Истребление

Как-то всё закрутилось, завертелось, и вот уже Джисон стоит в книжном магазине с тремя огромными пакетами одежды, потому что Чонину позарез понадобилась книга по менеджменту. От расспросов насчет проведённой вместе ночи, которая Чонином воспринимается совершенно неправильно, Джисон отмахивается и не спешит разъяснять, что да как, потому что... это личное? Минхо сам расскажет, ну или Чонин услышит от отца, поэтому Джисон просто соглашается на прогулку по городу, ведь избегать кого-то на открытом пространстве в разы легче, чем в квартире, да? Да. Несмотря на то, что Джисон не любит гулять и ему попросту некомфортно среди людей, с ним был Чонин. Это успокаивало вплоть до первого торгового центра, из магазина которого Джисон вышел с пакетом денег, ведь как объяснить цену пуховика таким количеством нулей, он не понимал, да и пока стоял в ступоре, Чонин уже оплатил это дорогое удовольствие. День можно было бы назвать вполне сносным, если бы не одно но. Где бы они ни были, от кафе с самым вкусным молочным чаем, который Джисон когда-либо пробовал, до абсолютно всех магазинов в торговом центре, везде и всюду был Минхо: на огромных экранах транслировали их с Соль свидание. И Джисон рад бы просто прогуливаться с Чонином, рад получить теплую куртку, потому что в той, которую покупал Хенджин, уже холодно, рад купить свитер под горло, смешные носки с морскими котиками, рад бы, если бы не это чёртово ТВ, из-за которого взгляд всё время прикован к настенным экранам, и Джисон подсознательно ежился, когда отворачивался, боясь в следующую секунду увидеть Минхо на колене с огромным кольцом, видным даже в самой неизвестной галактике. Просто, тогда... Минхо не будет с ним. Тогда Минхо будет с ней, свое внимание дарить только ей, да и жить, жить он тоже будет с ней. Он ведь только стал привыкать к нему, только недавно стал видеть в нём не того Минхо, которого знал по слухам и рассказам, но, боже, когда что-то хорошее длилось так долго? Это и так уже перебор, Джисон. — О, смотри, на тебя похожа. — Сам такой. Чонин тычет пальцем в детскую книжку с редкими животными, а конкретнее на ярко-каштанового цвета белку. — Две капли воды, — для наглядности Чонин даже подносит книгу к лицу Джисона, а свободной рукой достает телефон, делая фотографию, на которой хмурое лицо Джисона становится всё больше похожим на изображение, потому что не выражает радости от происходящего. — А ты тогда, — пока Чонин хохочет, за что получает осуждающие взгляды окружающих (нашел, где смеяться, в книжном магазине, господи, боже), Джисон забирает у него книгу. Подходящей картинки для него не находится, зато Джисон видит мейн-куна — огромного кота, очень похожего на Минхо. Даже не внешне, а как-то... трудно объяснить, может, энергетически, но Джисон чувствует именно это, особенно когда поднимает взгляд на экран напротив стеклянной двери магазина и видит такую же тонкую улыбку, будто прибитую гвоздиками у концов. Забавный он. Огромный кот. Минхо и Соль сейчас в каком-то ювелирном магазине. Джисон не смотрит на разодетую, будто свадьба уже через час, Соль, на то, как она радостно скачет у витрин с последними новинками, нет. Гораздо интереснее смотреть на Минхо, который проверяет уведомление на телефоне, а потом пытается скрыть искренний смех, отворачиваясь и прокашливаясь, но камеры позволяют Джисону увидеть его и таким. Интересно, что такого он там увидел? Наверное, что-то хорошее. — Минхо сказал, что ты похож даже больше, чем просто, — Джисон резко поворачивается к парню, уже прячущему телефон в карман белой дутой куртки. — Ты ему отправил? Когда? — Чонин бросает листать детские книжки и переходит в секцию прикладной литературы, сосредотачиваясь на выборе подходящей. Он издевается, да? — Чонин? — ноль внимания. Еле заметную улыбку хочется засунуть ему в одно место. — Ладно, тогда я домой поехал. — Ну хорошо! — Чонин даже ногой топает от досады. Джисон раскусил, что больше всего этот парень не хочет и не может находиться один, и теперь бессовестно этим пользуется. Но не Джисон это начал, хорошо? — Покажешь? Чонин обиженно достает телефон, открывая сообщение. Минхо подписан как «Братик😻», очень мило, и Джисон всё же спрашивает, потому что давно хотел понять. — Ты бы не хотел стать президентом? Ваш отец ещё молод, ну и по меркам людей отлично справляется, а Минхо... не думаю, что в полной мере стремится к этому, — Джисон берет в руки телефон, пробегаясь по строкам. "Вы дома? Или Джисон ушёл гулять?" "Не, едим дома то что вы набрали не пойми где. Очень вкусно кстати, какой-то ресторан?" "Проветрите кухню, и сами тоже. Купи ему куртку теплую, деньги скину на карту." "СМОТРИ, ФОТО ДЖИСОНА В КНИГЕ ХЭАХАХА" "The same 🦫" Джисон пялится на телефон, чувствуя, как опять начинают гореть щеки, и заводится как на моторчике сердце. Ух. — Ты, наверное, думаешь, что он меня ненавидит? — Чонин тактично молчит, наблюдая за переменами на лице Джисона, после того как ему возвращают телефон. — Ну, не то чтобы, просто у вас напряженные отношения, разве нет? — Он меня ненавидит, — кивает Чонин, ступая за стеллаж с нужной литературой. Ждёт, пока дама с тележкой пройдёт дальше, не забыв одарить наглого парня с дурацким смехом грозным взглядом. — Если кратко, то отец изменял маме Минхо с моей, мы даже не братья на сто процентов, но я всё равно ему обязан многим, пусть и многое отобрал. Чонин улыбается, от этой улыбки Джисону хочется его обнять. Значит, они не родные братья. Что ж, чего ещё можно ожидать от президента? — Минхо старше, поэтому отец спросил его, готов ли он стать его заменой. Конечно же, он рассчитывает на Минхо больше, да и мир предусмотрительно не знает обо мне, но если Минхо откажется, отец мог бы представить меня. Началось бы много разговоров, пресса, сплетни, сбор родословной, которая у моей семьи вообще не блещет, и я, когда это услышал, очень испугался и умолял Минхо, чтобы он дал мне ещё немного времени. Я... поступил плохо, знаю, Минхо согласился на следующий день, и про меня опять забыли, — Чонин кусает губу, ковыряя пальцем корешок книги, и если он не перестанет, «101 способ попасть в новый мир, изменив всего лишь мышление» точно придётся покупать, а название бредовое, покупать её явно не стоит. — А где твоя мама? — Джисон накрывает, оказывается, длинную ладонь парня своей, сжимая, из-за чего ежится от слезящихся глаз и такой не к месту улыбки. — Умерла сразу после родов. У тёти не было средств заботиться обо мне, поэтому она отправила меня к отцу. Мама Минхо была прекрасной женщиной, я никогда не называл её матерью, но она была для меня даже больше чем просто женщина, которая приняла в свою семью, позволила называть её сына своим братом. Я рос с Минхо, и это было самое лучшее детство, которое только можно было пожелать. У меня было много игрушек, качели, задний двор с бассейном и он. Всегда смеялся, когда я падал, и мне приходилось смеяться тоже. Мне жаль, что всё так вышло, что ему теперь за всех нас приходится отдуваться, я бы изменил свой выбор, если бы мог. Но я ничего не могу. — Нет смысла сожалеть о прошлом, Чонин, заботься лучше о своём будущем, — Джисон рывком притягивает нахмурившегося парня к себе, поглаживая напряженные плечи. Хорошо даже, что Чонин может жить своей жизнью, где к его имени нет приставки «сын президента». Да и это логичное решение, пусть и трудное для обоих. Минхо старше и сильнее, Минхо согласился, и теперь у него есть Джисон, всё будет в порядке. Когда они были вчера под мостом, он так разглядывал витрину с пластинкой, что уже тогда было ясно — Чонина он не ненавидит. Просто держаться на расстоянии от этого ребёнка, наверное, кажется ему правильным решением: никто не спросит, кто это, когда этого кого-то просто нет рядом с тобой. Джисон понимает, поэтому мысленно обещает Минхо приглядывать и за его братом. Находиться тут очень странно, понял Джисон у своего бывшего дома, когда его привычно толкнул в плечо какой-то полуоборотень, догоняющий зовущую на помощь молодую девушку со странными ушками. Они были короткими и еле заметными. Да, недолго им осталось, такими темпами от полуоборотней даже следа в истории не останется, разве что у кого-то в памяти. Чонин уехал около шести вечера, после того как наконец успокоился и выбрал нужную книгу. Джисон тоже, кстати, приобрел маленький самоучитель игры на гитаре. Чонин сказал, если Джисон научится, они могут выступать вместе как дуэт. Он посмеялся тогда, но это было бы правда здорово — сидеть дома вечером, перебирать струны, пока Чонин чисто и искренне поёт, Хенджин расслабленно слушает их в каком-то огромном мягком кресле, а Минхо... стоп, откуда тут взялся Минхо? Стукнув себя по голове, Джисон оборачивается, проверяя, всё ли в порядке с девушкой. Ну, если они уже вовсю целуются, подпирая кирпичную коммуналку, значит, можно не волноваться. Обойдя здание, Джисон по пожарной лестнице поднимается на крышу. Возможно, это очень глупо, очень-очень глупо, но он не может просто так забыть Мин Мина, его дырявые кроссовки, потрепанные рукава собственной же кофты и просто так радоваться жизни в дорогущем пуховике. Что плохого в том, что Джисон может и хочет помочь этому ребёнку? У него есть деньги, а желание, как бы он ни старался, никуда не девается. К тому же, в этом районе нет Минхо. Тут он точно не увидит самый счастливый момент в жизни Соль. Пробравшись через скрипящее окно на чердак, Джисон, отряхивая куртку, улыбается. Ничего не изменилось. Всё те же ящики возле входа, пустая голубятня, дырявый матрац на паллетах и пара книг — «100 тысяч лье под водой», «Приключения Робинзона Крузо» и самая любимая «Степной волк». Джисон их в свое время, наверное, наизусть выучил. Благодаря им чердак превращался в подводный мир, необитаемый остров или странный, непонятый никем, одинокий мир. Хмыкнув, Джисон подходит к голубятне, чтобы спрятать пакет с едой в ней, но дверь без предупреждения открывается, и он как можно быстрее прячется за деревянной постройкой, присев на корточки и прижав пакет, шуршащий, кстати, как громадный лайнер, ну твою мать. — А ну вылазь, скотина! Прятаться тут вздумал? Это моё место, ушлепок! — до Джисона доносится детский лепет с шипящими звуками сквозь дыру вместо двух передних зубов, и он выдыхает, выныривая из своего убежища. — Привет. — О, нихрена себе! — Мин Мин бросает кирпич и несётся к Джисону, накидываясь вместо объятий с мелкими тумаками в бока и по голове. — Э, э, хватит, — Джисон отбивается, прикрываясь пакетом. Когда мальчик успокаивается, они оба смотрят друг на друга, приводя сбитое дыхание в норму, а потом смеются. — Припёрся, наконец-то, — плюхается напротив, потирая красные щеки Мин Мин. — Что, скучал по мне? — Джисон повторяет его позу, разглядывая с ног до головы. Такой крошечный, хоть в карман прячь и с собой забирай. — Ну, ты, — щеки мальчика становятся ещё краснее, он опускает взгляд на свои колени, растягивая дырку на штанине ещё больше, — ты оказался самым нормальным взрослым из всех. — С тобой было всё нормально? Никто не обижал? — Джисон прокашливается, пряча довольную улыбку. — О, нет, всё путем, это я недавно одному дураку зуб выбил, — гордо выпячивает грудь и показывает стертые костяшки. — За что? — Джисон ставит пакет между ними, достает пачку молока и готовые сэндвичи. — Мудак потому что. Дядька тут один заболел и сказал, что когда окочурится, разрешит нам его телефон забрать, мне и моим пацанам. Ну так вот он умер вчера от кашля своего дурацкого, когда ходил по этажам, даже дома было слышно, как он бухыкал. Так вот я пришёл за телефоном, но пёс вонючий Кай его уже спёр. Он мне тоже зуб выбил, скотина, но зуб все равно шатался, так что неважно, это мне? — Джисон кивает, даёт ему бутерброд, открывает молоко, а когда протягивает баночку, наблюдает как Мин Мин пытается разломать сэндвич пополам. — Эй, ты чего? Я уже поел, кушай ты. — Давай вместе, — идеально ровную половину сэндвича Джисон всё-таки принимает, и только после этого ребенок начинает кушать. Джисон открывает ему печенье с шоколадом, манговый сок, уже полюбившийся мальчику клубничный кекс, слушает истории про то, как Мин Мин разобрался с целой толпой, про то, как он научился прыгать с этажек, кататься на скейте и теперь его поймать совершенно невозможно. Джисон думает, что в отличие от своего брата Мин Мин лучше справляется с детством. Джисон в его возрасте только сбегал из дома, плакал где-то, воровал еду или просто лежал на чердаке, не пытаясь даже что-то найти. Он не знал тогда способов умереть, но чувствовал — полежи он ещё так пару дней без еды и воды, и за его телом приедет специальная служба и отвезёт в крематорий. Ну там хотя бы тепло. Но вместо крематория мама затаскивала его в провонявшую спиртом квартиру и обещала, каждый день обещала, что завтра они с отцом не будут пить, найдут работу, купят Джисону самую дорогую игрушечную машинку, лучше даже, чем у сына президента, но 365 дней, 14 лет подряд, одно и то же. Глядя на Мин Мина, Джисон чувствует гордость, маленькую, крошечную надежду, что он станет другим. Не таким жалким, ненужным и бесполезным. Не таким, как Джисон. Потолки оказываются охренительно высокими, ну или Джисон коротышка, чтобы даже поставив стул на стол не достать до них, поэтому неоновая лента на батарейках, кстати, вот уже час лепится вдоль плинтусов. Обошлось это удовольствие дорого, очень дорого, внутренний голос до сих пор жалобно вздыхает «может, не стоило брать 100 метров подсветки, да ещё и за свой счёт? Вообще не стоило, Джисон. Минхо без пяти минут президент, солидный мужчина, так сказать, а темноты боится, не смешно?». Нет, не смешно. Скорее всего, шизофрения не за горами, потому что Джисон рьяно доказывает самому себе, что Минхо это правда необходимо. Он всю жизнь жил с огоньками, отгоняющими кошмары, за одну ночь он не перестанет бояться, это не так работает. Да и деньги в конце концов можно ещё заработать, правильно? Опустим тот факт, что даже если бы это были последние воны, он всё равно бы потратил их на эту дурацкую ленту. — Лепись, чертяка. Колени ноют, поясница ломит, в глазах уже мутнеет от того, что голова ниже задницы в неизменном положении столько же минут, сколько метров в этом бесячем изобретении человечества, но, к счастью, осталось совсем немного. Джисон начал с левого края коридора, далее прошел по стенам через гостиную, кухню, спальню Минхо и вернулся в коридор, где последние части ленты смыкались у входной двери. Нетронутыми остались только кладовая, ванная и комната Джисона. Столько мебели он ещё не двигал. Кровать Минхо, чтоб её, никак не поддавалась, поэтому Джисон просто перекинул ленту за быльцу, натянул и приклеил кое-как, срывая защитную бумагу. Пусть и за это спасибо скажет, тем более, он ещё с утра мог прислать какую-то службу и всё бы тут оформили, ну или Джисона попросить, но не стал. Так что кривобоко, но как есть, пусть только заикнуться попробует. Кивнув самому себе, Джисон ещё раз обходит квартиру, проверяя стыки и не отлепилось ли чего. Удостоверившись, что всё хорошо, он ещё минут десять просто наматывает круги по квартире. Ходит туда-сюда в гостиной мимо телевизора, выключенного, естественно, потому что Джисон не хочет знать, что там у сладкой парочки сейчас происходит, сидит на одном кресле, пересаживается на второе. Чёрт. И почему день без Минхо так долго тянется? Застонав вслух, Джисон плетется в свою комнату, берет всё нужное для душа и идёт в ванную, шаркая белыми носками с зелёными сердечками. Ну да, Минхо сегодня ждать не стоит. У него там как бы важное событие, а Джисону просто скучно без него. Нужно побыстрее намылить эту дурную башку, глядишь, и мысли станут чище, и лечь спать. Джисон неистово трёт шампунь, как привык, путая волосы в ком, но затем вспоминает движения рук, которым учил Минхо. Плавно, ото лба к макушке, ведя подушечками, не царапать, успокаивать. Получается так себе, но если воспроизводить в памяти тот день можно немного приблизиться к тому же. Ладно, Минхо научил его как правильно мыть голову, вооот, вот она причина, по которой он тут горбатился, клея дорогущую подсветку. Всё просто. Джисон кивает, включая воду, да он мастер придумывать оправдания, дайте ему уже медальку! Но вместо медальки дверь в ванной открывается после короткого стука. — Моешься? — Нет, блин, загораю! — Джисон подпрыгивает на месте, прикрываясь шлангом. Получается так себе, особенно когда вода перестает смывать шампунь, и колючая жидкость попадает в глаза. — Аааай! ОЙ! ПЕЧЕТ! Джисон уже скачет на месте, плотно сжав глаза, лапая стены вокруг, но где этот чёртов кран, так и не может найти. Зато находит чью-то грудь. Интересно, чью. Где-то начинает шуметь вода, и где именно, Джисон даже думать не хочет, он тут, на минуточку, голый, с попавшей в глаза пеной, цепляется мокрыми руками за дорогущий костюм, если отпустит, точно свалится. Хм, достаточно ли этих фактов, оправдывающих Джисона и его красные щеки? — Откинь голову назад, вот так, держись за меня, — рука Минхо ощущается где-то на пояснице и... можно уже умереть? Джисон не выдерживает, правда. Струя постепенно смывает пену с лица, потом с волос, и... вода же никогда не закончится, верно? Они могут так стоять тысячу лет, чтобы Джисону не пришлось глаза открывать? — Печёт ещё? Щёки пекут, рука, которой ты касаешься выше поясницы, печёт, ладони на уже влажной рубашке, вот парадокс, тоже пекут, а с глазами всё нормально. — Нет. — Значит, это у тебя такой способ уйти от реальности? — хмыкает Минхо, ведя ладонью по спине. Кажется, у Джисона сдают нервы, потому что ноги начинают дрожать. Он же прекратит, да? Это очень плохо. Очень-очень плохо. Джисон даже не замечает, как комкает рубашку обеими руками, но, набравшись последней смелости и мужества, открывает глаза, сталкиваясь с довольной кошачьей усмешкой. Вот же. — Ничего без меня сделать не можешь, — Минхо выпил, может, самую малость, но глаза блестят по-другому, не от хмеля, а от чего-то другого, на губах непривычная ему расслабленная улыбка. Он красивый, когда такой... счастливый? Его счастье выглядит так? Всё-таки... он и Соль? Ну и ладно. Джисон отстраняется, сбрасывает обжигающую ладонь, хочет быстро подобрать вещи и уйти к себе, но Минхо заставляет его забыть все намерения и возмущения, потому что, извините, а какого хрена он раздевается? — Что? — Минхо более чем доволен, даже сам себя осматривает, подбираясь пальцами до ширинки брюк. — Собираюсь принять ванну в своём доме, но у тебя такое шокированное лицо, малыш, я начинаю волноваться. Хэй, ты куда? Останься! Вот придурок! Чужой смех остается в душной комнате, в ней правда можно задохнуться, Джисон был в шаге от этого. Не то, чтобы новость, но оказывается день без Минхо тягучий и неинтересный, а с ним просто невыносимый. Джисон, возмущаясь, несётся к себе в комнату. Тут нет никакой подсветки, это его комната, будет спать как захочет, понятно? Сменив одежду на белую футболку и жёлтые шорты, он залезает под одеяло, накрываясь с головой. Да, треш. Совсем уже берега попутал. Лапать зачем? Джисону, между прочим, 15 лет, не важно, что 20, в документах, которые кое-кто даже не удосужился прочитать, 15, и врываться вот так вот в ванную комнату, когда там уже кто-то есть, как минимум не по-человечески, а как максимум, да пошёл он, юморист хренов! Пора спать. 20 минут. 30. 45. Чертов сон, может, соизволит явиться? Джисон ворочается в постели, после чего всё-таки садится. Минхо не слышно, можно пойти воды попить. Ступая босыми ногами по холодному полу, понимает, что облажался. В гостиной напротив кухни, куда ему как раз надо, горит свет. В следующий раз Джисон обязательно возьмет себе в комнату целый ящик воды, ну а пока он вообще-то ничего плохого не делал! Как можно увереннее он идет на кухню, гордо вскинув голову. Но даже после того как он попил, хлопнул дверцей холодильника два раза, просто так, конечно же, Минхо не обернулся. Пялился в ноутбук, иногда потирая плечи ладонями. И что это за невиданная щедрость в отношении Джисона и его спокойствия? Приятно, конечно, но в чём причина? Налив стакан воды, Джисон ставит его на стол Минхо рядом с ноутбуком. Наушники, так вот оно что. — Не спишь? — Минхо достает капельки из ушей, осматривая Джисона, который и сам не знает, зачем опять лезет в пасть под названием «неприятность». — Воды захотел, а Вы чего не спите? — Джисон мельком замечает на экране профайлы политиков. — Посиди со мной немного, я скоро закончу, — Минхо кивает, берет стакан воды и делает пару глотков, следя за тем, как парень нехотя садится рядом, засовывая руки под колени. — Твоё? — Да, — Джисон забирает со стола самоучитель, радуясь тому, что руки можно чем-то занять. — Собрался тут на гитаре брынчать? Я против, если тебе интересно. — Тогда дома не буду. — А где будешь? — На улице. — Тебя заберут в полицию. — А Вы заберете меня домой. — Ещё чего. Диалог обрывается уведомлением на телефоне Минхо. Он отвечает, перебирая тонкими пальцами по экрану, после отбрасывает телефон и листает страницы в ноутбуке. Джисон старается не вникать, иногда поглядывает, успев сообразить, что политики делятся на две папки. Минхо даже в простой белой футболке, обычных чёрных штанах и с растрепанными влажными волосами притягивает взгляд, и что с этим делать, Джисон не знает. Пальцы листают жёлтые страницы книги, а взгляд впитывает каждую мелочь: вены на руках, как рисунок созвездия, привычку дёргать головой к левому плечу, тем же краем губ ухмыляться. Это всё Джисон будет просто так и дальше наблюдать, или ему придётся встать в очередь за Соль? — А когда Вы... — Когда я... — подхватывает, продолжая быстро стучать пальцами по клавиатуре ноутбука, потому что Джисон не придумал, как так спросить, чтобы не выглядеть слишком заинтересованным. — Женитесь. Хер с ним. Спросит как есть. Минхо от такого даже замирает, хмурится, после удивлённо переводит взгляд на Джисона, который старается вообще эмоций не выражать. — ... ты новости вообще не смотришь, да? — дотянувшись до пульта, включает телевизор с новостным телеканалом. — Они до сих пор не успокоились. "Ли Минхо отказался жениться на дочери верховного судьи!" "Пара просто гуляла весь день, пресса чувствует себя обманутой" "Ли Минхо и его детское поведение набирает все больше критики, эксперты прогнозируют молодому политику 10% в предстоящих выборах" — Так Вы... почему? — экран гаснет, и теперь очередь Джисона удивляться. Почему нет? — Не могу понять, ты расстроен или рад, — Минхо хмыкает, оставляя ноутбук в покое, вместо этого он полностью поворачивается к Джисону, разглядывая мальчишеское лицо с бесчисленным количеством эмоций. — Я.. какая разница, это же входило в Ваши планы, проблем не будет? — Джисон сжимает книжку в руках под внимательным взглядом. Так, держи себя в руках, потом повизжишь от радости, потом, после того как останешься один. — В мои планы входила поддержка родителей Соль на выборах, но отец оказался проворнее, поэтому мне нет смысла связывать с ней свою жизнь. — Вот как... что ж... — Можешь улыбаться, малыш, я сделаю вид, что не замечаю. Чёрт. Джисон, прикусив губу, опускает взгляд в книжку, пялясь в одну букву, будто в ней все тайны мироздания. — Джисон. — Что? — Минхо редко его так зовёт, но когда зовёт, обычно это что-то важное. — Все полуоборотни ненавидят меня? Не все. Уже не все. Есть тут один, которому очень нравится быть рядом с этим заносчивым придурком. Но Джисон большой статистики не делает, да? — Дело в Вашей партии. Из-за неё каждый полуоборотень вынужден выживать, — Джисон видит на лице Минхо серьёзность, поэтому несмело продолжает. — Я тоже ненавидел Вас. Пока не попал в «ТЛТ», было тяжело, тому причина законы радикальной партии, и о Вас среди нас говорят намного чаще, чем о президенте. Все самые унизительные законы были выдвинуты Вами. Так что, это закономерно, разве нет? — А ты? — Минхо улыбается. Оправдываться тем, что о законах, выдвинутых от его имени, он даже не знал, не имеет смысла, да? — Что я? — Джисон следит за тем, как Минхо наклоняет голову, играя улыбкой, которая скрывает нервозность. — Ненавидишь меня? Да. Хотелось бы сказать. Потому что Минхо не пушистый котик, любящий ласку и покой. Он с первого дня относился к нему так же, как и все люди, так же, как к домашнему зверьку, созданному только для человеческих нужд. Он пугал, его нужно было ненавидеть. Но нет. Ведь Джисон знает теперь, что Минхо такой же заложник обстоятельств, как и он сам. Он не живёт лучше от того, что Джисону плохо, у него самого целый багаж кошмаров. Называйте это жалостью, пониманием, принятием, да как угодно, но Джисон уже оправдал его в своих глазах, осталось только объяснить Хенджину. — Ладно, пойдём спать. Минхо устал ждать ответа, сохраняя видимое спокойствие. Всё очевидно, его сложно не ненавидеть. Поднявшись, прикрывает ноутбук, заканчивая на сегодня с поиском партий, которые могли бы встать на его сторону. Дело это неблагодарное, да и непонятное чувство обиды, будто Джисон обязан был сказать «нет, не ненавижу, никогда не и никогда не буду», но, черт, серьёзно? Ты же сам к этому привёл. Зачесав волосы рукой, Минхо так и оставляет её там, потому что вторую ловит Джисон своими холодными нервными пальцами. — Я больше так не считаю, — огромные глаза смотрят умоляюще и доверчиво, Минхо от такого не по себе. Всегда не по себе, когда Джисон такой искренний. Минхо никогда таким не был, никогда не видел ничего подобного. — Хорошо, иди спать, — но Джисон не отцепляется, даже руку сильнее сжимает. — Правда. Я больше не сержусь на Вас, хочу, чтобы у Вас всё получилось, ведь если другие узнают о Вас настоящем, Вы им тоже понравитесь. Джисон держится обеими руками за Минхо, немного навязчиво, но может так дойдёт, что мнение может меняться? Джисон сам не знает, в какой момент всё изменилось, в какой момент он перестал хотеть уйти, но факт остается фактом. Можно его место будет тут, рядом с Минхо? Можно? — Хорошо, я понял, иди ложись спать теперь, — рука зарывается в волосы, и от этого Джисон готов заурчать. Он улыбается, потому что Минхо улыбается, и чуть ослабляет хватку на его тонкой руке. — А Вы? — У тебя кровать неудобная, хочешь новую? — как бы между прочим, чтобы подольше постоять так, путаясь пальцами в шелковистых прядках. — А у Вас удобная? — Джисон бы проверил, если уж на то пошло, а то получается, что только Минхо можно спать в его комнате? — Ты невыносим. Минхо смеется, освобождает руку от чужих пальцев и уже сам берет Джисона за ладонь, ведя в свою спальню. Кусая губу, Джисон размышляет, притвориться ли ему дураком, пожелать спокойной ночи и свалить или продолжить попытки испытывать удачу и уснуть тут, с ним? Но Минхо отлично помогает с решением, откидывая край тёмно-синего одеяла. — Забирайся. Джисон слишком радостно запрыгивает, за что получает притворный недовольный взгляд. Ой, как страшно, извините, простите. Натянув одеяло до подбородка, внимательно наблюдает за тем, как Минхо снимает часы, ставит телефон на зарядку, а уже после ложится, потушив свет. Тусклый фиолетовый неон слепит глаза, и Джисон понимает, что вообще не уснёт. Ну молодец, что ещё сказать. Но спустя пару минут молчания Минхо поднимается и выключает подсветку на маленьком пульте у входной двери. — Вы чего? — Дай руку. В темноте Джисон видит его протянутую ладонь, испуганный взгляд и, привстав, помогает Минхо добраться до кровати. Они ложатся на одну подушку, Джисон ждёт, пока Минхо успокоится, поглаживая ладонь, которой он всё ещё держит его, крепко цепляясь за ворот. — Мы можем включить обратно. — Я хочу научиться, — упрямо мотает головой, двигаясь ближе, утыкаясь носом в футболку Джисона. Странно, днем Джисон может спрятаться за спиной Минхо и будет чувствовать себя в безопасности. Ночью же всё наоборот, для Минхо темнота — кошмар и панический страх. Джисон знает, что это такое, поэтому, повернувшись на бок, он приобнимает человека, гладя его спину. Тот успокаивается спустя минут двадцать и сам начинает поглаживать футболку на груди Джисона. Минхо воспользуется подсветкой, когда будет один, а пока рядом Джисон, он может быть кем угодно, даже парнем, уверенным в победе над кошмарами. — Спасибо за ленту, Джисон. И за то, что не ненавидишь меня. — Спасибо за куртку. И за то, что нужен тебе.