Одиночество начинается в двух шагах от тебя

Гарри тяжело вздыхает и устало откидывается на спинку кресла — Омут памяти уже совершенно не помогает. Такое впечатление, будто «слитые» мысли никак не желают оставаться в чаше и догоняют его спустя минут десять — прошлое упрямо пытается остаться настоящим, управлять его жизнью с абсолютной властью, что бы Гарри ни пытался там предпринять. В гостиной шумно. Студенты снуют туда-сюда, кричат, веселятся, разговаривают, и Гарри чувствует себя неуютно здесь. Он пытается, никто не может его упрекнуть, действительно пытается: позволяет Рону и Гермионе таскать его по людным вечеринкам, проводит с ними время наедине, после того, как те поняли, что ему сложно находиться в толпе, но ничего из этого не помогает. Целая неделя попыток проходит как во сне — мучительном, шумном, назойливом сне. Он неимоверно благодарен друзьям за беспокойство. Все же они стараются изо всех сил, пробуют разные варианты, чтобы помочь. Но это бесполезно. Гарри тянет назад, в библиотеку — в пыльную тишину и к угрюмому, молчаливому Малфою, с которым его связывает не отпускающее прошлое. Они всего лишь молчат или ругаются, но все же… Малфой от него ничего не требует, не жалеет и не пытается спасти. Возможно, ситуации у них разные, но в данный момент Малфой единственный, кто способен его понять. Даже, скорее, почувствовать. Гарри едва заметно усмехается — они похожи гораздо больше, чем тот думает. Драко может выбросить из своей жизни все, что связано с прошлым, заблокировать свою голову от нового и непривычного (опасного) и дальше существовать где-то в неопределенной реальности между прошлым и настоящим — но эта реальность не резиновая. Она совсем скоро лопнет и оставит Драко совершенно разбитым в незнакомом настоящем, которое все еще полно осколков прошлого. Гарри знает, так как испытал это на себе. Они похожи. Они могут помочь друг другу.  — Гарри, прости, мы слишком на тебя давим? — к нему аккуратно, будто боясь спугнуть, подходит Гермиона. В ее глазах полно печали и искреннего волнения, она, наверное, переживает больше всех. Гарри жаль, что он доводит подругу до такого состояния.  — Нет, конечно, Герми, — он улыбается вполне искренне и, к собственной радости, видит небольшой просвет в ее грустных глазах. — Я сейчас довольно плохо переношу большие компании, мне, наверное, просто нужно еще немного времени. Я буду в порядке.  — Я не хочу делать тебе плохо, Гарри, поэтому больше не буду ни на чем настаивать. Но пообещай мне, что если найдется что-то, чем я смогу помочь — ты сразу же мне об этом скажешь! — Гермиона немного отчаянно приглаживает волосы и садится на подлокотник кресла, ожидая ответа.  — Я обязательно скажу. Не переживай, — Гарри поддается чувствам и легко приобнимает подругу, выказывая молчаливую благодарность. Он рад, что есть люди, которым он действительно небезразличен. Которые видят в нем не Героя, а просто Гарри, своего лучшего друга. Гермиона резко обнимает его в ответ и крепко прижимает к себе, пытаясь передать через объятия всю ту поддержку и искреннюю привязанность, что бурлят у нее внутри.  — Все будет хорошо, Гарри. Мы с Роном готовы прийти тебе на помощь в любую минуту, помни об этом.  — Я помню. Гарри не знает сколько проходит времени. Но сейчас, в этот вечер, находясь в мягких объятиях Гермионы, он чувствует себя хорошо. Впервые за долгое время. Все будет хорошо. Он сможет со всем справиться. Пора возвращаться в библиотеку, к Драко, который, наверное, даже не заметил его исчезновение на целую неделю.

***

 — Гарри, все нормально? Почему ты такой злой? — немного пугливо спрашивает Рон, наблюдая за тем, как Гарри люто кромсает ни в чем не повинную яичницу.  — Я не злой. Просто меня бесят хорьки. Как думаешь, можно их как-нибудь истребить повсюду?  — Что? Ты о чем? Чем тебе хорьки не угодили?  — Дай угадаю, Малфой опять что-то вякнул? — хмурится Гермиона, краем глаза посматривая в сторону слизеринского стола. — И чего ты с ним торчишь постоянно в библиотеке? Не понимаю совершенно.  — Что?! Так ты тусуешься с Малфоем по вечерам?! А я еще думаю, куда ты пропадаешь постоянно… — возмущается Рон, роняя от шока кусок ветчины с вилки.  — Мы с ним даже не разговариваем, просто сидим рядом. В библиотеке тихо и спокойно, а когда я рядом с Малфоем ко мне еще и никто не подходит, — безразлично отвечает Гарри, не ощущая ни грамма стеснения. Он проводит свои вечера так, как хочет, и с кем хочет. Они, кстати, тоже так могут. Гарри не собирается их контролировать.  — Ну, не совсем молча, если учитывать твое сегодняшнее состояние, — усмехается Гермиона с всезнающим видом. Все-то она знает, всегда-то нужно оправдываться.  — Да, не совсем молча. Можем, временами, поговорить за жизнь, — но Гарри не собирается оправдываться.  — Он может сделать хуже, — тихо бормочет Рон, уловив настроение друга. Он считает Малфоя не самой лучшей компанией для разбитого Гарри, но указывать, что делать не собирается. Они уже выросли из детских обид и Гарри сам способен решать, что ему лучше.  — Не может, — отрезает Гарри в ответ. Рон умолкает, не собираясь спорить. Гермиона кривится, но тоже молчит. Гарри не ребенок, чтобы его опекать. Если он нашел отдушину в посиделках с Малфоем, то так тому и быть. Гарри давится уже холодной яичницей и не понимает — почему он так зол? Он зол на Малфоя за его эгоизм и твердолобость, или же на друзей, которые, как и все остальные, все еще живут шаблонами? Враги — значит на всю жизнь. Общаться нельзя, только презирать. Жить как все и не выделываться.  — Гарри, успокойся, — Гермиона мягко сжимает его плечо. — Не нужно выпускать колючки, мы не будем тебе ничего запрещать или отговаривать. Если там ты чувствуешь себя хорошо, мы поддержим. Просто… будь осторожен. Не дай Малфою, который и сам в довольно плохом состоянии, утащить тебя на дно. Мы просто переживаем.  — Я знаю, все хорошо, — Гарри все еще хмурится, но его немного отпускает. Слава богу, что все обходится без лишних нотаций и споров. Он рад, что друзья понемногу идут навстречу. — Я буду в порядке.  — Надеюсь, — тихо бормочет Рон, отодвигая от себя раскуроченную булочку.  — Все будет хорошо, — едва слышно добавляет Гарри, но друзья все равно слышат и синхронно кивают головами. Они доверяют лучшему другу.