Ожидания

Смотреть на всё через глазницы маски-черепа на своём лице было... необычно. И тяжело. Честно, до этого момента он не думал, что черепа, которые носят жители Чистилища настолько тяжелые! Ему казалось, что в какой-то момент его лицо может просто отвалится от такого веса. Плюс, перья, которые ему сказали прицепить постоянно щекотали шею. Церемония надевания маски, (до этого момента Иккинг даже не знал, что это происходит так торжественно) не была похожа на какой-либо праздник на Олухе. Тут не было выпивки, не было оглушающих радостных воплей, и никто не выяснял кто прав, а кто виноват обычным мордобоем. Всё проходило очень тихо и... как-то таинственно даже. Даже Беззубик не резвился рядом, решив просто посидеть около одного из домов и не раскрывать лишний раз пасть. Церемония проходила на улице, ночью, около костра, где жители странно танцевали, размахивая посохами с прикреплёнными перьями и стуча ими о землю. С их масками-черепами на лицах, резкими звуками, которые они издавали и какой-то красочной пыли, которую они бросали в костёр и вокруг себя, создавая цветное облако, выглядело это очень необычно, но в то же время очень захватывающе. Около костра жители сформировали три круга. Первый, самый ближний к костру, состоял как раз из тех жителей, у которых были посохи. Иккинг заметил между них Вождя Чистилища, его Правую Руку имя которого он так и не запомнил, а также нескольких из тех, кто считался тут лекарями, прорицателями и мудрецами. Они заставляли перья трястись и плавно двигаться, когда трясли посохами, бросали по очереди эту странную цветную пыль в огонь (Хэддок подозревал, что эта была просто неразбавленная водой краска) и что-то громко восклицали. Второй круг состоял из женщин, которые кружились и хлопали в ладони, исполняя какой-то танец, и временами тоже что-то резко выкрикивая. Поверх их обычных одежд и доспехов, на них были полупрозрачные ткани, разделенные на широкие ленты, раздувавшиеся от потоков ветра и их движений словно паруса. И это выглядело... красиво? Благодаря тому, что она не была особо плотной, ткань пропускала свет костра и сама словно подсвечивалась, становясь огромными языками пламени в руках женщин. Ну и третий круг был в основном из мужчин с инструментами, на которых они выстукивали, наверное, какой-то свой традиционный ритм. На масках жителей Чистилища танцевали отблески пламени, и в сравнении с их пустыми черными провалами, которые виднелись в глазницах их черепов на лицах, смотрелось это действительно захватывающе. Сам Иккинг сидел вне этих всех кругов, ближе конечно, чем те, кто совсем не принимал участие в церемонии, но и словно немного поодаль. Он не был единственным, кого принимали в ряды жителей Чистилища сегодня и рядом с ним сидели маленькие дети, так же склоняя голову от тяжести, как и он, явно ещё не привыкшие к маскам на своих лицах. Было немного неловко осознавать, что он единственный из, так сказать, «новичков», кто был уже почти взрослым. Детям было от силы пять-семь лет, когда ему уже наверняка исполнилось семнадцать. Он как-то пропустил свой день рождения со всеми этими событиями, учёбой и осторожным наблюдением за химерами, когда выдавался шанс. Издалека, конечно, кто же его близко подпустит... Все они сидели на коленях, положив руки ладонями вверх, на которых взрослые вырисовывали какие-то символы, красной и желтой пылью, в которых Иккинг совершенно не разбирался. Маски у них всех были совсем свежими, только избавленными от всей плоти и крови, вычищенные разрисованные и испещрённые выбитыми в них линиями. И всё это приходилось делать своими руками, правда под тщательным надзором взрослых, которые останавливали их от того чтобы испортить их будущие маски. Один неправильный удар для того, чтобы выбить линию, и трещина может разойтись по всему черепу. Перьев, свисающих с маски пока что было совсем немного - всего лишь пять штук, причём не слишком длинных. Итла сказал, что перья получают за заслуги перед народом Чистилища или самим островом. Перья, украшающие его змеиный череп-маску были заслугой за его убийство животного, подверженному крови химер. Столько же было и у всех детей, сидевших рядом с ним. И пусть Иккинг знал, что их страхуют, когда выпускают против первых химер, всё равно было как-то страшно представить себе семилетнюю девочку против... какой-то собаки, если Хэддок правильно распознал её череп. Учитывая агрессивность всех животных, которые превращались в химер и их аномальные размеры... Нет, лучше он выкинет эту картинку из головы. К тому же, Итла сказал, что Иккинг первый использовал против них ловушки. Так что же это... дети идут на таких тварей с одним лишь кинжалом?! Да он сам от страха едва ли не сбежал оттуда, когда муж Минкс объяснил ему, что именно от него требуется. Каково же приходилось маленьким детям?! Однако... приходилось признаваться самому себе, что здесь это было в порядке вещей. Дети привыкали и знали с чем им придется столкнуться, когда придёт время и даже не боялись... наверное. К ним подошёл вождь и его жена, державшая в руках миску с красной пылью и он, взяв шепотку, растёр её между своими пальцами. В темноте, освещённой только светом костра выглядело это... достаточно жутко. Будто он кровь растирал, а не всего лишь пыль. Он что-то сказал, но Иккинг снова не понял, что именно. Потом он стал поочерёдно наклоняться к детям, проводя пальцами под глазницами их масок и рисуя красные полукруги на гладкой кости. Когда очередь дошла до самого Иккинга, тот тоже нанёс ему краску и на этот раз, Хэддок всё-таки сумел разобрать его слова. - Теперь у тебя его не украдут. Понятней конечно не стало. Но нарушать церемонию, он не собирался поэтому вопросы пришлось проглотить. Не украдут что? Лицо, что ли? Он всем это говорил? Или только ему досталась честь услышать эту несомненно важную информацию, которая почему-то напоминала бред сумасшедшего. Правда... На Олухе традиции тоже были не особо... э-э-э... Понятными? Ну, по крайней мере, Иккинг был уверен, что жители Чистилища не поймут их, точно так же, как и он не понимал зачем делается всё на этом острове. Интересно, что бы они подумали насчёт их Сноглтока... Вождь что-то снова резко произнёс и «круги» вокруг костра стали что-то гортанно петь. Если бы Хэддок сейчас не видел это своими глазами, он бы даже не поверил, что это пение. Слишком уж это было похоже на какое-то эхо под землёй. Иккинг почему-то подумал, что если бы он проснулся, когда на острове происходила церемония, после их падения, его никто бы не смог переубедить, что он не попал в Хельхейм. Он увидел знакомую маску Итлы и улыбнулся ему, запоздало вспомнив, что он теперь этого не увидит. Череп надёжно хранил любое его проявление эмоции под собой, не давая им показаться миру. Так... значит он теперь полноценный житель Чистилища? Или ему нужно будет подождать церемонии красной луны, или как она там называлась, чтобы его тут приняли? Иккинг почему-то осознал, что его совсем не тянет к Олуху. Ему, как бы странно это не звучало, нравилось здесь. Ему нравились Итла и Минкс, нравилась арена и его обучение, которое приносило гораздо больше плодов, чем если бы он продолжил сражаться на Олухе под присмотром Плеваки. Ему нравилась Тлачи и её семья, нравились его новые знакомые и их проводники, и даже химеры, ужасающие своей монструозностью, не отталкивали так, как должны были. Ему даже нравилось изучать их, наблюдая каждый раз, как случалось новое нападение на деревню и каждый раз, когда они с Беззубиком уходили полетать. По сравнению с химерами, драконы считались менее опасными противниками, что значило, что на Олухе спокойней, но Иккинг бы всё равно туда не вернулся даже если бы мог. Вряд ли отец обрадуется возвращению блудного сына... Беззубик тихо подполз сзади, просунув морду между Хэддоком и каким-то мальчиком, захихикавшим от действий дракона. - Долго тут ещё? – спросил он, ткнувшись теплым носом ему в бок. - Наверное нет... Маски нам уже разрисовали, странную фразу сказали... что ещё надо? – зарычал ему в ответ Иккинг, кожей почувствовав восхищенные взгляды детей сидевших рядом, когда он так сделал. Через десять часов, когда он вспомнит о том, что так сказал, он с досадой сплюнет и просто завалится спать. Оказывается, Иккинг забыл один очень важный пункт. После всех махинаций вождя с масками, наступило время танцев. До самого утра. Сначала танцевали только «круги», потом подняли «новичков» вместе с Хэддоком, а следом уже подтянулись все остальные, чья роль была только в наблюдении. Он подумал, что надо будет спросить, были ли нападения химер во время этих церемоний... С таким оживлением, светом и стольким народом, собранным в одном месте, было невозможно, чтобы такого не было... Пусть ни у всех химер были все чувства, но одно они ощущали очень хорошо – движения. А тут не двигался разве что мёртвый. Причём танцы явно нельзя было замаскировать под движения растений или чего-то там ещё... Но всё было тихо, никто не прервал церемонию, разве что Беззубик жаловался ему на то, что они не могут уйти с этого праздника и потратить время с большей пользой, по мнению фурии. А именно, пойти полетать. И пусть Иккинг сначала тоже едва сдерживал себя от ворчания, но потом он как-то втянулся в общую атмосферу и даже посчитал, что стало весело. Но он правда не думал, что жители Чистилища проводили эту церемонию больше чем один раз в году. Если у них таких церемоний несколько, значит логично, что они не станут проводить их слишком часто. Да и население тут было достаточно маленьким...Проводить чаще просто не имело никакого смысла... Но эмоций и ощущений хватало надолго. Хэддок не помнил чтобы ему когда-либо было так весело... Но и не сказать, что ему удалось побывать на многих таких праздников... На Олухе не было праздников для подростков помимо дней рождений (на которые его никогда не приглашали, а его собственные никогда не праздновали), а на взрослые праздники жители вечно пытались спровадить его куда подальше, чтобы он не мозолил им глаза. А здесь он впервые почувствовал себя частью общего веселья. И...это было здорово. Жители будто приняли его, ну, может не полностью, но он уже не был тем чужаком, которого нашли у берега почти три месяца назад. Теперь он был странным, может немного шуганным и саркастичным пареньком, которого приютили швея и охотник Чистой деревни. Всё лучше, чем быть Рыбьей Костью... К тому же... Здесь его ценили, его изобретения и ловушки никому не казались чудачествами и сумасшествиями, вызывая только интерес, а не предубеждённое презрение к всему, что он создавал, как это было на Олухе. К его словам, пусть даже не слишком правильно произнесённых и кое-как объясненных с помощью жестов и Беззубика, передающего их через проводников, прислушивались. На Олухе же, не хватило шестнадцати лет чтобы заставить викингов воспринимать его как личность, а не как помехой под их ногами. И было приятно впервые ощущать себя человеком, а не какой-то ошибкой природы. Иккинг надеялся, что ему позволят ещё как-нибудь поучаствовать на таких праздниках... Он устроился поудобнее под тяжелым одеялом и положил голову на подушку, чувствуя, как накатывает усталость после проведённой на ногах ночи. Он вообще был удивлён, что смог стоять на ногах после стольких часов танцев. Ну, по крайней мере, Хэддок был уверен, что на Олухе бы свалился спустя два часа. Правда он так и не понял, была ли его ночная активность вызвана атмосферой, тренировками на выносливость или смешением крови с Беззубиком. Ночные Фурии всё-таки были... ну, ночными? Они охотились по ночам и спали днём, насколько рассказал ему его брат. Хотя он говорил, что уже достаточно давно не видел никого из своих «сородичей» ... Иккинг закрыл веки, которые казалось весили целую тонну и позволил себе заснуть, слыша сопение брата рядом. Ему снилось что-то яркое, мутное, но красивое. Длинные языки пламени, сияющие мягкими цветами, тянулись куда-то вверх, распадались на полупрозрачные ленты и прятали за собой разрисованные животные черепа, любопытно следившие за ним своими пустыми глазницами через вуаль. Перья на них трепетали от какого-то теплого ветерка, словно пытались улететь, унесённые потоками воздуха, но вынужденные оставаться на масках. За полупрозрачной разноцветной тканью показалось чьё-то лицо, но из-за мутности всего сна, он так и не смог понять кому оно принадлежало. - Отличное местечко ты себе выбрал, «Рыбья Кость». Решил, что раз драконам ты не по вкусу, представишь себя химерам на обед? Да тебя же даже не заметят, когда проглотят! Иккинг закатил глаза, узнав голос. Почему-то стало смешно. - А ты я смотрю так и не научилась ничему другому, кроме как свои зубки скалить. – усмехнулся он лицу Астрид, едва видному за языками пламени и широкими лентами ткани – Как добьешься чего-то стоящего, скажешь. Девушка оскалилась ему за вуалью огня и судя по странному искажению её лица, стала распадаться пылью. Спустя мгновение на её месте появился темный силуэт Стоика, но Иккинг только легкомысленно и даже как-то лениво отмахнулся от него, прогоняя из своих мыслей. И только после этого он осознал, что на его собственном лице чувствуется тяжесть его новой маски, а шею щекочут перья. После этого его сон стал спокоен, и никто больше не собирался его тревожить. Кажется, тогда он и отпустил из своей души всё, что связывало его с Олухом, окончательно приняв тот факт, что теперь его дом здесь.