***
Несмотря на дождь, на следующий день им каким-то образом удалось ускорить темп. Или, возможно, именно потому, что они меньше беспокоились о том, чтобы оставлять очевидные следы, и смогли отказаться от маневров удвоения, они сделали лучший темп. Только когда они приблизились к месту сбора, Сакура заметила, что ее временные товарищи по команде начали вести себя странно. Рейзо, который до этого был сгорбленным и вялым, внезапно насторожился. Норико тоже —чья улыбка, казалось, навсегда закрепилась на ее лице— помрачнела, почти с тревогой сжимая ручку своего чокуто*. Только Торио остался таким же, как и раньше. Сакура выпрямилась, когда они приблизились к маленькому дворцу. Она не ожидала, что они будут командой, которая так серьезно относится к миссии сопровождения, но это была хорошая модель, которой следовало придерживаться из принципа, предположила она. — Таков план, - объявил Торио. Они были в тени деревьев рядом со входом во дворец. Дворец, казалось, возвышался на переднем плане, бело-красный архитектурный шедевр, блестевший под проливным дождем. Сакура снова обратила свое внимание на Торио, когда он продолжил. — Норико, ты войдешь через третий уровень, Рейзо - через второй, а я займу первый. Харуно, ты жди у входа на случай, если нам понадобится быстро сбежать с принцессой, -следи и постарайся сбить с толку любого, кто войдет. Сакура нахмурилась. — Ты внедряешься? Я думала, что это должно было быть просто, э-э, встреча и высадка. — Мы получили новую информацию, - коротко сказал Рейзо. — Что там было написано? Она почувствовала руку на своем плече и, обернувшись, увидела, что Норико улыбается ей. — Не беспокойся об этом, Сакура-тян. У нас есть это. Просто оставайся здесь, и все будет хорошо. Более высокая девушка кивнула ей, а затем удалилась, вскоре за ней последовали два других шиноби. Сакура тяжело вздохнула и прислонилась к дереву, мрачно нахмурившись. Вода превратила землю в слякотную грязь, густой запах, исходящий от нее, сводил на нет все остальное. Запах грязи в Конохе был намного слаще, высокомерно подумала она про себя. Шли минуты. Когда она увидела гражданских у входа во дворец, она бросила простое, быстрое гендзюцу, которое сбило их с пути. Я чувствую запах крови, промурлыкал Голос. Сакура продолжала щелкать кунаи, стиснув зубы. — Тебе это только кажется. Может быть. Голос противно засмеялся у нее в голове. Прошло так много времени с тех пор, как я чувствовал запах настоящей крови, кроме нашей собственной. Где-то позади нее каркнула ворона, и Сакура вздрогнула, бросив взгляд сквозь густые гнезда деревьев. Внезапно легкое неприятное чувство, которое она игнорировала, усилилось, и она крепко схватила свой кунай. Что-то было не так. Когда она подумала об этом—то, как Торио, Норико и Рейзо вели себя, было не только необычно, но и противоречило протоколу. Если они получили новую информацию, почему она не была поставлена в известность об этом? И, что особенно важно, она была с ними все это время. Она бы заметила ястреба-посыльного. Торио, Норико и Рейзо решили, что эта миссия потребует проникновения, хотя в самом задании об этом ничего не говорилось. Это не предвещало ничего хорошего. С этим признанием другие странные факты, которые она ранее отвергла, начали бросаться в глаза. Отсутствие шока у Норико по поводу ее статуса в команде генинов—как будто она не знала о системе шиноби Конохи. Необъяснимые боли в шее у Торио, хотя он должен был хорошо приспособиться к тому, чтобы сидеть на деревьях в Конохе. Сакура стиснула зубы. В мгновение ока она исчезла с дерева и снова появилась у входа во дворец. Большая выступающая крыша защищала ее от дождя, позволяя запахам изнутри проникать в воздух вокруг нее. Слегка приоткрыв дверь, сжимая в руке кунаи, она вошла в парадный вход здания и застыла. Мертвые тела—охранники, по ее каталогу—выстроились вдоль двойной лестницы, ведущей на второй этаж. Наклонившись, она проверила пульс первого охранника. Ничего. Все охранники были ранены в жизненно важные точки—жестоко и глубоко. Это еще не все, - повторял Голос, Там есть ещё! Поднимайся! На какое-то, казалось бы, вечное мгновение Сакуру охватила бессмысленная паника, затопившая ее вены. Ужас пульсировал в ее крови и делал ее конечности неподвижными. Она была в бесконечно малом шаге от того, чтобы поддаться своему страху—масштабу того, что произошло в парке, того, что происходило снова, угрожая похоронить ее под неосязаемым грузом. На мгновение ей показалось, что она так и сделала. Но затем ее охватило странное чувство нереальности происходящего. Она выпрямилась, напряженная и почти роботизированная, и поднялась по лестнице с подавленной чакрой. По мере того, как она приближалась к лестничной площадке, она могла слышать, как борьба становится все более определенной—короткие, резкие металлические лязги, вздохи и крики, резкая тишина. На втором уровне она обнаружила Рейзо и Торио, убивавших обоих вооруженных охранников вместе с тем, что явно было гражданскими слугами и служанками. Чья-то рука схватила ее за ногу, и Сакура посмотрела вниз, чтобы увидеть служанку с зияющей раной в животе. — Пожалуйста, — выдохнула она, красивые черты лица исказились от боли. Она брызнула кровью и скончалась. Разум Сакуры был пуст—неестественно спокоен. И Голос тяжело дышал в ее голове, в остальном странно тихий. Она сократила разрыв между ней и иностранным шиноби. Голова Рейзо вскинулась как раз в тот момент, когда она сделала выпад своим кунаем, аккуратно разрезав сухожилие в его руке с медицинской точностью, сделав его бесполезным. Сделав это, она встретилась взглядом с Торио и сделала быстрые знаки рукой другой рукой, бросая его под гендзюцу. Рейзо замахнулся на нее своей единственной рабочей рукой, украшенной костяшками пальцев с лезвиями, которые были заряжены чакрой. Она с легкостью уклонялась от его ударов, тело инстинктивно двигалось от часов пота и крови. Сакура была обучена вороной с шаринганом, чья тень шиноби двигалась намного быстрее, чем эти ниндзя. — Кто вы? — безжизненно спросила Сакура, кунаи вспыхнул в воздухе. Когда они встретились с плотью, это было в стратегически важных местах, предназначенных для того, чтобы вызвать сильное кровотечение, которое ослабит его, но не убьет—ей все еще нужно было, чтобы он заговорил. Рейзо холодно посмотрел на нее. — Ты должна была подождать снаружи. — Чтобы вы могли убить меня в конце, — объяснила она. — Ты не единственная, кто лгал, Харуно, - обвинил Рейзо, раздвигая губы, обнажая оскаленные зубы. — Ты ведь не генин, не так ли? Неужели Хокаге следил за нами с самого начала? Он сделал быстрые знаки рукой, и колючие металлические цепи сорвались с него. Один из них вонзился в бок Сакуры, пронзив ее насквозь болью. С яростной концентрацией она поддерживала гендзюцу на Торио и прокладывала себе путь сквозь цепи с безжалостной эффективностью. Через несколько секунд Сакура стояла в футе от него, и ее кунай погрузился в горло старшего мальчика. Как нож в масле, Голос застонал, в нём сквозило оргазмическое удовольствие. Умирающий шиноби захлебнулся проклятием и кровью. Он приземлился ей на лицо. Кровь. Настоящая кровь. Сакура потянулась, чтобы вытереть это дрожащей рукой, невидящим взглядом. Но она вытянулась по стойке "смирно", когда ее голова с грубой силой ударилась о стену рядом с ней. Глаза Сакуры распахнулись, сожалея о моменте небрежности, когда она обнаружила перед собой мертвенно-бледную фигуру Торио. Он превратился в кусок мускулов, когда набросился на нее с мощными ударами и пинками. Если один из них приземлится, как было задумано, мышцы и кости под ее кожей могут легко рассыпаться. Но Торио не знал, чему противоречило кажущееся незначительным определение мышц Сакуры. Блокировав обе руки поднятым предплечьем, она сконцентрировала чакру в левой руке и поместила ее в грудь другого мальчика, прямо между ребер, прямо перед его сердцем. Она почувствовала, как плоть и кости согнулись под ее костяшками, почувствовала, как кость врезалась в его сердце, почувствовала хлюпанье крови, вырвавшейся из быстро бьющихся мышц. Как огромная тряпичная кукла, он рухнул на себя и соскользнул на землю. Оставшиеся в живых на полу шептали ей свою горячую благодарность, все время со страхом наблюдая, не нападет ли она и на них. Но Сакура не обратила на них никакого внимания. Остался еще один—на третьем этаже. Закрыв глаза и направив чакру в уши, она услышала панические крики в северо-западном углу третьего этажа и отправилась в путь. Мертвые тела, выстроившиеся вдоль коридора третьего уровня, размылись мимо нее, кровавый пейзаж, и она, наконец, достигла большой пары медных дверей—входа, как она догадалась, в жилые покои принцессы. Не было времени на увертки или тайное проникновение. Она захлопнула двери и прикрепилась к потолку, зная, что первым инстинктом шиноби было бы послать сюрикен и отправить их низко. Когда она посмотрела вниз, то обнаружила сцену, которая соответствовала уровню ниже по жестокости. Фрейлины были разбросаны по всей грандиозной комнате, их кровь окрашивала стены в безразличный узор. Единственным оставшимся в живых гражданским лицом была темноволосая красивая женщина со слезящимися голубыми глазами. На гладком, безупречном изгибе горла принцессы застыл острый как бритва край чокуто Норико. — Сакура-тян, - почти приветливо поздоровался рыжеволосый шиноби. — Норико-сан. - Через мгновение Сакура спрыгнула с потолка и приземлилась на корточки, быстро выпрямившись. Ухмыляющаяся девушка с любопытством посмотрела на нее. — Если бы ты подождала снаружи, был бы шанс, что ты смогла бы пережить это. Теперь у меня нет выбора. Губы Сакуры сжались. — Если ты собираешься убить меня, не можешь хотя бы сказать, почему? Просто убей ее, бушевал Голос, беспокойно бродивший в ее голове. Норико наклонила голову, сверкая глазами. — Потому что я ненавижу Коноху. И когда Мизукаге предложил мне эту миссию, я с радостью приняла ее. Чокуто Норико мелькнуло в воздухе, когда она бросилась вперед. Сакура пригнулась, едва не пропустив первый удар. Крутя кунаи в руках, она маневрировала ими, чтобы блокировать острое лезвие тонкого меча. — Что с тобой сделала Коноха? — спросила Сакура, готовясь к следующему взмаху клинка. Гнев и —нет, нет, этого не было— мучение просочились в ее голос; против ее воли, ее оцепенение начало исчезать. Норико была сильной. Намного сильнее, чем были два других шиноби. И она думала ... Сакура думала, что они были друзьями. Непрошеная, иррациональная, детская боль кольнула ее в груди. — Тебе следует спросить своего Копирующего ниндзя, — прошипела Норико, ударив ее ногой. Сакура почувствовала, как ее пульс подскочил при этом прозвище, и снова насильно скрылась в безличной отстраненности. Это объяснило бы, почему она была странно осведомлена только о Какаши. Кунай Сакуры скрестился под клинком Норико, зафиксировав его на месте. — И как именно он причинил тебе боль? Норико с мрачным смехом отдернулась. — Я никогда не встречала его раньше. Непонимание Сакуры промелькнуло на ее лице. В глубине души она обдумывала, как быстро закончить бой, не подвергая принцессу риску – ниндзюцу здесь было бесполезно. И Норико еще не встретилась с ним взглядом, к сожалению, опасаясь гендзюцу. Она была вынуждена снова отступить, уклоняясь от смертельных ударов другой девушки. — Тогда я не понимаю, зачем мы здесь, - огрызнулась Сакура, - если он ничего не сделал. Лицо Норико исказилось чем-то почти нечеловеческим от силы ее безмерного гнева. Она издала мрачный, мучительный смех. — Ничего? Плавный ритм финта Сакуры, затем выпад, дрогнул при виде лица другой девушки. Ее глаза были влажными, блестели от жестко сдерживаемых слез, губы искривились в злобном оскале. — Он убил женщину, которую я любила. После этого признания жестокость кендзюцу Норико возросла в десять раз. — Он оставил ее тело там... чтобы быть съеденным стервятниками...Дыра в ее груди...они не могли прикоснуться к ней…Я не могла прикоснуться к ней...потому что ее тело было так заряжено электричеством… Тело Сакуры теперь было на автопилоте, бездумно избегая оружия, пока ее разум обрабатывал слова, сказанные ей. Год назад она бы согнулась от тошноты при этом откровении. — Ее лицо обуглилось, - прошептала Норико, слезы текли теперь уже открыто. — Она была капитаном АНБУ, и он скосил ее, одну из ста, как будто она была ничем. — Прости, — тихо сказала Сакура. Она снова сделала ложный выпад и ударила кунаем. В горе другой девушки ей удалось перерезать вену на ноге. Скоро она потеряет в ней все чувства. — Твои извинения ничего не значат, - бушевала Норико, скорость которой уменьшалась по мере того, как ее тело поддавалось ране. Она изобразила яркую, грустную улыбку. — Ты мне нравилась, понимаешь? Я собиралась сказать им, чтобы они оставили тебя в живых. Но потом ты сказала мне, что была его ученицей. — Я не могу оставить тебя в живых, Сакура-тян, - продолжала она, - Ты ведь понимаешь, не так ли? Я должна убить тебя—ради нее. Голос плевался яростью в ее голове, жалуясь, как долго это длится, как мало крови, но Сакура проигнорировала его. Смятение кипело в ней. Торговцы органами и безликие гендзюсту шиноби и—Норико. Это был не совпадающий набор. Норико издала боевой клич, который больше походил на вопль горя, направив клинок влево, а затем переключившись на полпути, чтобы полоснуть его по диагонали вправо. Глаза защипало, Сакура почувствовала, как край чокуто впился ей в плечо. Если бы Норико была невредима и спокойна, это было бы самоубийством для Сакуры. Но с онемевшей ногой Норико не сразу собралась с силами, чтобы оттащить ее назад. Сакура схватила лезвие и использовала стену, чтобы оттолкнуться, обхватив ногами шею другой девушки. Повиснув вниз головой—заканчивай, заканчивай, призывал Голос,—она потащила свой кунай вверх от живота к груди. Глубоко, опасно глубоко. С громким хлюпаньем Сакура вытащила металлическое оружие и оттолкнулась от нее. Она связала руки другой девушки вместе, чтобы та не смогла изобразить никаких знаков, а затем отступила назад. Норико опустилась на колени, глядя на свои раны в кажущемся шоке. —Сюда, — настойчиво скомандовала Сакура принцессе. — Собери свои необходимые ценности в это,—она указала на вышитую сумку, лежащую на кровати, наполовину заполненную, вероятно, из-за предыдущей упаковки,—мы сейчас уходим. Неуверенно кивнув, принцесса подбежала к комоду, собрала несколько мелких предметов, мешочек с деньгами и смену одежды и положила их в мешок. Сакура наклонилась, чтобы поднять принцессу, чтобы они могли выпрыгнуть в окно, таким образом избегая бойни, украшающей уровни ниже, но их остановила резкая команда. — Заканчивай! — спросила Норико. Заканчивай, безжалостно повторил Голос. Сакура помолчала, затем выпрямилась. — Ты выживешь, — уточнила она, на случай, если другая девушка подумает, что ее оставили страдать от медленной смерти. — Как только ты справишься с этим узлом и доберешься до ближайшего целителя, все будет в порядке. Но я не могу обещать, что с этого момента у тебя не будет проблем с дыханием. И все же ее слова, казалось, еще больше разозлили Норико. Гнев быстро рассеялся. — Я не могу так жить, — выдохнула Норико, задыхаясь от истерики, — я даже не смогла бы убить тебя. Как я смогу убить его, если она не смогла? Просто закончи. Дай мне увидеть ее снова. Лицо Сакуры онемело. Ее руки больше не казались ее собственными, когда она смотрела на них—в раздумье? Она не могла ... нет. Она снова наклонилась, чтобы поднять принцессу. На этот раз она добралась до окна. — Если у тебя есть хоть капля уважения ко мне, - прошипела Норико, заставляя ее остановиться, - если что-то, что я сказала тебе или сделала для тебя за последние двадцать четыре часа, что-то значило для тебя, ты это сделаешь. Ты многим мне обязана. Выпусти меня, выдохнул Голос. Позволь мне это сделать! Я сделаю это для тебя! Сакура пожалела, что не ушла, не выслушав. Ее пальцы дрожали вокруг стройных ног принцессы. — Не заставляй меня умолять, - выдавила Норико. Сакура издала низкий, почти неслышный всхлип. Затем она медленно опустила принцессу на землю и повернулась. Норико посмотрела на нее широко раскрытыми карими глазами, полными муки. Черты другой девушки расслабились, когда она прочитала решение Сакуры на ее лице. Неужели она сочла улыбку на лице Норико естественной? Теперь Сакура видела, что все это время она была вынуждена. Это была Сакура, а не Голос, который шагнул вперед, наклонив свой кунай, чтобы перерезать горло другой девушке. Она остановилась, когда Норико заговорила с мягкой настойчивостью. — Не так, — прохрипела куноичи Тумана, — С чокуто. Он принадлежал ей. Сакура подняла упавший меч и подняла его прямо над сердцем. — У нее тоже были зелёные ... – были последние слова Норико. Сакура опустила меч с силой, вызванной чакрой, чтобы сделать удар быстрым. Мраморный пол под ней треснул. Норико тут же умерла. Принцесса тихонько вскрикнула со своего места у окна. Сакура бросила на нее короткий взгляд, прежде чем вытащить чокуто из тела под ним. Она долго держала его в руке. Сакура не остановилась, чтобы обдумать свои действия. Она сняла ножны с талии девушки и вложила меч в ножны, прежде чем перекинуть его через плечо. Она подхватила принцессу и выпрыгнула в окно.***
Сакура отнесла принцессу—Мако, как ей напомнили,—на значительное расстояние с оставшимся солнечным светом. Когда сумерки остановили их путешествие, с денежными средствами принцессы, хендж на себя и сменой одежды для принцессы (купленной у продавца несколько деревень назад), они остановились, чтобы провести ночь в гостинице. — Прими ванну, — сухо сказала Сакура Мако. — Я спущусь вниз и принесу еды для нас обеих. Я оставлю здесь буншина, чтобы он присматривал за тобой. Молодая женщина кивнула ей, лицо ее все еще было бледным после того, что произошло днем. Понятно—менее чем за десять минут она, вероятно, видела, как безжалостно убивали ее ближайших товарищей. Сакура спустилась по деревянной лестнице на первый этаж: функциональный паб, где подавали как алкоголь, так и еду. Ее шаги были тяжелее, чем обычно, чтобы соответствовать хенджу коренастого темноволосого мужчины, которого она надела (две гражданские женщины, путешествующие в одиночку, привлекли бы нежелательное внимание). Когда она добралась до паба, то обнаружила, что там прилично народу. Она подошла к деревянному прилавку и заказала две миски белого риса с овощами. Пока она ждала, женщина с седыми прядями в волосах села на платформу перед пабом, держа кото** на коленях. Казалось, ее не тронули насмешки пьяных в пабе, и она начала перебирать струны кото. Раздавшийся голос был старше, чем выглядела женщина,—хриплый и надтреснутый. “В поисках новых земель я строю новый дом. Я покрываю дом тростниковыми стеблями, аккуратно собранными в пучки.” Сакура нахмурила брови. “Я хочу одеть своих детей и близких… в единственном кимоно, которое у меня есть. Что касается меня, то я буду носить виноградные лозы… что я сорвал глубоко в горах.” Без предупреждения перед ее мысленным взором промелькнуло умирающее лицо Норико. Сакура тут же отвернулась от певицы. Она указала на премиальное саке, которое рекламировал владелец паба, и проглотила его на одном дыхании. Потом она сильно закашлялась, но даже этого было недостаточно, чтобы заглушить следующие слова. “Свет полной луны сияет, освещая мир своим божественным светом, - напевала певица, - Когда мой возлюбленный пробирается ко мне в гости, я хочу, чтобы облака хоть немного скрыли этот свет.” — Это народная песня под названием «Обокури Эуми», — вздохнула женщина рядом с ней, пристально глядя на певицу.— Она поет ее каждую неделю. Выражение лица Сакуры было пустым. Она собрала миски, которые только что поставили перед ней, и вышла из-за стойки, чтобы подняться наверх. Она по глупости думала, что ворона выбила из нее слезы.***
Как будто не зная, с чего все началось, остальная часть миссии прошла без единой заминки. На следующий день Сакура доставила потрясенную принцессу к своему жениху в Страну Ветра и немедленно отправилась обратно в Коноху. Без денег принцессы она проводила ночи на деревьях и оставляла на страже буншин. Это была своего рода изоляция, в которой она нуждалась, хотя бы для того, чтобы притвориться, что то, что она сделала, однажды будет сидеть с ней рядом. Однажды—когда лицо Норико останется лишь размытым пятном в ее памяти. Ее уединение было нарушено на полпути назад появлением вороны. (В одно мгновение перед ней была бесконечная зелень; в следующее она оказалась в знакомом мире красных и черных перьев, которые Шисуи чаще всего выбирал для своих гендзюцу.) — Ты должна была заметить раньше, что они были иностранцами. Плечи Сакуры напряглись от смысла этих слов. — Они вообще были шиноби из Тумана? — спросила она бесцветно, невидимая буря назревала. — Что за история: любовник восемнадцатилетней девушки убит моим бывшим капитаном джоунином. Последовавшее за этим безумное стремление к мести, которое закончилось неудачей и трагедией. — О, она была настоящей. Они все были. — Ворона захлопала крыльями. — Единственное гендзюцу, которое я применил, состояло в том, чтобы уберечь эту группу проникновения от обнаружения АНБУ и вовлечения тебя в миссию. Грудь Сакуры горела. — Зачем ты это сделал? — Чтобы преподать тебе урок, — равнодушно ответил Шисуи. — Как всегда. Сакура уставилась на ворону. Может ли он убить ее, если захочет? Нет, вспомнила она, контракт этого не допускал. Все, что делала ворона, делалось во имя того, чтобы научить ее выживать, в рамках контракта. Ужасная, невеселая шутка. Она отвела взгляд, лицо ее было напряжено. — Завтра захвати с собой чокуто, — приказал он.