Another Mask Behind You

Пять дней спустя Драко прибыл на переулок в волшебной деревушке Хэмпшира с лицом Тристана. В первое время существования «Верити» Драко и Панси всегда использовали Оборотное. По мере развития бизнеса Драко разрабатывал новые вариации этого зелья. При использовании Оборотного всегда была опасность, что кто-то узнает тело, которое он использовал. Кроме того, Панси требовала, чтобы все её сотрудники носили шикарную одежду во время работы, и было обидно, что эта одежда подходила только телу под Оборотным, которое Драко использовал для удовлетворения клиентов. В результате Драко разработал МаскерЭйд*. Он не был таким универсальным, как Оборотное, потому что не мог увеличивать или уменьшать массу тела, изменяя только некоторые его особенности. Эти особенности, однако, можно было изменить по выбору пьющего, и теперь было не обязательно выглядеть, как кто-то другой. МаскерЭйд был полезен и в других отношениях: его действие длилось намного дольше, чем действие Оборотного, поэтому он позволял уклоняться от обычных заклинаний проверки и обнаружения. Драко подозревал, что Панси тайком подчищала его тайник, чтобы её нос выглядел менее похожим на нос мопса. Тристан был последним шедевром Драко, созданным с помощью МаскерЭйда. В некотором роде Тристан был очень похож на Драко, но недостаточно, чтобы его можно было узнать. Губы Тристана был более полными и привлекательными, чем у Драко, хотя скулы Тристана были менее выраженными. Несмотря на то, что лоб Драко не был тяжёлым, он стал менее выраженным, а его челюсть округлилась. Помимо этих существенных различий, глаза Тристана были голубыми, а волосы — грязно-светлыми и вьющимися, а не прямыми. МаскерЭйд изменил лицо Драко, но позволил ему сохранить его тело. Единственное, что Драко менял в своем теле в такие дни, — это Тёмную Метку и шрамы. Он мог бы желать более широких плеч, потому что его собственные были несколько узкими, но он уже давно смирился с тем, что всегда был и будет стройным. По крайней мере, он был довольно высоким, если не широким. Поскольку сегодня он будет иметь дело с Поттером, Драко сделал ещё одно изменение — он изменил свой голос. Поттер мог узнать его собственный, поэтому Драко изменил его с помощью заклинания, придав ему немного более высокий тон и меньший резонанс — шёлк вместо бархата. Стоя в переулке, Драко поправил сюртук. На нём был серый шерстяной костюм, идеально сшитый и подчёркивавший его фигуру. Его галстук был небесно-голубым, чтобы сделать более выразительным цвет глаз, и Драко был уверен, что у него всё получится. Улица справедливо называлась Хотторн-Лейн**, так как вдоль дороги тянулись несколько боярышников. Вдоль неё были разбросаны загородные дома, примерно через каждый акр позади Драко, но в конце переулка оставалось только холмистое поле, усыпанное деревьями. Драко не видел дома Поттера, пока не вынул из кармана листок бумаги и не прочитал его адрес, после чего перед ним возник маленький домик, квадратный и довольно невзрачный. Перед домом был запущенный сад, неухоженный и заросший. Плющ взбирался по стенам дома, покрывая его вьющейся зеленью. Возможно, это был всего лишь один из дюжины домов Поттера, и он использовал его для всех своих тайных свиданий с сомнительными или секретными личностями. Любовное убежище. Без сомнения, он находил это довольно необычным. Пройдя по тропинке через сад, Драко добрался до входной двери, прямо к полуразрушенному крыльцу. Решительно подняв руку, Драко постучал. Спустя почти целую минуту Гарри Поттер ответил, распахнув дверь. На нем было всё чёрное — чёрный жилет, чёрная рубашка с расстёгнутыми манжетами и воротником, развязанный чёрный галстук-бабочка на шее. — Я Тристан, — сказал Драко. — Ты рано, — взгляд Поттера скользнул по нему. — Сейчас пять тридцать, — сказал Драко. — Это ты опоздал. Взгляд Поттера задержался на нём. Проглотив ухмылку, Драко небрежно засунул руки в карманы. Он точно знал, что выглядит хорошо, и видел, что Поттер тоже это заметил. — Мы собираемся провести весь вечер на крыльце? — протянул Драко. — Заходи, — Поттер открыл дверь шире. «Манеры Поттера не стали лучше», — заметил Драко, шагая вслед за Поттером, когда услышал чей-то крик. — Как ты смеешь! — воскликнул пронзительный голос. Обернувшись, Драко увидел, что голос исходит от портрета, в котором он, к своему удивлению, он узнал портрет двоюродной бабушки Вальбурги. — Несение грязи среди… — Не надо, — сказал Поттер. — Но Гарри, — смягчился голос бабушки Вальбурги. — Разве ты не видишь? Он оскверняет вас! Этот… этот человек не лучше, чем… Поттер дёрнул шнур на стене, закрыв лицо портрета занавеской. — Не слушай её, — сказал Поттер. — Она не это имела в виду. За занавеской всё ещё слышалось бормотание бабушки Вальбурги. — Сюда, — рывком открыв дверь, Поттер вышел из главного зала. Следом за ним Драко вошёл в скромную и довольно уютную гостиную. Её главными особенностями были разваливающийся камин и жалко выглядящий диван, изношенное кожаное кресло в одном углу и набитый диванчик в другом. Изношенная, банальная обстановка была такой, какой Драко всегда представлял себе гостиную Гриффиндора. Поттер, вероятно, думал, что он скромен. Типично. — Чей это портрет? — спросил Драко, указывая в сторону бабушки Вальбурги. — Что-то вроде антиквариата, — ответил Поттер. — Почему бы тебе просто не избавиться от него? — Он достался мне от семьи, — Поттер пожал плечами. Глаза Драко сузились. Вальбурга была его семьёй, а не семьёй Поттера. — Когда-то у меня была тётушка, похожая на нее. — Ты к ней привыкаешь, — Поттер протянул руку. Сначала Драко не знал, как интерпретировать этот жест, но вскоре в гостиную с грохотом влетели какие-то мелкие предметы. Это были запонки Поттера, а этот ублюдок использовал беспалочковую магию, просто чтобы похвастаться. — Общаться с семьёй — всё равно что биться головой об стену, — сказал Драко, как будто он всё время видел беспалочковую магию. — Через некоторое время боль уходит. Поттер взглянул на него, но ничего не ответил, снова опустив глаза, чтобы наложить заклинание, застёгивающее одну из запонок. Драко внимательно осмотрел Поттера. Обычно Драко гордился своей способностью читать людей — от выражения лица до языка тела и скрытых мотивов. Учитывая, что вся карьера Драко заключалась в прислуживании другим людям, этот навык был полезным. Однако Поттера было не так легко читать, как других клиентов, с которыми Драко уже имел дело, и это было довольно неожиданно. В школе Поттер всегда был весьма эмоционален. Возможно, он просто был настолько скучным, что читать было нечего. Во-первых, у Поттера были маленькие глаза. Обычно большие глаза казались более привлекательными, но всё же все говорили и говорили о глазах Поттера, особенно после того, как он перестал носить очки. Говорили, что он сделал это с помощью магловской операции. Скорее всего, это и правда было так, ведь Драко прекрасно знал, что не существовало заклинания для постоянного улучшения зрения. Люди, вероятно, относились к глазам Поттера поэтично из-за того, что они выглядели так, будто они высечены на его лице — из-под его сильного твёрдого лба и греческого носа его глаза казались узкими и опасными. — Полагаю, ты знаешь подробности, — сказал Поттер, поправляя манжеты. — Мы идём на вечеринку в Министерстве. — О да, — сказал Драко. — Я знаю об этом всё. — Люди придают слишком большое значение тому, что я одинок. Я не хотел бы опять становиться темой для обсуждений, — Поттер поморщился. — Люди часто обсуждают то, что я одинок, — Поттер бросил на него взгляд, как и ожидал Драко. Улыбнувшись Поттеру, Драко добавил: — В Косом переулке постоянно оплакивают это. — Неужели, — на самом деле это был не вопрос, и Поттер вернулся к своим манжетам. — В самом деле, — сказал Драко. — А в Лютном переулке это настоящий праздник. — Сегодня не должно возникнуть таких проблем, — Поттер дёрнул рукав. — Это вовсе не проблема, — сказал Драко, проверяя шелковистость голоса Тристана. Взгляд Поттера быстро скользнул по нему; затем Гарри начал возиться с рукавом. — В основном тебе нужно будет просто стоять и улыбаться. Грубость Поттера не заставила Драко почувствовать себя неловко. Многие клиенты относились к своим сопровождающим как к аксессуарам, и Драко не ожидал ничего иного от Поттера. На самом деле, Драко и планировал это — очарованный Поттер вовсе не был необходим для сегодняшней победы, и если Поттер не хотел вести светскую беседу с эскортником, то это даже лучше. Поттер мог вести себя так, будто Драко был одной из его запонок, ещё одной вещью, которую он смог добавить к своему костюму. Единственным препятствием для исполнения плана Драко было то, что придётся делать вид, будто компания Поттера казалась ему сносной. — Нам нужно придумать историю, — сказал Драко, снова засунув руки в карманы. Поттер взглянул на него. — Даже если я буду просто стоять и улыбаться, я не думаю, что ты хочешь рассказать гостям о своей плате за это, — Драко приятно ему улыбнулся. Поттер нахмурился. В какой-то момент Драко даже подумал, что Поттер действительно подумывает рассказать всем именно это, что полностью всё испортит. — Думаю, нет, — резко сказал Поттер, отворачиваясь. Он пошёл посмотреть на мантию к зеркалу, выполнив заклинание, чтобы завязать галстук-бабочку. — И какая у нас история? — Мы встретились в магазине мётел. Ты рассматривал Джет Стим 560, когда я… — Нет. — Оу? — Драко постарался не показать своего раздражения, вместо этого изобразив приятное замешательство. Поттер даже не обернулся, чтобы полюбоваться выражением его лица, всё ещё стоя спиной к Драко и поправляя галстук. — Я не хожу за мётлами. — Почему нет? — Они присылают их мне бесплатно, — Поттер высокомерно пожал плечами. — Я полагаю, если ты герой волшебного мира, все магазины сами приходят к тебе, — рассмеялся Драко. — Наверное, — Поттер отвернулся от зеркала и подошёл к двери. — Акцио плащ. — Тогда мы можем сказать, что познакомились у портного, — предложил Драко. — Нет, — отрезал Поттер, когда его чёрная мантия проскользнула через дверь. — Они также присылают мне всю мою одежду. — Тогда почему ты одет как на похороны? — слова просто выскользнули: у Поттера был такой отвратительный вкус. Однако вместо того, чтобы расстроиться, Поттер позволил уголку рта вздрогнуть. Драко назвал бы это улыбкой, но остальная часть его лица не выглядела так; он оставался твёрдым и непоколебимым. — Может, я туда и иду, — всё, что ответил Поттер. Теперь, когда Драко начал обдумывать это, он вспомнил, как глаза Поттера потемнели на крыльце, когда Драко сказал ему, что это он опоздал. По всей видимости, Поттеру нравилось, когда Драко вёл себя немного нахально. — Извини, — сказал Драко, оставив голос непринуждённым. — Боюсь, у меня мало опыта в изобретении историй о встрече с Мальчиком-Который-Выжил. У тебя есть какие-нибудь предложения? — Я не знаю, — Поттер нахмурился ещё больше. — Что ж, — Драко растянул губы в улыбке, которая, как он знал, была неотразимой; его собственная улыбка, начинающаяся с маленькой ухмылки уголком губ, которая постепенно разрасталась. Он знал, что на лице Тристана это будет выглядеть ободряюще, а не жестоко. — Где ты находишь партнёров для свиданий? — Я плачу им, — сказал Поттер. Его тон были такими ровным и мрачным, что Драко на мгновение испугался. Рассмешив себя, он восстановил самообладание. — Возможно, тебе стоит это сказать, — сказал Драко. — Никто не поверит, и это избавит нас от необходимости лгать. Поттер отвернулся. — Магловское кафе. — Прости? — переспросил Драко. — Можно сказать, что мы познакомились в магловском кафе. — Очень хорошо, — ответил Драко. — Тогда решено. Меня зовут Тристан Боншанс. Я французский мастер зелий, совсем недавно переехал в Англию. Мы встретились в магловском кафе; мы прекрасно поладили; ты пригласил меня на гала. Я планирую вскоре вернуться во Францию, поэтому мы не надеемся на продолжение нашего короткого романа. — Французский мастер зелий? — Ты бы предпочёл что-то другое? — Нет. Ты говоришь по-французски? — Oui. — Ты не звучишь как… — глаза Поттера сузились. — Хастлер?*** — Я собирался сказать француз. — У меня прекрасный акцент на обоих языках. — А что насчёт зелий? — О да, я всемирно известный зельевар. Я стал заниматься проституцией только в качестве подработки, потому что это казалось таким забавным и интересным. — Просто поинтересовался, — бровь Поттера приподнялась. Драко ухмыльнулся. На лице Тристана улыбка выглядела дразняще. — Мои профессиональные навыки, скажем так, больше востребованы в другой области. — Я надеюсь, что эта область включает в себя общение с кучей тупых людей. — На самом деле, я прекрасно умею разговаривать с тупыми людьми. В школе это было моей особенностью. Линия, похожая на произошедшее ранее подёргивание губ, ненадолго появилась у рта Поттера. Его взгляд был таким же пристальным, как всегда. — Спасибо за это. — Мне только в удовольствие, — приподняв уголки рта, Драко протянул руку. — Нам стоит идти? — Да, — сказал Поттер, взяв его за руку. * Драко не ступал в Министерство с момента суда, который был более десяти лет назад, но он не мог забыть, насколько внушительным был главный зал. Он был подготовлен к этому, точно так же, как он был подготовлен ко всем деталям этого вечера, включая сотрудника, который поприветствовал их, как только они вышли из камина для особых гостей. Сотрудник выглядел так, будто был вне себя от радости, приветствуя и объявляя о присутствии Героя Волшебного Мира. — Гарри Поттер и гость! — представил он их, сияя. Он бросился к каминам, энергично пожимая руку Поттера, даже не дав ему полностью выйти. — Хаксвелл, — представился сотрудник, всё ещё потрясывая руку Поттера, пока они шли через приёмную. — Я так рад снова видеть вас, мистер Поттер. — Спасибо, — Поттер высвободил руку. — Мне понадобится имя Вашего гостя, — сказал Хаксвелл, даже не поворачиваясь к Драко. — Мы объявим о вашем приходе. — В этом нет необходимости, — ответил Поттер. Хаксвелл остановился, крайне расстроенный. — Я Тристан Боншанс, — сказал Драко. — Рад знакомству, — Хаксвелл коротко кивнул в сторону Драко, затем снова повернулся к Поттеру.- Чем ещё я могу вам помочь, мистер Поттер? Я знаю нескольких присутствующих высокопоставленных гостей. Я мог бы легко познакомить вас с… — Хаксвелл, — сказал Драко. — Хаксвелл. Вы, случайно, не Миллард А. Хаксвелл? — Да. — Хаксвелл медленно повернулся к Драко, нахмурившись. — Это я. — Разве не вы проводили семинар по магическим отношениям с Турцией? — Пятнадцать лет назад, — Хаксвелл нахмурился ещё больше, его густые усы зашевелились. — Да, точно, — Драко широко улыбнулся. — На той конференции присутствовала моя знакомая. Она поместила этот семинар в Омут памяти и заставила меня посмотреть его; сказала, что это лучший семинар, который она когда-либо посещала. — Неужели? — Хаксвелл выглядел удивлённым. — Я не знал, что кто-то его ещё помнит. — Что ж, я определённо думал, что это было великолепно, — сказал Драко. — Конечно, в то время я был всего лишь подростком, и вы знаете, как бывает трудно обращать внимание на что-нибудь важное. Не могли бы Вы напомнить мне о своём заключении? Хаксвелл сопровождал их через Атриум, с радостью рассказывая подробности того момента в своей истории, когда он сделал что-то хоть немного примечательное, и Драко слушал с выражением глубокого восхищения. Конечно, Драко не знал никого, кто посещал семинар Хаксвелла. Всего пару дней назад Драко даже не слышал о семинаре; он даже не слышал о Хаксвелле. И хотя Хаксвелл, очевидно, не забыл, что он был в присутствии выдающегося героя, Гарри Поттер больше не был в центре его внимания, и это было именно то, что задумал Драко. Однако, как только они были объявлены и допущены на гала-концерт, возникло множество новых проблем. Поттер был окружён его восторженными поклонниками, большинство из которых в этой толпе были людьми, занимавшими одни из самых высоких постов в магическом государстве. Драко улыбался, пожимал всем руки и прекрасно сошёлся со всеми. — Первый заместитель министра Чен, я читал Вашу книгу о значении галеонов в современной экономике волшебного мира, — сказал Драко. — Правда? — спросил Чен, который до этого неровно дышал в сторону Поттера. — Эта книга была самой захватывающей из всех книг этого года, — сообщил Драко, который ни разу не открывал её. — Планируете ли Вы написать что-нибудь подобное? Поттер, который, вероятно, никогда в своей жизни не прочёл ни одной книги — не считая того учебника по зельям, который он украл, — стоял там, как полный тупица, и слушал. С Варлоком Пури, энтузиастом квиддича, Драко оживлённо беседовал о местных лигах, несмотря на то, что никогда не следил за квиддичем. Пури, отвлечённый разговором, постепенно перестал уговаривать Поттера подписать его снитч и вместо этого стал увлечённо рассказывать Драко, притворившемуся неосведомлённым, о видах финтов. Поттер, который интересовался квиддичем, но был угрюм и всем хамил, в конце концов был полностью исключён из разговора. Аврору Эспи, которая, как известно, была одержима работой, Драко задал вопрос относительно недавнего ареста, о котором Драко читал в новостях. Постепенно Эспи перестала пытаться обсуждать свою работу с Поттером и так же счастливо поговорила с Драко, который кивал, улыбался и притворялся, что слушает. Поттер, который начал осознавать, что его социальные навыки едва ли можно было оценить выше полуразумного моржа, ушёл в угол. Настоящая проблема возникла, когда среди фанатов и подхалимов появились друзья Поттера. Пока аврор Эспи продолжала вещать, Гермиона Грейнджер подошла к Поттеру в его угол. Её волосы были такими же объёмными, как и всегда, и всё же удивительно красивыми в этот вечер — она перестала пытаться сдержать их, вместо этого позволив им расплыться, подобно облаку. В волосы были вплетены крошечные очаровательные звёздочки, которые сочетались с её платьем. Грейнджер была одним из самых громких голосов, поднявшихся в защиту слизеринских детей после войны, а следом за этим она не менее яро отрицала права Пожирателей Смерти во время реконструкции. Драко почувствовал укол ненависти в животе и выдавил сладкую, озорную ухмылку. Удрав от аврора Эспи, Драко подошёл к Поттеру походкой, которая, как он знал, подчёркивала его фигуру. — Гарри, — сказал он слегка поддразнивающим голосом. — Разве ты не хочешь нас познакомить? — Нужно ли это? — в уголке рта Поттера появилась лёгкая сухая линия, всё ещё не дотягивавшая до улыбки. — Кажется, ты здесь всех знаешь. — Но Миссис Уизли меня не знает, — Драко элегантно поклонился Грейнджер. — Зови меня Гермиона, — Грейнджер нахмурилась. — Я не…? — Прошу прощения? — Я чувствую, что где-то уже тебя видела, — Грейнджер протянула руку, из-за чего шаль слегка спала с её плеча. — Я просто не помню, где. Драко взял её руку и поцеловал, несмотря на то, что это не было её намерением. — Думаю, я бы запомнил, — сказал он и отпустил. — Как тебя зовут? — Тристан Боншанс, — сказал Драко. — Не думаю, что знаю тебя, — по-прежнему обеспокоенная, Грейнджер перевела взгляд с Поттера на Драко. — Как вы познакомились? Драко рассмеялся. — Ты спрашиваешь, потому что Гарри никогда ни с кем не знакомится? Гермиона улыбнулась, и её взгляд стал менее подозрительным. Она снова перекинула шаль через плечо. — Ну да. Он действительно немного затворник. — Немного, — Драко заговорщицки ухмыльнулся. — За весь вечер он не связал и двух слов. — Я использовал их по отдельности, — сказал Поттер. Эта шутка чуть не сбила Драко с толку, потому что он не ожидал, что Поттер будет пытаться быть забавным, но Драко быстро взял себя в руки. — Свою неразговорчивость он компенсирует остроумием, — сказал он Грейнджер. — Он может быть довольно забавным, — согласилась Грейнджер. — Кажется, не так уж много людей осознают это. Чем ты занимаешься, Тристан? — Я мастер зелий, — Драко начал подбирать слова с особой тщательностью. Грейнджер была умной ведьмой, недостаточно простой, чтобы отвлекаться на разговоры о себе — особенно потому, что она с подозрением относилась к тому, кто ходил на свидания с Поттером, потому что таких людей она, вероятно, ещё не встречала. Её расположение можно было завоевать не лестью, а привлечением её интереса. — На прошлой неделе я размышлял об особенно сложном зелье, но это техническая часть. Тебе не кажется это скучным? — На самом деле, наоборот, — Грейнджер засмеялась. — Действительно? — сказал Драко, делая вид, что удивлён. — Как мило. Проблема заключается в замене ингредиентов, — он продолжил объяснять ей детали, и постепенно Грейнджер начала кивать. Помогло то, что над этим Драко ломал голову раньше — не потому, что академические журналы казались ему особенно увлекательными, а потому, что он проводил довольно много исследований по зельям в своих экспериментах с МаскерЭйдом. Кроме того, Драко не был против теории магии. Ещё до того, как Гарри Поттер полностью разрушил его жизнь, Драко думал, что он мог бы стать профессором. Или дизайнером мётел. Или всемирно известным волшебником рок-звездой. Когда в разговор вступил Лонгботтом, все они начали обсуждать недавнее исследование Devil's Snare. Поттер, которому явно надоели все эти академические разговоры — возможно, он был слишком глупым, чтобы хотя бы понимать разговор — дулся в углу, пил шампанское и пристально смотрел на всех — больше всего на Драко. Драко тем временем подружился с друзьями Поттера, танцевал с Джинни Уизли, льстил гриффиндорцам, которых всегда ненавидел, а затем изящно и элегантно занимал позиции, которые блокировали и отвлекали людей от Гарри Поттера. Соблазнить гостей было не так просто, как это выглядело со стороны. Он волшебным образом зачаровал список гостей, запомнив имя каждого из присутствующих. Многие из гостей были людьми, которых Драко уже знал из-за своего внимания к новостям и публикациям волшебного мира. Помимо того факта, что Драко любил быть в курсе политики и жизни общества, быть в курсе текущих событий было очень полезно для работы с клиентами, которым нравились приятные разговоры или интересные беседы. Превзойти Поттера не было бы так сложно, если бы мир был справедлив, ибо Поттер был асоциальным болваном. Он мог бы иметь довольно привлекательную внешность, если бы кому-то нравился здоровенный, неповоротливый парень — что совсем не привлекало Драко — но помимо этого Поттер мог рекомендовать себя только своим прошлым. Настоящая проблема заключалась в том, что люди забыли дни до Тёмного Лорда, когда интеллект, остроумие и хитрость правили политической сценой и общественным судом. Драко мог вспомнить вечеринки, какими они были во времена его детства, — большие важные вечеринки, наполненные большими важными людьми — благотворительность, пособия, сборы средств, митинги и гала-концерты, полные самых могущественных ведьм и волшебников. Драко всё ещё помнил, как Мать и Отец привлекали всё внимание в комнате, заслуживая восхищение и похвалу всех вокруг, потому что они были такими умными, добрыми и красивыми, потому что они были находчивыми, потому что они были интеллигентными. Отцу не приходилось силой пробиваться к центру внимания, как Гарри Поттеру. Люциус Малфой пробился к вершине не палочкой или мечом. Он просто влиял на людей вокруг себя, используя чары и активы, которые у него уже были, создавая и используя союзы, чтобы медленно, постепенно работать над системой, пока он не стал единственным возможным выбором для следующего министра магии. А потом пришёл Тёмный Лорд и всё испортил. Тёмный Лорд заставил Отца прицелиться слишком высоко; Волдеморт давал обещания, которые не мог сдержать, и его сила вскружила Отцу голову. Отец был идиотом. Если бы Драко был на его месте, он мог бы показать миру лидера, которого стоит любить. Согласно Статуту о Восстановлении, Драко никогда не получит другого шанса посетить вечеринку Министерства, никогда не получит шанс продвинуться в более высоких социальных сферах или иметь какое-либо влияние в политике. Драко был хастлером, и он всегда им будет. Но в эту ночь он покажет миру тот интеллект, то очарование и ту элегантность, которых всем не хватало, и Гарри Поттер отойдёт на второй план. Поттер, конечно, ненавидел это. Почти каждый раз, когда кто-то приближался к Поттеру, Драко перехватывал их, одаривая своей золотой улыбкой и ярко-голубыми глазами Тристана. Каждый раз, когда это происходило, Поттер прихлёбывал шампанского, его глаза становились всё более ледяными. На самом деле, там было довольно много шампанского — через некоторое время официанты стали единственными, кто подходил к Поттеру, и каждый раз, когда они приходили с подносом, Поттер брал ещё один бокал. Он пил бокал за бокалом, его взгляд становился всё острее и уже, пока Драко не понял, что Поттер не смотрел ни на кого в комнате. Поттер смотрел только на него и был в ярости. Всё, что Поттер хотел на вечер, — это аксессуар. Он хотел раба, кого-то, кто обожал бы его и выводил из себя, кого-то, кто ловил бы каждое его слово. Вместо этого он получил Драко Малфоя, который постепенно и довольно эффективно начал впитывать каждую унцию света, ранее направленную на их героя. Самое приятное то, что нельзя винить самого Драко. Так вежливо и легко Драко очаровывал всех вокруг, настолько привлекательными и обворожительными были его лицо и характер, что Драко нельзя было обвинить в намеренном привлечении внимания. Если бы Поттер попытался пожаловаться Верити на то, что его сопровождающий привлекает больше внимания, чем он сам, это было бы только похоже на обычную зависть. Поттер получил именно того, кого нанимал — умного и привлекательного компаньона для торжества в Министерстве, и если этот компаньон был слишком умным и слишком привлекательным — это была проблема Поттера. В конце концов, вечеринка стала подходить к концу, и гости с детьми и другими обязательствами разошлись по домам. Поттер оторвался от стены и подошёл к Драко. Драко знал, что Поттер зол. Он, вероятно, был ещё и чертовски пьян, и какую бы сцену они ни разыграли на Хотторн-Лейн, это не получится. Драко знал, что Поттер вряд ли когда-нибудь снова заключит контракт с Верити, и Панси, вероятно, тоже будет в ярости. Драко было всё равно — он сделал то, что хотел, и, кроме того, хорошо провёл вечер. Он всё ещё чувствовал отголоски шума, смеха и шампанского, даже когда Поттер маячил где-то рядом с ним. — Пойдём? — спросил Драко, одарив Поттера той лёгкой счастливой улыбкой, которую он использовал весь вечер. Морозные глаза Поттера скользнули по нему. — Только если ты готов. — Я всегда готов, если готов ты, — сделал попытку флирта Драко. Линия появилась у рта Поттера. — Тогда вперёд, — Поттер протянул руку, делая вид, что он джентльмен. Драко засмеялся и принял его руку. Они почти что вылетели из Атриума в холл для приёмов, а затем в камин. Драко знал, что ему следует опасаться того, что случится, когда они выйдут с другой стороны, но ему было всё равно. На Хотторн-лейн Драко вышел из камина, попутно стряхнув пыль со своего безупречного костюма. Теперь, когда они были вне поля зрения общественности, он ожидал, что Поттер ударит его, но этого не произошло. Вместо этого Поттер просто отпустил его руку и отступил. — Это был чудесный вечер, — сказал Драко, притворившись, что не знает, что Поттер кипит от негодования. — Возможно, когда-нибудь мы сможем повторить. — Да. Драко быстро поднял глаза, но по лицу Поттера ничего не было видно. Вообще ничего не было, и что-то очень похожее на страх пробежало по спине Драко. Хорошо скрывая это, Драко одарил Поттера ещё одной соблазнительной улыбкой Тристана. — Останься на ночь, — сказал Поттер. — Прости? — Драко чуть не начал запинаться. — Останься, — сказал Поттер. Страх пронзил Драко. — Но тебе не понравился вечер. — Ты мне понравился. Поттер не выглядел пьяным. — Ты стоял в углу. С тобой никто не разговаривал. Ты был недоволен этим. Ты... — Я хочу тебя, — сказал Поттер, прерывая бессмысленный лепет Драко. — Я заплачу. — Но… — Драко с трудом сглотнул, пытаясь прийти в себя. Совершенно неожиданно он осознал, что, несмотря на то, что он знал многое о Поттере в школе, теперь он не знает о нём ничего. Конечно, этот вечер мало что рассказал о нём — Драко вообще почти не разговаривал с Поттером. Он понятия не имел, на что способен Поттер; в тот раз в туалете… — Мы можем составить новый договор. Прямо сейчас. Поттер не был пьян. Он совсем не был пьян: его глаза были слишком ясными для этого. Драко не знал, чего хотел Поттер, почему он попросил об этом… — Ты можешь сказать «нет», — сказал Поттер, — Но тебе следует сделать это прямо сейчас. — Нет, — быстро сказал Драко. — Нет. На самом деле, я… — Драко чуть не рассмеялся. Он имел склонность болтать, когда не был уверен в себе. — Конечно, нет. — Хорошо, — Поттер долго стоял, наморщив лоб. — Ты хочешь уйти? — он взмахнул рукой, словно указывая Драко на выход. — Я могу… я сам найду выход, — сказал Драко, слепо поворачиваясь к двери. — Тристан, — Когда Драко повернулся, Поттер не сдвинулся с места. — Я не хотел тебя оскорблять. Ты… очень хорошо справился. Драко знал, что выражение лица Тристана было неосторожным. На Драко это выглядело бы жалко; он не знал, как это выглядит на Тристане. Драко быстро изобразил улыбку. — Без проблем. Всё в порядке. Было приятно, — он положил руку на ручку. — Иметь с тобой дело, — закончил он, выходя за дверь. Драко был слишком занят, выбираясь оттуда, чтобы узнать, смог ли уколоть его. Драко планировал провести остаток вечера, наслаждаясь успехом. Он думал, что может открыть бутылку вина, а затем принять ванну; его сон этой ночью будет спокойным, а остальная часть вечера — торжествующей. Вместо этого, когда Драко добрался до своей квартиры, он дрожал от ярости. Что имел в виду Поттер, когда просил его остаться? Хотел напомнить ему, что он всего лишь эскортник? Хотел разрушить триумф Драко, доказав, что Поттер по-прежнему обладал всей силой? И всё же Поттер не должен был знать, что внутри Драко сиял от победы; Поттер не должен был знать, чтобы не смог подавить это. Драко дёрнул за свой галстук, пока шёл через квартиру на кухню. Он чувствовал себя грязным. Он чувствовал себя мерзким, и ему нужно было… Захлопнув шкаф, он достал огневиски и открыл его, отпивая прямо из бутылки. Его не волновало, что это было довольно грубо, что капли огневиски пролились ему на шею. Сделав долгий жгучий глоток, он захлопнул бутылку. Кашляя, он вытер рот тыльной стороной ладони. Поттер попросил его провести с ним ночь... Драко вздрогнул от отвращения. Драко нащупал сигарету. Что, если бы он сказал да? Что, если бы он был достаточно глуп, чтобы попасться в ловушку Поттера? Смеялся бы Поттер ему в лицо? Или Поттер трахал бы его, просто чтобы доказать, что он мог — он мог купить Драко и пользоваться им, прямо как старой метлой. Но тут возникал вопрос — хотел ли Поттер этого? Взяв в руки огневиски и сигареты, Драко подошёл к своему балкону и открыл дверь. Он никогда не позволял себе курить внутри, а ночной воздух был достаточно прохладным, чтобы его кожа ощущалась чистой. Сражаясь с палочкой, Драко зажёг сигарету, затем распахнул воротник ещё сильнее. Мерлин. Поттер. По какой-то причине Поттер находил его отталкивающим почти с момента их первой встречи — не у мадам Малкин, а в тот раз в поезде, когда им было одиннадцать. Драко никогда не думал, что с другим лицом Поттер может дать ему ещё один шанс. Другой шанс. Привалившись к стене снаружи своей квартиры, Драко выпил ещё огневиски и затушил сигарету. Звёзды были неразличимы сквозь облака и магловский смог, а луна была всего лишь полоской на небе. Поттер всегда всё разрушал. * Через неделю Панси связалась с Драко с другим заданием. — Ты выглядишь как тёплая кошачья рвота, — сказала ему Панси, когда он вошёл. Её голос был таким же равнодушным, как всегда, и она едва подняла глаза. — Как обычно, спасибо, дорогая, — сказал Драко, усаживаясь в кресло перед столом Панси. — Как Поттер? — Панси продолжала что-то строчить в своей бухгалтерской книге. — Безвкусный, — Драко начал ковырять швы на кожаном кресле. — Поттер бездумный и неотёсанный; чего ты ожидала? — Ты, должно быть, произвёл впечатление. Ноготь Драко зацепился за шов, и он посмотрел на Панси. — Ты вызвала меня по работе или посплетничать? На самом деле, я мог бы заняться и другими делами. — Я без понятия, почему, но, — Панси выдержала его взгляд. — Он хочет, чтобы ты пришел ещё раз. — Прошу прощения? — Гарри Поттер снова обратился к нам за услугами, — сказала Панси, протягивая ему свиток. — Он специально попросил Тристана Боншанса, если он вообще доступен. Драко схватил свиток, быстро просматривая написанное. Мероприятие будет через две недели, и на нём планируется провести благотворительный бал в волшебном отеле недалеко от Бата. Благотворительность была для детей сквибов, и Поттер упомянул имя Тристана. «Если его нет», — прочитал Драко большие каракули Поттера, — «Подойдёт любой». Пергамент начал комкаться на глазах у Драко, и прошло мгновение, прежде чем он понял, что сжимает бумагу слишком сильно. — Хорошо? — сказала Панси. — Хорошо что? — Тристан доступен? Драко снова посмотрел на пергамент, в его голове пролетели тысячи мыслей. Если Поттер пытался задеть Драко своей просьбой о сексе в ту ночь, повторное приглашение Драко вряд ли было для Поттера способом закрепить свою победу. Если не... Драко снова просмотрел пергамент, но Поттер не просил секса. Ему нужен был социальный компаньон. — Это немалые деньги, — сказала Панси через некоторое время. — Я знаю это, — отрезал Драко. — Тебе не нужно браться за это, если ты не хочешь. Драко поднял глаза, но Панси на него не смотрела. — Кого бы ты к нему отправила? — спросил Драко. — Возможно, Тео, — сказала Панси. — Я бы не стал доверять Тео оставаться рядом с Поттером. — Я бы тоже, — сказала Панси. Нотт был полностью нейтральным во время войны, но впоследствии его окрестили Пожирателем смерти, несмотря на то, что он им не был. После долгих лет безработицы и безделия Нотт стал раздражительным и озлобленным. Челюсти Драко сжались, и он снова посмотрел на пергамент. — Неужели это было так ужасно? — Панси казалась скучающей, но тот факт, что она спрашивала, говорил о многом. — Я могла бы. — Нет, — Драко сжал пергамент. Выражение лица Панси не изменилось. — Ты меня даже не дослушал. — Это не было ужасно, — Драко встал. — Возможно, мне нет дела до Поттера, но социальные стимулы были... несколько ободряющими. Кроме того, меня не волнует Поттер. Я могу позаботиться о нём, во что бы он ни пытался играть. — Я сомневаюсь, что он играет во что-нибудь, — отметила Панси. — Ты всё время говоришь, что он идиот. — Я полагаю, время покажет. — Я уточню детали, — сказала Панси.