Ожидания

Иккинг не помнил, что происходило в тот промежуток времени, когда Беззубик, вместе с дочерью Пекаря доставляли его в деревню. Он вроде помнил, что слышал рычание каких-то химер, привлечённых запахом крови и его воплями боли, но судя по всему, его брат смог их отогнать или обойти, так как полет не был ничем прерван. Следующим его воспоминанием уже было то, что он очнулся в доме Итлы и Минкс с несколькими слоями бинтов на лице. Он поморщился, чуть привстав на локтях с кровати и тут же упал обратно, так как лицо болезненно обожгло болью. Пусть не такой сильной как раньше, но всё равно весьма ощутимой. Иккинг поднёс ладонь к лицу, но кроме бинтов ничего ощутить не удалось. Аккуратно сев на кровати, Хэддок прислушался и постарался на ощупь понять где именно он находится. Судя по сколу на тумбочке, он был в своей комнате в доме Минкс и Итлы, что было хорошо. Просыпаться в незнакомом месте было бы гораздо более настораживающе. Ходить вслепую было полным идиотизмом, поэтому Иккинг продолжал сидеть, думая, что ему делать. Можно было конечно попробовать снять бинты, но он совершенно не знал в каком состоянии находилось его лицо, да и это было глупо. Ему тут старались помочь, чтобы он своими действиями всё испортил, что ли? Звуки через слои бинтов чувствовались более приглушенными, также, как и запахи, но топот его брата он бы не спутал ни с чем. Дверь громко раскрылась, стукнувшись об стену и Беззубик ворвался внутрь, сразу же бросаясь к кровати и обнюхивая Иккинга, пытаясь понять всё ли с ним в порядке. - Брат, ты как? – обеспокоенно спросил он и судя по потокам воздуха, проходящим по рукам Иккинга, он размахивал хвостом, как делал всегда, когда переживал о чём-то. - Всё в порядке. – лицо снова обожгло болью, когда он начал говорить – Что вообще произошло? Теплый нос Беззубика ткнулся ему бок и Иккинг сразу же поставил на его морду ладонь, аккуратно поглаживая его между слуховыми отростками. - Мы почти улетели оттуда, когда тебя достала хвостом та химера. Она тебе буквально половину лица рассекла. – тихо сообщил ему дракон и по его тону, Хэддок понял, что он расстроен. И пусть ему было больно, когда он пытался говорить, он не мог оставить это просто так. - Ну, ничего, должны же и у меня быть боевые шрамы. – шутливо сказал он, обняв морду брата – Может теперь я буду таким же брутальным, как все викинги с Олуха... Буду распугивать своих врагов своим видом. Судя по выдоху брата, Беззубик на его слова не повёлся. Услышав тихие шаги, Иккинг поднял голову к двери, ожидая, что Минкс опять начнёт ругать Фурию, за то, что он выбивает им двери, но она ничего не сказала. Вместо этого, она подошла к кровати и Хэддок почувствовал её прохладную ладонь на своем плече, а потом и вовсе понял, что она его обнимает. Он неловко постарался обнять её в ответ. - Ну, как же ты так... – спросила Минкс, но он не знал, что ей на это ответить. Через пару мгновений, он почувствовал на себе ещё одну пару рук и понял, что это Итла. Странно, что они так беспокоились о почти чужом для них человеке... Стоик даже десятой доли того беспокойства, что показывали Минкс и Итла в жизни за него не имел. Несмотря на то, что его чуть не сжирали непонятно какое количество раз, стоило ему только выйти из дома. Может он просто привык? - Всё так плохо? – спросил Иккинг с как всегда ужасным акцентом, всё ещё ничего не видя. - Останется след, и мы не знаем если... глаз. – ответил Итла и пусть какая-то часть снова ускользнула от него, Хэддок внезапно понял, что возможно у него будут... проблемы со зрением. Почему-то воспринял он это достаточно спокойно. В отличии от Беззубика. - Тебе придётся походить ещё с бинтами пару недель. Завтра поменяем на новые. – мягко и почему-то расстроенно сказала Минкс, аккуратно погладив его по спине. Иккинг хотел скривить лицо, но вовремя вспомнил, что этого не стоит делать если он не мазохист конечно. Не хотелось сидеть в доме почти целый месяц. Сколько уроков на арене он пропустит? И кто будет подбадривать Кеноку с Тлачи? И как же кузня и кинжалы, которые он так и не закончил? - Мы не будем держать тебя взаперти всё время. – объяснил ему Итла, каким-то образом поняв мысли Иккинга даже несмотря на то, что его лицо было полностью замотано в бинты. Это, наверное, практика распознавания эмоций, после того как приходилось общаться с костяными масками вместо человеческих лиц почти с самого рождения. - Ты можешь выходить из дома, но только с... – с кем, Иккинг так и не понял. Ну, хоть то, что постельный режим не надо было соблюдать постоянно тоже было хорошо. - Слышишь, Беззубик, - позвал Хэддок своего брата, повернув голову в ту сторону, где раньше он стоял, если он правильно понял по голосу – мы можем летать. Он улыбнулся, несмотря на то, что лицо прострелило болью, и убедился, что улыбка была слышна в его голосе. Фурия ничего не сказал, всего лишь толкнулся головой в его руку и Иккинг продолжил его гладить, чувствуя жесткую чешую под своими пальцами. Он жалел, что не видел его в этот момент. Может тогда у него бы получилось его успокоить лучше. - Тебе принести что-нибудь? – тихо спросила Минкс после нескольких мгновений в тишине – Я сделала куриный бульон... Иккинг мотнул головой. - Нет, спасибо. – медленно выговаривая резкие слова, сказал он – Я наверное... спать. Несмотря на то, что он только проснулся, он чувствовал, что его веки снова становились тяжелыми, закрываясь сами по себе. Наверное, так организм требовал себе время на восстановление. Он почувствовал, как широкая рука Итлы мягко взъерошила его волосы, а в следующую секунду дверь мягко закрылась, давая понять, что взрослые покинули комнату. Вот бы ему так бесшумно ходить... - Я рассчитываю на обнимашки! – заявил Иккинг, проведя ладонью по слуховым отросткам брата – Так что давай тащи свою тушу сюда. И это не обсуждается! Беззубик что-то неуверенно пробормотал, но слишком тихо чтобы Хэддок сумел это распознать, а в следующее мгновение кровать жалобно скрипнула и прогнулась под тяжелым телом дракона, который кое-как влез на неё, сжавшись вокруг Иккинга и приподняв крылья чтобы позволить брату устроиться по удобнее. Хэддок на ощупь нашёл тёплый бок рептилии и облокотился на него, ставя голову на лапу брата и чувствуя, как тот опускает на него свои крылья, похожие на большое одеяло. К Беззубику вообще было очень приятно прижиматься. Он был горячим и очень... удобным, что ли? Иккинг не знал можно ли так говорить про живых существ, но это слово казалось очень подходило в данный момент. Довольно выдохнув, он обнял лапу брата, едва ли не урча от приятного ощущения тепла и побурчал: - Спи. Судя по теплому потоку воздуха, который прошелся по его макушке, полностью замотанной в бинты, Беззубик фыркнул. Он хотел ему ещё что-то сказать, но веки закрылись против его воли и Иккинг, не выдержав даже пол минуты бодрствования возле такого теплого тела брата, уснул. *** Жить с бинтами на лице было... странно. Он натыкался на всевозможные углы, вечно спотыкался и путал имена тех, с кем говорил, назвав как-то идущего по дороге Нитза вождём, потому что... Ну потому что маски заглушали голоса и различия между ними становились настолько незаметными, что тут только родная мать и могла разобрать, кто из двух владельцев почти одинаковых голосов её сын. Мда... неловко было. И Иккинг как-то ожидал, что временное лишение зрения немного обострит его слух, чтобы помочь хоть немного ориентироваться, но вместо этого у него почему-то улучшилось обоняние. Каким образом он внезапно стал распознавать жителей по запаху он так и не понял, но Беззубик напомнил ему, что это все последствия их перемешанной крови, поэтому... всё было нормально? Наверное. Он не был точно уверен. Просто в какой-то момент, Иккинг осознал, что отличает запах дождя и земли Итлы от запаха дождя и металла Тлачи, запах древесины и трав Минкс от трав, которые чувствовались от местных целителей и шаманов. Кенока пах пшеницей, дочь вождя Акса (очередное сокращенное имя, за которое его вполне могли прибить) пахла яблоками... А вот дочь пекаря – Ула'атзир (слава Одину, что она разрешила ему называть её просто Ула) всегда пахла свежей выпечкой и корицей. Первые дни, когда ему ещё не разрешали выходить, она приходила пару раз, постоянно принося с собой что-то вкусное и без конца извинялась и благодарила за то, что они вытащили её из леса и за то, что из-за неё он пострадал. Иккинг обычно только отмахивался от её извинений, говоря, что он сам виноват – к химерам никогда не надо поворачиваться спиной, а он это правило успешно проигнорировал. Ула не казалась слишком убеждённой его словами, поэтому продолжала приходить, оставляя ему какую-то собственноручно сделанную выпечку, в которую Хэддок вгрызался так, будто никогда ничего более вкусного не ел. Частично, это было правдой, так как кулинарные изделия девушки и её отца-пекаря заставляли рот наполняться слюной, от одного только аппетитного запаха. Сладости получались почти воздушными, сладкими, тающими на языке. Иккинг был готов продать за них душу. И хоть он был рад её визитам (потому что это всегда означало, что она принесёт что-то вкусное), он не мог не задаваться вопросом... А что она вообще тогда делала в лесу? Подростков не отпускали просто так в лес, пока не считали их способными за себя постоять. Даже если бы она туда попросилась, с ней бы обязательно отправили бы кого-то из взрослых! Ещё был вариант, что она могла учится на Охотника и быть в лесу с учителем, но это было маловероятно, так как Хэддок знал, что она планировала стать пекарем, как и её отец, возглавив их пекарню, когда тот захочет уйти на заслуженный отдых. И ещё кое-что. Проводником Улы была чёрная кошка Ато. Иккинг видел её, когда она приходила за своей проводимой, сидя у неё на плечах (на данный момент это был самый маленький проводник, которого он видел, но Беззубик объяснил ему что это потому что Ато ещё котёнок). Но в лесу с дочерью пекаря её не было. С помощью брата выяснилось, что в тот день Ула попросила её остаться дома. Однако на осторожный вопрос, почему она оказалась в лесу, девушка только отмахнулась, не выдавая ни крупицы информации своим выражением лица, которое было скрыто за разрисованной маской-черепом воробья. Эх... Новый вопрос, который не получит ответа в его нескончаемом списке. Порой он спрашивал себя, когда тут хоть что-то станет ему понятным? И не он один об этом думал, потому что Итла с Минкс тоже попытались с ней поговорить об этом, но она сумела ускользнуть от разговора, оправдавшись тем, что она должна помочь отцу, и он её ждёт. Ула, насколько понял Хэддок была достаточно робкой и чаще всего предпочитала оставаться дома, со своей семьёй, целыми днями работая в пекарне. Нет, она ходила на арену, как и все, но до того случая в лесу, Иккинг внезапно осознал, что почти и не замечал её, настолько невзрачной она была. Хмм... Если бы не бинты, он бы точно прищурился в этот момент. Потому что у него появилось ощущение, что если Ула отказывается говорить, что она делала в лесу... Значит ли это, что это не был первый раз, когда она это делала? Или она всё же попала туда по ошибке? Или по собственной глупости... Тяжело вздохнув, Иккинг снова почувствовал запах выпечки и корицы, который принадлежал Уле и едва ли не стукнул себя по лбу. Остановили его опять же бинты. Если у него более обострённый нюх... Ну, хорошо, он может и не чувствует всего, но Беззубик ведь может распознавать чужие следы гораздо лучше него! - Чем пахла Ула, когда мы забрали её из леса? Брат задумался, сворачиваясь около него на кровати, которая скоро судя по всему просто развалится от их общего веса. - Собой. – спустя несколько мгновении ответил он – Но на ней был ещё запах. Там был кто-то ещё. Иккинг чуть не нахмурился, снова забыв о бинтах. - Мы кого-то не спасли? Беззубик мотнул головой, задев слуховым отростком его руку. - Нет. Тот, кто там был встретился с ней до этого. Запах был свежим – я бы сказал, что он был оставлен где-то на полчаса раньше. Может чуть меньше. Хэддок хмыкнул, бездумно проводя пальцами по чешуе на боку брата. Значит там был кто-то ещё... Но зачем тогда встречаться в лесу? Что такого важного может быть сказано, что вынудит добровольно пойти к химерам? - Но... – протянул Беззубик – я не встречал такого запаха в деревне. Я не узнал его ни на ком из жителей Чистилища. - Так и что это был за след? – поинтересовался Хэддок, чувствуя, как зачесалось ухо под бинтами, а он не мог его достать. Когда его брат ответил он звучал неуверенно. - Он был... странным. Пахло гнилью и... кровью. Очень едкий запах. Неприятный. Иккинг широко раскрыл глаза под бинтами и тут же пожалел об этом, так как заживающая рана стала неприятно тянуть. Могло ли... - У меня есть два варианта. – ошарашенно произнёс Хэддок, кое-что осознавая – Либо она встретилась с отступником... Либо кто-то в деревне стал смешивать свою кровь с химерами.