, да?       Гром старательно похлопал глазами, сделав вид, что не расслышал или не понял шутку про свою фамилию, хотя очень хотелось огрызнуться. Но по опыту он знал, что тогда товарищ майор Хазин придумает что-нибудь ещё, ещё глупее и ещё каламбурнее, и будет делать это постоянно, пользуясь тем, что он старше по званию и вообще главный.       Работать – так работать. Он ведь для этого сюда и приехал.

* * *

– Я тебе, блять, что сказал, генерал Тучка?! Сидеть, нахуй, и не высовываться! Ты за кой хуй полез в первых рядах?..       Игорь только тяжело вздохнул. Полторы недели, считай, половина практики, пролетели совершенно незаметно. Хоть Игорь и опасался, что его посадят исключительно за бумажную работу и не позволят и носа высунуть «в поле», его куратор был другого мнения. В первый же день он потащил Грома в хранилище вещдоков, чтобы взвесить, пересчитать и промаркировать пакетики с кокаином. Пакетиков этих было – две большие картонные коробки…       Так и повелось. Нет, Гром и рапорты учился писать, и отчёты, неизменно получая по кудрявой голове свёрнутой газеткой, когда лажал или делал ошибки. Не больно, но обидно: что он, щенок какой, который в хозяйские ботинки нассал?.. – Так ведь, а вдруг помощь какая-то нужна была бы – а я тут. А я же всё равно в полной броне, чего бы со мной случилось-то? – проворчал Игорь, морщась от прикосновений к ссадинам на лице проспиртованной ватки.       Игоря пришлось усадить на край стола, чтобы Хазину было удобно обрабатывать его боевые раны, и то пришлось встать между его ног, безобразно длинных, смотрящихся в чёрных штанах формы до безобразия соблазнительно.       Петя только покачал головой. Герой-идеалист… Сколько они с Игорем спорили? Да, считай, каждый день по сотне раз. Со спора же из-за того, следует ли действовать букве закона и устава неукоснительно или нет, и начался следующий этап их отношений. Тот, о котором никому знать было нельзя, и который держался в строжайшем секрете. Благо ещё, что Игорю уже было восемнадцать, иначе Хазин подсел бы, что называется, на очко ещё сильнее. – Если бы с тобой что-то случилось, мне бы нахуй голову оторвали, – выдохнул Петя и положил руку на бедро Грома, внимательно глядя в его глаза. – А потом бездыханный труп – ещё и на бутылку. Думаешь, приятно? – Ну со мной же ничего не случилось, – пожал плечами Игорь – ребёнок ребёнком ещё, свято верящий в свою неуязвимость. – Пётр Юрьевич, а вы дверь заперли?       Хазин закрыл глаза и досчитал до десяти. Игорь его точно в могилу вгонит такими темпами раньше, чем в свой Питер обратно умотает. Всю ночь трахались, утром подрочили, и вот – на тебе. – Угомони свои гормоны, блять. Я тебе свою задницу не дам больше, терпи до дома хотя бы, – спокойно, но твёрдо сказал Петя. – Не, сегодня я хочу снизу, – обезоруживающе улыбнулся Игорь и откинулся назад, упираясь в столешницу локтями. – Ну Пётр Юрьич, ну чего вы? Быстренько же, никто не узнает.       Это обращение на «вы» и по имени-отчеству, от которых Игорь совершенно не желал отказываться даже, блять, в постели, срывало Пете крышу напрочь. А Гром, мелкая зараза, знал это и пользовался этим, вот и сейчас выглядел ужасно довольным, когда Хазин, матерясь, начал остервенело стаскивать с него штаны.       Куда делся стеснительный и немного угрюмый подросток-переросток, которого Петя увидел у себя в кабинете полторы недели назад, он не знал. Подменили, черти, а ему расхлёбывай.       Раздвинув ноги Игоря ещё шире и пристроившись между них, Хазин за бёдра подтянул парня поближе к краю стола. Разорвав упаковку презерватива зубами – с дополнительной смазкой и ребристый, – Петя нетерпеливо раскатал его по своему члену и одним толчком, прикусив губу, чтобы не застонать, вошёл в Игоря, придерживая его за пояс.       Гром сразу же запрокинул голову и зажмурился, уцепившись пальцами за предплечье Пети. Но, судя по его лицу, курсант ловил кайф от члена майора Хазина внутри себя едва ли не больше, чем от участия в настоящих задержаниях и облавах на наркопритоны.       Приходилось двигаться быстро, но тихо, действуя исключительно на результат. В любую минуту в дверь кабинета могли постучаться.       Наклонившись, Петя, не прекращая двигаться, пустил тонкую ниточку слюны на головку члена Игоря, который держал в руке, и принялся размазывать слюну по стволу, чтобы не на сухую, чтобы дрочить ему в том же темпе, в котором вдалбливался в его тело сам. Хазин сейчас мечтал только о том, чтобы оказаться поскорее дома и продолжить, но уже по-нормальному, зарывшись пальцами в кудри Игоря, чтобы удобнее было тянуть на себя и заставлять выгибаться…       Обоим не понадобилось много времени, чтобы кончить, и это было совершенно неудивительно. – Твой подростковый спермотоксикоз, походу, заразен, – проворчал Петя, стягивая с себя презерватив и завязывая его узелком. – Ещё скажите, Пётр Юрьевич, что оно вам не нравится, – устало, но с явным удовольствием выдохнул Игорь, который окончательно улёгся на стол. Ну, хоть стопочки документов сдвинул в сторону, и то молодец. – Одевайся давай, курсант, и садись объяснительную писать! – прикрикнул Хазин и легко ущипнул Игоря за внутреннюю сторону бедра, заставив того тут же ойкнуть и зашипеть. А нечего, потому что, расслабляться.

* * *

      Провожать Игоря на вокзал Хазин поехал лично. Да что уж там, он его на своей тачке и отвёз, отметя в сторону все возражения Грома и его заверения, что самостоятельно доберётся до вокзала на метро. «Похуй, – ответил накануне вечером Петя, сладко потягиваясь и накрываясь одеялом. – Без меня на работе не пропадут». Не пропали, даже разыскивать не стали майора Хазина. Хорошо было быть, с одной стороны, генеральским сынком и главной занозой в заднице целого отдела. – Ну, в общем… спасибо за всё, – неловко переминаясь с ноги на ноги, сказал Игорь, который выглядел грустным брошенным щенком.       Эти настроения Хазину совершенно не нравились. – А ну отставить грустное ебало, – фыркнул он и затянулся сигаретой, подтолкнув Грома локтем. – Ну да, классно время провели. Но уж извини, сам решил в Москву ехать на практику… Ты давай, бля, нос не вешай, генерал Тучка. На каникулы приезжай. Обещаю присылать нюдсы, но и ты не отставай.       Подмигнув, Петя рассмеялся и украдкой ударил Игоря по заднице, заставив его густо покраснеть, хотя людям вокруг не было до них ровным счётом никакого дела.       А потом Гром сел на свой «Сапсан» и проводил Москву, проносящуюся за окном поезда, взглядом, думая только о том, что следующую практику, которая всего-то через полгода, тоже проведёт здесь, в столице – без вариантов.