«…Это часто удивляет — особенно людей. Пока они плывут сквозь туман полузабытых снов, мы, альтмеры, помним всё. Каждое объятие, каждая мелочь, каждые триумф и поражение таятся на краю нашего зрения, застывшие во времени, — ожидая, чтобы их вспомнили с пугающей четкостью»
Керувал Ролумарил, «Цена Праксиса»
Саммерсет, Лилландрил. 3Э 433 г. Всякие ямки, попадавшиеся на дороге, трясли скрипучую повозку. Положение усугубляла и вонь, стоящая внутри кузова. Даже спустя четыре дня поездки, было невозможно привыкнуть к смердящему запаху разлагающейся плоти. Однако выбора особо и не было: чтобы добраться до Лилландрила незамеченными, пришлось ехать в компании трупов. Старая телега возвращала жертв Кризиса Обливиона обратно в родные земли, чтобы их семьи могли упокоить мертвых в соответствии с похоронными традициями высоких эльфов. Кожа, ранее обладавшая аристократично бледно-золотым цветом, приобрела неприятный салатовый оттенок. На телах образовались трупные, багрово-фиолетовые, пятна, вокруг ран с запекшейся кровью кружили мухи. И далеко не все сохранили части тела: кто-то без руки, кто-то без головы, а один и вовсе «уцелел» наполовину. Анаксиман и Наафир тайно забрались сюда, когда пребывали в небольшой деревне на юго-востоке. До того момента они передвигались пешком, из-за большого риска попасться талморцам, что в последнее время рыщут по всему Саммерсету. В каком-то смысле эта колымага стала облегчением после долгой и трудной дороги. Но Анаксиман старался лишний раз не вспоминать о своих неживых попутчиках, предпочитая вместо трупов представлять уродливые статуи: бледные, холодные, с окоченелыми конечностями и единственной эмоцией на лице — ужасом. Временами друзья приоткрывали белую ткань, служащую покрытием кузова, чтобы не задохнуться среди зловоний мертвецов и следить за видом снаружи: изумрудные холмы, ныне ставшие кладбищами; полуразрушенные башни, на которых все еще развевались орлы Доминиона на золотом поле; пепел и угли на месте крестьянских халуп. Среди удручающего пейзажа нарисовались долгожданные каменные холмы и черепичные крыши цвета густых чернил. Лилландрил — город, построенный на скалистом полуострове — отбрасывал гигантскую тень и словно возвышался над всем остальным миром. — Мы приехали? — надломленным голосом спросил Наафир. У его шеи был подвязан темно-синий плащ, скрывающий под собой простую льняную рубаху. Золотые пряди обзавелись сальным блеском и колтунами. «Как прибудем, в первую очередь, надо приготовить ванну» — сделал заключение Анаксиман, хотя и сам он не сильно отличался в опрятности от новообретенного друга. — Уже скоро, — который раз отвечал ему, но на этот раз — правду. — Видишь вон тот самый высокий шпиль? Крыши домов напоминали частокол, однако среди них особо выделялось остроконечное навершие башни, покрытое позолотой и увенчанное орлом. Казалось, будто шпиль царапал небеса. — Это мой дом, — Анаксиман сам не верил в произнесенные слова, однако это действительно случилось. Он вернулся домой. Повозка прошла через городские ворота, и им предстала местная архитектура во всей своей красе. Дома здесь, словно стараясь не выделяться среди скалистого антуража, построены из серого камня. В остальном они ничем не отличались от сотен других в Саммерсете: высокие изогнутые крыши, узкие окна и заостренные башни. Город был полон садов и парков; повсюду цветы, кусты неестественной формы и экзотические деревья, чьи семена, по слухам, принесли альдмеры из мифической родины всех эльфов — Альдмериса — во время великого переселения. Поскольку Лилландрил имел прямой выход к Абесинскому морю, здесь привычны такие вещи, как шум прибоя, свежий запах морского бриза и прекрасный вид на водную синеву. Раньше Анаксиман часто посещал гавань по вечерам, когда небо становилось кроваво-красным и происходило чудо — солнце садилось, точно проваливаясь в синюю бездну, и бросало золотую дорожку на морскую гладь. Все вокруг было столь знакомым, родным и девственным, совершенно нетронутым ужасом Кризиса Обливиона, точно город однажды замер и ожидал лишь возвращения Анаксимана. Телега остановилась у часовни Высокого Вознесения. От остальных сооружений она отличалась большей монументальностью и богатой детализацией, одновременно сохраняя изысканную сдержанность: прямые без лепнины и карнизов стены из белого камня, изваяния и витражи с изображениями Вознесшихся Предков* и, в завершении, высокая башня с острым концом. Солнечный диск только показался за линией горизонта, потому город на данный момент пустовал. Однако судя по песнопениям, доносящихся из часовни, внутри проходила церемония вручения калиана — сферы из кристалла эфирного кварца, олицетворяющей честь и социальный статус. У каждого альтмера калиан внешне уникален. Получали его эльфы, достигшие совершеннолетия, либо юные таланты за определенные успехи. Анаксиман относился ко вторым. Его калиан жемчужно-белого цвета с зеленым отливом и обвит тонкой золотой отделкой, инкрустированной маленькими бриллиантами. Когда начался штурм Кристальной Башни, Анаксиман не забыл забрать его с собой, спрятав в правом сапоге. Возчик, привязав коней, направился к часовне, никак не заметив начавшиеся шевеления в кузове. Друзья вылезли из повозки и бесшумно прошли за спиной возчика. Уже собираясь завернуть за угол, Анаксиман услышал протяжный скрип открывающихся дверей. Рядом стояли ящики с фруктами, и он поволок друга за ними. Жестом велев Наафиру не шуметь, юный маг выглянул осмотреть окружение: на пороге часовни стоял Вознесшийся викарий, взирающий с лицом, лишенным эмоций, на возчика у подножья каменных лестниц. С его широких плеч ниспадал палантин из лебединых перьев и драконьего языка, а на седой голове покоился велкиндский венок, украшенный драгоценными камнями. — Что заставило тебя прервать священный обряд, сын Альдмериса? — его глубокий и томный голос звучал беззлобно, скорее утомленно. — У меня и в мыслях не было совершить столь подлый поступок, Ваше Преосвященство, — защитинился возчик, низко кланяясь. — Мне доверили транспортировку опознанных тел из Ручья Марбрук в Лилландрил, — эльф сунул руку в карман штанов и, достав оттуда лист бумаги, протянул ее вперед. — Вот роспись канонрива*. — Предки, сколько еще испытаний предстоят на пути нашего народа? — викарий обратил взор бесцветных глаз на небеса. Ответа, как и ожидалось, не последовало — облака продолжали безмятежно плыть по течению синевы неба, переходящей в алые и золотые цвета, и если кто и прятался за ними, ему до них не было никакого дела — но на лице священнослужителя не отразилось ни разочарования, ни грусти. Он принял из рук возчика роспись и, пробежав глазами по строкам, произнес: — Я желаю взглянуть на них. Возчик молча кивнул и повел его к повозке. Воспользовавшись моментом, Анаксиман, потянув за собою Наафира, вышел из-за ящиков в сторону замка кинлорда — величественной крепости с пятью башнями. Аллею, ведущую к сооружению, окружал коридор из белоснежных статуй, возведенных в честь королей и королев Лилландрила. Анаксиман был в силах назвать имена и годы правления каждого из этих правителей и даже тех, кто не удостоился чести увековечивания в камень: и у высоких эльфов в истории встречались венценосные дураки, безумцы и тираны. Строй начинал кинлорд Лилландер — альдмер, основавший город, которым потом веками правили его потомки, вплоть до дяди Анаксимана. Но все лица каменных фигур казались печальными и тревожными, а десятки каменных глаз провожали юного мага до самой лестницы жалостливыми взглядами. Двустворчатые двери оказались открыты, но стоявшие у порога двое часовых в эльфийских доспехах не дали друзьям пройти. Стеклянные алебарды скрестились, звякнув и перекрыв путь перед прибывшими. — Без приглашения вход в замок закрыт, — донесся из закрытого шлема приглушенный голос. — Мне приглашение не требуется, — заявил Анаксиман, вздернув подбородок. — Я здесь живу. С головы до пят его смерили взглядом пара серо-желтых глаз сквозь прорези стилизованного под крылья шлема. В попытках остаться неузнанным, Анаксиману пришлось сменить парчовый дублет на грязную рубаху крестьянина, в котором он утопал. Белые волосы, ныне походившие на войлок, спутались и потеряли серебристый блеск. Сохранились лишь дорогие темные сапоги, но при нынешнем комплекте выглядело все так, будто те ворованные. — Ах, это… — он на миг замялся, понурив плечи, но тут же выровнялся и попытался придать голосу уверенности. — Долгая история. К тому же, не перед вами я обязан объясняться. — Конечно, — ответил часовой не без скепсиса в голосе. От несправедливости лицо молодого дворянина в миг побагровело. Уже собираясь выпалить непозволительные для его статуса слова, он с приоткрытым ртом переводил гневный взгляд с одного стража на второго. — Вы что, не узнаете меня? — те переглянулись и из-под шлема негромко усмехнулись. — Да какая от вас польза, если вы даже члена королевского рода признать не способны? Я Анаксиман — сын лорда Реломина и племянник вашего кинлорда! Он был уверен, если бы не шлемы, то мог бы сейчас лицезреть их снисходительные ухмылки. — Юный господин? — за спиною стражи донесся знакомый голос, мягкий и заботливый. Едва Анаксиман услышал его, как нарастающий гнев начал затихать. Часовые, звякнув доспехами, расступились, и за ними показалась худая альтмерка, чей вид заставил Анаксимана затаить дыхание, — его кормилица. Прежние веселые глаза обзавелись темными кругами. На ее плечи более не спадали роскошные русые волосы, которые теперь были убраны в тугой пучок. Вместо тонкого платья с воздушной юбкой, она носила темное и строгое до пола, скрывающее все участки кожи, кроме кистей рук и шеи. — Кералла! — проскользнув между часовыми, он заключил ее в объятия. Кормилица, однако, отстранилась и уставилась на него уже мокрыми глазами. — Это действительно вы, господин Анаксиман? — она слабо улыбнулась и, будто до конца не поверив, взяла его лицо в ладони и начала разглядывать столь родные для нее зеленые глаза с ядовитым огоньком. Вблизи изменения в Кералле выглядели еще сильнее. Руки ее, некогда нежные и изящные, погрубели и приобрели высохшую кожу. Оранжевое пламя в глазах потухло, оставив после себя полупрозрачно-желтые стекляшки и темные круги под ними. «Точно старость нашла другой способ настичь ее, высосав весь дух, — Анаксиману стоило много сил, чтобы не прослезиться. — Что же здесь произошло?» — Вы живы! — с этими словами Кералла прижала его к груди, покрывая лоб поцелуями. — Слава Аури-Элю, вы живы! Казалось бы, объятия ничего особого из себя не представляют. Обычная физическая близость, но чужие руки обвивали не только тело, но и душу, согревая и даря чувство защищенности. И как бы Анаксиман не хотел продлить этот момент, он понимал, что не один считал дни до долгожданного воссоединения с семьей: Наафир неловко переминался с ноги на ногу, опустив голову вниз. Длинные блондинистые пряди ловко прятали лицо, однако судя по вздрагивающим плечам, глаза у него на мокром месте. Анаксиман нехотя прервал объятия. — Знакомься, это мой новый друг — Наафир, — альтмерка смерила гостя внимательным взглядом. — Наафир, моя кормилица Кералла. — Рада познакомиться с другом господина Анаксимана, — похоже, поняв, что к чему, Кералла решила пренебречь даже формальным кивком. Со стороны Наафира ни приветствия, ни поклона не последовало. Старая эльфийка испытующе воззрилась на своего воспитанника, одними глазами говоря: «Что он здесь делает?» — Наафир работал с братом в полях близ Клаудреста. После открытия Врат Обливиона они бежали в Кристальную-Как-Закон вместе с другими беженцами. Там я его и встретил… — Анаксиман на миг запнулся, задумавшись стоит ли говорить дальше. — И я пообещал отвезти его к семье. В Белый Дозор. — Белый Дозор? — лицо эльфийки вмиг вытянулось. Кералла украдкой взглянула на стражу и заговорчески наклонилась к воспитаннику, продолжив уже шепотом: — В последнее время до нас доходят тревожные слухи, якобы талморцы ищут выживших штурма Кристальной Башни. Сейчас они осели на юге и останавливают каждого на пути в Белый Дозор. Еще недавно к кинлорду пришло письмо с печатью Талмора: Верховный юстициар собирается сделать какое-то объявление и созывает всех правителей Саммерсета на срочный совет в Алиноре. Говорят, это связано с внезапным закрытием Врат Обливиона. «Что они задумали?» — Анаксиман не понаслышке знал, зачем талморцы ищут таких, как он. Месяц назад, когда они и горстка выживших продолжали отбиваться от даэдра, случилось невероятное — Врата Обливиона закрылись. Полчищам слуг Мерунеса Дагона не было и конца и края, однако те исчезли столь же внезапно, как и появились. Но худшее еще было впереди… Не успели они опомниться, как в Кристальную Башню прибыл крупный отряд талморцев. Сначала все подумали, что те пришли с благими намерениями: вылечить раненых, помочь и поблагодарить за отважное сопротивление. К их ужасу и разочарованию, юстициары, обосновывая свои действия фальшивым королевским эдиктом, обвинили выживших в преступлениях против альтмерского общества и объявили их вне закона. Вспыхнула битва, которая закончилась ожидаемым поражением раненых после сопротивления даэдрам эльфов. Не спаси Анаксимана и Наафира сапиарх Эндормо, они, как некоторые выжившие штурма, стали бы фундаментом интриг Талмора. — Сейчас в Саммерсете небезопасно, — из раздумий вырвала Кералла. Она держала Анаксимана за руку и заглядывала в глаза, надеясь достучаться до него. — Вам стоит остаться здесь, да и мальчишку можно сдать в городской приют. — Он скучает по семье, — он положил ладонь поверх ее руки. — Я должен ему помочь. — Вы чистокровный дворянин, — констатировала кормилица. — Вы никому ничего не должны, и уж точно не ему, безродному простолюдину. — Я дал обещание, — твердо сказал Анаксиман. Кералла вздохнула и горько улыбнулась, отчего морщины вокруг глаз углубились. — Вы выросли добрым и милосердным, юный господин. Ваш отец… — Кстати об отце, — не дал договорить Анаксиман. — Я попрошу его организовать небольшой отряд до Белого Дозора. Где он? Сейчас ему хотелось увидеть не только отца, но и всю семью. Он сильно соскучился и ожидал более радушный прием, нежели хамство, которым его одарили у порога его дома. «Надо будет распорядиться уволить тех идиотов», — замыслил Анаксиман, поглядывая на часовых, что теперь виновато избегали его взора. — Вы не слышали? — вопросила кормилица, округлив глаза. — Чего я не слышал? Кералла в ответ лишь уронила тревожный взгляд на пол и молча направилась в сторону тронного зала. Анаксиман поневоле заметил, что замок отличался от воспоминаний о доме — стало мрачно и тихо. Он обернулся назад, где у дверного проема стоял Наафир, все еще не решаясь переступить через порог. Мальчик смотрел на него растерянными золотыми глазами из-под светлых ресниц, слезы оставили полосы на грязных от пыли щеках. — Идем, — сказал Анаксиман, поманив рукой. Дождавшись Наафира, он последовал за кормилицей. Холл имел немалые размеры, и цоканье туфель Кераллы и сапог Анаксимана эхом разносились по помещению, ударяясь о каменные стены и возвращаясь обратно. За спиной слышались негромкие, неловкие пошаркивания, принадлежащие Наафиру и кожаным подошвам его сабо́. Тусклый свет свечей отбрасывал кривые тени. Они проходили мимо множеств картин в золотых рамах, но Анаксиман не мог разглядеть лица на полотне и его сопровождали безликие предки клана Лилландер. Стены также были украшены мраморными пилястрами и гобеленами с сюжетами из легенд и сказаний Лилландрила. Один из таких сюжетов — опустившаяся на колени эльфийка оплакивала своих братьев, жестоко убитых маормерами. Наконец, впереди показался свет, отличный от огня свеч — холодный и бледный. Анаксиман сморщил нос: воздух был пропитан не свежим морем, а приторно сладкими цветами и благовониями. Здесь царила тишина, угнетающая и подозрительная. Он остановился у свода, не войдя в тронный зал, но и отсюда можно было рассмотреть все. Перед троном стояли три каменных возвышения, на которых падал холодный свет Этериуса, беспрепятственно проникающий сквозь витражное окно. Кожа, не выдерживая конкуренции с темно-синей тканью, выглядела неестественно бледной в вырезе платья. — Жди здесь, — велел Анаксиман другу, не отрывая взгляда от постаментов. Он сделал шаг — к горлу подступил комок. Снова шаг — затрепетали ресницы и сердце сжалось в тиски. Приблизившись, Анаксиман сверху вниз воззрился на тех, кого он некогда называл матушкой, сестрой и братом. Смерть не украла их красоты, и ныне они напоминали те каменные фигуры в саду, полные умиротворения и загадочной одухотворенности. На их груди среди синей парчовой ткани вышит золотыми нитями герб города — Сосуд из Лилландрила*. Послышалось приближающиеся шаги, и чья-то рука едва коснулась плеча Анаксимана. — Что случилось? — силой выдавил из себя Анаксиман, но получилось надрывисто. — Они были на пути в Клаудрест, к родителям вашей матери Айранвис, — шмыгая носом, ответила Кералла. Анаксиман только сейчас заметил: почему он не плачет? Он нервно сглотнул. Дышать было трудно, а комок успел превратиться в камень, что теперь резал глотку. — Когда Врата открылись, королевский эскорт проезжал рядом… Его сестрица Эллинель лежала под рукой и выглядела так, словно всего лишь уснула и в любой момент могла открыть глаза, сообщив ему, что все это глупая и жестокая шутка. На фоне начала всхлипывать Кералла — это Анаксиман почему-то нашел раздражающим. — Никто не выжил. Он протянул пальцы к щеке и, едва коснувшись, живо отпрянул руку, словно получив удар током. Он изумился от того, насколько ледяной оказалась кожа сестры. Пелена призрачной надежды развеялась, и Эллинель предстала перед ним уже с иной стороны: кудри песочного цвета потеряли пигмент, губы обрели бледную синеву, а детский румянец бесследно пропал, как и вся палитра цветов, что насыщали ее при жизни. — Останки вашего… — Кералла вновь громко всхлипнула. — вашего отца не были найдены. Анаксиман почувствовал поступающую желчь. Он сгорбился, опираясь рукой о камень, на котором покоилась его сестра, и заткнул рот второй рукой, силясь не вырвать. И будто последняя нить, удерживающая его рассудок, порвалась. Анаксиман давился, противился — но слезы уже здесь. Он слышал, как они капали на мраморный пол, как рыдала Кералла, как сам издавал странные звуки между всхлипываниями и рвотными позывами. Его тошнило от запаха смерти и цветов.***
Простор, близ Ясноводной крепости. 289 г. от З.Э. Нещадное солнце пребывало в зените, и о прохладном ветре оставалось только мечтать. В горле першило; тонкий шелк черной формы неприятно лип к коже. Невзирая на многие схожести здешнего края с саммерсетскими островами, южное королевство Вестероса отличалось сухим, стоячим воздухом, когда как на родных зеленых лугах вырисовывали узоры постоянные ветра. В попытках облегчить свою жизнь, Велендорн ослабил тугой ворот и периодически размахивал веером. На его счастье, Совет спрятался в шатру и солнце не пекло седую голову альтмера. В центре шатра на голой земле стоял длинный стол из мощной дубовой древесины, обработанной лучшими столярами всего за три дня. За ним расположились почти все члены Совета — двадцать три эльфа с одной застежкой у шеи — не считая одного, что сейчас выполнял миссию на берегу Закатного моря с отрядом лучших магов. Во главе стола, как и подобало, восседал Анаксиман. По правую его руку устроился сам Вице-верховный юстициар, по левую — Наафир. И за обычным столом царила строгая иерархия. Прошло десять дней с тех пор, как альтмеры оказались здесь. К выводу о том, что это другой мир, они пришли в первый же ночь, когда все увидели в звездном небосводе лишь одну луну, не имевшую родство ни с красноватым Мессером, ни с бледной и меньшей Секундой. К счастью, массовой истерии удалось избежать, но народные волнения до сих пор не утихали. Талмор беспокоили вопросами, на которые тот и сам желал получить ответы; студенты устраивали забастовки; кинлорды и кинледи требовали действий. — Следующая тема для обсуждения — переговоры с вестеросцами, — седовласый альтмер говорил своим привычным менторским тоном, натянув обманчиво доброжелательную улыбку. Насколько помнил Велендорн, нынешнему Верховному юстициару не менее двухсот двадцати лет, что даже по меркам высоких эльфов является внушительным возрастом. Были подозрения, что на это немало повлияли его незаурядные способности в школе мистицизма*. В молодости Велендорн на себе испытал мощь сей школы магии, став жертвой захвата душ. Покуда в реальности прошла всего минута, в камне душ он бесцельно блуждал целый год, пока его не освободили. Пленение не обошлось без последствий — Велендорна никогда не покидало чувство, что другая его часть оставалась до сих пор там, в заточении и безысходности. Засыпая, он всякий раз оказывался посреди кристальной пустоши в вечном одиночестве. Стоило ли упоминать, что Велендорн, основываясь на своем несчастливом опыте, относился к Анаксиману с немалым подозрением с самого знакомства. Про несостоявшегося сапиарха он разузнал многое. Например то, что его продолжительное время преследовал Талмор, пока однажды начальство, по неизвестным Велендорну причинам, не решило его пощадить. Перед ним встал выбор: вступить в ряды талморцев или получить позорное имя апракса*. Последнее — для любого альтмера — хуже смертного приговора. В этом случае его вычеркнут из истории, вычленят имя из генеологического древа клана, а семья будет отрицать сам факт родства с изгоем. Выбор Анаксимана всем известен, он смог завоевать доверие, прослужив в Кулаках Талмора — в самом кровавом отделении, осуществляющем карательные рейды на диссидентов. И в список его заслуг входит небезызвестная Ночь Зеленого Огня. Он не просто принимал в ней участие, а руководил той операцией. Глубокой ночью в Сентинеле из-за вспыхнувших пожаров и огненных заклинаний было светло как днем и целый квартал беженцев залился кровью. Коллеги улыбались и жали ему руку, поздравляя с повышением; горожане шептали: «Сентинельского Охотника взяли в Совет». — На прошлом собрании мы пришли ко всеобщему решению скрыть наш магический талант до поры до времени. Дознаватели, или же пыточных дел мастера́ из Божественного Обвинения, постарались на славу, не оставив ни царапины на физической оболочке. Из лорда и его людей вытряхнули всю информацию, полезную и не совсем. Отряд после допроса отпустили, заранее стерев память, тем самым и отсрочив неизбежное — контакт с вестеросцами. Жители Семи Королевств оказались совершенно несведущими в магических искусствах, в коих альтмерский народ достиг небывалых высот. Более того, когда руки дознавателей засветились от простых заклинаний, допрашиваемые перепугались столь сильно, что один из них впал в беспамятство. Велендорн, как разбирающийся в устройстве государства и законах эльф, побледнел от представшей перед ним картины: Семь Королевств с самого начала заявили о себе, как о разрозненной империи с народом без капли единства в сердцах, с разными культурами, обычаями и даже религией. Совокупность данных факторов — идеальная почва для мятежа. У короны не было силы, что удерживало бы лордов не поднимать мечи восстания: ни драконов, ни регулярной армии. И ей оставалось лишь слепо верить в клятвы вассалов, являющихся порою не надежнее стеклянного дома. Неудивительно, что нашлись храбрецы, решившиеся проверить Железный трон на прочность. И один из тех смельчаков даже преуспел, свергнув бывшего короля и заодно создав опасный прецедент. Роберт Баратеон, так звали смельчака и нынешнего короля. Но шаткое положение страны достойно понимания, если вспомнить, что Семь Королевств существовали как единое государство недолго, а за все это время на престоле сидели люди — по своей природе импульсивные и искушенные пороками создания. Вера тоже оказалось неправильной, и боги их лишь искаженные версии истинных, хотя возможно и были одними из эт’Ада*. На севере молились деревьям, и не менее странных богов — так называемых Семеро — почитало основное население Вестероса. Восточные религии и вовсе напоминали даэдрические культы: сжигали людей, восхваляя Р’глора, убивали во имя Многоликого бога, напоминая больше Темное Братство, и приносили кровавые жертвы Черному Козлу*. Сами допрашиваемые говорили с сильным акцентом на недике, языке аборигенов Тамриэля, когда как современные люди из Нирна, в основном, на сиродильском. А главарь отряда, лорд Алестер Флорент, оказался достаточно ученым, говорил на валирийском — языке из Эссоса. Валирийский хоть и имел в себе знакомые слова из эльнофекса*, но также звучал чуждо для альтмерских ушей. Лорд выдал крайне интересную информацию — надвигается война. — Извольте заметить, достопочтенный лорд-спикер, — заявил Сарториэль, подняв украшенный перстнем с аметистом палец. — использовать накаленную ситуацию Семи Королевств — отличная идея. Сарториэль никогда не стеснялся угождать самолюбию своего покровителя, и парочка альтмеров, не отставая от него, активно соглашались. Здесь негласно действовали четыре партии: Анаксиман и юстициары, обязанные ему местом в Совете; сторонники радикальных мер, возглавляемые бывшим Верховным юстициаром Илвен; Хаделар и его интриганы; и последняя, но не менее важная, коалиция, созданная Велендорном против настоящего главы Талмора. — Негоже нам сражаться за дикарей! — голос альтмерки прозвучал столь внезапно и громко, что наполнявший ее кубок слуга чуть не уронил кувшин и не забрызгал вином атласное платье с золотой вышивкой. Случись это, Илвен бы тотчас приказала обезглавить бедолагу, или, что вероятнее всего, собственноручно испепелила бы на месте. Но — ко всеобщему спокойствию — тот отделался только выкриком: «Поосторожнее!» — Я согласен со Старшим юстициаром Илвен, — робко добавил рыжеволосый Валенсил, украдкой поглядывая на лидера Талмора, словно проверяя его реакцию. — Не сочтите за грубость, лорд-спикер, однако зачем нам жертвовать нашими бравыми воинами в угоду людям и их непомерным амбициям? Глотнув из чаши воды, Велендорн поморщился: «Неужели не нашлось ни одного альтмера, захватившего в эту дыру бутылку «Сердца Розы» или любого другого Руссафельдского вина?» Он не признавал иные вина, кроме тех, что делали в виноградных плантациях, раскинутых на холмистых равнинах Руссафельда. И его совершенно не волновало то, что вина, да и вообще любой провиант, в дефиците при нынешних обстоятельствах. — Величать меня лордом-спикером более не актуально, — пожал плечами Анаксиман. — Альдмерского Доминиона здесь нет, и мой титул потерял свою прежнюю цену. На данный момент я Верховный юстициар, без дополнений. — Не меняйте тему, — процедила сквозь зубы эльфийка. Сентинельский Охотник же в ответ лишь молча воззрился на нее с неизменной улыбкой, но Велендорн, благодаря почетному месту за столом, услышал скрежет зубов. — Похоже, мнения разделились, — наконец подал Анаксиман голос. — Обратимся к решению, который устроит всех. Голосование! Велендорн и Илвен переглянулись. Этого они и добивались. Еще вчера они заключили временное перемирие, пообещав друг другу поддержать любые предложения в голосованиях. Велендорну всего лишь надобно ослабить позиции Анаксимана, но что было в голове у бывшего Верховного юстициара итак понятно. «Илвен хочет того же, что и все радикалы — конца света и впоследствии обретения божественности, — считал Велендорн. — Она старомодна и жестока, но предсказуема». — Не станем медлить, — Анаксиман знаком подозвал секретаря: все голосования и их результаты нужно было документировать. — Поднимите руки те, кто согласен со Старшим юстициаром Илвен, что нам не стоит вмешиваться в войну. Илвен живо воздела руку, не отрывая тяжелого взгляда от Велендорна. Тот нисколько не помышлял разрывать уговор и следом поднял руку, призывая и своих единомышленников поддержать. Эльф невольно начал скользить полностью белыми, без зрачков, глазами по тем, кто поднял руки. Три, четыре, пять, шесть… один из них замялся, но Илвен ему что-то угрожающе прошипела, и он быстро сдался. Семь, восемь, девять, десять… Велендорн вздрогнул, остановившись на Хаделаре. Тот с улыбкой глядел на недоумевающую Илвен. Его рука все так же покоилась на поверхности стола. Ногти отсутствовали; на кисти не нашлось ни одного нетронутого кусочка кожи, уродливые шрамы обтянули пальцы и продолжались до самых рукавов, скрывались под черной тканью. — Кто за то, чтобы поддержать Семь Королевств против восставших пиратов? — вопросил Анаксиман. Велендорн встретился с ярко-зелеными глазами, и неизменная улыбка показалась злорадствующей. «Тринадцать против десяти, — возникла мысль в голове Велендорна прежде, чем в шатре наметились две стороны. — Он знал. Но как? И почему Хаделар, грезящий о титуле Верховного юстициара, объединился с ним? Или это всего лишь совпадение?» — Вы все! Предатели! — Илвен резко поднялась, и стул беззвучно рухнул наземь. — Решили отправить на верную смерть наших солдат? — Успокойтесь, Илвен. И сядьте на место, — сплетения шрамов, покрывающих шею и и заходящих на подбородок, вздрагивали в такт кадыку и губам Хаделара. — Как я могу оставаться спокойной, когда на моих глазах вы предаете заветы Предков? И ради чего? — изящный носик эльфийки сморщился, и последние слова она выплюнула с крайним отвращением на лице: — Жалких людей и их мелких расприй! — Право, Илвен, не приплетайте сюда богов! — взвыла Латарис. — Никто никого на смерть не посылает. Раз вас так заботит благополучие альтмеров, вам стоит уяснить одно — народ ныне больше волнует не с кем воевать, а где теперь им жить. И как же вы планируете дать им желаемое, будучи на неизвестной земле, окруженной со всех сторон врагами? — Ну уж точно не помогать врагам! — гнев Илвен не утихал, и с каждой вставленной фразой ее лицо становилось краснее. — Она имела в виду соглашение! — Велендорн и ранее понял, что давно пора вмешаться и усмирить коллегу, но вышло довольно громко. И он добавил чуть тише: — Илвен, вы не одна в Совете, а Совет вынес свое решение. Мы заключим союз с Семью Королевствами. Если бы было возможным испепелить одним взглядом, от Велендорна сейчас бы остались лишь угольки и пепел. — Если вы недовольны результатами голосования, можем провести его в следующий раз, когда Старший юстициар Калионин вернется с миссии, — учтиво сказал Анаксиман. «Да он смеется над нами! — пальцы Велендорна сжали чашу до белых костяшек. — Совпадение? Ни за что в это не поверю! Колдун откуда-то прознал и предпринял меры, а мы вдобавок как дураки, понадеялись на благоразумие змеи». Видимо, Илвен подумала о том же, однако сил ей не хватило терпеть унижения, и она бесцеремонно вылетела из шатра. — Бедная Илвен, — печально вздохнул Анаксиман. — Она переживает из-за творящегося хаоса в последние дни, уверен. — Мы все переживаем, — фыркнул Сарториэль. — Вы слишком великодушны, Анаксиман. Велендорн устало потер перенисцу. Его жена Вендлайн, в чьих теплых объятиях он предпочел бы сейчас оказаться, не раз уговаривала уйти на пенсию, бросив наконец опасные игры в кошки-мышки. Возможно она, как всегда, была права. Но совесть и банальная честь не давали бросить борьбу со злом — в лице Анаксимана. Тот все больше централизовывал власть и укреплял свое влияние в Талморе. Народ крестил его революционером, сравнивая с сиятельной королевой Айренн. Молодые талморцы смотрела на него с преданностью и восхищением. Даже собственный сын Велендорна — совсем глупый мальчишка, в голове которого были только дуэльные мечи — трепетно отзывался о своем кумире. «Даэдра бы побрали этого колдуна! — Велендорн вновь потянул за ворот, но это не помогло — жара и не думала отступать. — Пусть проваливаются в Обливион и он, и Совет, и этот презренный, неправильный мир!» Он тяжко вздохнул и откинулся на спинку стула. Перед ним предстал образ Вендлайн. Подперев бока руками, с шутливо строгим выражением, она бы сказала: «Не выражайтесь, сударь!» — а после поцеловала бы нежно в щеку. Подготовка к войне, вторжение в Скайрим и насильная массовая телепортация свалили на плечи Вице-верховного юстициара столько работы, что последние два года с супругой он общался только путем писем. Порою ему удавалось сбежать на пару минут и спрятаться с Вендлайн в зеленых садах. Но теперь, когда неизвестно смогут ли они вообще вернуться домой, вряд-ли можно надеяться, что все станет как прежде. — Господа старшие юстициары, прошу простить, но дело срочное. — У входа в шатер, незаметно для Велендорна, оказался эльф в маске, скрывающей все лицо, помимо глаз. Все взгляды устремились к нему. — Прямо к лагерю приближается крупный, вооруженный отряд людей. Наступило недолгое молчание, вскоре прерванное одним из юстициаров: — Как выглядело их знамя? — Золотая роза не зеленом поле. — А они скоры на подвиги, — усмехнувшись, Анаксиман встал из-за стола и обвел взглядом членов Внутреннего Совета. — Я с облегчением объявляю собрание завершенным. Велендорн сидел под небольшим навесом; одна рука подперла подбородок, пальцы второй барабанили по деревянному подлокотнику. Рядом расположилась хмуро разглядывающая горизонт Альвинур. Несмотря на то, что голубое платье и украшенный жемчугами и кружевом лиф подчеркивали все ее достоинства, видеть ее в подобном облачении было непривычно. Слегка сгорбившаяся фигура Сарториэля маячила перед глазами, нарезая вокруг них круги. Чуть поодаль от навеса стоял Верховный юстициар, сложив руки за спиной. Остальных члены Совета возжелали не видеться с людьми. — Сядьте же, Сарториэль, — раздраженно сказала альтмерка. — И без вас беспокойно. — Может, не стоило выставлять столько солдат? — спросил тот, взволнованно озираясь коллегу. — Мало ли, они воспримут это, как угрозу. Солнечный свет отражался на золоченой стали воинов, построивших грозной стеной за спиной Велендорна. Над их крылатыми шлемами развевались гордые птицы Алинора. Они расположились на возвышении холма, и отсюда были видны вытекающие из Мандера прозрачные ручьи и пни срубленных альтмерами деревьев. А на западе, где устроились эльфы, в небо поднимались черные столбы от костров и самые высокие шпили шатров, а еще дальше, где царствовала бескрайняя синева моря, мрачнело небо и клубился жуткий дым — работа Калионина и мастеров разрушения и иллюзии. И последнюю картину видят все жители Вестероса, настолько колоссальной была обманная пелена смога, наколдованная магами. И ничего удивительного, просто на западном побережье она будет зловещей черной завесой, закрывающей небо, а где-то на востоке континента — тонкой и незначительной полоской на горизонте, разрезающей небо и остальной мир. Но куда было интереснее следить за подножием холма, где стремительно приближались всадники. Они практически сливались с травой под ними: зеленые шелковые стяги с цветами, плащи, реющих с плеч рыцарей, и попоны скакунов. От них доносились грохот копыт и лошадиное ржание, все нарастающие с каждой минутой. — Такая мера необходима, — настаивала Альвинур. — Люди должны считаться с нами. Мы, как ни глянь, на их земле. Сарториэль в ответ лишь что-то невнятно пробормотал и уселся сбоку от Велендорна. Когда рыцари Хайгардена принялись подниматься по склону, Велендорн поравнялся с Анаксиманом, а слуги спешно убрали стулья и навес. Вскоре на холме наравне с золотыми рядами раскинулся зеленый отряд, чье число, не по счастливой случайности, оказалось меньше эльфийского. Сотня рыцарей Хайгардена и шесть сотен альтмерских солдат. Члены Совета вышли вперед, так поступили и трое всадников: последние два держали древко от знамени Тиреллов и иное, что бы оно не значило — семицветное с семью длинными хвостами и семиконечной звездой. Никто из людей не торопился спешиваться, и альтмеры, глядя снизу вверх, медлили заговорить первыми. Мужчина с короткой темной бородой — судя по тому, как он весь путь держался впереди клина — возглавлял отряд. На нем были доспехи, покрытые серебряной эмалью, с плеч его ниспадал зеленый меховой плащ, застегнутый золотой брошью в форме розы. Рядом с капитаном восседал на коне совсем молодой парень-знаменосец, облаченный в похожие доспехи, но несравненно искуснее и дороже: серебро его стали поблескивало ярче, нагрудник украшен крохотными рубинами и гравировкой в виде виверны. А второй знаменосец, мужчина с седыми волосами, нервно поглядывал за спины юстициаров. Командир отряда оценивающе оглядел каждого из талморцев. «Впервые человек смотрит на меня сверху вниз», — хмыкнул Велендорн. — Кто вы такие? — наконец подал голос рыцарь. — Мое имя Анаксиман, сир, — Сентинельский Охотник учтиво кивнул, приветливо улыбаясь. — Мне, Верховному юстициару Талмора, повезло представлять честный народ Алинора. — Я Велендорн, Вице-верховный юстициар, — в отличие от коллеги, он звучал сухо и без того раболепия. «Я и под угрозой потери головы не преклонюсь перед низшим существом» Остальные Старшие юстициары хоть и представились, как Анаксиман — так же чопорно — но сохраняли хмурые и осторожные взгляды. — Я сир Первин Осгрей, капитан гвардии Хайгардена. Вы находитесь на землях лорда Ясноводной крепости, Алестера Флорента. И я имею честь представлять интересы его сюзерена — Хранителя Юга и лорда Хайгардена, Мейса Тирелла. Могу ли я узнать, откуда вы и с какой целью прибыли… — он осекся всего на миг. — милорды? — Надеюсь, мы не оскорбили славного лорда Тирелла, сир Осгрей? Поверьте, мы здесь с совершенно мирными целями. Наш народ — альтмеры — прибыли из-за Закатного моря, за месяцы плавания, оттуда, где круглый год светит солнце, где на изумрудные поля издревле не падал снег. Из Альдмериса. Просторцы переглянулись. «Лучший способ соврать — сказать полуправду», — подумал Вице-верховный юстициар, наблюдая за развернувшимся перед ним спектаклем. — Признаться честно, мне никогда не доводилось слыхать об Альдмерисе, — сказал Осгрей. — Или о каких-либо иных землях за Закатным морем, — К сожалению, мы пережили ужасную трагедию. Да смилостивятся Боги над душами погибших! — Что же случилось? — теперь тон рыцаря смягчился и даже звучал участливо. — Бедствие! — воскликнул Сарториэль и вскинул указательный палец в сторону моря, где уже как три дня чернели небеса. — Земля дрожала под ногами. Вулкан пробудился от тысячелетнего сна. Моря поднялись за утесы и омыли наши земли. Исчезло солнце из-за пепла и грозовых туч. Мы не могли дышать! Дым и смог были повсюду! — рыцари Хайгардена переводили встревоженные взгляды с рассказчика на жуткие тучи вдали. — Горящие камни, низвергнутые из жерла вулкана, обрушились на наши дома. Ураганы бушевали, и самые прочные замки и крепости не выстояли от ударов бесчинствующих морей. Мы бежали! Бежали и бросили родные земли! Между переговорщиками настала тишина, прерываемая ропотом людей и нервным лошадиным ржанием. — Семеро… точно рассказы о Роке Валирии, — ужаснулся сир Первин. — Представить не могу, какое несчастье пережил ваш народ. — Получается, вы беженцы? — вопросил парень с копной каштановых волос, и изображавший горе Сарториэль от удивления открывал и закрывал рот. — Следи за языком, Айгон, — прошипел Осгрей, и молодой гвардеец виновато сжал голову в плечи. — Прошу извинить за его невежество, он не так давно вступил в гвардию. — В чем-то ваш друг прав. Мы потеряли дом, — Анаксиман обвел рукой ряды воинов. — Все они потеряли свои дома. И сейчас наш народ может лишь надеяться на ваше снисхождение. — О чем вы хотите… — начал было противиться Айгон, как вдруг изящная женская фигура метнулась в сторону рыцарей. Сир Первин Осгрей молча следил, как Альвинур в своем нежно-голубом платье приближалась к его коню в белом попоне с изображением льва в зелено-желтую клетку. Эльфийка встала вплотную к лошади и, смотря на рыцаря снизу вверх большими золотыми глазами, негромко заговорила, но, как ни странно, ее было отчетливо слышно: — Сейчас мы можем только просить и обещать. Но знайте же, что альтмеры всегда держат данное свое слово. «Уверен, с такой высоты открывается отличный обзор на ее вырез», — Велендорн не удержался, и уголки губ сами собой поднялись. Командир гвардии Тиреллов завороженно глядел на нее своими серыми глазами, и затем, словно очнувшись ото сна, спешился с коня. Получилось неудачно. Слезая с седла, он запутался в собственном плаще и чуть не упал лицом в землю к ногам Альвинур. — Вот же болван, — сказал Велендорн на альдмерисе и почувствовал тяжелый взгляд Айгона. — Миледи, — Осгрей оказался одного роста с альтмеркой. Он взял ее ладонь в свою большую руку. — я клялся богам защищать слабых и невинных, женщин и детей. Какой же из меня рыцарь, если я не способен исполнить свои клятвы? — Не отрывая взгляда от Альвинур, он медленно коснулся губами до бледно-золотой кожи. — Благодарю. — Она в ответ мило улыбнулась. — Вы истинный рыцарь. — Сир Первин, я не смею сомневаться в ваших бескорыстных помыслах, — кашлянув, вмешался Айгон. — но где вы собираетесь приютить их всех? — Ох, мы не хотели злоупотреблять вашей добротой. — Анаксиман говорил все в той же располагающей манере, никак не обращая внимания на молодого рыцаря, сверлящего его взглядом. — Мы будем благодарны, если устроите нам встречу с вашим лордом, славным Мейсом Тиреллом. Осгрей недолго обдумывал свой ответ: — Я сейчас же напишу письмо в Хайгарден. Лорд Тирелл славится своим добродушием. Вне сомнения, вы станете его почетными гостями, а для меня будет честью сопроводить вас к замку, — улыбаясь до ушей, объявил Осгрей и громогласно крикнул в толпу зеленых рыцарей: — Джон! Готовь ворона! Он, наконец, отстранился от эльфийки, и Альвинур расслабила напряженные плечи.