Истребление

— Подъем. Сегодня Джисон не спал, как и Хёнджин. Сначала они молча пили бутылку за бутылкой, потом, несмело, Джисон начал шутить, ведь сидеть со всеми этими мыслями и напряженной миной на лице невыносимо. А под утро на телефоне Джисона было уже несколько их совместных фотографий. Хёнджин ему нравился. Он верит во что-то, он готов действовать, а Джисон просто поможет, раз уж попался под руку. Не то чтобы он великий меценат или борец за справедливость, нет. Его жизнь всегда крутилась вокруг собственного выживания и еды. Вдруг, после его помощи и правда станет кому-то лучше? Вдруг Хёнджин после станет его другом? — Ты что, ведьма? Голова не болит? — Болит, но всё равно вставай. Будильник у Хёнджина противный, солнце светит противно, спать на узком диване и чувствовать боль в затёкшей пояснице — противно. Горечь во рту, туман в голове — всё это противно, а Хёнджин, вроде как, в порядке. Джисон садится, потирая глаза кулаками, пока Хёнджин, уже при полном параде, ставит на столик стакан воды, а после собирает бутылки в пакет. Джисон смотрит на него минуту, потом опять ложится на диван, закрываясь от света подушкой. Ну нахер. — Нет. Ожидаемо. Стакан ледяной воды оказывается сначала на его втянутом животе, а потом, когда Джисон начинает брыкаться, уже на возмущенном личике. — Да бляяядь, хорошооо, — Джисон спрыгивает с дивана, отлепляя от тела мокрые вещи. — В подвале зал, потренируйся часа три, после сходи на массаж и поешь. Я вернусь раньше, и мы выучим кодекс, после чего разберём все твои обязанности. Всё оплачено, если что — звони. И не расстраивай меня. Хёнджин ждет ответа, а после того, как Джисон всё-таки кивает, треплет по волосам и выходит. Хлопает дверь, Джисон опять один. — М-да… Сходил покушать, называется. Садится на диван, сам себе ухмыляясь. Ещё вчера он, вроде как, просто выживал и абсолютно никому не принадлежал, а уже сегодня часть какого-то грандиозного плана мести Хёнджина. План, которого он не знает, которого, может, и вовсе нет. Но назад он уже не пойдёт. Он хочет побыть с ним, пока может. Джисон не знает, правильно он поступает или нет, но знает, что пожалел бы, если бы ушёл вчера. Второй раз он просыпается в двенадцать часов. Хёнджин наяривал раз сто и не переставал, пока Джисон не ответил. Пришлось идти в зал. Хмель выветрился, как и вчерашняя истерика. В зале полно полуоборотней. Насколько Джисон понял, этот жилой комплекс вообще только для полуоборотней, правда, для каких-то богатых. Единственное, что отличало его от человеческого, это отсутствие прислуги. Повара и массажисты, конечно, были, но никто не прибирал за ними. Более того, в каждом зале висело расписание уборки жильцов, что показалось Джисону довольно забавным. На него впервые не смотрели как на бездомного. Может, потому что Джисон нацепил дорогущий костюм Хёнджина для тренировок? В огромном зале, разместившимся на весь подвал, в это время уже было полно народу, и они тоже не выглядели как оборванцы. Напротив, таких ухоженных полуоборотней Джисон давно не видел. — А Вы с какой квартиры? — на беговой дорожке к нему подходит проверяющий с планшетом, где, по-видимому, должен отмечать жильцов. — Покажите документы. — Эм… Документы, точно. Нужно сказать Хёнджину, что их у него нет. Вспоминает их диалог и старается не нервничать, вдруг не прокатит и его придется ждать весь день на улице? — Я из 102-й, квартира принадлежит… — А, Хёнджин, точно. Он мне говорил, хорошего дня, — мужчина с собранными заячьими ушками отходит от него, делая пометки. Вот и славно. Массаж, ещё какая-то чушь. Но Джисон вкусно поел, хотя не каждый поймёт, в чём прелесть варёного мяса и тушёных брокколи. Кто не поймёт, тот просто не жил, как Джисон. Весь день он старается не думать о Ли Минхо. Знает, что будет сложно, сложно прислуживать, не раздражаться. Будет сложно выжить. Свет опять противно давит даже через сомкнутые веки, а рядом с ухом что-то грохается. Джисон после всех процедур опять уснул и проспал бы до утра, но в планы Хёнджина это точно не входило. — Что это? — Джисон косится на планшет на подушке, потом берет его в руки. — Ты всё успел? — на Хёнджине пара царапин возле брови, но он на немой вопрос Джисона только отмахивается, усаживаясь на диван рядом, и, распустив высокий хвост пшеничного цвета, выдыхает. — Да, что это? — За ночь ты должен выучить это пособие. Завтра мы поработаем над твоими манерами, слабыми сторонами, а на последний день оставим шопинг и приведём тебя в порядок. Ах, да, ещё с Чанбином познакомлю. — Ладнооо, — Джисон листает 134 страницы файла про права и обязанности работника «ТЛТ» и вздыхает. Не самое приятное чтиво. — Устал? — М? Немного. Всё прошло хорошо? — пальцы Хёнджина тянутся к царапинам, он морщится. Всё же больно, наверное. — Где тут аптечка? — Джисон отбрасывает планшет, идёт прямиком к большому настенному шкафу. Полки не закрыты, поэтому на них виднеется всё содержимое, книги, коробки, сумки, ремни. Он не рылся тут, но уверен, что аптечка где-то в этом месте. — Ты поранился? Возьми в третьем ящике, — Джисон берет маленькую коробочку, подходит к Хёнджину и, достав спирт и ватную палочку, начинает дезинфицировать ранки. Хёнджин выглядит удивленным, но ничего не говорит. На такие царапины он попросту не обращал внимание, а глубокие раны просто перебинтовывал, они быстро затягивались. Наверное, Джисон никогда не получал глубоких ран, раз беспокоится по таким пустякам. — А, спросить хотел, — он клеит пластырь, Хёнджин просто наблюдает за ним. Вот бы оставить его себе. Навсегда. Такой же, как он. — Спрашивай. — Этот комплекс, он для кого вообще? Типа, тут все такие… статусные? — Да, потому что мы — лицо нашего хозяина. Те, кто не хочет видеть нас в своём доме, но нуждаются в нас, просто покупают тут квартиру. — А, кстати, почему Чанбин, будучи человеком, вроде как нормально к тебе относится? Да и «ТЛТ» в каком-то смысле дает работу таким как мы, — Джисон садится перед ним на колени, а Хёнджин склоняет голову на бок. — Думаю, он хорошо притворяется. — В смысле? — Это такая игра, не более. Просто долг перед родителями — отстоять начатое до конца. Но не переживай, убивать наших моими руками ему ничего не мешает. Видишь? — Хёнджин касается пальцами пластыря над бровью и грустно ухмыляется. — Парню было не больше десяти, поэтому он так брыкался и не давался для осмотра. Его нашли под мостом на севере города и за шкирку притащили сюда. Он плакал и просил отпустить, хозяину это не понравилось, и он приказал его убрать. Убирал его я. То, как от услышанного поджимаются ушки Джисона, у Хёнджина вызывает ещё одну грустную улыбку. Да, он убивает своих и при этом мечтает о лучшей для них жизни. Таков вот мир. — Я... — Джисон не знает, что сказать. Страшно. Этот мир, в который он попал, страшный. Даже в подворотне не было так, ведь он был один, сам от себя зависел, а тут... А Хёнджин? Его стоит ненавидеть или сочувствовать? — Ты? — Джисон поднимается с колен, и Хёнджину кажется, что он сейчас уйдёт, поэтому он инстинктивно встаёт следом, даже не осознавая, что делает шаги в его сторону. — Есть хочу. Умеешь что-то кроме салатов стряпать? — он выбирает его. Назад пути нет. — Я купил мяса по дороге, иди чисти овощи. На следующий день Хёнджин заканчивает поздно, и в магазины они не успевают, зато Джисон успевает прочесть кодекс «ТЛТ». — Я слушаю. Для начала расскажи, что запомнил, — в этот раз Хёнджин приготовил пасту с морепродуктами. Очень вкусно, Джисон не сразу может начать, потому что ест уже вторую порцию. — «Компания не несет ответственность за жизнь полуоборотня, но несет ответственность за его поступки. Если полуоборотень выполняет свои обязанности плохо, хозяин вправе наказывать его, но без лишнего насилия. Под лишним насилием имеется в виду смерть.» Это в связи с последним законом? — ночной ветер слегка треплет прозрачные, белоснежные шторы на кухне. Здесь, наверху, не чувствуется вонь, пыль и пары фабрик, поэтому Джисон всегда сидит с открытыми окнами и читает, смотрит, запоминает всё, что Хёнджин присылает. За этот день он успел уже четыре раза прочесть кодекс, посмотреть модуль по вежливости и учтивости, даже тесты прошёл и набрал 80 из 100. Хенджин написал ему, что нужно 100, но всё равно был рад: Джисон прекрасно справлялся. — Да, партия Бан, противники в парламенте Ли, пару месяцев назад приняла поправку о чрезмерном насилии, но на деле ничего всё равно не изменилось. Просто теперь для фиксации смерти выезжает специальная служба по контролю жизни полуоборотней и всё. Дальше. Хёнджин ужасно устал: в связи с тем, что доставка Джисона планировалась уже через день, в компании творился полный разнос. Особенно напрягал Чанбин, что пересматривал кандидатов лично, несмотря на то, что ждал того, кого представит Хёнджин. Но за подготовкой Джисона Хёнджин словно становился самим собой, расслабляясь и дыша полной грудью. — Ну про послушание понятно, — наколов на вилку пару лакомых кусочков и отправив их в рот, Джисон вновь берётся за планшет, листая страницы. — А, тут про фамилию не понял. Если хозяин вписывает своего полуоборотня в свой семейный реестр, то его уже вернуть компании нельзя? — Да, в этом случае он становится собственностью хозяина. Привилегии только на бумаге, можно ходить в те места, куда ходят люди, но с разрешения хозяина. — М, а у тебя есть какие-то данные про тех, кого Минхо уже брал? — Нет, он делает это впервые, — Хёнджин наливает им по стакану сока, и они продолжают разбирать кодекс. От холодного ветра разлетаются волосы, яркий неон слепит глаза, повсюду пахнет блевотиной и алкоголем. Джисон тащится за Хёнджином, минуя уже два пролёта и кутаясь в новую куртку. Хёнджин сегодня купил ему много одежды, а эти кроссовки словно были сделаны из золота: никогда его ноги так комфортно себя не чувствовали. — Долго ещё? Они забрели в забытый переулок, на углу которого уже толпилась небольшая компания не пойми кого: уши торчат, хвосты скручены, явно под чем-то. Джисону не по себе, он хочет обратно в просторную, светлую и вполне безопасную квартиру, а Хёнджину, кажется, всё равно. Идёт уверенно, лишь золотистые волосы поправляет. — Пришли. Миновав ту самую компанию, косившуюся по большей части только на Джисона, потому как он сам испепелял их взглядом, они подходят к обычному кирпичному зданию. Постройка трёхэтажная, но Хёнджин идёт не к центральному входу, а спускается по ступенькам в подвал. Стоит двери открыться, как оба уже оказываются в шумном зале с подвесными китайскими шарами на потолке, различными пыльными флагами и круглыми деревянными столиками по всему залу. Но завораживает даже не эта дверь, пропустившая их в ощутимо уютный бар для полуоборотней, а саундтрек. Как только они вошли, Джисон находит глазами голос, так естественно вписавшийся в это место и время, что отвести взгляд или подумать о том, куда делся Хёнджин, даже в голову не пришло. Он делает пару шагов к сцене и замирает у подножья, поражаясь чистоте и звонкости молодого полуоборотня. Он красив, его кожа светится, словно фарфоровая, каштановые волосы, гладкие и ровные, мерцают от крутящихся световых шаров под сценой и слепят всё вокруг, но Джисон даже не моргает. Просто слушает. Просто думает, что попал в сказку, ведь музыкой могли заниматься только люди, выпускать альбомы, транслироваться на ТВ, сниматься в рекламе и становиться лицами брендов тоже, а этот совсем юный парень, он лучше всех людей, вместе взятых. Джисон неосознанно, но чувствует гордость за него. Песня обрывается, вернее она давно закончилась, и парень уже ушёл за кулисы, а Джисон замечает это, когда Хёнджин всё-таки его тянет за локоть к барной стойке. — Знакомься, это Сынмин, — Хёнджин кивает на высокого парня, протирающего бокал, который, кажется, не особо рад его видеть. — Джисон, — рука Джисона остаётся без внимания. Сынмин всё ещё смотрит ему прямо в глаза, и Джисон думает, что уже провинился, поэтому льнет к пьющему пиво Хёнджину. — Ну спокойней, Сынмини. Он просто слушал, никто твою малышню не трогал. — А мне какое дело? — голос у парня притворно безразличный, а взгляд так и кричит «ещё слово, и я подсыплю вам яд в пиво». — Понравилось? — Джисон поворачивается на голос, а ещё вздрагивает от прикосновения. Между ним и Хёнджином втиснулся тот самый парень со сцены, обнимая обоих за плечи. — Оа... о, — Джисон теряется на секунду, но потом всё же улыбается и кивает. Парень явно младше его на несколько лет, но он очень солнечный, что ли? Котик. Да, с маленькими кошачьими ушками. — А тебе? — парень спрашивает уже Сынмина, но тот, проигнорировав его, идёт к новым гостям. — Эх, он всегда такой, а я между прочим... не важно. Пива хочу. — Иди молока попей и спать, мелочь, — Хёнджин бьет его по тянущейся к его бокалу руке и парень, недовольно цокнув языком, тоже уходит. — И зачем мы тут? — Не нравится? — Хёнджин улыбается. Впервые он такой расслабленный и спокойный. Джисону нравится. — Вообще-то нравится, просто мне показалось это важным. — Тут мы будем встречаться. Типа штаб-квартира, понял? Думаю, первое время у тебя не будет выходных, да и у меня их мало, но мы всё равно должны поддерживать связь. Если будет свободная минута, можешь приезжать сюда, я что-нибудь придумаю и приеду тоже. Понял? — Понял. — Вот и славно. А пока веселись, это твой последний день на свободе. Как бы это ни звучало, но Джисон улыбается, правда, грустной улыбкой. Почему-то вспоминается дом. Возможно, прощаться, всё-таки, не стоит, но просто посмотреть, как они там, кажется ему необходимым. Из всего, что Джисон знает о семействе Ли, ясно только то, что он может уже не вернуться. Может, всё наладилось, может, они счастливы? Джисон за ночь видит много полуоборотней. Он следит за ними, внимательно всматривается в каждого, вслушивается в диалоги и пытается понять, какая роль у него. Хёнджин пьёт, много пьёт, говорит, что только так может расслабиться. Сынмин внимательно следит за мальчишкой со сказочным голосом, а Джисон всё ещё не понимает, что завтра заключит контракт с самим дьяволом. Уже не страшно, он принял это и смирился. Но тоскливо и холодно. Он смотрит на пару в самом углу. Они давно зашли, но всё ещё болтают, держатся за руки, их уши внимательно слушают каждый звук, каждое слово, и они не боятся, не страдают, не плачут, не хотят исчезнуть. Джисон завидует. Может, когда-нибудь, он бы тоже смог так, но уже не сможет — сегодня последняя ночь. — Встретимся дома? Мне нужно кое-куда. — Хорошо. Если что — звони. Он слишком много выпил, голова кружится, звуки смешиваются в один, и противно звенит в голове. Хёнджин отказывается от любой помощи и просидев в баре ещё два часа идёт на выход. У самой двери в кармане вибрирует телефон. Хёнджин выходит на улицу и только потом, опираясь спиной о стену, читает содержимое. От Президент: «В твоем отчете несколько несостыковок. Приезжай, переделывай.» 22:06 Пару секунд Хёнджин дышит через нос и выдыхает ртом. Телефон ни в чем не виноват, разбивать его не следует. А вот перед Чанбином он бы себя не сдерживал. Какой, нахрен, отчет? Хёнджин его внимательно проверял два раза. Вы: «Ет. Тав хорлшо все» 22:08 От Президент: «О, опять нажрался? Где ты?» 22:08 Вы: «Нету» 22:09 Быстро поднявшись, Хёнджин бежит в противоположную сторону от бара, игнорируя вибрации от смс. Только прибежав, наконец, в район Канну, он садится на улице за столик в баре. От Президент: «Геолокацию. Быстро» 22:12 От Президент: «Я выезжаю к тебе домой» 22:18 От Президент: «Еще одна смс и ты труп» 22:30 Вовремя. Отсюда он отправляет геолокацию и ждёт, купив ещё пива. Видеть его опять на трезвую голову не особо хочется. Машина Чанбина останавливается напротив, когда бокал почти пуст. Почти. Хёнджин матерится про себя, ведь допить не успел из-за него, но всё же идёт в машину. В салоне прохладно и пахнет елью. Он старается не смотреть на Чанбина и взгляд его игнорировать тоже, поэтому сразу же откидывается на кресло и смотрит в окно. Светает что ли. Ого. Через пару часов снова на работу. Нужно поспать и узнать, как там Джисон. Он же не сбежал? Хёнджин тогда об этом не подумал даже, а сейчас сжимается от одного предположения. Он же вернулся? — Отчет, Хёнджин. Ты косячишь. Не пробовал не пить каждую ночь? — он поворачивается на голос и молча сканирует его обладателя. Всё ещё в костюме. Уставший. Волосы не уложены, стянуты на висках, на руках выступили вены от чрезмерного количества кофе. Раздражает, что он так хорошо его знает. Всё раздражает. — Я не пью каждую ночь. — Не ври. Он даже не смотрит на него. Зачем приехал? Видит же, что в таком состоянии Хёнджин не способен переделывать его сраные отчеты. — Я и не вру. И ошибок тоже не допускаю. Насмешливый смешок с водительского сидения и ещё один вдох выдох. Всё нормально, он твой хозяин, Хёнджин. Пока хозяин. Терпи. — Иди спать. Если опоздаешь — я уже не прощу. Машина останавливается у дома Хёнджина. Да что за херня происходит? С чего это Чанбин перестал быть милым пирожочком и начал докапываться до него по поводу и без? И так тяжело держаться и просыпаться, что ещё ему надо? Хёнджин не спешит выходить, окна его квартиры отсюда не видно, отчего тревога накатывает с новой силой. Вдруг там не горит свет? Что тогда? — Чего завис? Делаешь ставки, через сколько Минхо вернёт товар обратно? — Чанбин тоже откидывается на кресло, разрешая себе немного расслабиться, и смотрит в окно. Затем на Хёнджина. — Его не вернут. Обещаю. — Хорошо поработал? — Да, — Хёнджин хочет верить, что да. Он отлично поработал. Джисон его не подведет. — Молодец, — это слышит только дверь, секунду назад закрытая Хёнджином. Проводив его взглядом до самого подъезда, Чанбин заводит мотор и выезжает на дорогу. Джисон сразу же закрывает глаза, пряча лицо в подушку, когда слышит Хёнджина в прихожей. Легкие покалывает от бега до сих пор, пальцы трясутся, а воспоминания никак не хотят уходить. Он заваливается в спальне Хёнджина: вставать и прятаться в гостиной уже поздно. Замирает, когда кровать еле заметно прогибается, и пару минут вслушивается в чужое дыхание. Вскоре Хёнджин засыпает, а Джисону долго щиплет глаза, пальцы болят от укусов, и ноет внутри так, что хочется завыть. До самого противного будильника Хёнджина ему хочется исчезнуть.