Большая афера

      Эсса даже не заметил, как Рэйн скрылся за деревьями, поглощенный собственными эмоциями. Он сидел, наклонившись вперед и упершись ладонями в землю, безуспешно пытался взять себя в руки и отдышаться. Его все еще трясло. Возбуждение никуда не делось — было жарко, воздуха не хватало, сердце бухало где-то в горле, а предательское сознание подкидывало заманчивые картинки того, что могло бы быть, если бы…       Эсса ощутил, как по спине прокатилась волна леденящего холода. Что он наделал?!       Отбросив кинжал, вор схватился за голову, еще больше ероша и без того встрепанные волосы. Стягивавший волосы шнурок куда-то подевался и теперь длинные пряди беспорядочно рассыпались по плечам и спине, укутывая его живым покрывалом и спускаясь до самой земли. Плащ лежал неподалеку сиротливой кучкой, рубашка была до середины расшнурована стараниями ловкого Рэйна. Но это сейчас волновало Эссу в последнюю очередь. Куда важнее был тот факт, что он поднял нож на Рэйна. На Рэйна!       Стоило это осознать, как тут же накатил запоздалый ужас. А если бы он ему навредил? Конечно, Рэйн мог постоять за себя, он сам же и обучил Эссу многим приемам рукопашного боя, но в состоянии аффекта, да еще и напуганный, Куколка себя не контролировал. В его жизни было достаточно моментов, когда приходилось защищать себя, отпустив все инстинкты, потому что иначе потом он просто не смог бы смотреться в зеркало.       Каждый раз от изнасилования Эссу спасало лишь чудо, и у него сложилось очень нездоровое отношение к посягательствам на личное физическое пространство. В голове что-то щелкало, включался защитный механизм, заставляя биться насмерть, точно загнанный в клетку дикий зверек. И сейчас Эссу испугало, что он может точно так же потерять над собой контроль, что Рэйн увидит его таким… уязвимым и невменяемым.       Он помотал головой, задышал глубоко и размеренно, чтобы предотвратить приступ неотвратимо подступающей паники. Было страшно от самого себя. Ведь сам же попросил, сам! Как теперь в глаза Бродяге смотреть…       Внезапно за спиной раздался нарочито громкий хруст ломаемой ветки. Вор испуганно вскинулся, резко обернувшись, но было уже поздно. Его окружили. Застали врасплох. С перепугу растерянному Эссе показалось, что кругом целая толпа. Он слепо кинулся, пытаясь нашарить кинжал, но на плечо тяжело опустилась чья-то рука.       Вор вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стоял заросший до самых глаз бородатый патлатый мужик, от которого знатно смердело, а за ним, чуть поодаль еще пятеро, на первый, да и на второй взгляд — отпетых дорожных головорезов.       Эсса шарахнулся в сторону, стремясь уйти от мерзкого прикосновения.       — О, кого я тут нашел! — явно обрадовавшись, промурлыкал бородатый. Взгляд мутных карих глазенок, скользнув по стройной фигуре вора и отметив его растрепанный вид, моментально стал сальным и липким. Он с предвкушением осклабился. — Надо же, Куколка собственной персоной.       Эсса всмотрелся в его лицо, пытаясь вспомнить, где они встречались раньше, но его мозг отказывался запоминать лица насильников. Скорее всего, этот человек пытался, но ничего не вышло. Эсса всеми силами старался забыть очередную пока еще неудавшуюся попытку как кошмарный сон, и у него получалось, потому что иначе он бы точно сошел с ума от ненависти.       — Как хорошо, что мы встретились! — Мужик нехорошо ухмыльнулся и добавил, подтверждая догадки вора: — В прошлый раз, помнится, мы не закончили… Толиб, Махен, держите его.       Из-за его спины вышли двое, Эсса и глазом моргнуть не успел, как его скрутили, повалив на землю и удерживая за руки. Горло тоже перехватили, не давая оторвать голову от земли и толком вздохнуть. Паника поднялась удушливой волной, в глазах помутилось от страха и ненависти — он не мог ничего сделать, его застали в минуту слабости, и защитить себя не было никакой возможности. Эсса и рад бы позвать на помощь Рэйна, но горло словно стальным обручем сдавило. Он мог лишь обжигать главаря этой грязной шайки яростным взглядом, хотя его лицо расплывалось перед глазами.       — Ну наконец-то мы с тобой одни. Теперь развлечемся, — хмыкнул бородач, расстегивая штаны. — Сначала я, а потом по очереди. Не хочу, чтобы его порвали, пригодится. Не зря же я столько месяцев твареныша этого пасу.       Эссу затошнило от отчаяния и паники. Он попытался вывернуться, дернулся, но все, разумеется, было безуспешно.       — Э-э, Нимар, твареныш твой, кажись, не один. Вторая лошадь тут.       — Ну так держите ухо востро, — фыркнул Нимар. — Если подойдет еще один, схватим и его. Неужели не справитесь с одним дохляком без меня и пары минут?!       Трое его людей скрылись за деревьями, чтобы подкараулить Рэйна, остался только сам бородач и двое верзил, что держали Эссу. От них знатно несло, и вид их полусгнивших пожелтевших зубов, щерившихся в похотливом оскале, почти заставлял Эссу терять сознание от подкатившей к самому горлу тошноты. Просто ощущение чужих рук на теле вгоняло в такой страх и панику, что он начал безостановочно дергаться, издавая какие-то рычащие звуки и не вполне осознавая самого себя.       Они лишь смеялись, наблюдая за его состоянием.       — О, ты уже предвкушаешь? — хмыкнул Нимар. — Гляди, какой нетерпеливый. Пожалуй, придется вставить тебе в рот рукоятку кинжала, чтобы член мне не прикусил. Но сначала я трахну тебя в зад, а потом заставлю слизывать с моего члена собственное дерьмо.       Он приблизился и попытался стянуть с вора штаны, но Эсса со всей силы ударил его ногой в колено. Зарычав, Нимар, злобно пнул его в бок. Кажется, хрустнуло ребро. Эсса взвыл, двое гадов, что его держали, довольно заржали, а их главарь, пока вор пытался скрючиться в позу эмбриона, рванул на нем рубашку и штаны.       Эсса, чувствуя, что сейчас отключится от боли, слепо двинул ногой еще раз и попал, судя по сдавленному ругательству.       — Вы что, не можете держать его нормально?! — заорал бородач.       Хватка на плечах, горле и бедрах стала еще крепче. Теперь Эсса не мог даже вдохнуть, только полузадушено хрипел. Он все еще по инерции пытался дергаться, и Нимар с размаху ударил его по щеке так, что рассек губу. Эсса обмяк, но все еще находился на грани сознания, когда услышал странный звук — будто острый предмет рассекает воздух. И руки, державшие его с правой стороны, внезапно исчезли.       Он с трудом поднял голову, слепо пытаясь сфокусировать взгляд. Рядом лежал с изящным стилетом в глазу один из верзил. Второй туповато вертелся неподалеку, озираясь по сторонам.       — Нож оттуда прилетел, долбоеб! — рявкнул Нимар и успел ловко нырнуть за спину подельника за секунду до того, как второй стилет пролетел ровно в том месте, где была его голова, и вонзился в землю.       Еще одно лезвие, на этот раз почти беззвучно рассекло воздух, появившись как будто из ниоткуда, и с отвратительным звуком погрузилось в голову второго громилы, пробив черепушку. Нимар выругался и кинулся за деревья, но не успел. Четвертый стилет угодил ему в шею, пробив трахею наискось.       Эсса наконец смог сесть, держась за ноющее ребро. От телодвижений бок прострелило острой болью, и он стиснул зубы. Увидел, как с ближайшего дерева мягко спружинила массивная фигура. Вор машинально отшатнулся, когда человек направился к нему, но чем ближе, тем яснее становилось, что это Рэйн.       Бродяга подхватил с земли плащ и накинул вору на плечи, тревожно всматриваясь в синяки на груди и горле от чужих пальцев.       — Как ты? — спросил он, протянув руку, чтобы убрать с лица спутанные пряди, прилипшие к запекшейся на губах крови.       Эсса резко мотнул головой, но тут же со свистом втянул воздух.       — Нормально. Помоги встать.       — Уверен? Может, лучше тебе присесть в тенечке? — В голосе Рэйна звучало неподдельное беспокойство.       — Нет. Давай просто… уедем отсюда, — пробормотал Эсса, едва сдерживая дурноту при виде трупов, раскиданных по поляне.       Рэйн кивнул, помог ему встать и доковылять до лошади. Усадил вора на Шороха — своего жеребца, а сам вернулся к поляне, чтобы собрать стилеты. Затем запрыгнул позади Эссы в седло. Когда они немного отдалились от поляны, Эсса увидел еще три тела оставшихся приспешников Нимара. Здесь Рэйн спешился, чтобы забрать три точно таких же лезвия. Вор отвернулся, не стал смотреть.       Эсса был напряжен как струна, пока они ехали до ближайшего ручья, и почти не замечал благородных попыток Бродяги не слишком сильно прижиматься к нему сзади. Слишком занятый тем, чтобы не дать панике прорваться позорными рыданиями, он даже не сообразил сразу отказаться от помощи. А Рэйн, видимо, боялся, что тот свалится с лошади, если поедет самостоятельно.       Достигнув небольшой полянки у ручья, он спрыгнул на землю и помог спуститься Эссе. Вор поморщился от боли в ноющем боку.       — Что?       — Кажется, у меня сломано ребро.       — Дай посмотрю.       Бродяга усадил его на какую-то корягу, а сам пошел искать хворост, чтобы развести костер, так как вокруг незаметно сгустились сумерки. Вернулся он с охапкой сухих веток и пучком разных трав.       Присев перед вором на корточки, Рэйн распахнул на нем рубашку и принялся осторожно прощупывать ребра. Действия его были быстры и сосредоточены, на этот раз не сопровождаемые похабными шуточками, так что не было ни единого шанса на возникновение неизбежной неловкости.       — Хм… Трещина точно есть, но я не уверен, — пробормотал он, следя за реакцией Эссы. По левому боку расползался огромный синяк, который было невозможно не заметить в свете весело пляшущего пламени. — Был бы тут Хью, мигом бы тебя подлатал.       — Кто такой Хью? — со свистом втянув воздух сквозь зубы, процедил вор.       — Да так… Есть один знакомый лекарь в Элехарде, — рассеянно ответил Бродяга.       Поискав плоский камешек среди гальки у ручья, он быстро растолок на нем кашицу из принесенных трав другим и принялся обмазывать ею синяк. Эсса наблюдал за ним, про себя смутно удивляясь тому, что Рэйн в этом смыслит. В прошлом тоже были случаи, когда Бродяга обнаруживал свои познания в лекарстве, но на все вопросы отшучивался, что, дескать, с его непредсказуемой жизнью приходится разбираться во всем понемногу. И действительно артефактор зачастую удивлял самыми неожиданными навыками.       — Должно снять отек, — пояснил Рэйн, пока наносил получившуюся мазь на синяк. Затем он порвал испорченную рубашку вора на ленты и начал накладывать фиксирующую повязку поперек груди.       — Расскажи что-нибудь о своей жизни там, — попросил Эсса, пытаясь отвлечься от боли. — Только не эту свою похабщину, ладно? У тебя есть семья?       Руки Рэйна ловко перематывавшие ему грудь, на мгновение зависли. Но всего лишь на мгновение, и он снова продолжил свою работу. Правда, молчал так долго, что вор думал, и не ответит уже.       — Родители давно умерли, — наконец произнес Рэйн. — А семья… Я не женат, если ты это хочешь узнать.       — О, я прекрасно знаю, что ты не женат! — выразительно фыркнул Эсса, намекая на его бесчисленные похождения по всему миру. — Хотя даже если бы и был, вряд ли бы это защитило тысячи несчастных от твоей животной похоти.       — Ну с тысячей ты мне польстил, — ухмыльнулся Рэйн. — Хочешь сказать, что я не способен хранить верность?       — Определенно!       — Ты слишком плохого мнения обо мне, — закончив фиксацию, Рэйн завязал на боку маленький узелок и поднял глаза. — Если бы у меня появился кто-то, кому я мог бы доверять и… хотел бы его защищать… Я был бы верен ему до самой смерти.       Эсса было фыркнул, но что-то в глазах Бродяги остановило. Даже язвить расхотелось. Учитывая любовь Рэйна к эпатажу, в его исполнении фраза должна была прозвучать донельзя пафосно. Но она так не прозвучала. Почему-то по хребту от затылка до копчика пробежала волна мурашек. Чутье подсказывало Эссе, что Рэйн говорит чистую правду и относится к этому очень серьезно.       — Спасибо, — пробормотал вор, тщетно пытаясь скрыть смущение. — Теперь меньше болит.       Рэйн кивнул и аккуратно дотронулся до его скулы. Эсса слегка вздрогнул, но не дернулся.       — М-да, Куколка, у тебя по правой щеке расползается здоровенный синячище, надо рассветник приложить. Вообще, рассветник не помогает от ушибов и синяков, но живец я тут вряд ли найду в темноте. Хотя знаешь, в том, что теперь ты такой «красивый», есть свой плюс. Может, теперь на нас будут покушаться меньше?       — Это тебе надо рассветник приложить. К голове, — устало прикрыв глаза, отозвался Эсса. — Наоборот, хуже будет. Я теперь еще больше на шлюху похож. Забыл, что ли, как на меня реагируют всякие отморозки? — Вор хмыкнул, вспоминая невеселые случаи из своей жизни. Почему-то синяки на теле всегда вызывают у отбитых садистов нездоровое возбуждение, и Эссе довелось испытать это на себе, к сожалению, не единожды. — Дайте боги, эта «красота» сойдет к тому моменту, как мы в Элехард прибудем. Иначе твой лорд вряд ли поведется.       — Ну да, синяки у тебя сходят долго. Надо будет в порту на рынок зайти, глядишь, у местного лекаря найду живец, — шаря в седельной сумке в поисках еды, задумчиво протянул Рэйн. Отдав Эссе лепешку с куском сыра и двумя копчеными колбасками, он добавил: — Давай ешь, и на боковую. Надеюсь, завтра мы, наконец, доберемся до Сон-Ра. Надо срочно найти корабль, отплывающий до Элехарда. Но это такая дыра, что я не уверен в успехе поиска…       — Уверен, что вообще стоит соваться на корабль? — со вздохом спросил Эсса, грустно разглядывая свой паек. Аппетита не было. — Надеюсь, хоть в этот раз мы не нарвемся на приключения, как тогда, в Ворхеме, помнишь? Когда меня какие-то ворхемские работорговцы взяли в плен. Сколько тебе тогда пришлось за меня выложить? Двести монет?       Рэйн хмыкнул и, сделав глоток сидра из дорожной фляги, неопределенно пожал плечами.       — Ну, как тебе сказать… Три тысячи золотых.       — Что-о-о?!       — Те работорговцы наотрез отказались тебя отдавать, потому что, — тут Рэйн очень убедительно изобразил ворхемский акцент: — «Такюю кюкуольку купат втридорога на нэволничэм рынке». А на самом деле ты просто уже успел попасться на глаза одному виршаху, который за тебя отдал им две тысячи золотом. А на меньшую цену они были не согласны.       — Ты мне не рассказывал! — поразился Эсса.       — Ну да. Тебя бы хавар за эти три тысячи удавил. Впрочем, я потом рыло тем ребятам начистил. Раскусил, что они хотели меня наебать, забрав и тебя, и деньги. В итоге лишились и того, и другого! — Тут Рэйн довольно заржал.       Эсса покачал головой.       Ни свет ни заря растормошив Эссу, который проснулся не в духе, потому что болело избитое тело, Рэйн дал ему лепеху с остатками колбасы и помог взобраться на Морковку. Почти до самого полудня они молчали, каждый погруженный в свои размышления. Эсса пребывал в слишком мрачном расположении духа, чтобы болтать, а Рэйн… Как это нетипично для него, но он тоже не был настроен на разговоры в дороге.       Ближе к трем часам дня лес наконец поредел. Рэйн был прав — дорога хоть и оказалась утомительной, но к порту они выехали на день раньше, чем если бы ехали по Срединному Тракту. С пригорка, где кончался лес, открывался изумительный вид. Там, внизу волновалось море, расстелившееся сверкающим на солнце полотном. Ветер доносил крики чаек и альбатросов, а на волнах мягко покачивались утлые суденышки. Крупных кораблей почти не было видно.       Пронзительная морская синь с непривычки резала глаза, и это почему-то напомнило Эссе портрет герцога Азамара. У того глаза были совсем такие же — темнеющие бездонной синевой, пугающе таинственные. Он тряхнул головой, отгоняя от себя глупые мысли и тронул поводья, заставляя лошадь степенным шагом двинуться вниз с пригорка.       В порту они расстались с лошадьми. Эсса с облегчением попрощался с леди Морковкой, а потом Рэйн оставил его на постоялом дворе, а сам ушел, чтобы сбагрить лошадей. Пока его не было, Эсса успел навести марафет, накрасившись как можно более вызывающе и отталкивающе. Густые черные тени вокруг подведенных угольком глаз, слишком яркие румяна на скулах и кричаще алая краска на губах действительно скорее уродовали красивое лицо, чем привлекали. Эсса только парик надевать не стал, взбил свои черные волосы гребнем так, чтобы они встали колтунами, тем самым довершая свой маскарад и окончательно становясь похожим на портовую шлюшку.       Вернувшийся с живцом Бродяга при виде такого Эссы чуть было не извинился и не отошел от столика, но приглядевшись и узнав в нем своего подельника, выругался. Затащив вора в кладовку, Рэйн быстро сменил ему повязку, намазав потемневший от синяков бок растертым в кашу живцом. После этого они поперлись на причал, где Рэйн уже успел найти корабль.       Ему приглянулась изящная «Морская заря», капитаном которой оказался здоровенный коренастый мужик с ярко выраженной южной внешностью — смуглый, узкоглазый и чернявый. Хонза был типом крайне несговорчивым и заломил неподъемную цену. Рэйну пришлось выложить пятьсот золотых, чтобы тот согласился взять на борт, по его словам, грузового судна двух лишних пассажиров и изменить курс. Хонза и его команда только что опустошили свои трюмы и собирались отчалить только через пару дней, но Рэйн уговорил его направиться в Элехард и отплыть сегодня же ночью, с наступлением сумерек, как только удастся собрать всю команду по местным питейным заведениям и публичным домам.       Все то время, пока Рэйн договаривался, Эсса стоял в сторонке, и, когда Бродяга поманил его, чтобы представить капитану, тот окинул вора долгим взглядом с ног до головы и сплюнул себе под ноги.       — Ты рехнулся, парень? — прорычал Хонза, обращаясь к Рэйну. — Ты что, вздумал на мой корабль шлюху приволочь?! Ты эту дамочку оставишь за бортом, понятно? Ноги ее на моем судне не будет!       Рэйн на секунду даже онемел от удивления, а Эсса поднял голову и бросил на капитана убийственный взгляд, ничуть не испугавшись ни огромной фигуры, ни громкого рычания. Он уже собирался высказать все, что думает по его поводу, но Рэйн вовремя успел зажать ему рот ладонью.       — Капитан Хонза, — очень вежливо произнес Бродяга. — При всем моем уважении, но вы говорите о моей будущей супруге!       — Да ты меня наебать хочешь. Какая из шлюхи жена, а? — проворчал Хонза, раздраженно сощурившись. — Ну зачем тебе на корабле эта треклятая расфуфыренная баба? Выглядит как вылитая… В общем, короче, нечего мне тут моих парней смущать. На борт шлюх нельзя!       — Я же сказал, что это моя невеста! Он-на почти замужняя и благовоспитанная девушка из благородной семьи, — нагло заявил Рэйн, едва сдерживая смех, потому что краем глаза замечал, как Эсса в бешенстве вращает глазами. — И вообще, я уже заплатил вам. Если вы не собираетесь брать нас на борт, значит, возвращайте мои деньги.       Видимо, перспектива возвращать целых пять сотен золотых монет не обрадовала капитана, потому что он нахмурился и подозрительно уставился на руки Эссы.       — Браслет где?       — Что? — опешил Рэйн.       — Браслет обручальный, спрашиваю, где? Ты же элехардец, так? Где эта ш… женщина замужняя, если браслета по вашим обычаям не носит? Мои ребята должны видеть, что ты за ней приглядываешь! Нам плыть целый месяц без остановок, и я не хочу, чтобы она смущала их.       — Мы помолвлены, но еще не женаты, — терпеливо повторил Бродяга.       — Тогда либо я вас сейчас же женю, и ты надеваешь своей шлюхе хотя бы паршивое колечко, — прорычал капитан Хонза, — либо валите отсюда оба нахрен, деньги я вам не верну! Вы хоть представляете себе, что случится в открытом море с командой, если они увидят вот это? И без уздечки!       — Ладно, — покладисто согласился Бродяга. — Давайте. Венчайте нас.       Хонза снова сплюнул под ноги и выругался, но отступил в сторону, позволяя им пройти по трапу на борт. Затем подозвал старпома и принялся с ним что-то обсуждать.       — Венчаться? Серьезно?! Ты сбрендил? — Как только они поднялись на борт и отошли достаточно далеко, чтобы капитан их не услышал, Эсса вывернулся из поддерживающих объятий. — Ничего более умного в твою тупую голову прийти не могло? Зачем назвался моим женихом и согласился? Как мы потом это герцогу твоему объяснять будем?! Не мог сказать, что мы… Ты мой дядюшка или вроде того?!       Эсса был в бешенстве. Мало того, что его приняли за бабу, и даже мужские шмотки и отсутствие сисек не смутило капитана, так еще замуж выдавать собрались! Бесила не столько сама ситуация, сколько понимание того, что хотя заблуждение капитана явно Рэйна забавляло, отказаться от женитьбы он не мог. Такие типы, как капитан, да и его команда, скорее всего, тоже, признавали только грубую силу и угрозы. А дядюшка или некто подобный явно не тянули на роль того, кто может угрожать. Муж не стенка — подвинется, а уж с дальним родственником и подавно считаться не стоит. Изнасиловали бы, как пить дать, не считаясь ни с чем. На корабле капитан — закон и порядок, и не действуют здесь никакие социальные статусы и даже деньги.       И все же тот факт, что Рэйн даже не подумал спросить его мнение, заставлял вора испытывать иррациональную злость. Вот из-за таких его спонтанных решений они чаще всего и вляпывались во всякое дерьмо, и даже то, что сам Бродяга и вытаскивал их из очередной заварушки, не окупало этого.       — Я что, настолько плох для тебя в роли мужа? — Небрежно опершись локтями о широкие перила бортика, Рэйн терпеливо пережидал бурю, которую устроил Эсса, с трудом удерживаясь от нахальной ухмылочки. Но услышав про дядюшку, все-таки заржал. — Что тебя не устраивает? Я даже готовить умею, если ты не знал.       — Может, я не хочу за тебя замуж! Такая мысль тебе в голову не приходила? — огрызнулся вор. Он встал рядом и, до побелевших костяшек пальцев сжав перила, уставился вдаль на морской горизонт, играющий всеми красками на закате солнца.       — Хах! Ты единственный, кто этого не хочет, — хмыкнул Рэйн не без самодовольства.       — Уверен, так оно и есть, — ядовито парировал Эсса. — Но я уже говорил, ты не в моем вкусе, — раздраженно сузив глаза, добавил он, явно покривив душой. Потому что, как выяснилось не так давно, Рэйн был очень даже в его вкусе. Да и в принципе вкусным. Терпким, чуть горьковатым и вообще… От мыслей о нем как о супруге что-то предательски екало в груди, но Эсса старательно гнал от себя это странное ощущение.       К его облегчению, Рэйн никак не стал это комментировать, даже головы не повернул, будто и не услышал последнюю фразу. Это остудило гнев Эссы намного лучше, будто ледяной водой из ведра окатили. Он тут как дурак переволновался, думать об этом проклятом поцелуе перестать не может, а Рэйн, может, уже и забыл о нем. Ну что с него взять? Он же не трахает разве что калек. Даже портовыми проститутками не брезгует, будто только и ждет первой попавшейся возможности, чтобы присунуть кому-нибудь.       — Почему обязательно надо венчаться? — мрачно спросил Эсса, чтобы сгладить неприятный осадок от своей последней реплики. — Мы могли бы просто найти другой корабль, капитан которого будет посговорчивее.       Рэйн вздохнул и откинул голову, подставляя буйную гриву морскому бризу.       — Ты сам в это не веришь. Задействуй уже мозги, Куколка. Это единственный более или менее приличный корабль, который в состоянии доставить нас в целости и сохранности до берегов Трианесса. Кроме того, женитьба — просто фикция. Это мелкое суденышко наверняка даже не зарегистрировано ни в одном порту Элехарда, а это означает, что наш брак не действителен. Так что не паникуй, ладно? Это никак не помешает нашей миссии.       Эсса нахмурился и прикусил язык, чтобы не вызвериться на Рэйна и его самоуправство снова. Чего толку слова тратить? Разоряться на Бродягу — гиблое дело. И потом, логичных контраргументов у него не было.       Тут подошел капитан Хонза.       — Я послал за ребятами, — сказал он и угрюмо поинтересовался: — Кольца или браслеты есть? Чем быстрее обвенчаю вас, тем лучше. Как раз пока команда не вернулась.       Рэйн поморщился, демонстративно порылся в карманах и, пожав плечами, хотел было уже сказать, что нет, но тут его озарило.       Отцепив от правого уха серебряную круглую серьгу, как раз похожую на обручальный ободок, он проворно надел его на указательный палец правой руки Эссы. Удивительно, но она подошла по размеру.       — Хорошо, что у тебя такие тонкие пальчики, любовь моя, — промурлыкал Рэйн, кажется, получая настоящее наслаждение от этого маленького спектакля, и, не спеша отпускать руку Эссы, легко коснулся губами тыльной стороны ладони.       Вор в ответ одарил его едким взглядом, но промолчал.       — Почему на указательный? — спросил Хонза. — Ты же элехардец.       — У тракийцев брачный обряд проводят так. Кольцо на указательном пальце символизирует положение младшего супруга или супруги, — с готовностью ответил Рэйн, словно только и ждал этого вопроса. — Как говорится, муж делает, жена указывает. Поэтому мужу кольцо надевают на большой палец.       — Но ты не тракиец, — веско уронил капитан.       Рэйн развернулся к нему и, пожалуй, впервые уставился очень внимательно.       — Верно подмечено, капитан, — мягко произнес он. — Я не тракиец. Но, как вы видите, вентале у меня нет. А вы, стало быть, хорошо знаете обычаи Элехарда?       — Я там родился, как-никак, — хмыкнул Хонза, наблюдая за тем, как к кораблю подходит троица пьяных матросов из его команды. Посыльный знал, где и кого из товарищей искать. Поэтому первые несколько человек вернулись относительно быстро.       — А по вам и не скажешь, что вы коренной житель.       — Это потому, что отец у меня пират из Шайлая, — внезапно охотно поведал Хонза. — Ну, по имени понятно. Это все, что мне досталось от него. А рос я с матерью, дочерью рыбака в Эсталии. Это городок неподалеку от…       — …Трианесса, да, я знаю, — добродушно улыбнулся Рэйн, но Эссе почудилось, что в его голосе звучат напряженные нотки.       — Ну да. Хон-За значит «небо на рассвете».       — Вам подходит, — не удержался от шпильки Эсса, на что капитан только засмеялся.       — Удобно, наверное, когда вас принимают за шайлайца, в то время как вы родом из Элехарда, — как бы между прочим заметил Рэйн. — Торговле способствует… Живой товар нынче на вес золота.       Хонза ничего не ответил, лишь одарил его мрачным взглядом. Настроение его сменялось как погода на море — быстро и непредсказуемо.       В этот момент к кораблю начали подтягиваться еще матросы, по виду — отпетые пираты и морские головорезы. Впрочем, команда на любом корабле, занимающемся нелегальной торговлей, всегда набиралась из портового сброда. Заметив, что на борту пассажиры, они неторопливо обступили своего капитана.       — С другой стороны, — добавил Рэйн, сделав вид, будто не заметил появления свидетелей их разговора, — мне и мое… моей невесте не хотелось бы неприятностей. А вы, как никто другой, хорошо знаете путь до родных берегов и доставите нас в целости и сохранности. Не правда ли, капитан?       — Верно, — тяжело уронил Хонза и кивнул Эссе: — Кольцо для жениха есть?       Рэйн уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Эсса, кинув на капитана нечитаемый взгляд, полез за пазуху и вытащил из-под рубашки цепочку с серебряным кольцом. Кольцо было причудливое, словно свитое из множества толстых серебристых нитей, которые, переплетаясь, образовывали массивный узор, и на ладони перстень ощущался тяжело. В центре самого толстого плетения было углубление с большим топазовым камнем в форме овала. Сняв украшение с цепочки, Эсса попытался надеть его на большой палец Рэйна. К его удивлению, оно село как влитое, будто всегда там и было. Эсса до конца не был уверен, что кольцо подойдет, ведь лапы у Бродяги здоровущие.       И только когда поднял голову, с трудом заставив себя оторваться от неожиданно зачаровавшего его зрелища, и встретил изумленный взгляд голубых глаз, Эсса осознал, что провалился, засветив побрякушку. Перстень — единственное, что у него было, сколько он себя помнил. Кто знает, может, он достался ему от родителей? Что, наверняка, лишь пустые надежды — ну откуда у безродного бродяжки могла быть такая драгоценность? А может, Эсса просто украл его, когда повезло, будучи еще совсем мелким. Подробности уже стерлись из его памяти за давностью лет. Но в любом случае, как бы голодно и туго вору не было, вещицу он так и не продал.       Теперь же от вопросов не отвертишься, а распространяться по поводу кольца и всего, что с ним связано, вор не хотел, пусть особо рассказывать было и нечего. Вот что мешало ему послать капитана с его пуританскими замашками куда подальше и сказать, что у него ничего подходящего нет, предоставив Рэйну самому расхлебывать последствия своего дурацкого решения? Но нет, эта мысль даже в голову ему не пришла!       Эсса досадливо закусил губу, хмуро глянув на заинтересованно щурящегося Бродягу. И какой хавар его дернул вспомнить об этом чертовом кольце именно сейчас? Эсса не знал. Надеть кольцо на палец Рэйна оказалось так легко и естественно, будто оно принадлежало Бродяге. Обычно всегда такой осторожный и предусмотрительный, рядом с ним вор буквально терял бдительность. Он просто не подумал! Что совсем ему не свойственно.       — Как зовут невесту? — сухо поинтересовался капитан.       — Эсса, — процедил вор.       — Что ж… Пусть солнце одобрит и осветит этот союз, пусть ветер и море станут ему свидетелями. Властью, данной мне морскими богами, объявляю Рэйна из Элехарда и Эссу… из Кеельна мужем и женой! — проговорил Хонза почти торжественно, что Эссу невольно позабавило. Видно было, что к своей миссии священника тот отнесся серьезно.       Хонза выжидающе уставился на «молодоженов», захмыкав себе в бороду. Может его веселила мысль о том, что Рэйн решил жениться на портовой шлюшке, а может что-то другое, но матросы, вернувшиеся с заслуженного кутежа после долгого плавания, его веселье явно разделяли — отовсюду раздался смех. Кто-то выкрикнул похабную поздравительную шутку, вокруг заулюлюкали.       Рэйн глянул на «свежеиспеченную супругу» сверху вниз и решительно привлек к себе. Эсса уперся ладонями ему в грудь, широко распахнув глаза. Даже ради хаварова спектакля он не был готов пойти на еще один поцелуй — боялся снова испытать ту бурю чувств, что так напугала его в первый раз. Но оттолкнуть Бродягу не успел.       Почувствовав скользнувший в рот горячий язык, Эсса задохнулся и скомкал рубашку на груди Рэйна. По телу пронеслась предательская дрожь, и будто маленькие язычки пламени щекотно вспыхнули внизу живота. Вор честно пытался не поддаваться подступающему, как и в прошлый раз безумию, но… В этот момент он, к стыду своему, забыл даже о том, что вокруг куча народу, а из-за громкой барабанной дроби пульса в ушах не слышал скабрезных замечаний столпившихся вокруг свидетелей.       У Эссы ослабли колени, и когда Рэйн отпустил его, он едва держался на ногах. Поэтому тут же прижался к борту и вцепился в него. Команда захлопала, взорвалась гнусными поздравлениями и советами, как лучше трахать невесту.       Эсса против воли почувствовал, что краснеет, хотя, казалось бы, давно уже разучился. Мозги прочистились моментально, возбуждение схлынуло, будто его и не было, оставив после себя неприятно холодящую пустоту и предельно ясное осознание того, что он опять поплыл. Как сопливая девка потек от одного только поцелуя, напрочь позабыв, где они, что они и вообще для чего все это надо.       — Ну что, капитан, у вас найдется каюта для молодоженов? — весело спросил Рэйн, улыбаясь расслабленно и умиротворенно, словно только что совершил подвиг. Эсса понимал, что им не стоит настраивать команду и капитана против себя, и Рэйн правильно все делает, но хотелось, если честно, дать по самодовольной роже, хотя бы потому, что он чувствовал себя униженным и, что самое страшное, беспомощным.       — Так и быть, уступлю вам на время плавания свою. — Капитан Хонза одобрительно хмыкнул и жестом пригласил следовать за ним, по дороге отдав распоряжение старпому записать сие событие в судовой журнал. В конце концов, как он выразился, не каждый же день на борту «Зари» проходит свадьба.       Раздосадовано поджав губы, Эсса опустил голову, пряча пылающие щеки и сейчас особенно остро ощущая раздражающие взгляды окружающих. Как никогда хотелось отгородиться от них, спрятаться в надежном полумраке глубокого капюшона. Рэйн, будто почувствовав его настроение, притянул вора к горячему боку и повернулся так, что почти закрыл собой от любопытных матросов.       Напряжение чуть-чуть отпустило Эссу, только когда дверь каюты закрылась за их спинами.       — Предупреждаю сразу: только заикнись про брачную ночь — пырну стилетом под ребра, — процедил вор и, грубо повернувшись к Бродяге спиной, подошел к кровати. Сев на край, он попытался снять сапоги с ноющих ног, но стоило чуть наклониться, как ушибленные ребра тут же невыносимо заныли, заставляя тихо зашипеть.       — Даже и не думал, — хмыкнул Рэйн, и по интонации Эсса сразу понял, что на самом деле Бродяга собирался ввернуть очередную похабную остроту, заготовленную как раз на такие случаи. Он был уверен, что с Рэйном такое тоже случилось впервые, но у Бродяги всегда имелось, что сказать на любую житейскую, даже самую необычную ситуацию.       Бродяга подошел к кровати и присел на корточки, чтобы помочь снять сапоги.       — Между прочим, я был бы совсем не против брачной ночи с тобой, — дурашливо заявил он. — В конце концов, имею полное право, я же твой законный муж!       — Ты мой фиктивный муж, так что в правах ограничен от слова совсем, — без энтузиазма огрызнулся Эсса и попытался дать ему подзатыльника.       Увернувшись, Рэйн засмеялся и плюхнулся на пол.       — Тебя так отвращает мысль быть моей женой? — спросил он весело, но глаза смотрели серьезно. — Ну или… этте.       От этого контраста у Эссы заныло где-то в подреберье.       — Во-первых, ты сам сказал, что я буду этте какого-то там герцога, — буркнул он недовольно, делая вид, будто занят поисками гребня в сумке. Что-то во взгляде Рэйна не давало покоя, как будто его действительно волновал ответ на вопрос.       — А во-вторых? — напомнил тот, когда пауза затянулась.       Эсса вскинул голову и посмотрел на него. Бродяга все также сидел на полу, откинувшись назад и опершись на руки.       — А во-вторых, не могу представить себе ситуацию, в которой ты стал бы моим настоящим мужем, — припечатал вор. — Или вообще чьим-либо еще. Потому что ты настоящий кобель.       — Всегда знал, что ты обо мне не лучшего мнения, — фыркнул Рэйн.       — Зачем ты на самом деле приехал в Кеельн? — внезапно для самого себя спросил Эсса. — Только чтобы меня найти и предложить провернуть это абсурдное дельце?       — А есть другие предположения? — приподнял брови Бродяга.       — Мы едем в Элехард, где, по твоим словам, у меня будет шанс захомутать одного из самых влиятельных людей страны. А если не выгорит? Я не могу поверить, что ты проделал такой длинный путь только ради того, чтобы уговорить меня на это и отвезти в свою страну, Рэйн. Даже для тебя это слишком бредово звучит. Сам не понимаю, почему я согласился.       — Потому что это увлекательное приключение?       — А что я буду делать, если в итоге останусь ни с чем? Если ничего не получится? — Эсса наклонился вперед, пристально глядя в лицо подельника при неверном сумеречном свете, льющемся в окна каюты.       — Если не получится с тобой, то… это будет конец, — вздохнул Рэйн, поднимаясь с пола одним слитным текучим движением, и отошел к окну.       — Что ты имеешь в виду? — прищурился Эсса, сверля взглядом его спину.       Рэйн не ответил. Прислонившись лбом к деревянной раме, он скрестил руки на груди и уставился куда-то вдаль. Вор вскочил с кровати, безошибочно почуяв, что напарник что-то серьезно не договаривает.       — Рэйн, что ты хочешь этим сказать? — настойчиво повторил он. — Конец чего?       — Моей карьеры, — невесело улыбнулся Бродяга, обернувшись через плечо. — Просто… это единственный заказ, который я должен выполнить, во что бы то ни стало.       — Ты имеешь в виду достать артефакт? Перст Паулдона? Иначе что? Твой заказчик тебя убьет или… во что ты ввязался на этот раз? Лучше расскажи мне подробности, чтобы я знал, чем могу тебе помочь! Ты как обычно ничего не говоришь толком!       — Тебе и не надо этого знать. Ты сможешь устроить свою жизнь и тем самым мне поможешь, разве не понятно?       Корабль вздрогнул, послышался плеск воды за бортом, загромыхала якорная цепь, но никто не обратил на это внимания.       — Я же чувствую, что это еще не все, — надавил Эсса. — Чем это грозит лично тебе? Что будет, если ты не выполнишь заказ?       — Да ничего со мной не случится, — буркнул Рэйн. — Оставь мне беспокоиться о моих проблемах, лучше решай свои.       Эсса, немного задетый этой фразой, язвительно бросил:       — Хорошо, но тогда, когда мы по твоей вине попадем в очередную непредвиденную передрягу, будь добр, не говори, что я тебя не предупреждал. Если бы я знал все подробности дела, на которое иду с тобой, рискуя своей шкурой, то нам было бы намного легче его состряпать!       — Лично тебе ничего не грозит, Куколка, успокойся, — отмахнулся Рэйн. — Действуй по плану — и будешь как сыр в масле кататься под крылышком богатенького мужа.       Такой ответ внезапно больно ударил под дых. Чувствуя себя так, словно его только что окатили помоями, Эсса отшатнулся, но быстро взял себя в руки.       — Прекрасно, — процедил он и, отвернувшись, принялся приводить в порядок длинные волосы найденным в сумке гребешком.       — Послушай, не переживай так, — примирительно попросил Бродяга. — Клянусь, даже если ничего не выгорит, ты не останешься в накладе. Я помогу тебе обустроиться в Элехарде, с жизнью нищего вора будет покончено.       — Ты подумай, какое благородство, — прошипел Эсса. — Но ты забыл, что я, как ты точно подметил, нищий вор, а не продажная шлюха, и все еще остаюсь твоим напарником? Думаешь, можно наобещать мне золотые горы и ничего не объяснять, по обстоятельствам используя, как вещь ради своих целей? Вертеть, как хочется? «Нет времени объяснять, Куколка, просто делай, как я сказал!», да? Да пошел ты, Рэйн, понял?       Эсса показал ему непристойный жест и в бешенстве отбросил гребень на кровать.       — Успокойся. Ты же прекрасно знаешь, что я так о тебе не думаю, — возразил Рэйн.       — Я понятия не имею, что ты там себе и о себе думаешь, — огрызнулся вор. — Ты же ничего мне не говоришь! Знаешь, Рэйн, меня бесит, что ты появляешься в моей жизни, когда тебе вздумается, и втягиваешь в свои дебильные авантюры!       — Ты сам согласился.       — То, что я согласился, не значит, что со мной можно не считаться!       — У тебя комплексы, — медленно и тихо проговорил Рэйн. — Прекрати истерику. Чего ты завелся?       — Я завелся? Теперь хочешь сказать, что я неуравновешенный? Мало того, что на мое мнение тебе плевать, объяснять ты ничего не хочешь, хотя это вроде как наше общее дело, так ты мне еще и содержание предлагаешь.       Эту тираду Эссе удалось выдать совершенно спокойно и даже не повысить тон, но внутри кипела настоящая буря. Он и сам не понимал, почему так остро отреагировал. Эсса давно уже считал, что у него ничего не осталось, даже гордости, и что он на все готов ради крыши над головой и еды каждый день, но, как выяснилось, это не так. Фразы Рэйна больно ужалили, и вор ощетинился в ответ. Может, он и не думает так на самом деле, но Эсса слишком много горя хлебнул за свою недлинную жизнь, чтобы сделать один простой вывод: зачастую именно то, что срывается с языка необдуманно, раскрывает истинные мысли людей.       — Я просто хотел тебе помочь! — тоже потеряв терпение, процедил Рэйн.       — А со стороны выглядит так, будто ты просто пытаешься заставить меня делать то, что тебе нужно, не вдаваясь в подробности, потому что мне необязательно ничего знать, ведь я просто пустышка, которая поможет тебе достичь цели, посулив при этом горы золота, ромашек и развеселую жизнь!       — Что ты несешь? Может, закончим этот театр абсурда?       — Закончим, — уронил Эсса, умудрившись сказать это мертвенно спокойно.       Рэйн сжал кулаки, сверля его долгим испытующим взглядом, и некоторое время они стояли друг напротив друга, как две готовые вцепиться друг другу в глотки собаки. Но наконец, он злобно выругался и вышел из каюты.       Когда дверь за ним закрылась, Эсса рухнул на кровать и закрыл лицо руками. На душе было погано. Вроде бы Рэйн прав, и он действительно взорвался на пустом месте, но почему тогда так муторно и гадко, будто в вонючую грязь мордой окунули?