***
Они встретились на границе за десять минут до 03:00. Наруто продолжал бросать обеспокоенные взгляды на Саске. Сай наблюдал за ними со спокойной улыбкой. Улитка, Медведь и Гиена окружили Какаши, молчаливые и смертоносные. — Чтобы быть ясным, — сказал их капитан резким голосом против умеренного ночного бриза, — это категорически противозаконно. Наказания не будет за то, что вы остались; оно будет за то, что вы пришли. Подумайте сейчас, готовы ли вы на такую жертву или нет. Потому что, если вы повернете назад на полпути, если передумаете в середине боя... — В аду для вас будет отведено особое место, — прорычал Медведь. Праведная ярость затопила его взгляд. История Итачи, которую теперь знал каждый шиноби в Конохе, явно тронула его. Какаши оглядел их, прищурив глаза, поскольку никто не выразил протеста. Когда кто-то все-таки заговорил, то на другую тему. — Со всем должным уважением, тайчо. Я понимаю, почему Учиха идет с вами. Я не понимаю, почему стратегически важно, чтобы Харуно тоже была с вами, — сказала Гиена спокойным голосом. — Даже если она относится к типу гендзюцу, против шарингана... — Это стратегически важно. — Мы ничего о ней не знаем, — пробормотал Медведь. — Она АНБУ, — внезапно сказала Улитка, моргая. — Эти волосы... Глаза Гиены и Медведя расширились, а затем они оба посмотрели на нее слишком пристально. Сакура побледнела. Теперь она вспомнила, что ушла в шуншин вместе с Какаши на глазах у всех в центре штаба, заметного АНБУ с розовыми волосами, такого же роста и телосложения. — У нее есть шаринган, — коротко сказал Какаши, так равнодушно, что на мгновение она усомнилась, правильно ли расслышала. — Что? — Наруто задохнулся. Это бледнело по сравнению с реакцией Саске. Он загорелся, как огонь, его взгляд горел. — Вот как ты ... Сакура стоически наблюдала. — Вор. Чем ты отличаешься от Данзо? — выдохнул он. На одном дыхании он бросился к ней. Прежде чем Какаши смог соблаговолить вмешаться в беспорядок, который он создал (почему бы не сохранить это конкретное откровение для поля боя, когда было бы слишком много отвлекающих факторов, чтобы размышлять?), Сакура двигалась как в тумане. Она встретила Саске на полпути и оттолкнула его, из ее левого глаза капала кровь. Она открыла его, и Саске замер. — Я не крала это, — прошипела Сакура, яростно прижимая свое предплечье к его горлу. — Я, блядь, не просила об этом. Но это единственная причина, по которой у меня было хоть какое-то желание спасти твоего брата в тот день, все еще наполовину веря, что он был увлеченным участником Акацуки. Так что ты можешь быть благодарен, что он у меня есть. Взгляд Саске блуждал по ее лицу. — Чей? Губы Сакуры сжались. — Шисуи. Рука обхватила ее бицепс, длиннопалая и мозолистая, резко потянув ее назад. Она повернула голову, и Какаши уставился на нее сверху вниз, наклонив голову. — Не сейчас, — сказал он бесстрастным голосом. Сакура мгновение смотрела на него, сжав губы, прежде чем стряхнуть его. Она отступила назад и зависла рядом с Саем. Только он выглядел относительно невозмутимым среди их импровизированной команды. Пальцы Какаши прошлись по ряду знаков. Стая собако-волков—какая-то чистая собака, какой-то чистый волк, какая-то неопределенная комбинация этих двух—появилась, глаза сфокусировались, как бритва, и оскалились зубы. Один из них неторопливо двинулся вперед, мышцы плавно двигались под пепельно-коричневым мехом. Какаши поднес окровавленную рубашку Саске к его носу. — Есть два ясных запаха, в дополнение к его, — подтвердил пес, скользнув черными глазами по Саске. — Третий, косвенный, отчетливый, но похожий. Родственник. Хотя и в обмороке. Близость, а не контакт. — Отслеживайте первые два, когда потеряете третий, — приказал Какаши. — Нам нужен третий Собака издала короткое, рокочущее рычание, а затем убежала.***
Солнце выглянуло из-за горизонта. А потом еще одно солнце. Потом еще одно. Они бежали чуть меньше семидесяти двух часов, прежде чем наконец остановились на ночь. В ходе путешествия потрясенное отчаяние Саске переросло в летучую ярость. Он завибрировал от недовольства в ту секунду, когда они остановились. Наруто обычно не был из тех, кто отказывается сопротивляться провокациям, но он действительно не раз был сострадательной жертвой несвоевременных вспышек, когда они последовали призыву Какаши. Это было немного похоже на то, как если бы кого-то несколько раз ударили по лицу. Когда Саске ворвался в палатку с мрачным, как гром, лицом, Сай вытащил Наруто и бросил на Сакуру острый взгляд. Она вздохнула в свою кашу. Была только одна причина, по которой Сай хотел, чтобы она имела дело с Саске, и это было потому, что он хотел, чтобы она заставила Учиху вернуться к относительной вежливости. Какого хрена ей поручили эту роль здесь? Саске злобно зачерпнул кашу из кастрюли. Кусочки еды упали на лицо Сакуры. Она подняла руку вверх, чтобы вытереть щеку, плечи приподнялись. — Осторожнее, Саске, — сказала она тихим голосом. Он со стуком поставил свою миску и встал. — Ты думаешь, что имеешь право говорить со мной? — сказал он, злоба сделала его черты более жесткими и старыми. — Ты думаешь, что имеешь право даже смотреть на меня прямо сейчас? — Ты думаешь, я впечатлена твоим гневом? — Сакура усмехнулась, тоже вставая. — Ты разве не сердишься, Сакура? — спросил он, сжав губы. — Зла на всех, кроме себя, на всех, кроме того, кто этого заслуживает, за то, что ты такая слабая, жалкая, хнычущая девочка ... Она рукой обхватила его за подбородок, впиваясь пальцами в щеки. — Я же говорила тебе быть осторожным, — тихо сказала она, сверкнув глазами. — Когда мы сражались, я уже был ослаблен, убив Орочимару и наполовину убив Итачи, — сказал Саске, изо всех сил сжимая челюсти, чтобы преодолеть ее вынужденное надевание намордника. Что-то промелькнуло в его глазах. — Теперь ты меня не побьешь. — И если бы это было в любое другое время, я, возможно, даже позволила бы себе принять этот жалкий вызов, — холодно сказала Сакура. — Но твоего брата больше нет, и ты злишься, потому что это легче, чем чувствовать что-либо еще. Ты знаешь, кем это делает тебя? Его глаза были прищурены. — Не надо. — Трусом. — Не называй меня так. — Но это так легко слетает с языка, — сказала она, ухмыляясь. — Трус покинул Коноху почти полдесятилетия назад и... — Разве ты не говорила, что когда-то любила меня? — спросил он, смертельно побледнев. Его лицо вспыхнуло жестокостью, а затем он прижался губами к ее губам.***
Она увидела красное. Чистый, недвусмысленный красный цвет. Ярость бурлила в ее венах, и ее руки вцепились в его воротник, наконец, обхватив его шею. Черные глаза, бессердечные и жаждущие боли, встретились с ее глазами, когда она швырнула его через всю комнату. — Разве это не то, чего ты всегда хотела? — насмешливо спросил он. И Сакура поняла две вещи. Первое, что ее катана была на расстоянии вытянутой руки. Она могла бы схватить её и выхватить из ножен сейчас тем же движением, а затем продолжить, по той же траектории, перерезать ему горло, как раз перед тем, как он покинет радиус ее досягаемости. Наруто, конечно, плакал бы, и Сай был бы разочарован, и пришлось бы убирать такой беспорядок, но разве это того не стоило? Ее второе осознание последовало секундой позже. И это было так: они больше не были одни. Голос гудел в глубине ее сознания, и она резко повернула голову в сторону входа в палатку. Там стоял Медведь, прищурив глаза от отвращения и опустив руки по бокам. Но именно фигура позади него заставила глаза Сакуры испуганно расшириться. Он был неестественно неподвижен. Его взгляд медленно переместился с Саске, который теперь отошел в сторону палатки, опустив часть ее вниз, на нее. Блядь. Блядь. Наруто будет плакать бесконечно, снова подумала она. И Сакуре придется быть рядом с этим —в течение многих лет, возможно, навсегда— только потому, что Саске посчастливилось быть увековеченным трагическим концом. Ничто не могло стоить этого. Ничто. Она чуть сдвинулась влево, негодование застряло у нее в горле, чтобы заслонить Саске от взгляда Какаши. Когда в комнате только что вспыхнуло намерение убить, истерический смех внезапно вырвался из упавшей фигуры с другой стороны палатки, громкий и пронзительный. Сакура повернула голову, не веря в наглость Саске. Разве он не знал, что два человека в этой палатке обдумывали его смерть? Но Саске согнулся пополам, его тело сотрясали почти яростные приступы юмора, инстинкт самосохранения почти исчез. Он рассмеялся так, как будто в его жизни никогда не было ничего смешнее. Но потом —и было трудно сказать, что обозначило этот сдвиг, потому что звуки, которые он издавал, остались прежними— его смех превратился во что-то другое. Его грудь отчаянно вздымалась, и внезапно он начал задыхаться, прижимая руки к глазам. Медведь смущенно проворчал. Сакура отвела взгляд, в ней закипала ненависть, и ей не на что было ее выплеснуть. Ни одного адекватного человека—ни Саске, ни сейчас, даже она могла это понять. Она вышла из палатки, не оглядываясь, оскалив зубы. Она не останавливалась, пока не оказалась на берегу реки, которая сделала это место их лагерем. Она опустилась на колени в песок и зачерпнула ладонями воду, поднося ее ко рту, чтобы яростно вытереть. Кто-то прорвался сквозь деревья позади нее, остановившись в нескольких футах от берега реки. — Что случилось? — спокойно спросил Сай. — Я думаю, я подтвердила, что я последний человек, который должен был говорить с Саске, — сказала Сакура. Она поднялась с корточек и повернулась, чтобы пронзить его обиженным взглядом. — Это никогда не заканчивается хорошо. — Я понимаю. Сакура повернулась к нему лицом. — В последнее время ты ему симпатизируешь. Я не уверена, что Саске сделал, чтобы заслужить это. Он едва признает Наруто—он обращается с тобой еще хуже. Это трагично и прискорбно, что случилось с его семьей, но он все равно пронзил кулаком в грудь Наруто. Это был его выбор. Сай нахмурился, обдумывая ее слова. — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что то, что случилось с Саске, сделало его человеком, который вонзил кулак в грудь Наруто? — Очевидно. Но в том-то и дело, Сай, что мы не рабы того, что с нами происходит, — холодно сказала Сакура. — У нас всегда есть некоторый элемент выбора в том, кем мы становимся. Что мы делаем. Если я когда-нибудь стану человеком, который убивает без разбора, который попытается убить тебя или Наруто, это будет означать, что я проиграла ту битву и сдалась. И в этом сценарии единственным оправданным курсом действий было бы покончить с тем самозванцем, который занял мое место. Она тоже сказала это не просто так, чтобы поспорить. Если Голос возьмет верх, если она станет тем неизбирательным орудием убийства, которого она всегда боялась... Не было смысла жить жизнью, в которой она была бы сама не своя. Конечно, нет, если бы это был Голос, который заменил ее. Ее рот скривился в отвращении. Сай вдохнул и выдохнул, звук унесло рекой, прежде чем он заговорил. — Есть ли такая вещь, как ты или я, отсутствующая к тем вещам, которые произошли с нами? — он задумался, голос его звучал легко. — «Истинное» я, как ты, кажется, предполагаешь, кто может или должен бороться с нанесенными ему травмами—существует ли оно? Возможно, если у кого-то из нас и есть силы противостоять пыткам или потерям, то только потому, что другой жизненный опыт научил нас лучше противостоять этому. Тебе так не кажется? Сакура уставилась на него с отсутствующим выражением лица. Глаза Сая сияли, отражая лунный свет. — Ты никогда не говоришь о том, что с тобой случилось или что ты сделала. Она слегка подвинулась назад, и ее нога погрузилась в воду. — Разве это не утомляет, — сказал Сай с бледной улыбкой на лице. — Скрывать? — Скрывать что? — спросила она ровным голосом. Его веки опустились. — Всё. Сакура чувствовала, что потеряла след своего гнева, куда-то его спрятала. Теперь ее лицо было бледным. — Раньше я все прятал. Каждую эмоцию, каждую возможную вещь, которую я мог бы почувствовать. — Сай ... — Трудно понять, что лучше, добиться успеха или попытаться потерпеть неудачу, как это делаешь ты. — Он поднял голову. — Но суть в том, что с чем бы ни сталкивался любой из нас, Сакура, я пришел к убеждению, что это просто защищает нас от различных видов искушения. То, что могло сломить Саске, вряд ли могло тебя расстроить. И то, от чего я легко мог бы отвернуться—может быть, это могло бы уничтожить тебя. Разве это не... забавно, каким-то образом? Сакура ответила снова, ниже и тверже. — Даже так. Никто из нас не зашел так далеко, чтобы мы не могли выбрать, чтобы научиться быть лучше—научиться противостоять этим искушениям. Саске более чем способен на это. — Так и есть, — согласился Сай. — И разве он не учится? Разве он не изменился с тех пор, как был рядом с нами? — Разве? — сардонически сказала Сакура. — Он сделал это, даже если ты слепа к этому, — его голос почему-то стал резче. Она стиснула зубы. — Но он не может поправиться быстрее, удобнее для обстоятельств, просто потому, что ты этого ожидаешь. Но, возможно, у тебя есть даже такие же ожидания относительно себя. Он сделал паузу, его голос смягчился. — Ты тоже винишь себя, когда не достигаешь их? Сакура в ярости развернулась. — Хватит. Возможно, ты намного эмоционально умнее, чем был раньше, но тебе нужно отступить. Сейчас же. И она не шутила. Сейчас ее гнев был на пределе, так как слова Сая задели ее за живое, и это усугубляло ее прежнюю ярость. Ее тело содрогнулось от этого. Он нахмурился. — Иди, — приказала она, содрогнувшись. — Ты не справишься с этим. — Она даже не была уверена, что она сможет. Сай наблюдал за ней, не сводя темных глаз с ее лица. — Он сможет? — И Сакура знала, что сейчас он, понизив голос, говорил о Какаши. Она провела рукой по волосам в тщетной попытке успокоиться. Ее характер шатко висел на волоске, становясь опасно неустойчивым. — Я не знаю... Нет. Да, — вырвалось у нее непроизвольно, сдавленно. Его губы слегка изогнулись, взгляд был спокойным. — Тогда иди. Рот Сакуры скривился, и она машинально сделала шаг назад, обе ее ноги мгновенно погрузились в воду. Прежде чем она смогла даже остановиться, чтобы пожалеть об этом, ее тело снова начало двигаться—мимо него, мимо группы деревьев, пока она не ступила обратно на территорию лагеря. АНБУ были разбросаны вокруг открытого огня в центре, Саске и Наруто нигде не было видно. И Какаши наточил свой клинок о точильный камень на окраине поляны. Она двинулась вперед. Когда она проходила мимо них, головы АНБУ слегка повернулись, следя за ее продвижением. Глаза Какаши резко поднялись, кожа вокруг его глаз исказилась, когда его голова холодно склонилась набок. Его голова быстро выпрямилась при виде того, что он увидел на ее лице. Она остановилась всего в футе от него. Он стоял, с удивительной скоростью переводя взгляд на АНБУ позади нее, прежде чем переместился, расположив свое тело с точностью, которая была бессмысленной, нелепой для нее. Грубое дыхание сотрясало ее, когда ее глаза изучали его. Теперь, когда она стояла перед ним, цинизм свернулся в ней клубком, горячий и ядовитый, смешиваясь с ее прежней яростью и видоизменяя ее. Это исказило ее черты, возможно, превратив ее лицо во что-то ужасное. Что он мог сделать? Зачем она пришла сюда? Что, черт возьми, это было... Он двигался с величайшей экономией движений, крепко прижимая руку к телу. Яростное, прерывистое дыхание сотрясало ее, и АНБУ были позади нее, а его рука зависла над ее ртом. Темные глаза на мгновение остановились на ней, невероятно проницательные. На одном дыхании он прижал большой палец к уголку ее рта. Глаза Сакуры затрепетали, закрываясь. На следующем вдохе он провел мозолистой подушечкой по ее разбитым губам, обжигая, заземляя. (Теперь она поняла, почему он расположился именно там, где стоял,—АНБУ могли видеть только ее спину.) На втором заходе он сильно нажал, и ее лицо напряглось, в груди заболело, ярость замедлилась. Ее глаза открылись, ошеломленные. Он сделал еще одно успокаивающее прикосновение к ее губам, быстрая вспышка прикосновения, а затем, после слишком короткой вечности, выражение его лица снова стало отстраненным. Сакура поймала его за руку, когда он начал отступать. Со злобной силой она поднесла его к лицу и, подняв взгляд, приложила сладкий, дрожащий рот к его ладони. Его мышцы напряглись, тело безошибочно наклонилось к ней. На мгновение глаза Сакуры жадно впились в это зрелище. Затем она повернулась, отпуская его руку. И она отправилась на поиски Наруто.