***
Шастун проснулся от того, что истинный рядом с ним мотался по кровати и что-то бормотал. Намокшая от пота чёлка прилипла к лицу, вся одежда влажная и холодная, одеяло зажато в кулаке и сброшено с тела. Альфа тут же сел и положил ладонь на его лоб, едва не обжёгшись — температура поднялась слишком сильно, бедного парня лихорадило. Антон стал потряхивать Арсения за плечо, стараясь разбудить. Когда он наконец проснулся, то облизнул пересохшие губы и смог выдавить из себя только одно слово: — Пить… — Сейчас, потерпи немного, — Шаст вскочил с кровати и пулей бросился на кухню, где в чайнике была ещё тёплая вода и, налив стакан, вернулся в спальню. Он помог брюнету приподняться и прислонил стакан к его губам, постепенно наклоняя, позволяя выпить всё до капли. Он опустил омегу обратно на кровать и спросил где у него градусник. Прилагая титанические усилия, мужчина поднял руку и указал на комод в противоположном конце комнаты. Парень быстро нашёл в ящике аптечку и вернулся к кровати, по пути встряхивая старый-добрый стеклянный ртутный градусник. Он протянул его Арсению и засёк десять минут. По истечении времени ртутный столбик показывал уверенные 39,8. — Арс, это не дело. Я вызываю скорую. — Нет. Пожалуйста, не надо. — взмолился омега. — Что значит — не надо? У тебя температура сорок. — Альфа едва не кричал. — Сделай ещё один укол. Пожалуйста, можно ведь и без скорой обойтись, — просто умолял он своего истинного. — Ладно. Я сделаю, но если не поможет, то я вызываю скорую помощь. Понял меня? — Строго проговорил Шастун. — Да, — согласился голубоглазый, часто-часто закивав. Антон ушёл на кухню, чтобы набрать шприц, и за салфеткой. Он вернулся к мужчине и сделал укол. — Облокачивайся на руки. Давай, садись. Нужно переодеться. Где у тебя чистая одежда? — Футболку в комоде возьми, а… — ему не дали договорить. — А больше ничего и не нужно. — Шатен снова полез в тот же ящик, доставая оттуда сухую белую футболку и чистые боксёры, и подошёл к сидящему на кровати Арсению. — Поднимай руки. — сказал парень, стянул с него футболку и обтёр ей вспотевшее тело, прежде чем надеть сухую. — Давай, ложись — омега беспрекословно его слушался, полностью доверяя своему альфе. Зеленоглазый снял с истинного пижамные штаны и осторожно подцепил его трусы кончиками пальцев, чтобы не касаться разгорячённой кожи, ведь температура его рук в любом случае ниже, чем у тела Попова. Брюнет хотел было закрыться ввиду смущения, но Антон пресёк эти попытки. Когда и этот элемент одежды был поменян на сухой и чистый, Шастун ушёл в ванную бросить грязную одежду в стирку и на кухню за ещё одним стаканом воды. — Вот. Пей, давай. Иначе обезвоживание будет. — Забрав у истинного пустой стакан, он аккуратно помог ему снова улечься на кровать и пристроился рядом, легонько приобнимая за плечи. — Всё, отдыхай. И попробуй ещё поспать. Брюнет кивнул и закрыл глаза, а альфа стал ждать. Через полчаса он заметил, что омеге не становилось лучше, и снова поставил ему градусник. Столбик ртути целеустремлённо поднялся до отметки в 40,3 градуса. — Всё, Арс. Ждать дальше уже нет смысла. Я не позволю тебе здесь ласты склеить от недостатка ума. Я звоню в скорую. — Зеленоглазый ожидал чего угодно, но не покорного кивка на свои слова со стороны Попова. Ему было настолько плохо, что казалось, будто мозг плавится, он почти ничего не понимал и лишь соглашался со всем, что скажет ему альфа. В уголках глаз скопились слёзы, готовые сорваться в любую секунду. Поэтому, Антон вышел из комнаты за телефоном, а вернулся, уже говоря с диспетчером. — Да, здравствуйте, девушка. У мужчины очень высокая температура. — Пауза. — Полчаса назад была 39,8, сейчас уже больше сорока. Жаропонижающее не подействовало. — Альфа поглаживал брюнета по плечу, слушая стандартные вопросы и отвечая на них. — Омега. Тридцать лет. Адрес? Эм… улица Антонова-Овсеенко, 25 корпус 1, квартира 28. — Сотрудница на том конце связи спросила паспортные данные звонившего. — Шастун Антон Андреевич, 19 апреля 1991-го. — (Кем приходитесь пациенту?) — Его альфой. — (Ожидайте, помощь прибудет в течение часа.) — Спасибо, до свидания. Шатен отложил телефон и придвинулся ближе к Попову. Всё это время его голубые глаза были зажмурены, а сам омега лежал, свернувшись калачиком и крепко сжимая в кулаках одеяло, которым был укрыт. Хотелось спрятаться под него с головой. — Закрой штору — слишком ярко. — Да, сейчас. — Парень встал и подошёл к окну. — Давай на форточку открою? Надо воздух свежий впустить. — Сказал он и откинул створку, закрывая стекло плотной шторой, но оставляя щёлку для воздуха. Он снова сел на кровать, начиная перебирать в пальцах мокрую челку, убирая её со лба. — Ну, что? Херово тебе? — Холодно… — прошептал омега, тяжело сглатывая и смаргивая горячие слёзы. Всё его тело — до кончиков пальцев — било дрожью. — Потерпи ещё немного, маленький, — успокаивал его альфа, начиная осторожно растирать плечи брюнета в попытке согреть. — Сейчас приедет врач, даст какое-нибудь лекарство посильнее, скажет, что нам с тобой дальше делать, и станет легче. Всё будет хорошо, веришь мне? — продолжал он, внимательно всматриваясь в лицо любимого человека. В ответ тот лишь вымученно кивнул, а в следующую секунду подтянул ноги ещё ближе к груди и заскулил. — Ну-ну… тише. Чшшш… — продолжал Антон, перехватив Попова в руках и начав покачивать его над кроватью. Из голубых глаз продолжали течь слёзы, а всё тело содрогалось от холода и плача. Скулёж и болезненные стоны омеги сводили шатена с ума. Он продолжал шептать успокаивающие слова брюнету на ушко, пока не раздался дверной звонок. Тогда он осторожно уложил Арсения на кровать, подоткнув одеяло, чтобы не выходило тепло, и, не забыв закрыть форточку (сквозняк им сейчас был совершенно не нужен), почти побежал в прихожую, чтобы впустить приехавшую скорую. К слову, та не заставила ждать себя слишком долго, и вместо обещанного часа неотложка прибыла всего минут через пятнадцать. И слава всему святому, потому что понимать, насколько плохо твоему истинному, просто невыносимо, а ведь ему ещё хуже, чем тебе, и каждая минута на счету. Альфа поочерёдно проводил бригаду в ванную и спальню к больному. Стандартный опрос на жалобы пациента Шастун тоже взял на себя: постанывающий комочек на кровати не находил в себе силы даже на то, чтобы связать пару слов. — Чем температуру сбивали? — в конце концов поинтересовался врач, закончив осмотр и походя к фельдшеру для просмотра протокола. — Анальгин внутримышечно. Дважды. Утром помогло, а сейчас — нет. — Альфа сделал небольшую паузу перед последним словом и тяжело выдохнул, поджимая губы в конце. Почему-то он чувствовал себя виноватым за то, что препарат не подействовал не то что должным образом, а вообще никак. Зло сжимал кулаки, ощущая свою беспомощность и бесполезность. — В таком случае, будем госпитализировать. Попробуем ещё раз понизить температуру, а в стационаре понаблюдают за динамикой. Пневмонии я не услышал, так что просто очень сильная простуда, — не успел он договорить, как был перебит. — Нет, — выдал Арсений, укрываясь. — Я подпишу отказ или что там надо. Я никуда не поеду. — Вы уверены? Всё-таки… — Уверен, — снова не дал договорить голубоглазый, тяжело сглатывая. — Арс, — рыкнул Антон, начиная заводиться, но его тут же успокоил фельдшер, сказав, что вполне можно обойтись постельным режимом под пристальным вниманием. Альфа хотел было ещё возмутиться и вразумить нерадивого истинного, но был осаждён пристальным взглядом медработника. — Хорошо. Течка когда последняя была? — поинтересовался врач у омеги, снова свернувшегося клубочком. — Месяца два с половиной назад, — пробормотал тот, приподнимая голову и стараясь сфокусировать взгляд на собеседнике. — Давай «троечку» тогда? — добавил медработник, обращаясь к своему напарнику. — Помогите, пожалуйста, — попросил он Антона, указывая головой на лежащего на кровати Арсения. — Иди-ка сюда, — начал шатен, опускаясь на колени возле кровати у изголовья и откидывая одеяло с дрожащего тела, на что брюнет заскулил и сильнее подобрал конечности. — Нет, так не пойдёт. Давай-ка, разворачивайся. — Шастун стал аккуратно выпрямлять парня и переворачивать, придерживая за плечи. Брюнет поёжился, но под натиском родных и тёплых ладоней послушно устроился на животе, позволяя медикам поставить очередной укол. Антон рядом осторожно обнял его поперёк спины, невесомо поглаживая по руке, и мягко поцеловал омегу в висок. По окончании всех необходимых процедур врач настоятельно рекомендовал принимать огромную кучу лекарств и напомнил о необходимости полного постельного режима, пристального наблюдения и постоянного ухода. Проводив бригаду к выходу из квартиры, Шастун вернулся в спальню и, снова устроившись на полу, уткнулся носом в грудь успевшего перевернуться набок Арсения. Омегу всё ещё трясло. Его бил озноб, и он безбожно рыдал, прижимая к себе голову альфы, зарываясь пальцами в его чудесные русые кудряшки. В ответ на это Антон лишь крепче обнял любимого человека и устремил взгляд зелёных глаз на его лицо. — Ну что ты? Не надо плакать, а то только хуже сделаешь. — Произнёс он, ещё раз крепко сжимая талию омеги, и стал подниматься с пола. — Прости меня, — пролепетал брюнет, всхлипнув. — Я такой, — не договорил он, перебитый собственной истерикой. Воздуха не хватало, лёгкие сводило в попытках вдохнуть побольше. — Милый мой, хороший, успокойся. Не плачь, всё будет хорошо, — стал приговаривать Шастун, переворачивая мужчину на спину и присаживаясь рядом, чтобы было удобнее обнимать. — Поболеешь чуть-чуть, дома посидишь, а потом снова в бой. Чего ты так разревелся? — Меньше всего сейчас хотелось верить, что омега плачет от боли. Это было невыносимым для альфы. — Я такой слабый… — наконец выдал Арсений после череды поверхностных вдохов и залился слезами пуще прежнего. — Эй, эй! Это с чего и к чему такие умозаключения, Арсюш? Посмотри на меня, — ласково попросил зеленоглазый, поворачивая голову старшего на себя и стараясь заглянуть в голубые бездны напротив. — Я ведь тебя подставляю, — начал он, и в этот раз Шастун не стал его перебивать. Пусть выскажется. — Ты же на работе должен быть, а я вот… — он снова всхлипнул, стирая слёзы с щёк, и продолжил. — А я даже врача вызывать не хотел. А почему? А потому, что они собирались забрать. А у меня театр. А вместо того, чтобы что-то предпринимать, я тупо плачу. Ты такой… в офис ради меня не поехал. И вообще я… — слёзы снова реками потекли из сапфировых глаз. Альфе уже порядком надоела эта бессвязная истерика, и он всё-таки перебил лепет омеги. — Арс! Прекращай. Ты ни разу меня не подставляешь. Слышишь? И я должен быть не на работе, а там, где ты, понимаешь это? Так что утирай слёзы. И не потому, что они делают тебя слабым, а потому, что они тебе сейчас здоровья не прибавляют. С чего ты взял вообще, что мальчики не плачут? Плачут. А знаешь почему? — Дождавшись отрицательного мотка головой, Шастун продолжил. — Потому что это нормально. Мы все люди, и мы все можем плакать. Но только если это не вредит нашему здоровью, как, например, сейчас. Так что успокаивайся и ложись ещё поспать. Тебе нужно набираться сил. — С этими словами зеленоглазый легонько стукнул омегу по носу, ободряюще улыбнувшись, и аккуратно уложил его на постель. — Отдыхай. Я рядом… Альфа ушёл на кухню, а брюнет глубоко вздохнул и легко улыбнулся, предаваясь царству Морфея. Они оба понимали, что последняя фраза была сказана не столько буквально, сколько метафорически, и Шастун рядом не только физически, сидя сейчас за столом в современной, но всё равно уютной кухне… и будет рядом до конца…***
В этот же день после уезда скорой Антон полетел в аптеку за всем, что Попову прописали медики. Вернулся он с двумя пакетами лекарств, половину из которых Арсений, разумеется, не пил. После укола с, не иначе как, эликсиром жизни ему стало намного лучше. Поэтому к вечеру он стал намного веселее и уже собирался идти на кухню ужинать, когда в дверях спальни появился Шастун, смеривший брюнета взглядом а-ля «Ты дурачок?» — Ну и куда ты собрался? — поинтересовался альфа, скептически выгнув бровь. — Иди в кровать. Сейчас поесть принесу. — Антон, я вполне могу посидеть и за столом… — начал отнекиваться брюнет, являя миру свою упёртость и задетую гордость. — Я сказал: в кровать! Живо! — приказал тот в ответ, концентрируя запах, чтобы показать непослушному омеге, кто тут главный. И если противиться антоновым словам Арсений мог, то против природы не попрёшь. Поэтому через пару минут его внутренний омега подчинился силе альфы и потащил безвольное тело в кровать. Как только Попов оказался на своём месте, укрытый одеялом до самого подбородка, Антон выскользнул из комнаты и пошёл по направлению к кухне, где на столе ждал заранее подготовленный ужин. Он вернулся так же быстро, как и ушёл, только теперь в его руках был поднос, на котором стояло несколько тарелок и стакан тёплой воды, на самом краю была парочка баночек с таблетками. — Я всё ещё придерживаюсь мнения, что мог бы спокойно поесть за столом на кухне. — Всё же съязвил голубоглазый, несмотря на то, что подобное обращение со стороны шатена ему очень нравилось. — Ага, на холодной кухне, чтобы потом опять мучиться с температурой, которую мы, между прочим, еле сбили. И то, — он сделал многозначительную паузу, устремляя взгляд зелёных глаз в голубые напротив, — с помощью скорой. Так что сиди в одеялах и ешь. Арсений лишь поджал губы, смотря на тарелку с куриным супом. Конечно, у него уже не болело горло, но желания есть что-то больше бутерброда не было. Увидев замешательство на лице истинного, Антон добавил: — Ну ты чего? Это вкусно. Особенно в сравнении с больничной кормёжкой. — Он взял в руку ложку и, зачерпнув немного, поднёс её к губам омеги. — Давай, хотя бы чуть-чуть, я же старался как-никак. На этом совесть брюнета, видимо, взяла верх, и он послушно открыл рот, съедая всю ложку. Суп оказался действительно очень вкусным, но есть из рук своего альфы тоже было слишком приятным занятием. Поэтому Попов снова насупился, не желая самостоятельно продолжать трапезу. А Антону не сложно, и он продолжил кормить омегу с ложечки, приговаривая пресловутые «За меня», «За себя», «За новые роли». Когда тарелка опустела, альфа стал таким же способом скармливать омеге котлету. — Ну, что? Вкусно тебе? — с ехидной ухмылочкой проговорил Антон, отставляя поднос на тумбочку возле кровати, и протянул Арсению стакан и таблетки. — Очень, — подтвердил тот, принимая лекарства. — Ты большой молодец. Спасибо, — добавил он, делая глоток. Шастун забрал из его рук стакан и вместе с тарелками унёс на кухню, мысленно пообещав себе, что обязательно перемоет всю ту гору использованной посуды, просто немножечко позже. Закончить сегодняшний день было решено просмотром сериалов в постели на ноутбуке. Да, можно было бы включить на телевизоре, но что-то было в том, чтобы смотреть именно в небольшой экран ноутбука, прижавшись друг к дружке поближе. Утомлённый болезнью Арсений заснул в тёплых объятиях Антона буквально через пару серий, а сам альфа, выключив технику, укрыл омегу одеялом, поцеловав при этом в тёплый, но уже не горячий, лоб, и с тяжёлым вздохом пошёл на кухню воевать с грязными тарелками.***
Арсений проснулся на удивление отдохнувшим. За окном ярко светило солнце, даже и не скажешь, что ещё совсем недавно там был ужасный ливень. Омега потянулся, с наслаждением отмечая, что сковывающего тело озноба нет и боли в горле тоже не ощущается. Брюнет делает глубокий вдох… и подрывается на кровати. Он был уверен, что после нескольких часов пребывания в квартире альфа оставил свой запах на всех предметах и поверхностях. Однако ещё раз втянув носом воздух, Попов не почуял даже намёка на то, что в помещении был кто-то, до кончиков волос пропахший шоколадом… да и вообще хоть кто-то. Ничего не понимающий мужчина слез с кровати и пошёл обходить квартиру в поисках истинного. Но ни на кухне, ни в ванной, ни в комнате — нигде не было не то что альфы, даже его следов. Омега прошёл на кухню и сел за стол. Он стал осматривать помещение и наконец остановил свой взгляд на дверце, за которой всегда стояло мусорное ведро. Озарение пришло стремительно, и Арсений ринулся проверять мусорку на наличие ампул и шприцов. Но в пакете его встретило лишь несколько упаковок от «ужина» двухдневной давности и пустой блистер из-под подавителей. Ничего не понимающим взглядом Попов окинул стены, быстро находя на привычном месте календарь. Дыхание омеги сбилось. — 11 апреля… — прошептал он и, наконец, поставил ведро, с которым стоял всё это время, на пол. Он закрыл лицо руками и, облокотившись на столешницу, заплакал. Если на календаре осталась дата 11.04, значит сегодня 12. А соответственно, Арсений не просыпался больным, а Антона не было в холостятской омежьей квартире. Брюнету стало невыносимо больно. В его глазах застыли невыплаканные слёзы, делая радужку ещё более голубой и пугающе красивой. На негнущихся ногах омега дошёл до своей спальни, где упал на колени возле кровати и…***
Арсений просыпается в слезах и не может сделать и вдоха. Горло саднит, голова обещает расколоться на маленькие кусочки, а всё тело било мелкой дрожью — видимо, росла температура. Омега крепко сжал одеяло в кулаке и прислушался к тишине, нарушаемой только его всхлипами. Он постарался принюхаться и не учуял запаха своего альфы. Теперь его маршрут был гораздо короче — сразу на кухню. Но его перемещения затормаживала ужасная слабость, из-за которой мужчина едва стоял на ногах. В этот раз он не стал рыться в мусорном ведре, а сразу посмотрел на календарь, чтобы проверить свою догадку. Так и есть — 11 апреля. Покопавшись в аптечке в поисках жаропонижающего в ампулах, Попов вернулся в спальню и посмотрел на время — 7:29. Тогда он решил позвонить Антону, чтобы попросить его о помощи. Когда на том конце связи сняли трубку, Арс ощутил отвратительное чувство дежавю: Шастун звучал сонным, сам омега не мог говорить достаточно громко, чтобы его услышали, а альфа, как оказалось, проспал и стал бегать по квартире, собираясь. Решение написать истинному смс было принято ещё давно, поэтому брюнет завершил вызов, начиная набирать страшно знакомый текст.Вы 7:33
У меня поднялась температура и ужасно болит горло, и я не могу выпить жаропонижающее, а шприцов и ампул нет. Пожалуйста, можешь купить и привезти мне их? Антон 7:35 Скоро будуВы 7:35
Квартира 28, 7 этаж, домофон 1к1728
Арсений ждал около двадцати минут. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что альфа, войдя в квартиру вытянется в струну, крепко зажмурится и с гулким рыком «Арррс» резко выдохнет, сжимая руки в кулаки. Он начинал звереть. Кое-как собрав остатки самообладания, Антон протянул омеге пакет с лекарствами, развернулся и ушёл, захлопнув за собой дверь. Как в бреду Попов дошёл до окна в спальне, чтобы проводить взглядом выбегающего из подъезда Шастуна, судорожно закуривающего сигарету и садящегося за руль своего Tahoe. Сквозь слёзы голубые глаза следили за удаляющимся силуэтом автомобиля. Арсений поставил себе укол. Арсений долго плакал, лёжа на кровати и обнимая кусочек одеяла. Арсений не хотел верить в то, что все его воспоминания о заботливом альфе в его квартире были сном. Арсению было больно…***
Арсений просыпается. Арсений просыпается и кричит. Кричит, несмотря на льющиеся ручьём слёзы. Кричит громко, с надрывом. Кричит, невзирая на адскую боль в горле. Когда воздух в лёгких заканчивается, он начинает судорожно хватать воздух, попеременно всхлипывая. Он сидит на кровати в своей спальне. Он слушает. Он принюхивается. Он ищет причины, почему альфа, обещавший быть рядом, до сих пор не пришёл на его крик. Но в квартире было тихо. Снова. В квартире никем не пахло. Снова. Она была пуста. Омега в ужасе сидит на кровати и судорожно сжимает в руках одеяло, а накатившая истерика никак не собирается сходить на нет. Брюнет встаёт с постели, падает, потому что ноги не слушаются, и с завидным упорством снова поднимается на ватные ноги. Идёт на кухню, проверяет дату, смотрит на ненавистное 11 апреля, роется в аптечке в поисках жаропонижающих внутримышечно и, не найдя таковых, плетётся в спальню. Ужасающие 7:29. Он звонит Антону. Антон берёт трубку бодрым… — Да, Арс? — Омега правда старается ответить. Но и без того севший голос теперь окончательно пропал. — Я не слышу тебя. У тебя всё хорошо? — Арсений сбрасывает вызов. Арсений пишет смс.Вы 7:33
У меня поднялась температура и ужасно болит горло, и я не могу выпить жаропонижающее, а шприцов и ампул нет. Пожалуйста, можешь купить и привезти мне их? Ответа не последовало… Его не было пять минут, десять… Антон 7:45 Бля, Арс, я опаздываю малька… Но да ладно. Скажи, какая квартираВы 7:45
Квартира 28, 7 этаж, домофон 1к1728
Арсений стал ждать. Прошло десять минут. Двадцать… Ещё через пять раздался дверной звонок. Альфа, не заходя в квартиру, отдал пакет с лекарствами и собрался уходить, но омега остановил его. — Антон, послушай, — начал он и наткнулся на достаточно суровый взгляд зелёных глаз. — Неужели ты не чувствуешь? — Чувствую что, Арс? — Мы истинные… — с придыханием произнёс тот. — Не неси чепухи! — стал раздражаться Шастун, по-видимому опаздывающий на работу. На его лице заиграли желваки. — Но я чувствую тебя! Шоколад, клубника и… — Его грубо перебили. — Это парфюм! — рявкнул шатен. — Ты для меня вообще не пахнешь. Больше наркоту напоминаешь сейчас. Дорожку без запаха, но с приходом. Я опаздываю. Альфа резко отвернулся и, минуя лифт, пошёл вниз по лестнице. А Арсений остался стоять в дверях, сжимая пакет из аптеки. Арсений снова заплакал. Как в тумане Арсений прошёл в спальню, поставил себе укол и лёг, поджав колени к груди. Арсению больно. Арсений попал в свой самый страшный кошмар… Арсений не хочет ничего чувствовать…***
Арсений просыпается… Арсений устал… Арсений не понимает, что происходит… Арсений плачет… Арсению больно… Арсению страшно… Арсений кричит… Он идёт на кухню… Он смотрит на дату — 11 апреля… Он возвращается на кровать. Стеклянным взглядом смотрит на время — 7:29… Арсений застрял… Он больше не звонит Шастуну. Он какое-то время думает над смс, но в итоге пишет выученные уже наизусть слова.Вы 7:33
У меня поднялась температура и ужасно болит горло, и я не могу выпить жаропонижающее, а шприцов и ампул нет. Пожалуйста, можешь купить и привезти мне их? Ответ от Антона не приходит… Проходит пять минут. Десять. Ещё пятнадцать… Сверху добавляется ещё час… Антон так ничего и не пишет… Арсений лежит пластом на кровати. У Арсения звонит телефон. Арсению звонят из больницы. Арсений не слушает после второго предложения… «Вы были последним, с кем разговаривал Шастун Антон Андреевич. Мне очень жаль, Антон Андреевич попал в аварию чуть больше часа назад и скончался на месте до приезда скорой. Он ехал на слишком высокой скорости и не успел среагировать на дорожную ситуацию впереди. Его отвлекло пришедшее смс… Вы сможете подъехать для…» Арсений плачет… Арсению больно… Антона больше нет… Арсений в этом виноват…***
Арсений просыпается… Арсений плачет… Арсений кричит… Арсений не идёт на кухню… Арсений не звонит Антону… Арсений не пишет ему смс… Арсению страшно… Арсению больно… Арсений не хочет засыпать… Арсений устал просыпаться… Арсений хочет, чтобы всё закончилось… Арсений хочет умереть… Арсений всё-таки встаёт с кровати. На негнущихся ногах он идёт на кухню. Сквозь пелену он замечает календарь и, видя на нём 11 апреля, бросается к стене, срывает несчастный элемент декора и выбрасывает его в почти пустое мусорное ведро, в котором только несколько упаковок от субботнего «ужина» и пустой блистер из-под подавителей… Арсений достаёт аптечку. Он уже знает, что в ней нет жаропонижающих в ампулах, и решает проверить наличие оных в таблетках. Таких тоже нет, но омеге они и не нужны. Он ищет снотворное… Он знает, что у него есть почти новая пачка. Он его находит… Пустой пузырёк летит в мусор вслед за календарём, а его содержимое размещается в ладони Попова. Брюнет наливает стакан воды… Он одну за другой глотает все таблетки, невзирая на боль в горле… Арсений страшно устал… Арсений возвращается в постель… Арсений засыпает с надеждой не проснуться никогда…***
Арсений просыпается… Он открывает глаза в пустой комнате… Он плачет… Он ужасно напуган… Он снова кричит… громко, с надрывом, не жалея связок… захлёбывается в крике и слезах… Раздавшийся из спальни крик сложно было назвать человеческим криком. Это было больше похоже на истошный животный вопль. Антон на кухне с перепугу уронил тарелку, и та разбилась на маленькие осколки. Адреналин ударил в кровь, ускоряя процесс понимания, и через секунду Шастун влетел в спальню к истинному. Омега на кровати бился в истерике и совершенно не осознавал реальности. Шатен подбежал к Попову, аккуратно обхватывая его руками и прижимая его к своей груди. Он стал покачивать брюнета в руках, шепча слова успокоения, а сам Арсений цеплялся за его футболку пальцами не в силах понять, а реальность ли это или очередной сон… Они просидели так минут пятнадцать. Всё это время альфа обнимал своего любимого человека, гладил по волосам и целовал подставленный висок. Когда истерика поутихла, он решился начать разговор. — Расскажешь, что тебе приснилось? — сказал Антон, слегка отодвигая брюнета от себя, чтобы его можно было слышать. — Что тебя нет… — промямлил Арсений, снова упираясь носом в горячую грудь и вдыхая любимый шоколадный запах. — И куда же я делся? — стараясь приободрить истинного, улыбнулся Шастун. — Много куда… Можно я не буду говорить? — попросил мужчина, устремляя взгляд своих голубых глаз в зелёные напротив. — Это был бесконечный кошмар. Я просыпался из раза в раз и каждый из них считал, что это взаправду. И в каждом из них ты исчезал из моей жизни. — Договорил брюнет, утыкаясь в плечо любимого и ставя точку в этом рассказе. — Всё хорошо. Это просто кошмар. Просто очень страшный сон. Он прошёл, ты больше не спишь… Ты веришь мне? — дождавшись положительного кивка, Антон продолжил — Теперь всё хорошо. Я никуда не денусь. Всё будет хорошо… — добавил он, снова укачивая истинного и продолжая поглаживать его по голове. Они так и заснули в обнимку спустя несколько минут.***
Следующие три дня альфа провёл рядом со своим истинным, стараясь всеми силами поставить его на ноги. Стас со всем пониманием отнёсся к сложившейся ситуации и ухитрился оформить Шастуну кратковременный переход на удалёнку в связи с болезнью истинного (то, как в мире ценится истинность, удивительно). Только вот если сначала Попов честно выполнял предписания врача, отдыхал и набирался сил, то на третий день пришёл к альфе на кухню с «прекрасной» просьбой. — А отвези меня в театр сегодня к двум? — начал он, разглядывая тарелку перед собой, гоняя по ней одинокий оладушек. Антон даже поперхнулся, услышав такое заявление, и вытаращил на омегу глаза. — Ты с ума сошёл? — задал он риторический вопрос, запив несчастный кусок хлеба чаем, и продолжил. — Какой театр, Арс? — Мой, родной. Большой Драматический, — брюнет сделал вид, что вопрос нуждается в ответе. — У тебя два дня назад температура была сорок. Так что извини меня, но никакого театра. — У меня премьера послезавтра, — стал упрашивать омега. — Завтра ген-прогон, а сегодня обычная небольшая репетиция. Пожалуйста, Антон. — Нет. Я не хочу, чтобы тебе посреди театра стало плохо. — Ну, пойдём со мной. Пожалуйста. — Он сложил руки в умоляющем жесте. — Ты будешь рядом. Ничего не случится, правда. Пожалуйста, Антош. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. — Л-ладно. — Обычно, слово альфы — закон, и Антон мог бы запросто прибегнуть к своей природной силе снова, осаждая разошедшегося омегу, но он совершенно не хотел отнимать у любимого человека дело его жизни, а что бывает за пропуск репетиций или — не дай боже — спектакля, Арсений рассказал ему в красках, поэтому выпросить у Шастуна разрешение пойти на работу оказалось очень просто. — И я буду ждать тебя в гримёрке или как там. А ты в свою очередь, как только тебе станет нехорошо, идёшь ко мне, и мы сразу едем домой. Уяснил? — Зелёные глаза внимательно следили за изменением эмоций на лице брюнета. Молящее выражение сменилось радостью, а в голубых глазах заплясали воодушевлённые искорки — Но, если ты этого не сделаешь, то я перестану с тобой разговаривать по-человечески до конца недели, договорились? — В ответ на это Попов быстро-быстро закивал. — Спасибо! — Он вскочил со своего места и подлетел к альфе, бросаясь ему на шею и начиная покрывать его лицо короткими поцелуями после каждого слова. — Спасибо-спасибо-спасибо, –лепетал он как ребёнок. В какой-то момент Антон мягко положил руку ему на затылок, утягивая парня в нежный поцелуй, который сам же и разорвал через несколько секунд. — Всё, иди собирайся, а то опоздаем. — Сказал он, опуская руки со своей шеи и подталкивая омегу в сторону выхода с кухни.***
— Ляся, привет! — Попов бросился к подруге и, по совместительству, худ-руководителю с объятиями. — Арсений. А я-то уже испугалась, что снова не явишься и всё — прощай очередная роль. — Сказала она, заключая мужчину в кольце рук. — Ну уж нет! Не дождёшься, — улыбнулся брюнет. — А это… — начал он, оборачиваясь на Шастуна, но договорить не успел. — Здравствуй, Антон. Что-то ты не заходишь… — выдала Утяшева, ужасно поразив тем самым Арсения. — Привет, Лясь. Да вот, без выходных работаю. А Паша и пораньше ведь не отпустит. «Вдруг, кто поймёт, что я к тебе иначе отношусь…» — Он смешно спародировал Волю. — Простите, — встрял голубоглазый, — вы знакомы? — Конечно. Мы же с Пашей не просто начальник и подчинённый, а достаточно хорошие друзья. То, что ты об этом не знал, значит лишь то, что мы просто не показываем это в офисе. На работе он Павел Алексеевич, а за её пределами — Паша-Снежок. — Альфа забавно подмигнул начинающему понимать Попову. Не просто же так Шастун говорил, что на свой день рождения позовёт Волю с женой, добавив что-то про «в узком семейном». «Ты идиот, Арсений. Ты в курсе? — подумал омега, — Надо бы хоть немного следить за ходом мысли собеседника, а не воображать, как вы поженитесь, заведёте кошку, собаку, хомячка или всех вместе и нарожаете полон дом детей…» — А вы, я извиняюсь за мою бестактность… — предположила девушка, многозначительно указывая наманикюренным пальчиком то на одного парня, то на другого и предвкушающе улыбаясь. — Ничего тебе не скажу, — бросил Антон, когда Попов наконец вышел из астрала и уже собирался что-то отвечать. — Всё. Я жду, где договаривались. Иди. — На этой фразе они и разошлись: одни работать, другой — ждать.***
— Мне, конечно, очень интересно, какие отношения связывают вас двоих, и ты обязательно всё мне расскажешь во всех подробностях, но не сейчас. — говорила Утяшева, пока они приближались к заветной гримёрке. — Давай, переодевайся и приходи. Сегодня лёгкий прогон на повторение, чтобы не перегружать вас сильно перед премьерой. — Я помню, Лясь. Всё будет по высшему разряду, не переживай. — Мужчина отправил подруге воздушный поцелуй, улыбнулся и скрылся в помещении, тихо прикрыв за собой дверь. Девушка лишь помотала на это головой, глубоко выдыхая брюнету вслед.***
Несмотря на то, что Антон обещал ждать своего омегу в гримёрке, Шастуна унесло в кафе неподалёку. Нет, ну а что такого? Не пропустит же он своего истинного в толпе, выходящей из театра? Ну вот и всё, значит можно расслабиться и перекусить вкусной пироженкой. Это, конечно, не «Буше», но можно ли что-то подобное считать достойным поводом, чтобы отказываться от пирожных? Правильно, нельзя. Альфа подозвал к себе официанта и, сделав заказ, уткнулся в документы, которые сообразил взять с собой, чтобы можно было поработать в ожидании Арсения. Они с Матвиенко обговорили все нюансы и внесли все правки, поэтому сейчас зелёные глаза Шастуна внимательно бегали по строчкам, проверяя полноту необходимой документации. Ему хватило всего пары минут, чтобы погрузиться в работу с головой и не заметить, как из конца зала за ним наблюдала пара внимательных глаз. Концентрация на буквах и цифрах также не позволила увидеть миловидного официанта омегу, принёсшего заказанные пирожные и кофе. Горячий капучино оказался на толстовке слишком стремительно, чтобы успеть среагировать и предотвратить весь этот инцидент. — Вашу ж… — закричал шатен, вовремя прикусывая язык и сбавляя обороты, вспомнив, что находится в общественном месте, а официант вообще — омега. — Ой, простите, — залепетал паренёк, на вид лет двадцати пяти. — Я недавно на работе, ещё не привык к подносам! Пойдёмте в прачечную, я постираю вашу толстовку — продолжал он, протягивая руки и уже собираясь снять с альфы испачканный предмет одежды. Несколько секунд… несколько непозволительно долгих секунд, пока Шастун понял, что его пытаются раздеть посреди зала кафе… несколько секунд, идеальных, чтобы успеть сделать фото… — Секунда! — резко бросил Антон, скидывая с себя чужие руки. — Пойдёмте в эту вашу прачечную! — сказал он и через секунду добавил, кинув взгляд на нерадивого официанта, — только руки не советую распускать. — В ответ тот лишь часто закивал головой и повёл альфу, старающегося оттянуть горячую мокрую ткань как можно дальше от тела. Ещё один снимок… Шатен проклял идею прийти в это кафе уже трижды к тому моменту, как за ним захлопнулась дверь. — Снимайте скорее одежду! — тараторил омега-официант, параллельно ища стиральный порошок. Когда тот был найден, огненная толстовка брошена в стиральную машину, а футболка слегка сполоснута под холодной водой, тщательно выжата и снова надета на шатена, криворукий работник после недолгого раздумья выпалил, — Ваш обед за мой счёт. Или можете взять за причинённые неудобства натурой… — Что?! — выкрикнул Шастун, в очередной раз проклиная всех богов и самого себя за то, что пришёл сюда. — Прекратите эти… у меня даже слов нет! Принесёте мне мою одежду вместе со счётом. Всего хорошего — процедил он и, развернувшись на 180 градусов, поспешил вернуться к своему столику, чтобы собрать документы и дождаться своей толстовки. Альфа вышел из заведения сразу, как только получил свою одежду назад и оплатил счёт (разумеется, вычитать вылитый кофе он не стал, ибо это разбирательство и лишние минуты внутри этого …), и сразу направился к театру, где его уже ждал истинный.***
Репетиция была действительно очень лёгкой. У Арсения, если честно, даже язык не поворачивался назвать её репетицией как таковой. Скорее, да, просто прогон, чтобы освежить в голове. Вот завтра будет тихий ужас. Но это будет завтра, а на сегодня хватит, можно домой. Омега вышел из гримёрки и направился на поиски своего альфы. Выйдя в фойе, он не нашёл там благоверного и хотел уже звонить ему с целью узнать, где тот прохлаждается, но в этот момент его окликнула Ляйсан. — Арсений, подожди. Ты домой сейчас? Может, подвезти? — Нет, спасибо. Вообще, я Антона ищу… — Я, кстати, о нём и хотела с тобой поговорить. Ты же не против? — Да нет, в принципе… в зависимости от того, куда зайдёт разговор. — Хорошо. Тогда, начну в лоб: вы вместе? — Ответа не последовало. — Если ещё нет, то и не надо пытаться. — Почему? Сразу предупреждаю: ни за что не поверю, что он какой-то плохой человек. — сделал выпад брюнет, складывая руки на груди. — Нет, он не плохой… он просто никогда не сможет… Как бы тебе так сказать? — Прямо, Лясь. Прямо. — В общем, не мне тебе это всё рассказывать, но не будет он никого близко подпускать, если это не его истинный или истинная. Так что мой тебе совет: не ломай ни его, ни себя. Вы хоть и одногодки, но он бывает таким наивным ребёнком, что влюбится до потери сознания. А потом сам себя сожрёт и тебя обглодает. Не рискуй так, не надо. В тот момент, когда брюнет уже собирался возразить, у девушки зазвонил телефон. По обрывкам фраз он понял, что ей звонил муж, а лезть в семейные разговоры не было привычкой очень даже хорошо воспитанного омеги. Поэтому он терпеливо дождался окончания звонка, а потом неожиданно даже для себя самого выпалил: — А вы с Пашей пойдёте к Антону на день Рождения? — В ответ на это Утяшева смерила его непонимающим взглядом, выразительно подняв брови. — Он не празднует свой день рождения, Арсений. Причём уже не просто давно, а очень давно. Сколько я его знаю. — Как это не празднует? — Как-как? Каком кверху! Не празднует и всё. Делами своими занимается, наверное. — Она перевела взгляд на наручные часы. — Так, ладно. Я уже опаздываю на встречу… Пока, Арс. Прошу тебя, только не наделай глупостей, хорошо? — Фиг с тобой. Ладно. До завтра. — Ага, до завтра! — И девушка удалилась. Брюнет решил выйти из здания вслед за ней и стал думать. «Если он не празднует день рождения уже несколько лет, то зачем пригласил меня и сказал, что будет несколько семей?», — стал размышлять омега и не заметил, как на горизонте замаячила двухметровая фигура.