***
Два часа спустя Сакура и Наруто сидели по обе стороны от Сая за прилавком в Ичираку Рамен. В отличие от обычного, их группа хранила полное молчание. Его слов было достаточно, не так ли? Чтобы обрушить реальность на них всех—и в той комнате было так много слепоты, ее собственной тоже, удобно притворяясь, что того, что почти произошло, не было. Застигнутая врасплох, без оружия, тринадцать и плохо подготовленные—гражданская, не шиноби, но это мало что значило. Тогда она была не в состоянии справиться с реальностью, поэтому она похоронила это в себе, спрятала внутри, как спрятанный осколок, который со временем становился только острее. Он снова пронзил ее, теперь так же остро, как лезвие куная, глубоко внутри, где она не могла унять боль. Беззаботные разговоры и смех плыли вокруг них, но Сакура чувствовала себя в значительной степени отстраненной от этого. Оторвав взгляд от миски с раменом, она почувствовала себя так, словно подняла дерево с усилием, которое внезапно потребовалось, когда она закончила есть. Она быстро встретилась глазами с Теучи, который бросил на нее обеспокоенный взгляд, прежде чем многозначительно посмотреть на Наруто. Сакура оглядела своего товарища по команде и поняла. Наруто даже не пошевелил ложкой в своей все еще полной миске. Они еще некоторое время сидели молча, пока сам Наруто не нарушил тишину. — Это было... — тихо начал он. Сакура кивнула, не зная, что сказать в ответ. Тренинг открыл глаза для всех, хотя и по-разному – отрезвляюще. Ее взгляд скользнул по ресторану, прежде чем проследить за следом конденсата, оставленным ее стаканом, когда он был поставлен перед ней. Минутное движение слева внезапно привлекло ее внимание. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, на что она смотрит. Затем ее внимание сосредоточилось на том, как слишком бледные руки Сая сжимали чашу перед ним. И то, как они дрожали, совсем чуть-чуть. Теперь она медленно подняла глаза из-под ресниц. Неужели они были такими все это время? Ужасное, невыразимое напряжение только продолжало собираться в ее груди. Она услышала трескучий звук. О, это была она. Ее рука, сжимавшая миску, сжалась слишком сильно. — Кто? — Ее голос был мертвенно тих. Он дернулся, как будто его ударило током, глаза расширились. Долгое мгновение казалось, что он будет все отрицать, приклеивая на лицо еще одну пластиковую улыбку. Но затем, задумчиво, его взгляд метнулся между ней и Наруто. — Женщина, — наконец безучастно произнес Сай. Он снова моргнул, глядя на свои руки, как будто видел их в первый раз. — Все было не так. Я согласился. Конечно, я не находил это приятным, но тогда –до недавнего времени– я считал, что мое тело не может даже получать удовольствие от секса с другим человеком. Глаза Наруто были прищурены, пальцы сжаты в кулаки. Это было частью миссии, читала Сакура между строк. — Но ты не из отдела соблазнения. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что у Сая не было необходимых социальных навыков, чтобы быть членом такого типа секретных операций. Угольно-черные глаза Сая сверлили ее. Между ними не должно было быть никаких слов. К какому бы роду деятельности ни принадлежал Сай, это было темное подбрюшье операций Конохи, скрытое от радаров и нерегулируемое. Не было ни обучения, ни проверки, ничего. И это о чем-то говорило, учитывая то, что Сакура уже обнаружила в АНБУ. В детстве им всем говорили, что таинственные АНБУ в масках – хотя и загадочные, и пугающие для простого жителя Конохи—были доверенными лицами хокаге: глазами, ушами и, действительно, продолжением сердца. Только хокаге должен был знать лица за масками, АНБУ как людей, которыми они были: их истории и их личные жертвы за свою деревню, когда ни один общественный монумент не мог их узнать. Теперь Сакура, конечно, знала, что это не совсем так. Она понятия не имела, что происходит с капитанами, но знала, что никто из ее сверстников не встречался с хокаге лично. Очевидно, что организация была просто слишком велика для Цунаде или любого хокаге, чтобы микроуправлять и отслеживать каждого АНБУ до такой мифологизированной степени. То, что Цунаде знала в деталях, без сомнения, определялось необходимостью знать, учитывая, насколько тонким она была. И посмотрите, что сумело проскользнуть сквозь трещины. Ее зубы впились в губу, вызывая железный привкус крови на языке. — Я знаю, что ты не можешь рассказать нам о своем...прошлом, — тихо сказала Сакура, поворачиваясь к Саю лицом. — Мы сами разберемся. — Спина Наруто была прямой, как шомпол, и такой жесткой, как будто от копчика до макушки была натянута веревка. Рот Сая слегка приоткрылся, из него вырвался тихий звук. Его глаза расширились, как будто он был потрясен непроизвольным шумом. — А что, если… — Он помолчал, лицо его разгладилось. — Что, если то, что ты узнаешь, изменит твое мнение обо мне? Сай, казалось, пребывал в заблуждении, что все, что до сих пор думали о нем его товарищи по команде, было в целом положительным. Она не стала его поправлять. Его лицо напряглось, когда Наруто с силой схватил его за плечо. — Нам все равно, — медленно и яростно сказал Наруто. Его голубые глаза сверкнули. — То, что случилось в прошлом, не имеет значения. Сакура моргнула. Взгляд Наруто скользнул к ней, и он яростно уставился на нее, вызывая ее на ... она не знала. Она убрала руку с прилавка и, после минутного колебания, опустила ее рядом с собой. Изогнувшись, она скользнула пальцами в прохладные, гладкие пальцы рядом со своими. Она не отрывала взгляда от миски перед собой, когда делала это, со стоическим выражением лица. Но она почувствовала, как рядом с ней запнулся пульс дыхания. Через мгновение пальцы, вплетенные в ее пальцы, сжали их крепче. Они закончили трапезу, больше не разговаривая, и молча расстались, как только наступили сумерки.***
На следующий день Сакура получила вызов через ворона. Но из всего, что она ожидала, последним, возможно, было море людей, толпившихся в раздевалках, когда она приехала. Сакура была готова броситься прямо к своему шкафчику, чтобы надеть броню для еще одной сомнительной миссии. Вскоре после того, как она вошла, она поняла, что это совершенно невозможно. Комната была переполнена сверх максимальной вместимости, разговор между ее многочисленными обитателями достиг кульминации во что-то оглушительное. Движение тел в конце концов привело ее в совершенно другое направление, чем она первоначально предполагала. К счастью, именно там она нашла Гиену и Улитку. — Что происходит? — спросила она, бросив свирепый взгляд, когда ее снова повалили вперед. — Раунды, — коротко ответила Гиена, завязывая волосы кожаным ремешком резкими, экономными поворотами запястья. — Раунды. Что такое... раунды? — Члены «секретных операций» должны периодически защищать свои позиции в АНБУ, — деликатно объяснила Улитка. — Поэтому несколько раз в год мы проводим раунды спаррингов на тренировочном стадионе без предупреждения. — Чтобы определить пригодность, — коротко подытожила Гиена, расправляя плечи, как будто уже готовя свое тело. — Отсеивать слабых; перестановки, если это уместно, тех, кто остается. — И каждый член АНБУ должен пройти через это? — спросила Сакура. — Не каждый, — согласилась Улитка. — Полагаю, у капитанов есть своя система взаимоотношений между собой. — Но для всех остальных – да, — закончила Гиена. — Так что тебе лучше надеть доспехи, — она протянула Сакуре что-то вроде запасного комплекта из своего шкафчика. Сакура вслепую пристегнула их. Внезапно ей в голову пришла мысль, и ее глаза расширились. — Подожди. Значит, меня могут вывести из этой команды? Гиена странно посмотрела на нее из-за ее тона. — Если ты не будешь соответствовать стандартам. — А что будет потом? — Тебе не нужно беспокоиться, Ворона-чан, у тебя все будет хорошо! — сказала Улитка, весело хлопнув ее по плечу. Через мгновение она опустила руку. — Тебя определенно не выгонят – это происходит только с АНБУ, которые больше физически не способны к этой роли, и у вас все еще есть все части вашего тела. — Моя ставка? Тебя переведут в низшую команду,м— добавил новый голос – Медведь, Сакура кисло опознала его, — Не знаю, как ты сюда попала, Ворон, но теперь тебя наверняка ждет должное испытание огнем. Сакура пренебрежительно пожала плечами, сузив глаза из-под маски. Быть выгнанным в низшую команду? Отлично. Громкий звонок прозвенел по комнате, легко перекрывая шум. Улитка толкнула ее локтем. — Люди уже уходят. Заканчивай и следуй за мной. Кивнув, Сакура закончила завязывать наручи и встала в очередь за другими товарищами по команде. Они пересекли вестибюль, в который она вошла всего десять минут назад, и оказались в другой части штаб-квартиры, где располагался гигантский стадион (до сих пор она совершенно не понимала его назначения). Когда они вошли, у Сакуры отвисла челюсть. Неужели она думала, что в раздевалках были все АНБУ? Очевидно, большинство уже вошло на стадион. Не все места были заполнены, но, безусловно, в одном месте собралось больше АНБУ, чем она когда-либо видела в своей жизни. — Так как же это работает, —пробормотала Сакура, все еще разинув рот. — Один бой за раз? Кто выбирает, с кем ты сражаешься? — Это рандомизировано, — пробормотала Гиена в ответ, ведя их туда, где сидел Енот. — И обычно за один раз бывает от четырех до пяти спаррингов. — Иначе мы бы никогда отсюда не выбрались, — проворчал Медведь. — Каждый из нас проводит по три боя подряд, с небольшими перерывами между ними, конечно, — весело объяснила Улитка. Она указала вниз, где длинная шеренга АНБУ сидела отдельно от обычного места на стадионе, глядя прямо на поле боя. — После этого капитаны проголосуют за то, останемся мы или нет. Если да, то они решат, куда мы пойдем до следующих раундов. Гиена с коротким вздохом облегчения опустилась на свое место, потирая недавно вывихнутую лодыжку. Она заметила, что Сакура наблюдает за ней, и коротко добавила: — Любой из капитанов может сделать ставку на тебя, если сочтет, что ты больше подходишь для их команды. Ваш нынешний капитан команды может поспорить, чтобы оставить вас или отпустить. Они обсуждают свои дела перед группой, но в конечном счете все капитаны голосуют, и большинство принимает решение. — А, — сказала Сакура, откидываясь назад. Одна из фигур среди капитанов встала, и на стадионе воцарилась тишина. — Некоторые из вас здесь уже много лет, для других это ваш первый раз, когда вы проходите обход. Независимо от результата, знайте, что в исполнении воли огня ваш прошлый год службы был... — Всегда удивлялся, почему он Командер, — сказал Медведь, натыкаясь плечами на Енота, как будто он был в кинотеатре, разговаривая достаточно тихо, чтобы на него не шикнули. — Ты знаешь? — Все знают, что ты не ставишь своего лучшего солдата нигде, кроме как в центре поля боя, — без паузы предложил Енот, как будто он много раз отвечал на этот вопрос. После короткой паузы он добавил: — Кроме того, тайчжоу –…молодой. Возможно, он опытнее, большинства из нас, но... — Он прожил недостаточно долго, чтобы соответствовать годам командира, — закончила Гиена, кивая в знак согласия. Сакура нахмурилась, так благодарная за еще одно напоминание о том, насколько «потрясающим» был их драгоценный тайчо. Она легонько постучала пальцами по коленям. — Итак...сколько раундов вы прошли? Все четверо повернулись и посмотрели на нее одним, пугающе синхронным движением. — Пять под Копирующим ниндзя, — первой ответил Гиена. — Пятнадцать или около того до этого. — И пять, и двадцать, — сказала Улитка. Медведь беззвучно держал обе руки со всеми вытянутыми пальцами. Больше он ничего не предложил. Енот наклонился к ней так, чтобы она могла слышать его приглушенные слова. — Два в этой команде, — услышала она. — Двенадцать раньше. Если раньше это было неясно, то теперь стало совершенно ясно, насколько опыт ее товарищей по команде превосходит ее собственный. — Ещё раз, почему я в этой команде? — спросила она вслух. Никто не мог ей ответить. — Дело не в том, что ты не отличный шиноби, Ворон-чан, — поспешно объяснила Улитка. — Просто, ну, в последних нескольких миссиях большинство из нас каждый занимался своим делом. Ни у кого из нас не было возможности в полной мере оценить твои навыки. — Как я уже сказал, — сказал Медведь с явным удовольствием в голосе, — нет лучшего времени, чем настоящее. Сакура хрустнула шеей и повернулась, чтобы оглянуться на поле боя. Командир, по-видимому, только что закончил свою речь и собирался сесть обратно. Как только на экране вспыхнули пять пар имен, большие медные двери стадиона снова приоткрылись, впуская еще одну фигуру. Разномастные глаза оглядели толпы АНБУ –которые внезапно замолчали, даже быстрее, чем они сделали это для Командера– прежде чем он прошмыгнул к пустому месту на судейской панели и откинулся на свое место. Его темперамент принадлежал хищнику, давно нетерпеливому от самодовольства, ноги закинуты на длинный стол, но вибрируют от сдерживаемой энергии. Нужно быть идиотом, чтобы не заметить, что это было последнее место, где Хатаке хотел быть прямо сейчас. Рот Сакуры сжался при первом взгляде на Какаши за последние несколько дней. Он даже не потрудился надеть маску АНБУ—не то чтобы это имело большое значение, поняла она через мгновение. Не похоже, чтобы он когда-либо утруждал себя маскировкой своих волос. Они все смотрели, как Командир поерзал в кресле, чтобы что-то сказать Какаши. Но Копирующий ниндзя едва наклонил голову, чтобы признать эти слова, внимание, казалось, было сосредоточено где-то в другом месте. Через мгновение Командир, казалось, сдался и снова переместился в центр своего кресла. — Бойцы готовы? —прогремел старший. В ответ на это на поле боя вышло десять фигур. Шиноби по обе стороны стадиона воздвигли высокие барьеры, защищая зрителей от сражающихся и соответствующих боев от вмешательства друг в друга. Монеты были розданы каждой паре, а затем перевернуты. Сакура отметила, что гендзюцу, тайдзюцу, ниндзюцу или кэндзюцу были вариантами спарринга, предоставленными бойцам. А потом раунды начались.***
Рандомизация, как она вскоре узнала, была и хорошей, и плохой вещью. Некоторые пары на площадке оказались настолько неравномерно подобраны, что спарринг закончился менее чем за минуту. Другие, однако, страдали от отсутствия неравенства и тянулись почти полчаса. К полудню Сакура была в бешенстве, готовая устроить небольшой взрыв, чтобы сбежать и схватить что-нибудь, чтобы наполнить свой желудок. Теперь она безмерно сожалела, что пропустила утренний завтрак. Желудок Улитки громко заурчал рядом с ее желудком. Она виновато потерла его. Протеиновые батончики передавались по кругу. К середине дня на поле боя был вызван только Енот. Он выиграл первый бросок монеты и с легкостью закончил бой тайдзюцу. Второй, однако, был более грубым—кендзюцу, а не его выбор; его противник, коренастый мужчина, владеющий клинком шириной с самого Енота, вышел победителем. Но на третьем поединке она узнала, что ниндзюцу на самом деле было настоящей сильной стороной Енота. — С ним все будет в порядке? — услышала она, как Медведь спросил Гиену. Она кивнула без колебаний. — Его ниндзюцу достаточно хорошо, чтобы компенсировать его кендзюцу. Никто не возьмет его, если тайчо ясно даст понять, что хочет, чтобы он остался. То, что Какаши на самом деле «дал понять», было немного подозрительно для Сакуры. По правде говоря, Командир, по-видимому, снова направил другой вопрос Копирующему ниндзя, Какаши не ответил, и никто за столом, следовательно, не потрудился заговорить. Итак, в команде Какаши Енот, по-видимому, остался. К раннему вечеру небо за окном окрасилось в пурпурно-розово-оранжевые сумерки. С приглушенным освещением, где они сидели, Сакуре было легко, каким-то образом, несмотря на шум, представить себя комфортно в своей комнате, собираясь спать. (Она...устала.) Звуки были громкими, но и довольно повторяющимися—белый шум, на самом деле. Спарринги перед ней начали становиться одинаковыми. Она не помнила точно, когда заснула. По правде говоря, она не очень удивилась этому; последние несколько ночей она почти не спала, по той или иной причине. Следующее, что она осознала, это то, что ее грубо ткнули в спину с обеих сторон. — А? — проворчала она, вскакивая на сиденье. — Что? Медведь посмотрел на нее так, словно она бегала с отрубленной головой. — Доска, — прошипела Гиена, выглядя одновременно слегка обеспокоенной и в целом неодобрительной. Ее взгляд метнулся вниз и остановился на списке из следующих десяти имен. Ее имя там значилось. — О, — устало вздохнула она. — Тогда ладно. Вскочив на лестницу, она не стала утруждать себя шуншином и просто прошла остаток пути вниз. Вдалеке она увидела еще одну фигуру, уже там, где должна была быть. Снова вздохнув, она ускорила шаг. Когда она ступила на поле боя, на нее обрушилась вся мощь огней стадиона. Сакура поморщилась от дискомфорта; чистый жар, исходящий от силы света, был силой, с которой приходилось считаться. Было также—неприятно—что-то вроде нервной энергии в воздухе, которую она не могла почувствовать с того места, где сидела, вдали от действия. Теперь она это чувствовала. Волосы на ее руках встали дыбом, и кровь начала сильно пульсировать по ее телу. Голос зарычал у нее в голове, возникнув из полной тишины без предупреждения. Она предупреждающе зашипела себе под нос в ответ—не нужно волноваться, она не выпустит его сейчас. Напрягая щитки на руках, она все еще не совсем смотрела на своего противника, вместо этого глядя на два имени, выбитые над частью территории, отделенной от них.Ворона vs Зарянка.
Ее взгляд переместился на АНБУ, о котором шла речь. Что ж, теперь она знала, почему его зовут Зарянка. У него были рыжие волосы до плеч, которые блестели на свету, как сверкающий шелк. Это выглядело...странно знакомым, на самом деле... — Нет, — вслух прошептала Сакура. Она сделала неуверенный шаг назад. Но сейчас она не могла этого не заметить. Она быстро заморгала. Они были точно такого же цвета. — Привет, Ворон, — поздоровался Зарянка, пожимая плечами. — Ты выглядишь примерно на мой возраст. Но… Он казался на несколько лет старше ее. Так же, как и Норико. Руки Сакуры дрожали по бокам. — Так как я тебя старше, думаю, что выберу первым, — сказал он, подмигнув. Он указал на шиноби, который подбрасывал монету. — Орёл. Шиноби бросил монету и в мгновение ока выхватил ее из воздуха. Голова хокаге ярко сверкнула. — Тайдзюцу, — любезно решил Зарянка. Сакура не могла отвести от него глаз, совершенно не обращая внимания на все остальные подбрасывания монет, происходящие вокруг них. В конце концов по стадиону прозвенел глухой гонг, возвещая о начале спаррингов. — Готова? — спросил молодой человек с ухмылкой в голосе. Он не стал дожидаться ответа. В одно мгновение вся его фигура превратилась в размытое пятно. Размытое пятно, которое неслось к ней. И все, что Сакура могла видеть, это призрачный мираж лица Норико, проявляющийся над его маской, только потому, что у него были такие же гребаные волосы. Шевелись, ты, никчемная туша, прорычал Голос. Сакура ошеломленно моргнула, но было уже слишком поздно. Кулак угодил ей в живот, и она полетела в противоположную сторону стадиона. Металлические перила смялись под ее спиной. Воздух вырвался из нее, когда в нее просочилась боль. Она была потрясена. У Сакуры была свободная минута, чтобы выругаться себе под нос, прежде чем Зарянка снова набросился на нее. Он был быстр—но не настолько, не совсем. Конечно, не самый быстрый, с которым она когда-либо сталкивалась. Но каждый раз, когда он поворачивался, воздух ловил пряди его волос, чтобы они рассыпались веером, Сакуре казалось, что на нее снова обрушился валун, и она была ошеломлена, и драгоценные секунды проходили, и— Вау. Ей уже давно так не надирали задницу. И это была правда—ей надрали задницу. Ты никчемный кусок дерьма, какой в тебе смысл, если ты даже сама не можешь справиться с таким дерьмом? ВЫПУСТИ МЕНЯ! ВЫПУСТИ... Сакура, из чистой ярости, которую Голос сумел разжечь в ней, обрела некоторую ясность и нанесла несколько хорошо расположенных ударов в ключевые точки в животе Зарянки. Но им не хватало ее обычной силы, потому что какая-то часть ее все еще не могла отпустить. И когда она снова подняла глаза—ужасная, роковая ошибка—на нее смотрело умирающее лицо Норико, сияющая улыбка, утопающая в слезах. Сакура застонала. Кулак приземлился крепко, по - настоящему крепко, ударив ее сбоку по голове. Сила этого вибрировала по всему ее телу, но Сакура не обращала на это внимания—только знала, что ее зрение потемнело. Когда свет вернулся, она, моргая, смотрела на возвышающийся купол стадиона. — Зарянка, 1 победа, Ворон, 0 побед! — услышала она женский крик. Над ней появилась рука. Она тупо уставилась на него. Через мгновение он наклонился и поднял ее. Сакуре удалось приземлиться на ноги. Однако все вокруг нее представляло собой поток сенсорной и слуховой информации, которую ей было трудно обработать. — Раздевалки на стадионе, — услышала она чей-то голос. — Пока тебя не вызовут на следующий бой. Как робот, она последовала за фигурой впереди себя к ряду дверей, спрятанных в одной из стен. Она смотрела себе под ноги и очень старательно не смотрела на его волосы. Медные двери открылись и закрылись с тихим скрипом протеста. А потом она оказалась в тишине, в прохладной, темной комнате, где стоял стол, заваленный бинтами. — Итак, — начал АНБУ рядом с ней с медленной улыбкой. — Никаких обид? Сакура сосредоточилась на его голосе. Немного выше, чем у взрослого мужчины, но определенно ниже, чем у Норико. Это был просто еще один шиноби с темно-рыжими волосами. Это были просто темно-рыжие волосы; она видела других людей с рыжими волосами после Норико и не реагировала так. Какого хера сейчас? Вдохнув, Сакура собралась с духом и подняла глаза. Перед глазами все поплыло. — Никаких обид, — ответила она, снова опустив глаза. Он коротко рассмеялся. — Отлично. Должен сказать, что я вытер с тобой пол... Он замолчал, его взгляд расширился на что-то позади нее. Сакура повернулась, чтобы проследить за его взглядом, и замерла. Трепетное благоговение светилось в глазах Зарянки. — Сэр, для меня большая честь наконец-то встретиться с вами. — Проваливай, — слово прозвучало темным хрипом. Сакура еще больше напряглась. Что касается Зарянки—она не была уверена, что думает АНБУ. Что бы это ни было, он несколько секунд растерянно моргал. Затем приказ был выполнен. С быстрым поклоном и подозрительным взглядом в ее сторону Робин вышел из комнаты. Сакура оглянулась на Какаши с гневом, ожидая. — Что? — наконец спросила она ровным тоном. Еще одним, чего она действительно не ожидала сегодня, было ... это. Какаши грубо толкнул ее в шкафчики. — Что блядь там было? — Гортанное требование, резкое для ее ушей. — Простите? — выдохнула она, в основном от недоверия. Она подняла руки и оттолкнула его—он скользнул на несколько дюймов. — Кем, черт возьми, ты себя возомнил? — Я твой капитан, — холодно ответил он. — И ты отвечаешь передо мной. Сакура издала резкий лающий смех. — Ты считаешь, что мне есть какое-то блядь дело, до того что ты думаешь? Голос обжег ее вены, и на одно ужасное мгновение Сакура не смогла провести границу между ним и собой. Пальцы сжали ее подбородок под маской, подталкивая вперед. И тогда его жар —жар его ярости— сначала обжег ее там, распространяясь после, пока все ее лицо не почувствовало, что оно горит. — Так ли это? — насмешливо спросил он низким и мрачным голосом. — И где было это, когда та пустая трата пространства швыряла тебя, как манекен? Сакура уставилась на него, лишившись дара речи, а затем отстранилась, оттолкнув его руку от себя. — Почему тебя это вообще волнует? — огрызнулась она. — Я могу сосчитать, сколько раз ты говорил со мной... Пальцы на ее подбородке предупреждающе сжались. — Брось это, — процедила Сакура сквозь зубы. — Может быть, я был неясен раньше, — сказал ей Какаши, обнажая зубы из-под черной маски. — Ты отвечаешь передо мной, шиноби. Сакура задыхалась от ярости. — Ты так сильно хочешь знать правду? — сказала она, глаза ее плевались ядом. — Все очень просто: я видела призрака. У нее перехватило горло, когда она произнесла эти слова. Выражение лица Какаши не изменилось, не выдало даже малейшего подергивания глаз. Ее глаза яростно защипало, и она оттолкнула Копирующего, загнав его в противоположный ряд шкафчиков, руки были связаны в его бронежилете. — Ты меня слышал? — пробормотала она. — Я сказала, что видела привидение. Кто-то, кого я убила, просто преследует меня. Прямо там, блядь. Его руки сомкнулись на ее запястьях, горячие—почти расплавленные—пальцы впились в кожу там. Не тянет, пока нет. Но достаточно, чтобы она могла почувствовать его силу; и она смогла. Ее рот был залит кровью—вероятно, зубы тоже—и она знала, что из носа капает та же темно-коричнево-красная кровь, но сейчас она ничего этого не чувствовала. Не совсем. Она чувствовала только ненависть. И, возможно, ужасная, мучительная пустота там, где когда-то могли быть счастье и покой. — Не притворяйся сейчас, тайчо, что ты не знаешь, каково это, — прошептала Сакура дрожащими губами. — Не надо. Темно-серые и красные глаза Какаши проследили узор на ее маске. — Притворяться? — сказал он бесцветным голосом. — Что меня там не было, — прошипела она, и ее диафрагма теперь дергалась-изо всех сил-не могла найти свой правильный ритм. Она не позлорадствовала над его ответом—даже не посмотрела на его лицо, чтобы увидеть, есть ли что-нибудь. Что-то рушилось внутри нее, неоценимая сила внезапно опустошила ее изнутри. Сакура согнулась пополам, не зная, как бороться с этим, когда это была она сама, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Ее лоб царапнул грубый материал бронежилета. Он тоже это чувствовал. Она знала, это. Чувство, как будто воздуха больше не осталось. Или, может быть, этого никогда не было, и она просто притворялась все это время. Но все это время он чувствовал себя каменной стеной, его руки все еще цепями обвивали ее запястья. Сакура закрыла глаза, отчаянно борясь за дыхание, борясь с болью. — Ты собираешься это отрицать? С трудом она подняла голову—все еще не в силах выпрямить спину—чтобы рассмотреть его. — Прекрати болтать, — сказал он жестко, сдерживаясь. — Болтать, — невесело улыбнулась она. Затем ее рот сжался, а глаза стали каменными. Потому что она знала, что он лжет. Она знала это. Его голос, возможно, был под контролем. Но его взгляд показал все. — Хорошо, — тихо сказала она. — Ты хочешь, чтобы я победила? Я выиграю следующие два менее чем за минуту: кендзюцу, гендзюцу, тайдзюцу, ниндзюцу, это не имеет значения. Я сделаю это. Сакура использовала хватку, которую он все еще держал на ней, чтобы притянуть его ближе, пока его глаза не оказались на одном уровне с ее, и ничто, столь произвольное, как высота, не могло их больше отдалить. — И когда я твердо вернусь в команду, у меня будет все время в мире, чтобы заставить тебя сказать правду.