Анди знает, что нельзя привыкнуть к боли. Изящная тонкая нога Астории наносит очередной удар в живот, разбивая остатки надежды на простое облегчение или прекращение избиения.
Поттер инстинктивно пытается защитить голову, обхватив её руками, и стискивает зубы. Гринграсс наносит удары по какой-то ленивой даже системе; Анди это понимает по каплям воды в раковине — Астория бьёт на каждую десятую, давая пленнице отдышаться.
Тори больше не бьёт её по лицу, а Анди больше не кричит, как в первое время, только глухо стонет после каждого нового удара. Ей кажется, что прошло много времени, прежде чем Астория, мрачно усмехнувшись и тихо что-то пробормотав, запирает за собой дверь.
Сандра с трудом сворачивается калачиком на сыром холодном полу, но новая вспышка боли, уже в спине, заставляет девушку вновь застонать. Она напоминает себе один сжавшийся оголённый нерв, и даже успевает порадоваться тому, что мучительница ушла.
Однако промелькнула в воспалённом сознании мысль, заставившая её почти захотеть, чтобы Тори вернулась и закончила своё дело — если её сейчас так избили, то что будет дальше?...
Скрип двери. Звук шагов. Она не видит изящные туфли, вместо них массивные ботинки, какие носят военные магглы.
— Ты там жива ещё? — раздаётся сверху голос Рабастана Лестрейнджа.
— Немного, — выдавливает Сандра, с каким-то равнодушием увидев собственный выбитый зуб, лежащий в нескольких сантиметрах от ботинка колдуна.
— Это поправимо, — добродушный смешок, и он присаживается на корточки, с нездоровым восхищением разглядывая лицо девушки, — Слушай, а тебе идёт этот избитый вид. Очень даже. Смотрится ярко, и передаёт, — мужчина щёлкает пальцами, стремясь подобрать нужное слово, — не знаю, послевоенное состояние двух сторон.
— Да ты ёбаный эстет, Рабастан, — слабенько рычит Поттер, глядя на него с ненавистью.
— Этот ёбаный эстет тебе зелья принёс. Чтобы ты, раньше времени, не отправилась к праотцам, — она чувствует, что её резко подхватывают крепкие руки, и сама старается сесть. К губам приставили что-то холодное.
— Думаешь, я буду здесь что-то пить? — с трудом бросает Сандра, приложив некоторые усилия для того, чтобы её голос звучал хоть немного ехидно.
— Я могу силой тебе споить все целебные настойки, Поттер. К сожалению, я вроде как, назначен ответственным за сохранение твоей жизни до нужного момента. Не скажу, что рад подобной обязанности, но и обратного утверждать не стану.
— Хоть в чём-то я солидарна с тобой, — зря она рот открыла — Лестрейндж воспользовался этим и заставил проглотить кислое зелье скорого восстановления от физических повреждений. Откашлявшись, Поттер не успевает даже жестом попросить воды, как к губам приставлена пластиковая бутылка с жидкостью. Сделав несколько жадных глотков, девушка, морщась от боли в груди, хрипит, — Кто варил эту пакость? Зелье вполовину слабее того, что должно быть.
— Хрен его знает, я из запасов взял. А ты, Поттер, дура, — равнодушно выпуская сигаретный дым изо рта, он садится прямо на пол и смотрит на неё с нескрываемым весельем, — На хрена Алекто провоцировала? Ещё чуть-чуть, и она тебя убила бы.
— А тебе какая печаль? — хмуро взглянув на мага, Анди с трудом поводит плечами, — Здесь мантии не найдётся? А то холодно.
Хмыкнув, Рабастан ленивым жестом приманивает откуда-то из коридора чёрное пожирательское одеяние:
— Другого предложить не могу. Либо так, либо мёрзни дальше. А печаль… мне плевать, Поттер. Я был готов к потерям, всё же воевали друг против друга, и гибель с обеих сторон была неизбежна. Не в обиде, так скажем. Алекто мозгами поехала, вот и хочет тебе отомстить за смерть брата.
Анди, с отвращением натянув на себя будто бы пропахшую кровью одежду, недоумённо спрашивает:
— Почему ты мне это рассказываешь? И если тебе действительно всё равно, зачем ты с ней водишься? И какого чёрта на меня так обозлилась Астория? — её голос, севший и жалкий, слышится чужим.
— Бунтую. Я бы даже помог тебе выбраться, но подыхать не хочется. Так что прости, но не смогу помочь. Астория, ну ты спросишь, Поттер, — посмеивается Лестрейндж, — девочку с браком опрокинули. Она хотела вашу грязнокровочку еще выманить и начать пытать, но Алекто запретила. И Тори решила начать с тебя, как с той, кто помог Дракону сойтись с Грейнджер, — затушив сигарету прямо о пол, Рабастан с ловкостью поднимается на ноги и небрежно отряхивается, — Ладно, постарайся ближайшие пару часов не отъехать, мне нужно сгонять кое-куда по делам, — и покидает общество пленницы.
Поттер, с тоской посмотрев в окно, жалеет лишь о том, что её левая нога сейчас заключена в тяжёлый металлический браслет, цепь от которого тянется к креплению в стене. Сбежать не выйдет.
Сознание покидает её. Ну да, в восстанавливающем был слабенький снотворный эффект, а её ослабленный организм не может достойно сопротивляться…
Анди не знает, сколько времени провалялась, но очнувшись, видит ночные огоньки из окна. Жуткий грохот, который она слышит очень отчётливо из-за тонкой стены, заставляет поморщиться и застонать от резкой головной боли.
Ей безумно, безумно, безумно страшно.
Алекто врывается в помещение, которое когда-то, наверное, было вполне нормальной кухней. Кэрроу с неприличным возбуждением наслаждается видом поверженной ведьмы:
— Империо, — мягко, даже нежно, произносит Алекто.
Сандра не сопротивляется, сосредотачиваясь на том, чтобы скрыть от направленной легилименции самое важное.
Что там нужно этой ебанутой? Подняться, встать перед ней на колени, закатать рукава мантии, вытянуть вперёд руки.
Да получи и распишись!
— Как мне вытащить твоего крестника? — Алекто хватает её пальцами за подбородок, а Анди, внутренне содрогнувшись в омерзении, даже пошевелиться без приказа сил не чувствует.
Упрямо молчит в ответ на вопрос. Подчиняющее сладко туманит разум, но внутренний резерв для сопротивления есть. Алекто совсем не умеет искусно шарить по чужой памяти:
таранит, скотина такая. Поттер, совсем чуть-чуть улыбаясь, уголками губ, показывает Кэрроу только самое безопасное, то, чего нет резона скрывать: прогулки, чтение книжек по ночам, завтраки и посещения маггловских парков…
— Дрянь! — от сильной пощёчины гремит в голове, — Покажи мне, где ты прячешь своего щенка!
Анди поднимает на Алекто растерянный взгляд:
у неё нет никаких щенков. Ни щенков, ни взрослых собак.
В дверном проёме появляется — Анди уверена, что у неё начались галлюцинации — Амбридж, в сопровождении нескольких дементоров. Всё ещё стоя на коленях, девушка ощущает этот сковавший её тело холод, и сама холодеет от охватившего её ужаса. Закричав, она вырывается из-под влияния подчиняющего, и обхватывает голову руками.
Поклонись своей смерти, Сандра…
Вылетевшая из её палочки изумрудная Авада…
Падающее в Арку Смерти тело Сириуса…
Жалобно скулящий Питер Петтигрю, серебряная рука его сжимается на его же шее, он выпучил на неё глаза…
Поттер понимает, что рыдает, так и продолжая стоять на коленях.
— Что ж, мисс Поттер, может быть, попросить наших друзей закончить то, что они когда-то не доделали? — рядом с Анди возникает оскалившееся в злорадной улыбке обвисшее лицо Амбридж — откуда здесь вообще взялась эта сволочь? — и оно быстро отодвинулось, уступив место высокой чёрной фигуре в капюшоне.
Сандра не может не смотреть на то, что показалось под капюшоном.
Мягкий голос Римуса — укол иглой в сердце:
«Дело в том, что дементоры откидывают капюшон только для того, чтобы применить свое последнее и самое страшное оружие… Его называют Поцелуй дементора, они его применяют к тем, кого хотят совершенно уничтожить. Думаю, что под капюшоном у них что–то вроде рта, они прижимают челюсти ко рту жертв и высасывают из них душу».
Костлявая рука, покрытая чем-то склизким, хватает её за волосы, и вынуждает запрокинуть голову.
У него нет лица — только ненасытный рот, который издевательски медленно приближался.
Отвратительное причмокивание, от которого вздрогнули даже экзекуторши.
Поцелуй?
Анди ощущает, что в лёгкие будто хлынула потоком ледяная вода.
В ушах загремело, а спустя несколько секунд — или веков? — она слышит голоса, много голосов, что иногда перекрывают те, которые принадлежат двум женщинам.
Но их заглушают плач ребёнка —
Тедди! — испуганный крик мужчины —
Отец! — перерастающий в крик женщины —
Мама! — и предсмертный хрип —
Северус!
