Истребление

Джисон понимает, что до тошноты волновался, лишь когда они с Минхо садятся в машину, и его громко стучащее сердце — буквально единственное, что вообще можно услышать из каких-либо звуков в салоне авто. В тот момент больше всего хотелось убежать, просто убежать, чтобы не видеть и не слышать давящую толпу, крики репортёров, вопросы журналистов, не чувствовать их взгляды, локти, их тяжёлые подошвы. Очень хотелось рвануть прямо к огромной стеклянной двери, спрятаться за углом и хотя бы отдышаться, но Джисон не мог. Точно в такой же ситуации был и Минхо. Джисон пробивал им путь, потому что выбираться нужно было двоим. Если честно, за такие эмоциональные качели Джисон очень сильно хотел укусить кое-кого куда-нибудь за задницу, чтобы ему тоже было некомфортно, но, отдышавшись, он приходит к выводу, что всё нормально. Это Минхо должно быть комфортно, это он на него работает, не наоборот. — Здравствуйте, господин Со, как Ваше здоровье? — участливо спрашивает Минхо, вбивая в навигатор неизвестный адрес, пока Джисон выезжает с парковки. — Отлично, это хорошие новости, наверное, отец непрестанно молился за Вас. Мы можем увидеться? Это не займёт много времени. Нет, что Вы... Минхо пытается уговорить кого-то на встречу довольно долго, Джисон уже теряет нить разговора, полностью концентрируясь на дороге. Мысли скачут с одного на другое, да и не в природе Джисона просто так взять и не волноваться. Просто... разве президент не будет против такой выходки Минхо? Скорее всего, если отталкиваться от того, что именно он стоит за тем случаем, Минхо по его плану не должен занять кабинет президента. Что если из-за этого подобные случаи участятся? Джисон теперь его до конца жизни защищать должен? Такой себе план. Было бы хорошо, если бы через месяц Минхо отпустил его. Возможно, Хенджин помог бы с работой, а если нет, теперь у Джисона есть документы, он больше не невидимка в этой стране, он может работать, например... — Сколько ещё раз ты будешь игнорировать навигатор, м? Я спешу вообще-то, — Джисон переводит взгляд с дороги на Минхо, который смотрит на него с лёгкой ухмылкой, потом на навигатор и понимает, что уже как 10 минут сбился с маршрута. Твою мать. — Извините, — вывернув руль на светофоре, Джисон разворачивает авто в обратном направлении. Вот же дерьмо. — Ты испугался? Боишься толпы? — вопрос звучит как-то странно. С лёгкой заинтересованностью и толикой безразличия. Как же похоже на Минхо. — Нет, с чего Вы взяли? — сверяется с проложенным новым маршрутом, теперь всё сходилось. — Ты дышал очень часто и всё время под ноги смотрел, а ещё сжался так, будто исчезнуть хотел, совсем крошечным был, — Джисон бросает резкий взгляд на Минхо. Поиздеваться решил, да? Ну давай, продолжай, чего уж сдерживаться. — Если так, просто скажи, в следующий раз я возьму охрану, а ты посидишь в машине. Джисон почти на автомате хочет закатить глаза, но в итоге открывает рот. Что, прости? Ещё раз повернувшись к Минхо, Джисон видит в нем что-то… обычное? Желание помочь? Защитить? Что за бред вообще? — Ну и зачем я тогда Вам нужен, если меня тоже нужно защищать? — негромко хмыкнув, Джисон поворачивает к огромному особняку. Навигатор сообщает, что они прибыли. — Бывают случаи, когда страх сложно преодолеть, малыш. Ты можешь постараться для меня, но ты не должен. Я буду платить тебе за то, что ты можешь делать. Приподняв уголки губ, Минхо кивает, будто убеждая и самого себя. Чего? Да ну нет. Джисон пялится на опустевшее сидение, игнорируя странное чувство в груди. Как-то жжёт и тянет. Постучав кулаком по тому месту, Джисон выходит следом. Кованые ворота открывают два полуоборотня, но Минхо говорит, что заезжать он не будет. Красивая женщина-полуоборотень низко кланяется и ведёт их по мощёной дорожке к огромному особняку, где их встречают остальные работники. У всех одинаковая форма: чёрный брючный костюм и собранные в пучки волосы. Джисон пялится на них, потому что их лица не выражают никаких эмоций. Он завидует, если честно, ему ради такого стараться и стараться. — Прошу, хозяин ждёт Вас. На втором этаже за массивной дубовой дверью находился кабинет хозяина особняка, где сидел пожилой мужчина с сединой на висках, накинувший поверх костюма красный бархатный халат. Джисон нехотя кланяется, пока мужчина притягивает в объятия Минхо, который также неохотно улыбается. — Отлично выглядишь, сынок! Это твоя зверюшка? — мужчина, похлопав по плечу, отступает, указывая Минхо на широкий диван, а сам садится за стол, скрипнув креслом. — Это Джисон, — Минхо садится, хлопая ладонью возле себя. Джисон благодарен, если честно, потому что хоть на лице этого человека добродушная улыбка, взгляд его липкий, грязный. Джисон почти осязаемо чувствует дискомфорт, потому что мужчина с огромным трудом отрывает взгляд от пупка Джисона. Костюм хороший, но пошёл он нахер в таких случаях. — Чаю? Виски? — опять припав взглядом к худой фигуре Джисона, спрашивает мужчина. — Молока? — Можно чаю, — Минхо откидывается в кресле, аккуратно перекинув ногу на ногу. Так обзор на Джисона почти галерейный, смотри, облизывайся, только слюни не пускай. Дерьмо. Может, попроситься выйти? Но Джисон вряд ли сейчас сможет даже слово произнести, не запинаясь. — Три чашки чая и турецкие сладости, — пропев в динамик телефона, мужчина поудобнее устраивается в кресле, растягивая притворную масляную улыбку ещё шире. — Так о чем ты хотел поговорить? Я, конечно же, рад видеть своего племянника, но ты никогда не изъявлял особого желания общаться со мной. Племянник? О, так вот кого он напоминал. У них одинаковый разрез глаз, даже несмотря на то, что у мужчины уже порядком обвисшие веки и мутные зрачки от возраста, хотя, может, это и не от возраста. — Слышал, ты болел, не мог же я не прийти, — Минхо любезничает, красиво играя пальцами на коже дивана. Джисон предпочитает смотреть лучше на это. — Думаю, моя хворь уже отступила, не без помощи твоего отца, конечно. После короткого стука в кабинет заходит другая женщина с разносом и прозрачными чашками на нем. Она молча и как-то механически расставляет каждому по одной, поставив блюдо со сладостями на стол мужчины. После того как она выходит, Джисон тянется к чашке, но получает от Минхо весьма красноречивый взгляд и, поджав губы и пальцы, садится обратно. — Слышал новости? — будто по сигналу на телефон Минхо приходит уйма уведомлений. Пока они ехали сюда, журналисты уже успели, скорее всего, склепать и новости, и статьи. Минхо просто выключает телефон и кладёт его на диван. — Новости? Что там? — проведя пальцами по тачпаду для разблокировки ноутбука, мужчина надевает очки и пару минут всматривается в монитор. — Минхо, ты... — Да, я стану президентом. Как и планировалось, — Джисон замечает, как внимательно Минхо всматривается в лицо дяди, и делает то же самое. — Но... так скоро? Я думал... — У Вас были другие планы? — мужчина выглядит по-настоящему растерянным, в этот момент его лицо приобретает некую правдивость и от того естественность. — Ты о чем? — он натягивает улыбку обратно, снимая очки в золотой оправе. — Я о том, что какие бы планы вы там с отцом ни строили, к сожалению, я выиграю эти выборы. И советую тебе выбрать преимущественно выигрышную сторону, — Джисон засматривается на такого Минхо. Уверенный, будто правильный, будто хороший. Прикусывает губу, отгоняя такие мысли. — Солнышко, ты такой милый, мама бы такой гордилась, — ох, кажется, это запрещенный удар. Старается не смотреть на сжавшуюся челюсть Минхо. — Милый? Ну, возможно, — отмахивается, устремляя взгляд на панорамное окно и вид за ним. Солнце уже низко, скоро будет закат, за ним ночь. Джисону не нравятся ночи. — Думаю, отец тоже считал тебя милым, когда ты добровольно уступил ему кресло. Или, может, недобровольно? — Я отказался, потому что был слаб здоровьем, — хмыкает мужчина, смутно понимая, куда клонит племянник. — Ну да, интересная болезнь у тебя, активизируется, когда отцу что-то нужно, и отступает, когда ты это что-то ему даёшь, как называется? — пусть мужчина и улыбается шире, Джисон видит, что он начинает сомневаться. Минхо тоже видит, упирается уже себе на колени, добивая мужчину мягко и пошагово, как привык. — Скажешь мне, почему так, и я охотно приму тебя на свою сторону. — Айщ! — хохотнув, мужчина хватается за волосы, но тут же поправляет причёску обратно. — О какой стороне ты говоришь? Отца своего не знаешь? Всё, что я могу тебе посоветовать, так это перестать быть таким глупым, пока не поздно, Минхо. — Поздно. Уже очень поздно. Так что? Скажешь мне, почему? Мужчина борется с собой, кусая губу. Минхо даёт ему время. Джисон понимает, что Минхо добьётся своего рано или поздно, но лучше рано, ведь встречаться с этим человеком он больше не хочет. — Я не могу, — сдаётся мужчина, опуская плечи. — Что ж, очень жаль, — хлопнув себя по бедрам, Минхо поднимается, Джисон следом, — тогда ты не на моей стороне. Я планирую в будущем ликвидировать чёрный рынок, жаль, что это тебе навредит. — Стой, — Джисон слышит усталый вздох, когда они почти у двери. — Да? — Шаман получил пророчество, тот самый, к которому ходит твой отец. В нем было что-то про закат и рассвет, и не в пользу брата. Деталей я не знаю, но ты либо проиграешь, даже не начав играть, либо точно выиграешь. — Ох, спасибо, так мило с твоей стороны, — открыв дверь, Минхо сначала пропускает Джисона. — Я на твоей стороне, хорошо? — слышит вдогонку. — Ага, конечно. Хлопнув дверью, Минхо несётся вперёд. Обоим убраться отсюда хочется в равной степени. Дерьмо, да? Минхо никогда и не хотел быть президентом, никогда не планировал, но именно поэтому, потому что его всеми способами пытались выбить из игры, из жизни, он уже не может повернуть назад. Теперь сдаться или пассивно ожидать следующего дня и действия отца означает умереть. Жизнь бессмысленна, по сути, но умереть было бы ещё более бессмысленным. Джисон не спрашивает, куда, просто ведёт машину, пока Минхо старается успокоиться. Кидает в его сторону обеспокоенные взгляды, ведя по уже ярко-оранжевой улице. За мигающими этажками, моллами и торговыми центрами, за жилыми комплексами и домами, наконец, просто дорога. Четырехполосная, не забитая, свободная. Справа каменистые бугры, слева неспокойное море. Джисон смотрит на Минхо, который только сейчас замечает, где они, и следит за взглядом. Минхо хмурится, осматривая окрестности, потом легко хмыкает. Кажется, будто он уже полностью спокоен: плечи расслаблены, он мягко улыбается. — Съезжай, дальше есть маленькая деревня. Джисон послушно кивает, находит мост, съезжает по крутому спуску. Деревня и правда маленькая, если её вообще можно назвать деревней. Тут просто улица под мостом, небольшая пристань, пара лодок и маленький базар в один ряд. Под мостом что-то вроде стоянки, на ней пылятся три совсем старенькие машины с ржавчиной на боках. — Раз уже припёрлись к чёрту в гости, давай прогуляемся, — Минхо прячет руки в карманы: ветер с моря несильный, но ощутимый, тем более они в тонких костюмах. Вдоль узкой улочки расположились палатки, от которых вкусно пахло горячей едой и свежей рыбой. Шумело море, облизывая камни и гальку, и если пройти весь рынок до конца, то можно попасть на пляж. Солнце уже наполовину утонуло в темно-синей глади, постепенно успокаивая волнение. — Нравится? — смотреть на закаты странная штука. Иногда они только тревожат, особенно когда слишком кровавые, в такие дни Джисон старался спрятаться в своем убежище и переждать не только это, но и следующую затем ночь. Но иногда, по непонятным причинам, закат мог подарить необъяснимое успокоение, как сейчас. Словно любишь и ненавидишь одновременно. Отведя взгляд от утонувшего солнца, Джисон ещё некоторое время видит огромный полукруг в глазах Минхо. Странно. Он будто сохранил его себе. Улыбнувшись, Джисон кивает. Да, нравится. Что именно, он пока не знает, но точно нравится. — Молодые люди, попробуйте свежей рыбки! Муж только сеть достал, — неизвестно сколько бы ещё Джисон смотрел в глаза, запечатлевшие солнце, неизвестно сколько бы Минхо позволял смотреть на себя, показывая то, что смог увидеть в мальчишке напротив. Жена рыбака решила за двоих, что хватит. — Что? — переспрашивает Минхо, отводя взгляд от Джисона. Его волосы чем-то напоминали солнце, или они впитали его свет, или всё дело в средствах, подаренных невыносимым Субином, но руку с трудом удалось удержать в кармане, не зарывшись пятерней в золотистой копне. — Смотрите, — дождавшись, пока парни подойдут к палатке, женщина достает из железного ведра крупного пиленгаса и бросает поверх остальных, менее жирных на его фоне рыб. — Могу сделать вам сашими всего за двадцать минут, такой свежей рыбки даже в ресторане не найдешь. Пусть женщина и окидывает взглядом не пойми откуда взявшихся парней в дорогущих костюмах и машину, о стоимости которой ей даже страшно думать, ведет она себя, тем не менее, добродушно. — Хочешь? — Джисон, поджав губы, кивает. Громко урчащий живот помогает Минхо определиться и с размером порции. — Давайте целого. — Вам раздельные порции? Сколько кому? — Нет, давайте всё в одну. — Хорошо, хорошо, ребятки, можете прогуляться пока, я быстренько вас накормлю, — Джисон улыбается её блестящим глазам и нехотя отходит от палатки. Двадцать минут. Целых двадцать минут ждать. Вот если бы он выпил чаю с теми непонятными сладостями на блюде дяди Минхо, ждать не было бы так сложно. Хочется кольнуть взглядом причину сегодняшних бедствий, но, повернувшись, рядом с собой он его не видит. Нахмурившись, Джисон выходит на дорогу и подходит к палатке с горячими пирожками. Минхо оборачивается с дымящей шпажкой в руке как раз в тот момент, теряясь на секунду, а потом всучивает в руки Джисона большой моток вареного теста в рыбном бульоне. — Только один, аппетит перебьешь, — прочистив горло, Минхо уходит вперед, оставляя застывшего Джисона. Что-то типа, посмотрите, это статуя полуоборотня, который никак не мог отличить беспокойство, заботу или вообще любое нормальное человеческое поведение от всего, что он не понимал, называл странным и боялся. Бульон уже стекал по рукам, и если Джисон и этот костюм испортит, точно со стыда умрет при следующей встрече с Ли Дон Уком. Откусив неимоверно вкусный кусок, Джисон довольно прикрывает глаза. Догоняет Минхо он уже с наполовину пустой шпажкой, за что получает смешок, но никак не реагирует. Пока он ест, ничто и никто не может его волновать. — Что это? — откусив ещё, Джисон смотрит на стеклянную витрину, которую разглядывал Минхо. Уже плохо видно, темнеет осенью после закатов резко и без предупреждения, но вдруг зажжённые фонарики придают этому месту и этому моменту особую атмосферу. Уютную, теплую, даже несмотря на то, что всё тело в мурашках от холода. — Старый альбом Ли Чон Соля, Чонину он когда-то нравился. За стеклом хранилась потертая картонка с выцветшим рисунком моря, в коробке гладкий пластик. Джисон почему-то думает, раз Чонину нравился этот исполнитель, значит, песни у него действительно хорошие. Взглянув на Минхо, на его расслабленное, слегка улыбчивое лицо, Джисон будто видит, как и он достает старые воспоминания из-под пыльного стекла. Открывает коробку, перебирает фотографии, останавливаясь только на тех, где обоим было хорошо. — Возьмите её. Чонин обрадуется. — Джисон шире улыбается, кивая, когда Минхо смотрит на него. Что бы ни случилось дальше, они должны быть друг у друга. Джисон сегодня есть, завтра нет, в его будущем не всё так прозрачно, но эти двое… Джисон правда хочет, чтобы они были вместе и в хорошие, и в плохие времена. — Простите, я буду сворачивать лавочку, ничего? — маленькая женщина выныривает откуда-то из глубины палатки, красиво улыбаясь. Улыбки у этих жителей это отдельный разговор. — Конечно. Можно мне эту пластинку? — Минхо достает бумажник, одной рукой придерживая челку. — О, должно быть, Вы ценитель, эта пластинка определенно ждала Вас, упаковать? — Да, пожалуйста. Джисон, выбрасывая шпажку в урну, прячет улыбку. Всё-таки Минхо умеет быть вежливым, даже без усилий. Женщина рассказывает ему историю, как к ней попала эта пластинка, и Минхо даже заставлять себя не нужно, ему правда интересно слушать её. — Подождите пару минут, я поменяю деньги, — взяв крупную купюру, женщина убегает к следующей палатке. — О, малыш, иди сюда, — Минхо чем-то заинтересовался, заходя под навес самой палатки. Джисон, поднявшись с лавочки, подходит к нему. — Что там? — привстав на носочки, Джисон заглядывает за плечо Минхо. Внутри палатки много вещей, футболки, тельняшки, детские костюмчики, даже купальники, но внимание Минхо привлекло совсем другое. — Целая уйма толстовок твоих любимых отвратительных цветов. В самом углу вешалка с простыми свитшотами ярких цветов. И как он только их заметил? Джисон закатывает глаза под смех, скрещивая руки на груди. — И вовсе они не отвратительные. Они мне нравятся. — Отвратительные цвета, — Минхо будто дразнится, проговаривает каждое слово четко, глядя прямо в глаза. Вот же говнюк! — Тогда, — Джисон копирует его немного ехидное выражение лица, — я куплю их все. — А, правда? — Минхо хмыкает, оборачиваясь к толстовкам. — Я от такого взрыва красок в своей квартире и умереть могу. Пожалеешь меня? — Ну что? — Минхо строит жалобную мордашку, и Джисону заранее не нравится то, что он там придумал и то, что уже заранее знает, что согласится. — Одну толстовку, и выбираю её я. Не дожидаясь ответа, Минхо идет к вешалке, принимаясь перебирать плечики, хмурясь так, будто от его выбора вся вселенная зависит. — Эй, я же сказал, что сам тебе выберу! — бурчит, когда Джисон присоединяется, останавливаясь на ярко-розовой с капюшоном. То, что надо. — А кто сказал, что это мне? — А кому? — сузив глаза, Минхо достает жёлтую толстовку, очень похожую на ту, которую пришлось выбросить: кровь так и не отстиралась. — Другу своему? — М? — друг, что за друг? Джисон не сразу вспоминает Субина. — Нет, это Вам. — Мне? — Минхо правда выглядит удивленным. К счастью, продавщица возвращается раньше, чем он начинает сопротивляться и ныть ещё больше. На сдачу Минхо покупает толстовку Джисону, а Джисон оплачивает картой толстовку для Минхо. Скорее всего, он её даже ни разу не наденет, повезет если не выбросит, но и одного факта, что он не отказался, достаточно. — Держите, — выйдя на дорогу, освещенную жёлтыми фонариками, Джисон протягивает пакет, но потом, прикусив губу, отдергивает руку назад. — Я сам понесу, давайте. Но, в очередной раз оставив Джисона в форме статуи, Минхо уходит вперед со всеми пакетами. — Вы как раз вовремя. Оперев пакеты о бочку, на которой уже было всё готово для ужина, Минхо забирается на высокий табурет. Джисон почти с разбегу запрыгивает на стул, хватаясь за палочки. — Ешь. Минхо кивает на красиво оформленную дощечку и рыбу на ней, соусы по бокам в маленьких белых чашах и потрясающий аромат. Да даже если бы еда и была отравлена, Джисон всё равно бы её съел. — Вкусно! — набив полный рот, Джисон кивает Минхо. — Всё в порядке, очень вкусно! — Жуй хорошо, малыш, — Минхо смеется, подперев лицо руками, но почему-то не ест. Это портит аппетит совсем чуть-чуть, но оборотов Джисон не сбавляет. — Вы не попробуете? — подобрав прозрачный кусочек рыбного филе палочками, Джисон поднимает его высоко, чтобы свет от фонарей красиво и аппетитно его подсвечивал. — Очень вкусно! — Я не ем свежую рыбу, — поясняет Минхо будничным тоном. Джисон почти давится, немного прокашлявшись, принимая от Минхо налитый им стакан воды. — Что? Тогда почему купили? Я думал, это Вы хотели, и вообще, как кореец может не есть свежую рыбу, тем более я уже тысячу раз сказал, что она вкусная, а она правда вкусная, и Вы… — Джисон начинает тараторить тысячу слов в секунду, когда волнуется, поэтому Минхо, взяв свободную пару палочек, берет кусок рыбы и запихивает возмущенному Джисону в рот. Замолкает он только так. — Это ты хотел. Просто ешь, ладно? Пока Джисон в ступоре пялился на дощечку целую минуту, к ним подошла женщина, приготовившая это. — Вам не нравится? Оба не едите, я же не пересолила? Ох, если что не так… — Всё хорошо, — успокаивает её Минхо. — Ешь давай, зачем тетушку расстраиваешь? — Извините, — Джисон хватается за палочки, пряча покрасневшие щеки. — Очень вкусно, правда. — А Вам не нравится, да? — кивнув сама себе, тетушка собирается уходить, но Минхо, вздохнув, будто не собирался поднимать никому настроение, но и портить его тоже, всё-таки сдается. — У вас есть что-то, кроме рыбы? Я не особо её ем, поэтому… — Ох! Так что же Вы не сказали? — на её лице опять лучезарная улыбка, и дышать ощутимо легче. Через минуту на их маленьком столике появляются блюдца с разными закусками, десертами, даже наливка откуда-то взялась. — Они перестанут когда-нибудь? — у Минхо глаза круглые от такого аукциона невиданной щедрости, но он послушно кивает всем и благодарит. Просто тетушка так увлеклась сбором еды, ведь у неё правда только рыба, что напрягла всю деревню. Буквально все жители небольшой улочки несли из дома свои кулинарные шедевры. Одна маленькая девчонка даже принесла Минхо плед, но он отдал его Джисону, аргументируя тем, что это у него пупок голый, не наоборот. — Кажется, эта тетушка держит в страхе всю деревню, и Вы ей понравились, — Джисон смеется от вдруг испуганного лица Минхо. — Я шучу, просто съешьте что-нибудь, и они успокоятся. — Точно успокоятся? — со скепсисом спрашивает Минхо, но всё-таки набирает палочками небольшое количество ещё теплого карри. — Ну, если что, сбежим. И бежать почти пришлось. Жители оказались тут очень общительными и добрыми, предлагали даже на ночь остаться, ведь куда они в такую темень поедут? И худые такие. Так что Джисон заводил машину раза 4, пока Минхо обкладывали со всех сторон боксами с едой и даже какими-то подарками. — Гони. Просто гони. Загрузив всё в салон, с помощью жителей, конечно, Минхо садится в кресло, и Джисон, просигналив всем на прощание, выезжает с маленького милого местечка. — Понравилось? — хмыкает Джисон, за что получает колючий взгляд. — Замолчи. — Ладно, ладно. Джисон, включив музыку, вел машину по пустой трассе с таким же непривычным ему наслаждением, с каким жил сегодняшний вечер. Было хорошо, очень хорошо, и что самое главное, не ему одному. Спустя минут 15, Минхо начинает смеяться, выпуская наружу эмоции. Они улыбаются всю дорогу до дома. Иногда становится хорошо безо всяких на то причин, да? Но также становится и отвратительно плохо, если это событие следует прямо за тем, хорошим и теплым. На парковке комплекса Джисон не может припарковаться на месте Минхо, потому что их место занял джип президента. Стерев остатки всего светлого, что было в этот вечер с ним, Минхо выходит из салона. — Прогуляйся, ладно? Я позвоню, когда ты сможешь вернуться. — Но, я… — я дико боюсь оставлять тебя одного с ним, я не хочу, чтобы он что-то тебе говорил, указывал или требовал, я просто хочу, чтобы ты и дальше улыбался, будто вернулся с маленького незапланированного путешествия. Знаю, глупо, он твой отец, и ничего ещё не доказано, но я просто не хочу так. — Я должен быть с Вами. — Ты мне ничего не должен, — жестко обрывает Минхо, оборачиваясь, чтобы забрать ключи. — Я позвоню. Простояв на месте минут пять, Джисон всё-таки давит в себе необъяснимое чувство просто наплевать на чужие слова и пойти следом. Выходит в сад, усаживается на влажную лавочку, подпрыгивает от холода и мерзкого ощущения по всему телу следом. — Вот же дерьмо! Теперь стоять и пялиться на центральный вход до скончания веков? Приди в себя, парень, Минхо не маленький ребенок, справится, да? Достав телефон, Джисон открывает диалог с Хенджином, читая новое сообщение. «Узнал что-то?» «кроме того, что Минхо серьёзно настроен на выборы?» Ответ приходит быстро. Джисон садится под дерево, тут не так колется ветер, да и охрана не пялится. «с чего вдруг? Они с отцом разделяют одни взгляды?» «на встречи с отцом он меня не берет, но на других, кажется, Минхо собирает свою команду. Насколько она будет отличаться от команды президента я не знаю.» «если лица те же, то ничего не изменится. С тобой все в порядке?» «Да))) я сегодня ел много вкусной еды))))) а ты?» Джисон немного успокаивает свою странную злость, переключаясь на Хенджина. Когда он спрашивает незначительные детали его жизни, всегда хочется улыбаться. «хаха что за скобки? Я не успел поесть, но думаю уже пора» «конечно пора! Ты время видел? Одиннадцать ночи, иди ешь!» «ххаха хорошо, мамочка, ложись спатки, скоро встретимся» «сладких снов))))))))))))))))» Улыбка держится на лице довольно долго. Может, Хенджину просто нужно было чуть больше времени, чтобы подпустить Джисона к себе ближе, кто знает, но это в любом случае приятное чувство. Джисон привстает, когда видит президента, спускающегося по лестнице. Он говорит по телефону, оборачивается на комплекс, кивает, и в этот момент во всём комплексе пропадает свет. Будто по щелчку, будто его и не было никогда. Президент улыбается, прячет телефон в карман, возобновляя путь. Хочется, неимоверно хочется увязаться за ним и перевоплотиться. На самом деле, это страшное чувство, всегда мерзкое и страшное, но не с этим человеком. Джисон готов сожрать его, даже не подавившись. Телефон в руках вибрирует, и Джисон отвечает слишком быстро. Минхо же не подумает, что он ждал его звонка? — Да? Можно идти? — ответа нет ни через секунду, ни через две. Джисон отодвигает телефон, проверяя связь, но всё в порядке. — Алло? — Джисон, — то ли плач, то ли всхлип, Джисон застывает на месте, пялясь на черные стекла окон. Черт. Свет! — Джисон, ты тут? — Да, я тут, всё хорошо? — ударившись в бег, Джисон сильнее прижимает телефон к уху. — Джисон, вернись, пожалуйста… — голос Минхо дрожит, ещё секунда, и он точно заплачет. Джисон сможет вернуться за секунду? Ну, он постарается. — Я уже поднимаюсь, первый этаж, вот уже второй, — Джисон комментирует каждый свой шаг, спрашивая себя, почему не горят чёртовы гирлянды. Ладно, под потолком светодиодные ленты работают от тока, но Джисон точно видел парочку и на батарейках, кажется, на балконе. — Мне страшно, — еле слышный шепот. Джисон бежит ещё быстрее. — Вообще-то, мне кажется, я забыл выключить электрический чайник, когда мы утром уезжали, — четвёртый, еще чуть-чуть. — Что?.. — Ну я утром собирался пить чай, потом передумал, а чайник так и не выключил, он-то на автоматическом, как это называется, ну выключается, когда нужно, но уже два дня там какие-то перебои, он зависает и кипит, пока вся вода не испарится, в общем, его нужно выкинуть, да? Можно его выкинуть? — забегая на нужный этаж, Джисон несется к двери. — Ты сломал мой чайник? — как-то по-детски смешно спрашивает Минхо. — Да, я его сломал, — распахнув дверь, Джисон сразу же отбрасывает телефон, усаживаясь на колени, и подползает к испуганному Минхо, сжавшемуся с фонариком на телефоне напротив двери. — Всё в порядке. — Я… — в доме темно, не горит ни одна лампочка, потому что все провода куда-то подевались. На их месте слегка желтоватые полосы, Джисон прекрасно видит, зрение в темноте у него намного лучше чем у человека, но сейчас он бы с радостью расстался с этим преимуществом, чтобы не видеть Минхо таким. — Я тут, — Джисон двигается ближе на допустимое расстояние, чтобы Минхо лучше его видел, и включает фонарик на своем телефоне. — Джисон… — на полу рядом с ладонью Джисона нервно сжимается ладонь Минхо. Джисон взвешивает все за и против и накрывает его холодную руку, сжимая, привлекая внимание. — Поедем отсюда? Отвезти Вас куда-то? Может, позвонить? Как его… Уджин? Набрать его? — Нет, я не хочу, — Минхо резко трясет головой, хватаясь за ладонь Джисона двумя руками, — просто посиди со мной. — Ладно. На самом деле, сидеть так на полу и держаться за руки в свете фонариков довольно жутко. Особенно, когда дыхание Минхо всякий раз сбивается, и он трясет головой, хватаясь за чужие пальцы ещё сильнее. — Вам лучше лечь… — М? — Пойдёмте в кровать, — повторяет Джисон, пока Минхо смотрит на него огромными глазами. Он встает, потому что Джисон встает, делает шаги по направлению к своей комнате, но тормозит и тянет Джисона обратно. — Можно мне в твою? — Джисон даже не спрашивает, открывает соседнюю дверь, ведет за руку дрожащего парня, подсвечивая ему путь. — Я лягу на пол, а Вы ложитесь на кровать, — Джисон пытается высвободить ненадолго руку, чтобы укрыть Минхо одеялом, но он только сильнее сжимает его ладонь, усаживаясь у стены и подтягивая ноги к груди. Черт. Полнейшее говно. Что делать в таких ситуациях? В этом сраном кодексе ничего подобного нет, может, всё-таки позвать Уджина? Твою мать! Минхо не ложится, молча держит Джисона за руку, пялясь на их сплетенные пальцы. Пока всё относительно спокойно, Джисон заходит в гугл и вбивает в строку поиска «как помочь человеку с панической атакой». возьмите его за руку, обеспечьте комфорт и спокойную обстановку; Ладно, с первым пунктом относительно справились. попробуйте вместе медленно дышать; Хорошо. — Минхо? Ты… Вы… — Джисон сбивается, сам себя материт, на чем свет стоит, нашел, когда тупить. — Надо дышать. Глубоко, вдох носом, выдох ртом, попробуем? Нет, не попробуем. Минхо продолжал пялиться на их пальцы, его грудь часто-часто поднималась, такое дыхание не поможет ему успокоиться. Что там ещё за пункты? переключите внимание человека с его ощущений на что-то другое; Это как понимать? Своими шутками Джисон вряд ли сможет его развеселить, да чего уж, он их даже и не вспомнит. Дерьмо! — Минхо? — ноль внимания. — Посмотри на меня. Как бы ни так. Теперь Минхо полностью его игнорирует, хорошо ещё, что руку не отталкивает. Ладно. Джисон придвигается к краю кровати, забираясь ногами, так неудобно, телефон в одной руке, рука Минхо во второй. — Подвинешься? Я хочу лечь. Минхо отодвигается не сразу, а спустя долгую минуту. Внимательно наблюдает за тем, как Джисон поднимает мандариновое одеяло, забирается туда, умудряясь его ещё и за руку держать. Джисон по привычке ложится на живот, двигаясь к Минхо ближе. Смотря в глаза, он тоже, наконец, ложится, кладя их переплетенные руки на подушку. Сейчас Джисон уже узнает Минхо. Там в коридоре сидел и чуть ли не плакал маленький ребенок, а сейчас его держит за руку тот самый, привычный Минхо. Просто Минхо. — Всё хорошо? — шепчет, гладя костяшки чужой ладони. — Я справлюсь. В конце концов, маме в тот день было намного больнее, и её страх с моим не сравнится. — Она быстро умерла? — Джисон помнит, что с ней случилось, и быстрая смерть была бы подарком для неё. — Не похоже. Она долго кричала. А ещё было много крови. — Ты слышал? — можно ответ на этот вопрос будет отрицательным, пожалуйста? — Мы ехали с ужина, было уже темно, мама сидела со мной на заднем сидении и держала за руку, — Минхо перехватывает палец, которым Джисон гладил его ладонь, и сам делает то же самое, — потом она меня поцарапала, потому что дверь как-то резко открыли, и её утянули прямо во тьму. Единственное, что ей могло помочь тогда, это я. Но я молился, чтобы это скорее закончилось, чтобы она перестала кричать, звать на помощь, и чтобы меня никто не тронул. — Ты был ребенком, — голос Джисона дрожит, потому что Минхо винит себя. Но маленький ребенок ничего не мог тогда сделать, кроме как спасаться самому. — Это оправдание? — Минхо хмыкает, зарываясь на некоторое время носом в подушку. — Это просто факт. Тогда страх был сильнее. Это не значит, что ты не любил её, или что она перестала любить тебя. — Ты бы не перестал? — волосы от такого спутались, и Минхо зачесывает их набок свободной ладонью. — Никогда. Если бы ты был моим сыном, твоя спасенная жизнь это всё, о чем бы я мечтал тогда. Я бы звал тебя, чтобы не услышать в ответ, чтобы ты убежал далеко-далеко и был в безопасности. — Ого, — прикусив губу, Минхо перемещает свободную ладонь на лицо Джисона. Аккуратно стирает большую слезинку, гладит пальцами мягкую щеку. Джисон не решается сделать то же самое, пусть и смотреть на его влажные глаза невыносимо. — Значит, можно звать и не желать услышать ответа? — Да, иногда это может стать единственным желанием. Джисон перестает плакать. Минхо водит ладонью по его лицу, и вместо того, чтобы успокаивать действительно нуждающегося в этом, они почему-то меняются ролями. Веки Джисона уже плотно сомкнуты, но он всё ещё тут, всё ещё инстинктивно жмется к ладони на щеке. Ненавидит себя за то, что так хорошо и приятно это ощущать. Наверное, открой он глаза, сгорел бы со стыда, особенно когда указательный палец Минхо плавно сползает с носа к слегка приоткрытым губам. Водит, чуть надавливая, будто проверяя, что Джисон вообще за существо такое. Вообще всё равно, какие у Минхо на то причины, Джисону дико хорошо. Он почти засыпает, когда слышит шепот у самого лица. — Малыш? Слышишь? Когда я буду звать тебя, пожалуйста, зови меня в ответ. Всегда.