Истребление

9:45 За эту ночь произошло слишком многое. Голова совершенно не варит, ведь Хёнджин не ложился спать, да и как можно спать, когда за несколько часов вся жизнь перевернулась с ног на голову. Он так долго искал себе подобного... Но что теперь? Что дальше? Мысли так давят, что он хватается руками за волосы. — Хёнджин?! ХЁНДЖИН! — А? Да? — Ты меня вообще слушал? — Извини. Я просто не могу поверить... во всё, что сейчас происходит... — Я хочу есть. — А разве это не еда? — Хёнджин двигает Джисону тарелку с салатом, которую тот откопал в холодильнике. — Я похож на травоядного? — Хах. Почему-то Хёнджину очень страшно от того, что Джисон может уйти. Случайно опустив взгляд на наручные часы, он подрывается с места. 9:50. — Чёрт! Опаздываю! — Куда? — На работу. Он снимает халат и бежит в ванную. Джисон же спрыгивает со стула и бежит за ним, параллельно задавая кучу вопросов. — Серьёзно? Мы даже толком не поговорили. Да и как ты вообще можешь работать на него? — Это долгий разговор. Если дождешься меня и не разрушишь квартиру, я обо всем расскажу. В ванной комнате много баночек, белые пушистые полотенца. На секунду Джисон теряется. Такого даже в приюте не было. — Он будет злиться, если опоздаешь? — Джисон ведёт ладонью по белоснежной стопке, пахнущей лавандой, и буквально мурашками покрывается. — Никуда я не сбегу. Наверное. Если закажешь мне пиццу, я останусь минимум на день, и квартира будет целой. — Я никогда не опаздывал, так что не знаю. Но сегодня важная встреча. — Хёнджин поправляет волосы, собранные в хвост, умывается, чистит зубы, а затем бежит в зал, попутно объясняя, где что лежит. — Деньги я оставлю в прихожей, запасной телефон лежит в зале, надеюсь, ты знаешь, как им пользоваться. — Ты будешь меня закрывать? — Хотелось бы, но так ты не заберешь пиццу, — на ходу накидывает пиджак и выбегает в коридор. Он должен ему довериться, другого выбора просто нет. Да и Джисон должен понимать, что никакой угрозы он ему не представляет. — Сколько ты оставишь? — А сколько надо? — Три пиццы и содовую. — 200 000 вон, думаю, хватит, — выбегает за дверь, кидая деньги на тумбу. — Скоро буду. Надеюсь. — До встречи. — До встречи! Время 10:15, Хёнджин заводит машину. Если поспешит, избежит и пробок, и проблем. Телефон вибрирует в кармане. Что-то подсказывает, что это Чанбин. — Алло? — Ты где? — его тон такой резкий, что ноги сами давят на газ. — Я... еду, 10 минут. Хозяин. Что? Он бросил трубку? Включает четвертую передачу, стрелка на спидометре показывает 120. Погнали. 10:30 Видит здание, паркуется. Бежит как можно быстрее к лифту. 44 этаж. Все двери распахнуты. Чанбин сидит в своем кресле, как обычно уставившись в планшет. Прекрасно. Может, он и не злится. — Где ты был? А, нет, злится. — Так сложились обстоятельства, прошу прощения. — Я всё утро подчищаю следы твоей ночной попойки, а ты не удосужился даже прийти вовремя. Я хочу знать твои обстоятельства. Он даже не смотрит на него. Планшет лучше, да? Вот пусть он и отвечает. — Я жду, Хёнджин, — Чанбин листает ленту, знакомится с рынками валют на сегодня, с последними новостями партии, с отзывами от клиентов на свой товар... Дела Хёнджина тут вообще никаким боком не вписываются. Подумаешь, опоздал. Это впервые, мог бы и не заметить. — Я благодарен Вам за помощь, но мои обстоятельства — только мои, они не касаются ни офиса, ни Вас, так что посвящать в них нет никакого смысла. Чанбин поворачивается и смотрит таким же резким взглядом уже на Хёнджина. И да, ему следовало бы отступить, потупить взгляд и вообще встать на колени. Но ему плевать на эти формальности. Дома ждет Джисон. Он больше не один. Чанбин мог ещё долго резать его взглядом, но уведомление на телефоне забирает его внимание. — Давайте к делу. Что за важный клиент из партии? И во сколько запланирована встреча? — Возможно, это люди Ли Минхо, потому что имени не называли. Конференция через полчаса, проследи, чтобы приготовили зал. Его голос стал ещё жестче. Неудивительно: всем известно об этой вражде, но никто не осознает её реальных масштабов. — Хорошо, Хозяин. — Не опаздывай больше. Я не хочу тебя наказывать, но и закрыть глаза тоже не могу. Всё же я твой хозяин. Зарегистрирован только один клиент, значит, готовим зал на троих. Хёнджин внимательно проверяет, чтобы работники протерли пыль, включили кондиционер, аромалампы, подготовили напитки. «ТЛТ» не должны ударить в грязь лицом, ведь если это и вправду люди Минхо, они будут очень придирчивы. Хёнджину уже жаль того полуоборотня, который к ним попадет. Вся партия славилась пренебрежительным отношением к ним. Ещё бы, ведь именно они создают такие законы, чтобы сделать полуоборотня не больше по значимости, чем вещь. Мысли плавно перетекают к Чанбину. «Я не хочу тебя наказывать». Он никогда его и не наказывал. Пусть наказания и считались нормой, но... Может, он просто не хочет поднимать скандал? Или попросту злится на него? Или...? Ай, похер. — Можете идти. Три девушки-кошки в темно-синей униформе молча, кланяясь, выходят из зала. 11:00 Чанбин, как всегда, вовремя. Однако клиента нет. Что ж, к ним ещё не опаздывали. — Интересно, сегодня день, когда все решили похерить правила приличия, или что? Он садится в кресло, перекидывая ногу на ногу, а руки размещая на подлокотниках. Простому человеку его напряжение не заметно, но Хёнджин уже много лет с ним. Он знает, что Чанбин давит пальцем на обивку кресла от раздражения, знает, что он закинул ногу на ногу, чтобы не стучать каблуком ботинка, ведь делает это неосознанно, а когда замечает — злится, знает, что придётся постараться независимо от того, кто придёт. — Что смотришь, садись. Подождём и мы. Хёнджин делает, как он говорит. Садится рядом в такое же кресло, только вот у него в руках два планшета с записями, он не может так же расслабиться и опустить руки. 11:05 В воздухе витает напряжение. С каждой секундой ожидания Чанбин ненавидит ещё сильнее всё, что связано с Минхо. — Ещё десять минут, и я ухожу. У нас и без них полно клиентов. 11:10 Дверь распахивается, ударяясь о стену. — Упс. Заждались? Извините, дела, дела. Ли Минхо в угольно-чёрном костюме, натертых до блеска туфлях, отблескивающих на солнце золотых часах и с самодовольной ухмылкой на лице вальяжно заходит в зал. Оу. Хёнджин тут же поворачивается к Чанбину, который, казалось, был удивлен ещё больше, но в ту же секунду совладал с собой. Их глаза встречаются, когда Минхо оценивающе окидывает взглядом кабинет и устраивается в кресле напротив. — Здравствуйте, рады видеть Вас в нашей компании, мы приложим максимум усилий, чтобы угодить Вам, — они даже не обращают на Хёнджина внимания, расчленяя друг друга взглядами. Много лет назад они были лучшими друзьями, жили по соседству, ходили в одну школу, играли только вдвоём, но когда родители Минхо обвинили родителей Чанбина в покровительстве полуоборотней и связи с ними, между друзьями образовалась глубокая пропасть. Семейство Со тут же переехало, Ли стали главенствующей партией, а их дети — заклятыми врагами. Что там случилось по-настоящему, знают только они, но факт остается фактом — они готовы убить друг друга прямо сейчас. — Что же привело тебя сюда? — наконец, Чанбин первый начинает диалог. Минхо явно с ним играет. — Ну не ты же, дорогой. Мне нужна прислуга. У вас они лучшие, хотя, это я сам проверю. Вижу, мои законы благоприятно сказываются на персонале. На этих словах Минхо переводит взгляд на Хёнджина. Чёрные стеклянные глаза, из искренности только нескрываемая ненависть. — Да, благодаря твоему закону, наш персонал совершенен. — Ты так думаешь? Минхо всё ещё смотрит на него. Хёнджин решает, что не стоит ему с ним разговаривать. И дерзить. Через силу, но он постарается. — Он полностью согласен со мной. — А как тебя зовут? — Этот полуоборотень занят, давайте займёмся делом. — Чанбин выхватывает из рук Хёнджина планшет и бросает Минхо. — Расскажи ему, что делать. — Перед Вами список требований, которые Вы желаете видеть в своей прислуге. Начните с выбора пола и далее укажите предпочтения в принадлежности к определённому животному виду, если они есть. Минхо недовольно берет в руки планшет, листая слишком быстро, чтобы что-то вообще можно было прочесть. А ведь Чанбин и Хёнджин потратили на эту анкету по меньшей мере месяц. Ублюдок. — Парень... молодой... сильный... тра-та-та... надоело, сами выбирайте. Пусть готовит вкусно и убирает хорошо. И выберите самого вежливого из всех. Когда ждать? В эту минуту он похож на ребёнка — выжидательно смотрит на них по очереди, стучит ногами, хочет конфету здесь и сейчас, — а Чанбин, закатив глаза, — на его старшего брата. Некоторые вещи не меняются. — Ваш товар прибудет через 3 дня в 12:00. — Ну и почему так долго? Чанбин, у вас проблемы с доставкой? — Для тебя я господин Со. В эту же секунду Минхо перестает быть ребёнком. Такое чувство, что ещё слово, и он превратится в пантеру. Снова устремляет взгляд на Чанбина, которому уже противно сидеть с ним в одной комнате. — Если ваш лучший товар не оправдает моих ожиданий, я пришлю его по частям, и так будет до тех пор, пока вы не научитесь хорошо работать. Через три дня я буду весь во внимании. До встречи, господин Со. Ли Минхо уходит так же, как и появился — громко хлопнув дверью. — Отошли ему говна кусок. — Правда? — Нет. Подбери самого лучшего. Чанбин тоже выходит. Кажется, он сильно разозлен. Нужно зайти к нему позже, а пока Хёнджин надеется, что Джисон нашёл телефон. Набирает номер. Гудок. Ещё один. Если он сбежал в такой важный момент, Хёнджин его убьет. — Алло? Хёнджин? — Хвала небесам, ты тут. — Ага. Я тут, короче, заказал пиццу, но курьер попросил какую-то карточку, в общем, я не понял и наорал на него, а он сказал, что пожалуется на твой дом. Извини, ладно? Просто, я же сказал, что у меня нет карточки, а он дай, дай, короче, а когда ты придёшь? Типа, мне уже скучно, да и телевизор не нашел... — Тебе стоило бы стать рэпером. Столько слов за секунду... — О, я могу! Хочешь зачитаю? Скажи нет, а то я не умею... — Джисон? — А? — Пожалуйста, дождись меня. У меня для тебя кое-что важное. — Да ладно, сказал же, что сегодня никуда не уйду. Так во сколько ты вернёшься? Купишь курочки? — Буду после 8-ми. Кладу трубку. Если хорошо подумать... всё не просто так. Минхо, Джисон. Он всё пытался придумать способ узнать, что творится в партии, какие у них разногласия или ещё что, и вот наконец... шанс? Но для начала Чанбин. — Можно войти? — президент сидел за рабочим столом, перебирая кипы бумаг. Солнце пробивалось сквозь серые тучи острыми лучами, дырявя небо, словно желая быть замеченным. — Нет. — Ну, я уже вошёл, — уже не зол, тело больше не напряжено, но по лицу видно, что он упорно что-то обдумывает. И пока Чанбин не успел его выпроводить из кабинета, Хёнджин уверенно продолжает. — Думаю, я должен лично обучить и подобрать лучшего кандидата и отправить Ли Минхо. Он тут же метает взгляд на Хёнджина. Заинтересован. — Я тоже об этом подумал. Только ты можешь справиться с этим без потерь. Я не хочу получать огрызки своего товара обратно. — Тогда я проведу тестирование прямо сейчас и начну подготовку. — Держи меня в курсе. Мы должны ему угодить. Ух, котёнок, в моих планах ты никак не останешься в выигрыше, и все подобные тебе людишки тоже, но всё равно спасибо, что добр ко мне. Хёнджин добирается домой за 10 минут, нарушая все правила дорожного движения. Джисон. Если парень его обманул и сбежал, Хёнджин его убьёт. Найдет и убьет. Десятый этаж. Дверь. Ключ. — Ты пришёл! Джисон прыгает на него, тут же вешаясь всем телом, обнимая и руками, и ногами. Что... — Ура, я скучал, а ты? — Ага, слезай давай, разговор есть. — Хорошо. Парень послушно спрыгивает на пол, но его рот ни на секунду не закрывается. — Я так подумал, это даже неплохо. Ну, что ты работаешь на него. Он тебя вообще не подозревает? А он красивый? — Кто? — Чанбин. Сумка падает мимо полки. Хёнджин от такого застывает. Что за бред? — Нет. — А я думаю, что красивый. Ни разу в жизни его не видел, но на фотках и баннерах он красивенький. Но ублюдок. Эх. А у тебя девушка или парень есть? — У нас серьёзный разговор. Иди в зал. — Что, нет? Лох. Да лааадно, у меня тоже. Но это потому, что я бедный, а ты-то можешь себе позволить, чего нет-то? — Еще слово, и я сам выгоню тебя из дома, понял? — Понял, претензий нет. Джисон уходит в зал, а Хенджин, сменив костюм на удобное худи, находит его дрожащим на диване. Он нёс столько чепухи, потому что нервничал. Неужели боялся снова его увидеть? Видимо, да. Его руки трясутся, пальцы поочередно сжимаются в замок то на груди, то на коленях, а сам Джисон упорно улыбается и придумывает очередные глупые вопросы. — О чём говорить будем? — О нас. — Хочешь выгнать меня? Может, передумаешь? — Я хочу, чтобы ты работал на Ли Минхо. Сразу к сути. С другой стороны, так легче. Джисон за секунду меняется в лице, точнее, миллион эмоций, от смятения до страха, проносятся в его глазах за это мгновение. — Я подозревал, что ты ебанутый на всю голову, но чтоб так своих сдавать... — Ох, чёрт, да не сдаю я тебя, а посвящаю в свои планы. Теперь ты мой напарник, понял? И выбора у тебя нет, — Хёнджин упирается плечом о шкаф, считывая каждую эмоцию парня напротив. — Да пошёл ты! Сейчас же уйду и делай, что хочешь. Он встает с дивана, и Хёнджина прорывает гнев и обида. Он должен его хотя бы выслушать, а потом уже уходить. — Ты хочешь и дальше так жить? Есть из мусорки, если не удастся своровать? Хочешь спать на крыше или в подвале? Сдохнуть от избиения в подворотне, где никто тебя даже не кремирует? Этого ты хочешь, скажи мне? — Джисон сжимает кулаки, выслушивая все свои страхи вот так, в открытую. У него никогда не было другой цели, кроме как не умереть вот так. Но что вообще Хёнджин знает о нём? — Да пусть лучше так, чем я буду каждую секунду испытывать унижение, потому что не могу ничего сделать хозяину. Я не такой как ты, понял? Я не буду прислуживать человеку, чтобы жить в комфорте. Больно. Мелкий ты... — Я не из-за этого его терплю. — Ну да, ну да. Все вы так говорите. Нас угнетают! Нам плохо! Мы должны бороться за независимость! Но если есть квартирка и стабильная зарплата, то ничего страшного, так уж и быть, потерплю. Фу, противно от вас! Его глаза наполняются слезами. Слезами обиды, когда от злости больше нечего сказать. — Мне тоже противно от них. Если хочешь, я уйду отсюда. Оставлю квартиру, машину, работу, но что я тогда смогу изменить? Кому станет легче? Здесь я внутри, я всё знаю и всё могу контролировать. Я знаю, как Чанбин поступит, и поэтому могу действовать на опережение. А партия... С партией сложнее, так как доступа у меня нет. Не то, чтобы я не мог за это время подослать кого-то, нет. Мог бы, но я им не доверял. И не доверюсь. Только тебе. Не знаю, комфортно ли тебе живётся со всеми этими правами, боишься ли ты каждый день, что следующим указом партии будет стерилизация или метки на теле, или они придумают обрезать помимо хвостов ещё и уши. Но я боюсь. Не за себя, ведь я могу их всех разорвать, я боюсь за таких, как ты. И если тебе так же страшно, ты должен мне помочь и работать на этого чёртового Ли Минхо! — Да что ты можешь сделать? Ты не можешь... — он бессильно давится воздухом, агрессивно смахивая слёзы, которые заметил только сейчас. Зарывается руками в волосы, больно их сжимая. — У меня есть план. Но в него я тебя пока не могу посвятить, слишком опасно. Единственное, что тебе нужно уяснить, так это то, что я на твоей стороне, а ты на моей. Мы вместе. Если ты поможешь мне, легче станет намного раньше, — Хёнджин говорит мягко, искренне. Джисон должен ему поверить, должен встать на его сторону. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Следил за ним? Напал? Убил? В последнем слове надежда. Их взгляды, наконец, встречаются. Наверное, за эти два дня Джисону пришлось сложнее, чем за всю жизнь, но если они вот так просто разойдутся в разные стороны, притворяясь незнакомцами, ситуацию это не изменит. — Ты отправишься от имени компании Чанбина, как его лучший товар. Скорее всего, он будет пользоваться тобой только дома, но и этого на первое время достаточно. Телефонные звонки, расписание, всё это может рассказать нам о настроении партии. — Если он узнает об этом — я умру. Повезёт, если перед этим удастся убить и его. — Я тебя не брошу, что бы ни случилось. Научу тебя быть осторожным. В его взгляде отчётливо читается «я хочу тебе верить, но это так сложно». Посидев пару минут в молчании, Джисон встает и идет на кухню. Хёнджин плетется за ним. Сейчас все его надежды лежат на плечах этого хрупкого мальчишки. В баре он достаёт белое вино, наливает в два бокала, но всё равно делает глоток из бутылки, не церемонясь. — Ай, похер. Всё равно выбора нет. Рассказывай. Хёнджин чувствует очередную дозу силы и вдохновения, а Джисон — обречения. Хёнджин знает, что сможет, осталось научить и Джисона верить в то же, что и он.