***
Он делает первый вдох.
Самый жадный, самый желанный, самый обжигающий лёгкие и носоглотку. И кричит, как новорождённый, чтобы мир услышал о его пришествии. К горлу подкатывает тошнота, голова нещадно раскалывается. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз открывал глаза, и ему страшно. Так же, как тогда, обитая в тушке какого-то там за-за-заикающегося преподавателя в Хогвартсе. Аж вспоминать этот ужас страшно… — Дядя Том? — слышит он незнакомый девчачий голос, и вздрагивает всем телом. Казалось, что саму его душу раздробили ещё сильнее. Настолько, что новый вдох приносит боль. А ведь он сам всё просрал: и веру в успех, и части души, и свою жизнь (последнюю аж несколько раз, да осознал слишком поздно), и даже призрачную возможность покоиться с миром в бренной земле. Он вновь делает вдох, и откидывает голову чуть назад, ударившись затылком о стену. — Вы меня слышите? Он издаёт какой-то невнятный звук, и так и не может открыть глаза. Зато к сухим губам тут же приставляют стекло: — Тётя Ал говорила, что вам нужно будет это выпить, едва вы придёте в себя. Это восстанавливающее зелье. Приоткрыв слезящиеся глаза, он видит совсем близко девочку лет шестнадцати с подозрительно пустым лицом, с безразличным взглядом бесцветных глаз и какой-то прямо-таки болезненной худобой. — Т-ты к-кто? — хрипит он, и совсем не осознаёт себя Великим Тёмным Магом, раздвигающим вроде нерушимые границы магического мира. Он сейчас ощущает себя дряхлым стариком, и беспомощным младенцем в одной угнетающей смеси. — Меня зовут Флора, я племянница Алекто Кэрроу, — всё также пусто произносит девочка, — Выпейте. На ваше возрождение ушло много времени и сил. Вяло скривив губы, Волдеморт делает несколько глотков, и после смотрит на Флору, что тянется к рядку других флаконов. Берёт один, щурится, чтобы рассмотреть приподнятый сосуд на свету, и кивает самой себе: — Это вам сейчас тоже не помешает. Свеженькая ещё. Ну да, он узнаёт кровь даже не по вкусу, а по металлическому запаху, который приятно щекочет почти отсутствующие ноздри. — Сп-спасибо, Флора, — с каждым глотком к нему возвращаются силы. К горлу подкатывает тошнота. Внутри же до омерзения спокойно, словно не он сейчас нуждается в помощи девчонки-недоучки, которая всё ещё сидит рядом, и не сводит с него своих пустых глаз. Он роняет пустой флакон на пол, проводит по лицу свободной рукой, думая о другой девчонке-недоучке, и хрипло спрашивает у Флоры: — Т-ты не з-знаеш-шь, что там с Пот-терр? — Она засадила в Азкабан тётю Ал, — пожимает плечам девушка, и будто говорит о погоде, — Слышала ещё, что она вроде как связана духовно с профессором Снейпом, но не знаю, правдивы ли слухи об этом. Это у тёти Ал была хоть какая-то информация о Поттер, а мне известно лишь то, что пишут о ней иногда в газетах. — Выясни, где обитает эта паршивка. Я хочу, чтобы она страдала перед тем, как умрёт. — Милорд, вы ещё слишком слабы. Я всё сделаю, но вам бы хоть неделю отлежаться, чтобы войти в силу. — Просто найди её. Не хочу потом терять время, — осторожно поднявшись на ноги, Волдеморт опирается ладонью об обшарпанную стену и закрывает глаза. Чувство, что с куском души он утратил память о чём-то важном, не оставляет его, но спрашивать у равнодушной девчонки ему больше ничего не хочется. — Вы можете занять комнату по левую сторону, — всё ещё продолжая выполнять распоряжение тётушки Ал, говорит Флора. Кивнув, Волдеморт, проведя рукой по жёстким волосам, хмыкает едва слышно, и покидает неприятное помещение. Правда, в коридоре ещё хуже — отваливаются сухие обои, на полу вязкие лужи, в воздухе витает запах плесени… Толкнув дверь в свою комнату, он замирает на пороге. Ну, могло быть хуже. Очевидно, что комнату недавно тщательно вычистили, наскоро привели в чуть приятный вид, и постелили новое постельное бельё на видавшую виды кровать. Подойдя к кровати, Волдеморт щупает матрас и улыбается — ну, хотя бы новый. Рухнув в кровать, Тёмный Лорд, закинув руки за голову, мрачно усмехается, глядя в потрескавшийся потолок.Он отомстит.