Его перья были чернильно-черными и блестели на солнце. Она предположила, что это была красивая ворона, насколько это вообще возможно. Затем ворона обернулась. И глаз, который встретил ее, был не черным, как тот, который она видела раньше, а ужасно знакомым красным.
Шаринган, прорычал Голос.
Странно, но ее мысли сразу же обратились не к очевидному подозреваемому, а к Какаши.
— К-как, — пробормотала Сакура, делая шаг назад. Секунду спустя она была в мире красного, кровь капала по углам пейзажа, ворона перед ней.
— Ты вызвала меня, - услышала она в своей голове. Ворона безмятежно смотрела на нее, но ни разу не раскрыла клюва.
— Ты поместил меня в гендзюцу, - запинаясь, обвинила она. Когда она потянулась за своим кунаем, то обнаружила, что ее сумка исчезла.
— Вот как я могу общаться с вами, —бесцветно ответила ворона, - Вы должны быть в состоянии вырваться из этого в любое время- мягкое гендзюцу, подобное этому, ничего не значит для пользователя гендзюцу.
Сакура напряглась. — Я не пользователь гендзюцу.
При этих словах крылья вороны вспыхнули, и пейзаж, казалось, взорвался шквалом черных перьев. Их тяжелая, мягкая кисть рассыпалась вокруг нее, удушая ее своим огромным объемом.
Через секунду она снова смогла дышать.
Она стояла на том самом тренировочном поле, на котором была несколько минут назад. Но цвета неба, травы и деревьев были ужасно искажены.
— Ты- пользователь гендзюцу, — холодно поправил ворон. — И твой идеальный контроль над чакрами позволяет вам преуспеть в этой области наравне с теми, кто обладает додзюцу. Я чрезвычайно придирчив—иначе я бы не допустил заключения контракта.
Гендзюцу? Она была успешно помещена под гендзюцу почти через пять минут после испытания колокольчиков. Предположительно, она вспомнила небрежное замечание о том, что она, возможно, хорошо подходит для гендзюцу, но ей никогда ничего не говорили об этом, кроме самого факта.
— Чему ты обучена?
— О гендзюцу? — Сакура ответила, обезоруженная. —Я ... я обычно могу сказать, там ли они? Кто ты? Как тебя зовут?
Ворон снова взмахнул крыльями, и она рефлекторно вздрогнула. Однако на этот раз ничего не произошло. Черты лица вороны не были теми, которые были особенно способны к эмоциям. Тем не менее, она чувствовала на себе тяжесть горящего взгляда ворона.
— Каковы твои элементарные сродства?
— Что?
Шаринган ворона, казалось, стал еще краснее. — Неужели тебя никто ничему не научил?
Рот Сакуры открылся, а затем беззвучно закрылся.
Ворона взмахнула крыльями и совершила короткий полет, прежде чем приземлиться ей на плечо. Сакура повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Каким-то образом голос ворона стал громче.
— Твое тело не того типа, чтобы набирать значительную мышечную массу, — клинически заметило существо, — Но, как и с моим другим человеком, это не означает, что вы не можете набирать силу.
— Другой человек? — Сакура поймала моментально. — У вас есть еще несколько призывателей*?
Ворона склонила голову набок. Он казался удивленным.
— Еще один, — ответил он. — Насколько долго, я не знаю.
Эта птица убивает своих призывателей, прорычал Голос.
Однако в гендзюцу слова Голоса эхом отдавались вокруг Сакуры и вороны, а не оставались в её голове.
Ворона повернулась на ее плече. — Интересно. И это неправда. Контракт этого не позволяет. Ты знаешь, что ты? - легко спросила ворона, по-видимому, услышав Голос. Яростное молчание ответило на вопрос.
— Тогда нет, — пробормотала ворона. Он спокойно встретил её взгляд. — У меня было несколько имен. Мой другой человек называет меня Шисуи. Если это подходит, возьми его. Или — не нужно.
Даже не минута размышлений привела Сакуру к выводу, что ворона доставляла больше хлопот, чем того стоила. Цунаде говорила о слизняке как о добром, почти материнском существе—ворона, Шисуи, или как там её называли, была решительно не такой. Возможно, наивно Сакура предположила, что на этом все и закончится. Если бы она не вызвала его, она вряд ли представляла, что они когда-нибудь встретятся снова; и после этого она решила, что больше никогда не будет делать эти знаки руками.
— Приятно было познакомиться, —пробормотала Сакура, бегло оглядывая пространство вокруг вороны.
Нет. — Это был довольно длинный день, поэтому я думаю, что сейчас пойду домой.
Ворона спокойно смотрела в ответ.
— Ты собираешься рассеять гендзюцу? — резко спросила она.
— Нет, — спокойно ответил он. И мир снова закапал вокруг нее, как тающая краска. Безликие шиноби, темные призрачные формы, вывалившиеся из крыльев призыва, материализовались перед ней.
Сакура в замешательстве отскочила назад, округлив глаза в поисках вороны. — Что...?
Даже когда ее тело двигалось, она по-настоящему не верила в то, что было очевидно неизбежным, пока это не произошло. Следующее, что осознала Сакура, был шум в ушах, когда она отлетела назад к валуну. Сокрушительная, ошеломляющая боль ударила ее секундой позже.
Она закашлялась, кровь хлынула у нее изо рта. Однако, когда она увидела, что шиноби, нанесший удар в ее солнечное сплетение, бросился вперед, она присела на корточки, выставив руки перед собой, защищаясь.
То, что произошло, было не столько битвой, сколько прославленным избиением. Каждый раз, когда Сакуре казалось, что она нашла лазейку, возможность перейти от приседания в более наступательную позицию, другой шиноби вмешивался и сбивал ее с ног. Через несколько минут каждая косточка в ее теле, казалось, сломалась. Из последних сил она крепко обхватила руками грудную клетку и голову. Когда шиноби остановились, ей потребовалось долгое ошеломленное мгновение, чтобы понять, что они остановились, настолько ужасной была боль. На грани сознания она смотрела затуманенным взглядом. Ворона сидела над ней.
— Тренировка, — холодно ответил ворон, склонив голову набок. — К следующему разу изучи технику выпуска воды должным образом.
В следующий раз?
Когда Сакура моргнула, она обнаружила, что вернулась на тренировочную площадку, каким-то образом физически невредимая, но болящая, все еще чувствуя эхо каждой из травм.
***
На следующий день Цунаде едва успела покинуть тренировочное поле, как оно появилось. Это был скорее инстинкт, чем разум, который заставил Сакуру броситься в противоположном направлении (хотя она была уверена, что разум привел бы ее к тому же образу действий). Но было уже слишком поздно. В следующее мгновение она обнаружила себя в той же странно реальной, но, несомненно, искаженной имитации реальности, ворона, сидящая на одиноком валуне перед ней.
— Ты сделала то, о чем я просил?
Сакура ощетинилась, не желая признавать, что да, это так. За двадцать четыре часа или около того с тех пор, как она в последний раз видела эту
дьявольскую штуку, она боялась, что ее снова поймают и избьют до полусмерти. Однако она с удивлением обнаружила, что, несмотря на ее прежний страх, гнев теперь преобладал.
— Я задал тебе вопрос, — холодно сказал он.
Казалось, гнев также наделил ее своего рода безрассудством, которое сделало ее прежние заботы о самосохранении ничтожными и пустыми. Она оскалила зубы, игнорируя ту часть себя –какой-то остаток ее прежнего «я»– которая была успокоена таким поведением.
Ворона шевельнулась с явной насмешкой. — Ради твоего же блага позже, я надеюсь, что это будет «да». Но пока: ката. Вчера ты продемонстрировала, что ничего не знаешь.
Перед лицом этого смехотворного обвинения Сакура коротко сказала: — Я изучала ката академии.
Если бы у вороны были брови, у нее было ощущение, что она бы их подняла.
Одно крыло небрежно поднялось, и два безликих шиноби превратились в материальность перед ней. В горле пересохло, Сакура сделала неуверенный шаг назад, бравада поколебалась.
— Давай, – добродушно сказал Шисуи, — продемонстрируй свое мастерство.
Сломай их! Голос напевал.
Убей их, сокруши...
Совсем не соотносясь с подстрекательством Голоса, убеждала она себя, она каким-то образом собрала в себе что-то очень похожее на мужество, но не совсем подлинное. Упершись пятками в грязь, она рванулась вперед.
Удивительно, но шиноби оставался неподвижным. То есть до того момента, как ее нога оказалась в сантиметре от лица первого. Затем рука с карающей силой хлестнула ее и схватила за лодыжку.
— Как ты это называешь? — крикнула ворона сверху.
Сакура вздрогнула от давления хватки шиноби на ней. Стиснув зубы, она выдавила: — Mae tobi geri.**
— Я так не думаю, — равнодушно пробормотал Шисуи. Он захлопал крыльями. По этой очевидной команде шиноби дернула ее лодыжку вверх. Агония пронзила таз Сакуры, черные пятна вспыхнули в ее глазах.
— Это, — пробормотала ворона, — мае тоби гери.
Когда шиноби все еще не отпускал ее лодыжку, Сакура обратила злобный взгляд на призыв. — Хорошо. Я поняла.
— Действительно? —заметил Шисуи. — Отлично.
Еще раз взмахнув крыльями, шиноби отпустил его. Однако, когда она опустила ногу, он заговорил снова.
— Держи позицию.
Она замерла.
Ворона фыркнула. — Нет, нет, ты уронила ногу. Верни её на место.
— Это невозможно, — выдавила Сакура. — Я не настолько гибка..
— И все же твоя нога была там раньше, — бесчувственно сказал Шисуи. — Отодвинь её назад.
Зная о смертельно опасном шиноби рядом с ней, который мог атаковать по малейшему знаку вороны, она издала болезненное ворчание, когда напряглась и вытянула ногу на несколько дюймов выше. Каждый дюйм был медленной, ужасной борьбой.
Она справилась за две минуты. — Я больше не могу её удерживать. Я просто
не могу.
— Я понимаю. Ты все еще слаба, - осудил Шисуи с фальшивой добротой. — Тогда почему бы твоему другу не помочь тебе?
— Мой друг?
— Я полагаю, ты называешь это Голосом.
ДА! Выпустите меня! ВЫПУСТИ МЕНЯ—
— Нет, — сказала Сакура с опасным спокойствием.
— Нет?
— Нет.
Ворона долго смотрела на нее непроницаемым взглядом. Наконец, он наклонил голову. — Очень хорошо. Тогда давай перейдем к чему-нибудь другому.
Быстрее, чем ее глаза могли уследить, один из шиноби оставил своего напарника, чтобы тот шуншином перенёсся позади нее. Его руки завладели ее руками и сцепили их за спиной. Сакура издала яростный крик, пытаясь вырваться.
Другой шиноби шагнул вперед почти лениво. На расстоянии вытянутой руки от нее он остановился и медленно поднял руку. Затем он ударил ее по лицу.
Все ее тело отшатнулось от удара, и низкий, гортанный стон сорвался с ее губ. Когда она открыла глаза, то почувствовала себя дезориентированной и ей пришлось несколько раз моргнуть. Шиноби отвел кулак назад и воткнул его в то же самое место, тем же самым способом.
Глухой удар.
И это было похоже на сломанный нос—мысль поднялась над облаком боли. Вспыхнула ярость. — Какой в этом смысл? Ты просто собираешься заставить эту штуку бить меня, пока я не потеряю сознание?
Ворона смотрела на неё без злобы. — Если это то, что тебе нужно, чтобы научиться принимать удары.
Удар.
— Почему же ты не пытаешься встать на ноги.
Удар.
— Наклоняешься к кулаку.
Удар.
— Не можешь уже стоять на земле, не так ли?
Удар.
— Тебе не хватает мускулистого тела, чтобы стабилизировать себя—
Удар.
— ... твои плечи и руки слишком мягкие—
Удар.
—твои ноги слишком тонкие—
Удар.
Это было последнее, что услышала Сакура.
Когда она все-таки вернулась в страну сознания, это было с громким, уродливым придушенным шумом. Затем она попыталась сесть, наклонив голову, чтобы не захлебнуться кровью, скопившейся у нее за носом и в горле.
— Вернулась? – Шисуи поприветствовал её. — Давай рассмотрим технику выпуска воды.
Сакура опустила голову, но метнула прищуренные глаза на ворону. —
Вот как ты собираешься это разыгрывать?
Каждый раз?
— Если мне нужно сломать тебя, я сломаю тебя. Каждый раз.
