***
— Мне жаль, — сказала Сакура, неловко прочищая горло, когда они прислонились к фонарному столбу возле оружейного магазина. — Я надеюсь… то, что я сделала той ночью, не имело для тебя никаких последствий. Черепаха с минуту молча смотрела на нее. — Вообще-то, нет, — сказала она наконец. — Что было удивительно. Сакура кивнула в знак согласия. Ни один из них не был наказан—в общем, маловероятно. Черепаха, конечно, действительно ничего не сделала. Но Сакура...Ну, она была откровенно непослушной. — Давайте отправимся в лес. Мне нужно еще кое-что сказать, и у нас здесь нет уединения. После минутного раздумья Сакура последовала за ней, пока они не оказались хорошо замаскированными густыми деревьями с грязных тропинок Конохи, по крайней мере, заметно. — Не было никаких последствий, — легко сказала Черепаха, — Но это не делает то, что ты сделала хорошим. Сакура приподняла бровь. — Ты не знала, что мы оба останемся безнаказанными, когда ты это сделала, — заметила другая женщина. — Когда ты пошла за теми капитанами АНБУ. — Я этого не знала, — призналась Сакура. — И я попросила тебя остановиться. — Я действительно пыталась, — вежливо попыталась она. — Нет, ты этого не делала. Не совсем, — возразила Черепаха, — У тебя явно вспыльчивый характер. Ее слова, подумала Сакура несколько извиняющимся тоном, подействовали на нее не больше, чем суровый учитель на особенно беззаботного, заблудшего ученика. — На самом деле ты ничего не сделала, — заметила Сакура. — Они не могут понизить тебя в должности за то, что ты резвишься в клубе, ты знаешь. Черепаха промолчала в ответ на это, что, как она поняла, означало, что она выиграла это очко. Может быть, Сакура чувствовала бы себя сейчас по-другому, если бы ставки были другими. Однако в нынешнем виде ничто из того, что она сделала, не могло причинить большего вреда, чем параноидальная чувствительность Черепахи. Которую она, собственно, поначалу и пыталась успокоить. Черноволосая АНБУ разразился недоверчивым смехом. — Ты действительно задница, не так ли? Сакура не знала, как на это ответить. Или если бы ей это было предназначено. Фиолетовые глаза с каким-то странным чувством остановились на лице Сакуры. Черепаха еще раз недоверчиво выдохнула. — Это всё ещё довольно горячо. Внезапно она прижала Сакуру спиной к дереву. Сакура позволила этому случиться, в основном потому, что совсем этого не ожидала —сначала Кейн подкрался к ней, теперь это?— Но когда пальцы коснулись нижней части ее маски, ее рука инстинктивно дернулась, чтобы сковать запястье. — В любом случае, это все подделка, не так ли? — Черепаха вздохнула, зрачки расширились. — Послушай, я сначала разберусь со своей. Верная своим словам и без малейшего колебания, одна рука обхватила нижнюю часть ее маски и потянула вверх. Большие фиолетовые глаза и изогнутые брови открывались над мягким, чувствительным ртом. — Теперь ты. — И Черепаха снова потянула, и на этот раз лицо Сакуры —фальшивое лицо Саори Мори— встретилось с прохладным воздухом. Другая женщина нетерпеливо подалась вперед, пока мягкие, нежно теплые губы не коснулись Сакуры. Однако она оставалась в таком положении всего мгновение, прежде чем наклонить голову, чтобы их губы сомкнулись еще крепче. Сакура отстранилась секундой позже, моргая. — Что-то не так? — спросила Черепаха с мягким, соблазнительным голодом в голосе. — Нет. Или, скорее, — сказала она, нахмурив брови. Почему она отстранилась? Это не было неприятно. — Шшш, — пробормотала АНБУ, снова наклоняясь. Когда их языки соприкоснулись, тело невысокой женщины прижалось к ее телу, приподнявшись так, что ее груди соприкоснулись с ее собственными. Это было приятно. Очень мило. Но все равно это было не так... Она оттолкнулась, удерживая Черепаху теперь за бедра, которые были… Ну, вообще-то, тоже неплохими. Но была причина, по которой она отодвинулась... У Сакуры перехватило дыхание, и ее голова дернулась в сторону. Он стоял там в полном облачении АНБУ—даже в фарфоровой маске, на этот раз. Вместо того, чтобы ограничивать силу его взгляда, красная подкладка, обрамляющая отверстия для глаз, делала его все более заметным, все более мощным. Начался ужас. Она знала, что на ее лице должно было быть что-то вроде неприкрытой паники. Она, конечно, ожидала, что он придет за ней, но не так, не так скоро. Она даже не подумала об этом, когда надевала маскировку. Так глупо. Черепаха пошевелилась, тоже заметив его, Ее тело теперь находилось чуть позади Сакуры, когда она бросала взгляды между ними двумя. — Он в одном из тех приступов безумия, о которых все говорят? — прошептала другая женщина. Сакура не могла оторвать взгляда от Какаши. Фигура Черепахи напряглась рядом с ней. — Или, — сказала она, теперь ее голос вернулся к нормальной громкости, — есть ли... есть ли что-то между вами двумя? Она нахмурилась и обрела дар речи. — Нет... — Да, — сказал Какаши с чем-то похожим на дикость. — Уходи. Сакура тоже напряглась, ее поза стала более воинственной. Черепаха теснее прижалась к ней, ее дыхание нервно затрепетало на шее Сакуры. Она почувствовала, как глаза Какаши изучают это движение. — Ты бы не стал, — сказала Сакура мягким голосом и жестким взглядом. Глаза Какаши блуждали по ней, полные предупреждения. — Ворона, — начала Черепаха. — Тебе, наверное, следует уйти, — спокойно сказала Сакура, бросив на нее быстрый взгляд. Другая женщина кивнула и начала двигаться — только чтобы снова остановиться, когда поняла, что за ней не следует. Черепаха недоверчиво посмотрела на нее. — Ты остаешься, — сказала она, опустив губы. Она ждала, но Сакура оставалась неподвижной, безмолвной. Бросив последний взгляд, с видом, похожим на обвинение, Черепаха отвернулась. Губы Сакуры сжались, когда она повернулась обратно. — Ты не должен был следовать за мной. — Как я уже говорил, — холодно заметил Какаши, потемнев глазами, — робость тебе не идет. Воздух с шипением вырвался у нее между зубов. — Я думаю, мы оба можем признать, что это, что бы это ни было, ужасная идея... Маска —обе маски— соскользнула с лица Какаши, пока она не уставилась прямо на суровую жестокость его черт, их бессердечную красоту. У нее перехватило дыхание, и его глаза понимающе блеснули. — И все же это должно произойти, — теперь он стоял у нее за спиной, его дыхание касалось ее уха, — не так ли? Сакура напряглась. Он был так близко, но на самом деле не прикасался к ней. Расстояние, именно потому, что оно было таким маленьким, заставляло ее хотеть... — Ты тоже это знаешь, — прошептал он, голосом одновременно голодным и яростным, — иначе ты бы не оттолкнула ее. Оставив нас здесь одних. — Это не имело к тебе никакого отношения. — Я чувствую это, — прошипел он, проводя носом по линии ее шеи. Сакура с чувством выругалась. Какаши холодно рассмеялся. Она чувствовала, как его грудь касается ее лопаток, мышц и шрамов на спине. Она слилась с ним. "Очень хорошо", неохотно подумала она. Теперь уже нельзя было отрицать, чем все это закончится. Она пошевелилась, оскалив зубы. — Не задавай мне вопросов, на которые я не отвечу. — Больше никого не трогай, — потребовал он. — Не позволяй им прикасаться к тебе. — Его руки манипулировали ею с безошибочным садизмом, просто стесняясь искреннего удовольствия. — Не надо, — выдавила она. — Не надо что, — выдохнул он над ее ртом, всего в миллиметрах от нее, сдерживая себя. Сдерживая себя от нее, даже когда она напряглась, чтобы взять его. Поглотить его. Иметь его. — Не будь... — Она напряглась из-за него, ноздри раздувались от ярости, — жестоким. Его бесчувственное выражение лица померкло. Возможно, это были ее слова. Или, может быть, ее голос, который выдавал больше, чем она хотела. — Тогда не своди меня с ума. — И он поцеловал ее.***
Несмотря на то, что какая-то часть ее, коварная, мятежная и противящаяся высшему разуму, всегда предполагала, это не было жестким, быстрым и карающим; и, однако, это не было медленным и сладким. В основном, возможно, потому, что это потребовало бы постоянства и предсказуемости, а ни один из них не был из тех, кого можно отнести к таким столпам. Если бы существовали такие столпы—столпы ебли. В основном, действительно, она не верила, что он вмещается в нее: вся его непристойно толстая длина—потому что, конечно, да, ублюдок был значительно больше, чем все, что, как она когда-либо думала, могло удобно поместиться. Но она также была высокомерна, потому что тогда была достаточно сильна, чтобы принять на себя всю тяжесть его ударов и соответствовать ему, время от времени одолевать его, запутывать руки в его серебристой путанице волос и заставлять его становиться на колени перед ней, пока он не перевернул ее и не вошел в нее сзади. И потом, также —даже тогда, хотя она, возможно, никогда не представляла себе этого, никогда не позволяла этого раньше— это было великолепно. Она больше не могла дышать, голос пропал, а мысли были в полном беспорядке, пока ее пальцы искали опору на какой-нибудь поверхности —любой поверхности— чтобы пройти через все это. Но кора под ее пальцами просто поддавалась, пока она снова не оказалась на земле, а он все еще был позади нее, теперь медленнее, еще сильнее, крутя бедрами так, что его расплавленная длина только слегка касалась этой части внутри нее, и она кричала на него, бесилась на него, проклинала его за большее, и он держал ее все это, звук его низкого дыхания звучал как мольба для ее ушей. Ее пальцы коснулись его жадно, достаточно резко —она знала— чтобы оставить синяки на его бледной коже. И она была тем более рада этому, неосознанно рада, потому что тогда любой, кто когда-либо видел его, узнал бы… Его большой палец, мозолистый, грубый и божественный, размял нервное сплетение выше того места, где они соединялись, и Сакура вскрикнула. — Какаши, — выплюнула она, как будто это было ненавистно. Он застонал ей в рот, и она сильнее обхватила его ногами, прижимая его бедра к себе, так что он оказался в ней глубже, чем был раньше. Его шаринган закружился в головокружительном тумане, как будто запоминая ее разбитое выражение лица в результате блаженства. Вид этого вызвал приступ безумия. — Держу пари, никто не делал тебя таким несчастным, — бессмысленная грязь вылилась из ее рта,— Жаль, что ты не можешь произнести мое имя, жаль, что я не могу заставить тебя кричать это для меня ... — Скажи его, — потребовал он. — Никаких вопросов, — предупредила она, сверкая глазами. Затем, потому что это было слишком хорошо, ее голова снова откинулась назад. Что-то похожее на восторженный ужас охватило Сакуру, когда он двинулся, ошеломленный и все еще, казалось бы, возмущенный этим фактом. Пока она смотрела, его рука скользнула шелковисто ниже, а затем длинный, одинокий палец скользнул внутрь нее вдоль его члена, раздвигая ее невероятно шире. Это было более чем чересчур. Это жгло как в аду. Ее ногти впились в его руки, когда все ее тело напряглось в изысканной сдержанности. Рыча —и это был звук поражения, в этом не было сомнений— он раздвинул ее бедра, напрягая бицепсы, когда яростно вонзился в нее. И это было бесконечно хуже и бесконечно лучше, и она была прислонена к дереву, черт возьми, ее штаны были спущены до колен, рубашка порвана и отчаянно свисала на руках, его одежда не лучше, и она хотела его погубить. Разрушить его так основательно, чтобы она завладела им, чтобы он принадлежал ей, чтобы она могла... Она не знала, кто кончил первым. Но потом он наклонился к ней, и это было бесполезно, потому что теперь они были на земле, и он дрожал вокруг нее. Она почувствовала его позади себя, его дыхание ласкало ее влажную шею. Длинные мозолистые пальцы обвились вокруг ее бедра, помогая ему жадно вжать в нее свой член, хотя он только что кончил. И именно в тот момент, когда Сакура поняла, что не может вынести мысли о пустоте, она осознала монументальность совершенной ею ошибки. Она вырвала его руку из своей и двинулась вперед, заставляя его выскользнуть из нее, игнорируя ощущение его члена, прижимающегося к ее стенкам, вызывая непреднамеренные спазмы удовольствия, прежде чем она встала. Она начала поправлять свою одежду, используя небольшие выступы, чтобы исправить нанесенный ущерб. Глаза Какаши ни разу не оторвались от нее, заявляя о своей наготе с самонадеянной властностью. — Это была ошибка, — сказала она ему. Она повернулась, чтобы уйти. У нее ничего не получилось. — Блядь, — процедила Сакура, ударяя кулаком по стволу дерева. Оно треснуло и раскололось. Она тяжело дышала. — Ты не поблагодаришь меня за это. Я знаю, что не могу отблагодарить тебя. Он с убийственной грацией принял сидячее положение на лесной подстилке, положив локти на колени. Выражение его лица не изменилось. — Что это было? — спросила она с отвращением. — Это тело? Это лицо? Искусственность. Ты же знаешь это. Теперь его рот скривился — наконец-то, реакция. — Это была ебля, — сказал Какаши, внезапно отдалившись. — Не думай, что это было нечто большее. Ее лицо исказилось. — Хорошо. Этого больше не повторится, — пообещала она. Он проводил ее взглядом, когда она уходила, и она притворилась —про себя— что не заметила.***
— Ты выглядишь так, словно вообще не спала, — заметил Наруто. Сакура пристально посмотрела на него. Похоже, это никак на него не повлияло. — Новая катана? — тихо заметил Сай. Она перевела взгляд на него, перекинув ее через плечо. Они вышли из дверей ее квартиры. — Подожди, Сакура, — пробормотал черноволосый мальчик, когда Наруто бодро зашагал впереди них, — Я думаю, ты должна… отложить. — Отложить что, — огрызнулась она. — Твои планы с Саске, — прямо сказал Сай. Он прищурился вперед, его взгляд остановился прямо на Наруто. — Возможно...он прав. Возможно, есть шанс. Она сделала паузу, почувствовав, как на ее лице промелькнуло несколько выражений. Она остановилась на безразличии. — Никаких планов нет, — сказала Сакура, — Новая катана просто такая. Новая катана. Рот Сая слегка скривился. — Возможно, я не дружил с тобой так долго, как Наруто, — тихо сказал он, — но я думаю, что из всех твоих знакомых я лучше всего распознаю, когда ты лжешь. Сакура сохраняла невозмутимое выражение лица. — Как ты думаешь, что я собираюсь делать, Сай? — Убить его, — без колебаний сказал другой мальчик. Она на секунду отвела от него взгляд и посмотрела на восходящий бег. — Хм, — произнесла она нараспев. Сай пристально наблюдал за ней, выглядя бледнее обычного. — А если бы я попыталась, — тихо сказала она, — ты бы стал со мной драться? Она наблюдала, как его черты исказились, что-то необычное —на ком-то другом она бы определила это как таковое— как будто боль промелькнула в них. Сакуру внезапно охватила ужасная острая необходимость. — Ты не должен, — прошептала она в ответ, сжимая его плечо, пока он снова не посмотрел на нее. — Если это время когда-нибудь наступит, не делай ничего, что могло бы поставить под угрозу твою безопасность здесь. — Но ... — Но, конечно, — сказала Сакура, отступая назад, — это все гипотетически. Глупый разговор, на самом деле. Он замолчал. В конце концов, как он всегда делал, Наруто заскулил, чтобы они шли быстрее. После минутного бездействия они ускорили шаг. Они достигли окраин Конохи как раз в тот момент, когда солнце полностью взошло. Там их встретили две фигуры: Ямато, который, казалось, стал новым дополнением к их команде, выглядел мрачным и с квадратной челюстью. А рядом с ним — Копирующий ниндзя. И когда Сакура встала перед ними, склонила голову и вежливо поздоровалась с каждым, она абсолютно ничего не почувствовала.