Ожидания

Нитзинакс был... необычным тренером. Не таким каких Иккинг привык видеть. Ну, он всегда подозревал, что Плевака всегда относился достаточно наплевательски к своим обязанностям, но сейчас, наконец увидев каким должен быть настоящий учитель, он понял насколько большой была разница между их уроками. Плевака по большей части просто выпускал на них драконов, заставляя выживать. Его уроки ограничивались бегом по арене от разъяренных и явно голодных драконов, а также короткими фразами, которые ещё надо было услышать и осознать, пока пытаешься не попасть в пасть злым огнедышащим рептилиям. Здесь же, такого не было и в помине. На первом уроке на Олухе против них выпустили Громмеля. На первом уроке на Чистилище их заставили стоять тихо и неподвижно. Ну, точнее заставили только Иккинга, а остальные подростки продолжили молчаливо оттачивать навыки владения своими кинжалами. Нитз (очередное сокращенное в голове Хэддока имя) простоял почти весь урок рядом с ним, следя чтобы он не двигался, что после десяти минут стояния на ногах, казалось просто невыполнимой задачей. До того дня он даже не осознавал насколько сильно живые существа нуждаются в движении. Другие подростки иногда бросали на него заинтересованные взгляды через глазницы своих масок-черепов, но кроме Кеноки и его жуткой проводницы-курицы Мили, никто не подходил к нему. Беззубик кстати, тоже не сидел в стороне, о чём-то расспрашивая чужих проводников и передавая Иккингу крупицы информации, которые понемногу помогали складывать определённую картинку в его голове. Например, он узнал, что химеры чувствовали присутствие живых рядом с собой незамедлительно нападая, когда кто-то оказывался в радиусе их ощущений. На вопрос почему тогда им надо быть тихими и не двигаться, если химеры всё равно их чувствовали, Нитз объяснил, что чем больше химера тем сильнее её способность ощущать всё живое в их окружении, что странным образом и мешало им нападать. Такие химеры ощущали не только людей или животных, но также и саму природу, само дыхание земли и всех растений. Из-за того, что «живых» сигналов было слишком много, такие химеры реагировали только на то, что они видели движущимся или на то, что они слышали. Пусть их глаза и могли воспринимать только пятна живых существ, но в остальном их чувства были очень развиты и они без проблем могли ориентироваться на слух или запах. Правда насколько узнал и передал ему Беззубик, не у всех химер был полный набор всех чувств, и какая-то часть из них могла быть без обоняния. Насчёт того были ли «глухие» химеры он так и не понял. Поэтому первые недели, когда он только начал ходить на арену, его уроки состояли только из неподвижного и неслышного стояния на одном месте. Нитз стоял рядом, подавая пример и постоянно болезненно тыча его рукояткой своих кинжалов, когда Иккингу не удавалась выполнить задание. Зато потом, когда он наконец смог простоять почти целый день без единого движения и лишнего выдоха и он наивно подумал, что они приступят к чему-то более интересному, его заставили... учится ходить. По недовольным выдохам тренера, каждый раз, когда он делал шаг, он делал неправильно абсолютно всё. Двигаться надо было очень плавно, заставляя свои мышцы работать так, чтобы тело буквально перетекало в нужную позицию, имитируя движения каких-то... гибких растений, что ли? Плюс, опять же, нужно было делать это как можно тише, не издавая ни звука. И вроде бы задача проста и понятна, но после этих уроков так болели все мышцы, что Иккинг буквально доползал до дома Минкс и Итлы, даже не имея сил чтобы пойти и поработать пару часов в кузне. Вероятно, из-за этого он и не заметил изменений со своим телом. Началось это, наверное, с поедания сырой рыбы. Или плохого сна по ночам... Или внезапного улучшения всех его ощущений – Иккинг не помнил точно, что из этого произошло первым. Просто в какой-то день он внезапно поймал себя на том, что жует сырую рыбу даже не заметив это, а рядом сидит Беззубик с такой вселенской обидой в глазах, что Хэддок тогда чуть не поперхнулся. Оказывается, пока он размышлял над одной деталью механизма для элерона брата, он стащил из-под его носа последнюю рыбу, ориентируясь на почему-то аппетитный запах. Сначала он начал немного паниковать, пока Беззубик не объяснил ему, что это, наверное, последствия их смешения крови, когда они только прилетели на остров. У фурии было ранено плечо и скорее всего, когда Иккинг скатился с него на землю, задел её своими собственными ранениями. На вопрос почему тогда у Беззубика не появляются людские... ну не знаю, допустим знание языка, тот ответил, что драконья кровь гораздо сильнее любого другого существа, и она вполне может выжечь любые «примеси». Иккинг тогда многозначительно промычал и благополучно забыл об этом. Он не сказал ни Минкс, ни Итле о своих изменениях, да и его дни стали настолько насыщенными действиями, что это просто вылетало из головы. Каждое утро Минкс впихивала в него плотный завтрак и он шёл с Беззубиком на арену, где тренер снова больно тыкал его палкой за то, что он не был достаточно бесшумным. В обед они с братом летели на озеро, где немного рыбачили, а после опять на арену, почти до вечера. Если к концу занятий ещё оставались силы, Иккинг шел в кузню, работая над элероном. Если нет, тогда Беззубику приходилось тащить его до дома приютившей его пары. Подростки на арене более-менее привыкли к его присутствию и несколько особо любопытных даже осмелились приблизиться к Беззубику и потыкать его крылья, хвост и слуховые отростки. Брат терпел это всё с видом оскорбленного достоинства, ведь, как же так, его, само порождение молнии и самой смерти, не боятся, а щупают как какую-то игрушку, но тем не менее не рычал и не скалился, благосклонно принимая чужое восхищение. Подростки смотрели на него через глазницы своих масок, как на какое-то божество. Иккинг даже стал их понемногу запоминать. Девушка с маской лани на лице – дочь вождя, та самая Аксао... Аксаока... Кажется, он поторопился с утверждением, что стал их запоминать. Их имена все ещё оставались самым сложным, что ему когда-либо приходилось сохранять в своей памяти. Были два брата Макстлам и Томапос, сыновья одного из торговцев и охотницы, была девушка Хитлоксон, дочь фермера, был парень Окхитлан, сын рыбака... Таких подростков его возраста было примерно тридцать-тридцать пять, но Иккинг заметил, что они не были единственными, кто тренировался на арене. В другой части, разделенной от них каменным забором, тренировались дети поменьше, под руководством другого тренера. В третьей были совсем маленькие жители чистилища, примерно восьми-десяти лет. И всё это было обязательно. Ребёнок достигший определенного возраста, отправлялся на арену, где его учили сражаться и выживать до того момента, как посчитают его готовым. Остальные же знания, например, по разным занятиям, они получали дома от родителей или набиваясь кому-то в ученики. Если сын рыбака хотел стать... допустим торговцем, он шёл и искал себе учителя, который помог бы ему разобраться и разложить все хитрости данного занятия на полочки в голове. Иккинга тут считали учеником Тлачи и почему-то очень удивлялись данному факту. Как объяснил ему расспросивший чужих проводников Беззубик, кузнец была достаточно суровой личностью и не собиралась брать никого в ученики, не обладая достаточным терпением, чтобы исправлять все разрушения, которые они творили во время учёбы в её обители. Хэддок мысленно поблагодарил в тот момент Плеваку, давшего ему такую необходимую основу. Так вот... Пусть он не видел лиц своих «одноклассников» их всё равно было легко запомнить по отличающимися маскам, (хотя у одного парня тут была птичья маска, почти такая же как и у Минкс, если бы не выбор красок, размазанных по черепу) проводникам, которых он отличал даже лучше чем их проводимых почему-то, и их характерам. Например, Акса, то есть дочь вождя, очень старалась оправдать свой титул наследницы и чаще всего брала на себя роль лидера. Но в отличии от своих родителей, ей явно не нравилось присутствие Иккинга на их острове, и она достаточно часто выражала это своим грубым тоном, буквально ощущаемыми волнами недовольства, которые она посылала в его сторону и вечными попытками заставить его улететь с острова. Она могла подсыпать ему слабительные травы в обед, который он иногда приносил на арену, зная, что не сможет порыбачить (Иккинг не стал её расстраивать тем, что теперь он прекрасно это чувствовал обострившимся обонянием и просто не ел эту еду), могла облить его одежду рыбьим жиром, который хрен отстирывается (слюна Беззубика всё равно счищалась труднее), и могла отправлять своего проводника, изящную рысь, чтобы та подпортила его вещи. Его брат договорился с рысью, и та не стала их трогать, всего лишь временами околачиваясь возле них, чтобы создать видимость серьезной деятельности. В общем, Акса думала, что делала его жизнь невыносимой, а Иккинг не собирался её переубеждать. К тому же это не Олух, где он терпел бы издевки других, не имея никого на своей стороне. До Беззубика, конечно. Здесь у него появились... ещё не друзья, но приятели точно. Хм, Хэддок никогда не думал, что это слово будет так приятно ощущаться на языке. Приятно было иметь в друзьях своих сверстников... На первом месте конечно был Кенока. У того был какой-то более легкий характер, да и он подошел к нему самым первым, что тоже сыграло свою роль... Когда Иккинг только пришёл на арену, единственного кого он знал, был сын Тлачи из-за его постоянных визитов, пока Хэддок работал в кузне. Хотя не сказать, что ему особо была нужна компания. У него был его брат и этого ему с лихвой хватало. Раньше это было проблемой, да, но сейчас... Нитз внимательно осмотрел его плавно двигающееся по арене тело, и кивнул головой, делая специфичный жест рукой. Увидев его, Иккинг ускорился, стараясь так же плавно и бесшумно начать бежать, имитируя движения ветра, как любили объяснять жители с Чистилища. Одно дело было стать тихим и невидимым, когда надо было ходить, и совершенно другое, когда приходилось двигаться более быстро и резко. К тому же, Хэддок знал, что как только он доведёт и это задание до автоматизма, ему его усложнят, вручив что-то тяжелое или заставив передвигаться по полосе препятствий. И пусть Иккингу раньше казалось, что он был достаточно неуклюжим, с помощью ежедневных тренировок «ходьбы» и болезненных тычков палкой тренера, эта неуклюжесть постепенно куда-то исчезала, заменяясь отточенными шагами, и правильном распределении веса по всему телу. Хэддок учился высчитывать свои следующие движения, причём делать это надо было настолько быстро, чтобы даже во время бега ты смог увидеть место, куда наступит нога, понять, как сделать это как можно более бесшумно и как можно более плавно, и поменять место, если оно не подходит. Нитз требовал от него привыкания к этим самым элементарным действиям любого жителя Чистилища и ждал почти бездумного выполнения на автоматизме. Временами тренер пытался что-то ему говорить и объяснять, и пусть Иккинг не особо понимал их язык, кое-какие крупицы информации он смог выудить. Например, он узнал, что здесь тренировки были обязательны потому что химеры были невероятно живучими существами и их было очень сложно убить. Единственным, что убивало их буквально с одного удара было драконье пламя, и то, это тоже надо было знать определённые места, так как для больших химер одного залпа куда-то в конечность было совершенно недостаточно. Но драконы были давно убиты на этом острове, или улетели пока был шанс, поэтому жители и воспринимали Беззубика как почти божество. Они ничего не знали о классификации драконов, и о том, что перед ними был один из их самых быстрых и опасных представителей, но это не мешало им едва ли не холить и лелеять его брата. Химер делили по размеру. С самыми мелкими должен был справиться каждый житель, а на тех, которые были по крупнее выходили уже целыми группами. Иккинг был очень удивлён узнав, что, то существо, которое напало на деревню в его первые недели попадало в категорию «средних» химер. На него пошли все охотники, но не все жители, как это обычно бывало на самых огромных из них. Ещё одной вещью, которую узнал Иккинг, стало то, что на этом острове были ещё люди. Деревня, в которой находился Хэддок с Беззубиком называлась Чистая, как бы странно это не звучало. Вторая, которая насколько он понял находилась где-то под землей и называлась Падшая. И... Скажем так, они друг друга совсем не жаловали... Нитз, вместе с остальными подростками, которым было интересно просветить «ничего-не-понимающего-чужака» старались и жестикулировали изо всех сил, пытаясь объяснить почему. Кстати, Кенока, уже имевший с ним опыт имел самый больший успех. Насколько понял Иккинг, подправленный иногда Беззубиком, который расспрашивал проводников, на острове была какая-то щель в сам Хельхейм откуда периодически вырывались эти самые химеры. А жители острова были прокляты всю свою жизнь сдерживать их здесь, не давая им проникнуть в остальной мир. Но кровь химер, как оказалось, можно было смешивать с людской, получая от неё какие-то бонусы вроде их живучести, и каких-то определённых черт самой химеры от которой взяли кровь. Но загвоздка была в том, что эта кровь не прекращала влиять на человека ни на одно мгновение, когда попадала внутрь и спустя какое-то время лишала человечности, рассудка, а в конце и вовсе превращала в полноценную химеру. Таким образом, люди сохраняли свой разум на десять-пятнадцать лет, перед тем, как стать такими же монстрами, каких они не должны выпускать с острова. Но «Падшие» считали, что эта достаточно маленькая цена для силы и стойкости тела. Во всех людях, даже в детях в той деревни была какая-то часть кровь химер и это было только вопросом времени, когда они обезумеют и полностью станут чудовищами, чтобы остальные от них избавились. В «Чистой» же деревне, это запрещалось и того, кого поймали за смешиванием крови, был обречён на изгнание или смерть, в зависимости от решения вождя. По мере того, как ему объясняли ситуацию, некоторые подростки о чём-то тихо шептались по углам, но с его обострившимся слухом, Иккинг был почему-то уверен, что слышал, как они говорили о Минкс и Итле. Внезапно вспомнились слова Беззубика о том, что в их доме был кто-то ещё... Но такого же не может быть, правда?