А она взяла и вышила его мечту на полотне

      - «…не позволь смерти брата утянуть тебя во тьму» - говорит этот древопоклонник, и тут вхожу я! Уверенный, прекрасный, на своих двоих и совершенно живой! – молодой мужчина активно жестикулировал руками из-за чего вещи, которые он собрал, вновь оказываются на полу. - Ты бы видела лицо хорька! Чёрт, я бы отдал Ками свои глаза лишь бы запечатлеть этот момент, и не смотри так на меня, всё ради потомков! – И так уже це-е-елый час.       Изуна пересказывал мне встречу местной элиты, состоявшейся несколько дней назад, раздуваясь от самодовольства и гордости за себя любимого. Ну, конечно, испортить планы своего давнего соперника и просто подгадить ему день – всегда в радость.       Я же желала, чтобы он так же активно как языком работал и руками.       С того знаменательного во многом дня, как я уже говорила, прошло несколько дней, и Изуна окончательно оправился от своей травмы. За сим я дала добро на его возвращение в главное здание, где он проживал до этого, выпуская из под своего надзора (читай: избавляясь от него). Но сам Учиха-младший почему-то не особо горел энтузиазмом расставаться со мной.       Не верила я во внезапно прорезавшуюся симпатию. Только не со стороны шиноби. Только не от Учихи.       Тиски чужих горячих рук до сих пор ощущаются на шее.       Ещё два дня назад я сказала ему чуть ли не прямым текстом – «выметайся», а он всё тянет, мол денёк ещё полежать на всякий случай надобно – ладно, поняла-приняла. На следующий день он выгнал всех помощников, что должны были помочь в переносе вещей в его покои, и мужественно сказал: «Я сам». Как он умудрился растянуть это дело, когда из самого неудобного в переноске был футон, а прочего, на вроде сменной одежды, – вообще самый мизер, какая-то мистика и тайна покрытая мраком.       Я начинаю грешить на тайные клановые техники.       И вот на третий день, то бишь сегодняшний, я вызвалась помочь ему «съехать». В результате на меня вылили такой поток слов, что смысл сказанного я улавливала лишь частично – всё просто превращалось в кашу.       И тут до меня, наконец-то, дошло, что кроме меня поговорить-то парню и не с кем.       Иронично.       Но вполне логично, учитывая немногословность этих бледнолицых красноглазиков, которую они, видать, впитывают с молоком матери.       По банальной логике, не мог Изуна внезапно воспылать ко мне внеземной любовью или хотя бы просто обычными светлыми чувствами. Ну спасла разок – ладно. Но не думаю, что для шиноби его калибра подобное стало бы аргументом. Да, у Учиха, как и у большинства древних кланов есть свои законы морали и чести, но… они же так абстрактны, когда речь заходит о военном времени, тут уж либо ты, либо тебя.       Поэтому я ни на минуту не переставала ставить под сомнение любое слово и действие своих похитителей. Особенно Изуны, ведь он как никто не вписывался в картину «образцового члена клана Учиха». Я даже подозревала, что он втирается ко мне в доверие по приказу брата для… а фиг знает для чего, просто втирается! Но, возможно, я снова паранойю и всё действительно проще, чем кажется, а парню всего-навсего необходим собеседник, способный поддержать разговор, включающий в себя более десяти слов. Хотя с кандидатурой он явно прогадал…       Всё-таки Изуна какой-то неправильный шиноби, да и Учиха в общем-то тоже.       Одним ухом слушая речь второго наследника Учиха, больше похожую на восхваление себя-любимого какого-то мальчишки, выигравшего в дворовой драке, я пришивала нашивку мона данного клана к тёмно-синему, почти чёрному, кимоно – тот самый бело-красный «чупа-чупс», который на деле оказался веером, решая с этого дня быть к нему помягче.       Тем не менее, смотреть на то, как он в пятый раз складывает свои ночные одежды, я не намерена.       - Что-то случилось? – подаю я голос, стоит речи брюнета утихнуть.       - Я же только что тебе всё рассказал! – моментально вспыхивает он в ответ. Радуется, но пытается скрыть за притворным раздражением и нахмуренными бровями.       - Изуна. – с нажимом произношу его имя, намекая на то, что спрашивала я вовсе не о братьях Сенджу.       Длинноволосый парень умолкает, обводит мою фигуру, сидящую на дзабутоне с его кимоно в руках, взглядом, затем отводит его в сторону на несколько минут. Молчит, о чём-то думает, а затем его ониксовые глаза вновь возвращаются ко мне, и из голоса вмиг улетучивается вся весёлость:       - Они предложили нам мир. Брат ещё не дал ответа. – я поднимаю на него свои каре-зелёные глаза, молчаливо поддерживая наш диалог. – Я не уверен. – приподнятая бровь и он понимает меня без слов, продолжая. – Наши кланы сражались так долго, и вот так просто, после всего, что они сделали нам, и что мы сделали им, заявиться, предложив мирный договор? Бред же! И дураку ясно, что это может быть ловушка! Если мы придём, а там засада Сенджу, брат может пострадать, клан лишиться сильного Главы, и всё вновь пойдёт по кругу. Мирное будущее, дни без кровопролития и войн… Я не знаю, что это такое, поэтому я не верю… не могу поверить.       После того, как он вылил на меня свои страхи, или хотя бы попытался это сделать, плечи младшего Учихи опускаются, но к его чести члена клана носителей шарингана лицо он держит достойно.       Что ж, разумеется, никто не желает войны, по крайней мере, никто в здравом уме, но не все знают как жить без неё.       Изуна не знает. И вряд ли «Мадара-сама» просвещённее брата в данном вопросе.       Печально.       - Всё невозможное имеет место быть, как и твои подозрения, - я откладываю кимоно в сторону, всё равно последний шов уже был сделан, - и тем не менее… - ступаю несколько шагов в сторону брюнета и накрываю его руку сжатую в кулак своей. - Мы ведь сейчас здесь.       Изуна поднимает свою голову, и я, буквально, жирным шрифтом читаю в его глазах вопрос. Поэтому вздохнув, указываю пальцем, пусть и знаю, что это некрасиво, на себя, затем на него, а после рисую кружок в воздухе и упираю палец в татами, ставя «точку».       «Мы. Здесь.»       Я – Сенджу. Он – Учиха. Мы - представители двух непримиримых врагов, в данный момент сидим друг напротив друга, не желая как-либо навредить, напротив, ведём вполне себе мирную беседу. Чем не показатель?       Думать о том, что пожелай Изуна действительно навредить мне, как-либо воспрепятствовать ему я не смогу, не хотелось от слова «совсем».       Но Изуна мягко улыбается и крепко сжимает мою руку, прогоняя все страхи, уже протянувшие ко мне свои тонкие, холодные щупальца.       - Да. Мы здесь. – и эти слова всё, что имеет значение. Они были нужны ему, хотя он даже не подозревал об этом. И, возможно, не ему одному… мне тоже, ведь большую часть моей осознанной жизни что там, что здесь была лишь «Я».       После этого короткого, но важного во многих смыслах, разговора мы побыли вместе ещё некоторое время, пока я помогла Изуне с изрядно затянувшимися сборами (дело пяти минут, ей Богу!), а затем он оставил меня, пообещав навещать почаще. Знал, что сама я навряд ли сунусь в главное здание, всё ещё дрожа за сохранность своей шкурки. Мало ли какие там агрессивно настроенные Учихи-радикалы-консерваторы ходят, а жизнь у меня одна, и она дорога мне как память! По этой же причине за ворота и стены, окружающие дом Главы, я так ни разу и не сунулась, хотя некоторые из служанок приглашали меня прогуляться по торговому кварталу. Кое-как отбрехалась, что мне достаточно и тех кимоно, что достались мне с лёгкой руки Кику-сан.       Учиха – есть Учиха. Не важно, суровый вояка то или же миловидная дева в переднике – один чёрт, упрямы, как стадо баранов. И перебаранить их может лишь такой же баран.       Я же ни к каким парнокопытным себя не причисляла отродясь, поэтому скромно радовалась тому, что теперь флигелёк полностью отошёл в моё единоличное пользование, как и обещал «Мадара-сама». Кстати, о нём. Не мешало бы снова вознести молитву местным Ками, чтобы его память и дальше продолжала изменять ему со Склерозом по поводу меня, авось и вовсе забудет про мой недавнишний косяк.       То, что с моей неудачей не по силам справиться даже божественным силам - было даже как-то ожидаемо.       На следующий день после «избавления от Изуны», я решила прибраться в бывшем пристанище младшего господина Учиха, поэтому вооружилась тряпками и ведром с водой. Чистый дом – отрада для хозяина, как-никак.       Появившийся нежданно-негаданно на пороге, так как сёдзи я не закрывала, дабы проветрить помещение, «Мадара-сама» застал меня в «интересной» позе с подвязанными рукавами и подкрученным подолом кимоно во время чистки татами. Что ж, по всем канонам этого времени и тщательно вдалбливаемых в мою голову матушкой правил приличия он уже должен вести меня под венец, так как увидел девичье-сокровенное – оголённую кожу! Нафиг-нафиг. Сделаем вид, что ничего не видели, ничего не было, да, «Мадара-сама»?       Гордый профиль Учихи-старшего был ответом на мой так и не заданный вопрос.       Мы были солидарны.       Сделав пару шагов в сторону, чтобы уйти из поля зрения мужчины (и не нервировать оного), я поправила кимоно, возвращая ему первозданный, надлежащий вид, а затем прокашлялась, давая тому знак, что я закончила и «опасности» нет. Лишь после этого Глава клана держателей покер-фейса соизволил повернуться, но его странный взгляд, которым он прошёлся чуть ли не по каждой складочке моего одеяния, я всё же поймала.       «Это ж-ж-ж неспроста.» - цитировала моя вновь взыгравшая паранойя одного советского медведя.       - Можно? – поинтересовался мужчина, тактично продолжая стоять на пороге, дожидаясь дозволения пройти.       Он здесь хозяин, ему без надобности моё разрешение, тем не менее, он ждёт, пока я скажу своё слово. И что-то мне подсказывает, что если это слово будет «нет» - он развернётся и уйдёт туда, откуда пришёл, но обязательно зайдёт позже. Всё-таки Учиха – те ещё упрямцы.       Осознание подобного заставило меня улыбнуться и вновь приглушить паранойю.       - Да. Я здесь.       Интересно, а вам, «Мадара-сама» тоже нужен собеседник?       Если да, то я, пожалуй, ещё какое-то время побуду «здесь».