Истребление

— Что он тут делает? Ну как сказать... Если начать издалека, то в столь тяжёлое время, когда не знаешь, жив ты будешь через секунду или увидишь свои же оторванные конечности прежде, чем утонешь в небытие… суммируя всё это, отпускать руку Джисона дольше, чем на секунду, неправильно и небезопасно. А если короче — их попёрли с больницы. Рано утром, просто вытурили, потому как Джисон полностью здоров, а больницы переполнены пациентами, держать там Джисона, который даже в витаминах не нуждается, очень нерациональное использование вип-палаты. Минхо так не считает, в отличие от главврача, но спорить в семь, мать его, утра не стал. Так что причина, по которой Минхо приехал в парламент с Джисоном, логична как математическое уравнение в дважды-два. Можно было бы и отвезти его домой, конечно, но у Минхо на этот счёт свои планы, так что да, поэтому Джисон несмело кивает Чану и Чанбину, прижимая пакет с вещами крепче к груди. — Доброе утро, — Чан кивает Джисону в ответ, после возвращаясь к бумагам на столе. — С каких пор я невидим? — Чанбин, засунув руки в карманы джинсовки, провожает взглядом и Джисона до дивана, и Минхо до его кресла, который, кстати, по-прежнему не обращает на него внимание и, кажется, не собирается даже. — За ночь все и вправду ухудшилось. После двух часов... — Мы будем это обсуждать при нем? — Чанбин перебивает Чана, и тот замолкает, устало прикрывая глаза. — К чему все это? У тебя фобия на полуоборотней? — Чанбин подвисает немного, когда слышит эти слова не от Минхо, как вполне логично было бы предположить, а от Бан, мать его, Чана. — Чего, блять? — Чанбин, хмурясь, следит за тем, как Минхо как ни в чем не бывало включает ноутбук и машет Джисону рукой, мол, садись, всё в порядке. — Если Минхо привёл его сюда, значит, доверяет, разве нет? Или у тебя другие предубеждения? — Чан держится ровно, словно не давит морально, а интересуется, чем Чанбин завтракает, а Чанбин, к слову, в небольшом таком шоке. Этот парень полон сюрпризов, как ни глянь. — Эй, секретарша, если у тебя такое большое сердце, может, устроим тут приют для всех раненых и обездоленных? Чего нет? И друга своего тоже приводи, которого ты вчера домой отвёз, давай, тут же безопасней и... — Он не мой друг, Феликс мой парень, — и ради этой детали Чанбина перебивают? — Ты.. что? Нахрена мне это знать? — Чанбин уже не скрывает шока на лице. Нет, этот парень не сюрпризов полон, а проблем с башкой! — Просто, мы же коллеги, не хочу недопониманий. — Можешь не утруждаться, я вообще тебя не понимаю теперь, — Чанбин, зажимая переносицу пальцами, пытается вернуться к истокам. С чего вообще начался этот спор? Полуоборотень Минхо? Ай, хрен с ним. Хрен с тем, что он напоминает о прошлом. Хрен с ними всеми, надо было просто-напросто выспаться. Хотя не то чтобы Чанбин действительно мог и из-за перестрелок, и из-за свалившейся бессонницы. В общем, как радостно страдать. — Ну, если вы уже сами все порешали, давайте приступим, что ли, — Минхо, скрывая улыбку, подмигивает Джисону, после поудобнее усаживается в кресло. Причина, по которой Чан в открытую взъелся, проста — он на дух не переносит такого отношения к полуоборотням. И если этого факта мало, то после того, как Джисон в одиночку нашел и спас Минхо, он стал его уважать, пусть и ни разу лично не общался. Для самого же Джисона это чуть-чуть слишком. Не выбежать из кабинета помогло только то, что Минхо был спокоен. Он даже улыбался, поэтому Джисон решил для себя, что никакой большой проблемы не несёт, сидя тут на диване. — Так вот, — демонстративно прочищая горло, Чан продолжает, — как я и предполагал, рынок оказался китайским. Связавшись с одним из распространителей, я узнал о недавнем масштабном заказе в Корею. По его словам, сотрудничество будет продолжаться. Расфасовка товара осуществляется в Пусане, через чего груз попадает в Сеул, а Сеульскими портовыми перевозками и хранением с прошлого года занимается Ли Хонджун. — Насколько можно доверять твоим источникам? — Чанбин подтягивает бумаги ближе к себе, вчитываясь в паспорта оружия. — С простреленной ногой люди не склонны к вранью, — ладно, забудьте всё, что было до, теперь Чанбин в настоящем шоке. — Ты ещё и в людей стреляешь? — Я нет, но мой охранник да. — Ну хоть что-то, — Минхо настолько дико веселит Чанбин, что он, зайдя на сайт иксов, даже не сразу замечает перемены в нем, сосредотачиваясь на лице друга. — Однако пока рано что-то либо делать. Отходные пути он найдёт быстро, дадим ему время зайти поглубже в болото. — Верно, пока военная полиция работает, жители в относительной безопасности, — Чан пожимает плечами, собирая стопку листов обратно. — Подождите... — Чанбин, вдруг нахмурившись, подносит палец к нижней губе и ведёт плечом, склоняя голову к нему, — думаю, выйти на связь с иксами нужно как можно скорее. — С чего вдруг? — Чан заинтересован: после видеообращения президента жители ожидаемо поделились на две части. На две неравные части. — Ли Хонджун, как мы предполагаем, управляет шайкой поддельных иксов, запугивая людей. В скором времени они выйдут против тебя, Минхо. Если ты не предоставишь доказательства того, что это действительно разные группировки, сидеть тебе в этом кабинете максимум месяц. Удастся остаться на плаву только в том случае, если Ли Хонджун признает вину, а его полуоборотни признаются в сговоре. На этот вариант даже не рассчитывай, шансов у тебя где-то в минусах, но если объединиться с иксами, можно попытаться остановить подделок и убийства. — Первый вариант мне нравится больше, — признается Минхо. Честно говоря, именно об этом он и думал, когда все началось, но Чанбин прав в том, что это будет сложно. Хотя бы потому что запугать Хонджуна нечем, шантажировать тоже, манипулировать подавно, он по-прежнему держит весь город под собой. — На первый у тебя ещё яйца не выросли, — Чанбин потирает шею, не обращая внимания на смешок самого Минхо. — И когда ты успел стать такой язвой? Впрочем, неважно, суть в том, что мне правда нужно остаться президентом, пока Иксы не закончат. — Есть еще вариант. Ты отдаешь президентство любимому папе, и он быстро все прекращает с помощью армии, — от резкого взгляда Чана Чанбин перестаёт ухмыляться. Вот же придурок. — Эй, — Минхо удивлённо вскидывает брови, всматриваясь в экран ноутбука, — гляньте. На уже привычном глазу сайте появились небольшие перемены. В левом углу экрана белое окошко, куда Чан кликает, и оно, расширяясь, превращается в холст, содержащий краткое послание:

"Если хочешь связаться, просто введи в графу ниже адрес моей электронной почты. Даю подсказку, в середине три х. После этого я любезно начну переговоры в тихом и спокойной месте, где-то под уламками твоего города.

Увидимся)

ах да, чуть не забыл, времени ровно три целых мемориала. Желательно уложиться в срок. Хорошего дня, господин Президент."

— Не люблю загадки, вообще-то, — вздыхает Минхо, ещё раз пробегаясь по письму. — Глупо, конечно, но может, кто знает электронный адрес... эм, с тремя иксами посередине? — ответом Чану служит глухая тишина. — Ладно. Телефон на столе вибрирует. Минхо хмурится, проверяя уведомления. — Что там? — Чанбин тоже напрягается. Никто не говорил, что будет легко, но эти игры в мафию уже слишком. Ещё не начались, а уже напрягают. — Соус в подарок положили не тот, что я хотел... — Какой ещё соус? — что за..? — К креветкам, я заказал поесть, в подарок обычно соус дают, мне нравится терияки, но я не указал, и они положили каджун, — Минхо поднимается с кресла, устало вздыхая. — А мне нравится каджун, он острый, — Чан пожимает плечами. — Ну и отлично. — Я заберу! Джисон встает с дивана и пулей выбегает из кабинета, потому что сил терпеть уже нет. Добравшись до боковой и пустой лестничной площадки, он уже не сдерживает смех. То, как они оба ставят в тупик своим поведением простого Чанбина, до боли сводит скулы. Его лицо это нечто, его нужно видеть, когда Минхо якобы случайно переводит темы. Ц, до чего же они все-таки вредные. Но Джисон рад, что они вместе, и что даже в такой ситуации Минхо держится. С ними ему легче, Чану так точно можно довериться. А вот Чанбин… он знает? Перелопатив все новости с начала всего этого, Джисон узнал о сбежавших полуоборотнях компании, но почему-то верил в то, что Хенджин остался. Вот так вот, по какой-то причине все ушли, а он один остался. По-дурацки, да, но Джисон до последнего надеялся увидеть его рядом с Чанбином. Что ж, теперь это объясняет его выключенный телефон и нежелание говорить. Спускаясь по лестнице, Джисон смотрит под ноги, хмурясь, когда видит розовые туфли. Кому в голову пришло косплеить Блондинку в законе? — Меня уже тошнит от твоего лица, — а, вот кому. Джисон поднимает немного удивленный взгляд, который, столкнувшись с Соль, становится скучающим. Когда она уже успокоится? — Так не смотри. Если перестанешь бегать за Минхо, меня не увидишь, гарантирую. В ответ на её шокированное лицо Джисон натягивает милую улыбку и преграждает путь наверх. — Ты совсем охренел? Думаешь, если он таскается с тобой везде, тебе автоматически все можно? Да я тебя... — ударить по лицу у нее попросту не выходит — Джисон легко уклоняется влево, потом вправо, а потом ещё очень много раз, пока ей не надоедает, и она, красная и злая, стоя внизу и сжимая кулаки, просто плюёт ему на куртку. Что ж, ничего страшного, Джисон вытрет это салфеткой, не такая уж и большая проблема, только пусть свалит побыстрее, а то терпение начинает заканчиваться. — Телефон дай. — Мне не нужен твой номер. — Придурок, Минхо меня заблокировал! Дай свой телефон, чтобы я могла его набрать, и он пришёл, — им приходится отойти к стене, пропуская мужчину в костюме, но Джисон по-прежнему стоит так, чтобы она не смогла обойти. — О чем говорить будете? — на телефон может даже не рассчитывать, но пока Соль выглядит решительно настроенной пробраться внутрь, Джисон ведет с ней диалог. И да, он знает, что Минхо и сам разобраться может, но нежелание подпускать ее ближе тысячи километров намного сильнее самого Джисона. — Стоп, — Соль вдруг отступает. В прямом смысле, спускается на ступеньку, внимательно всматриваясь в Джисона. — Ты же не подумал, что если вы спите, то он правда в тебя влюблен? — …что? — Так вы даже не спите? — это почему-то ее искренне удивляет. — Тогда все ещё печальнее, чем я думала. Минхо не умеет любить. Он только получает нужное, а потом избавляется от использованного. Даже интересно, что такого ты смог ему предложить и остаться на такой длительный срок. Очевидно же, в физическом плане ты его не привлекаешь, у него давно с этим проблемы. Ему противно касаться полуоборотней, и знаешь, теперь мне тебя очень жаль, секс с Минхо один из лучших. — Джисон понимает, что это уловка, понимает, что Соль ничего не остается, кроме как закинуть наживку, которую Джисон проглотит и отравится, но вместе с тем ее слова уже добираются до сознания, они остаются там, внутри Джисона, наводить новые порядки. Стиснув зубы, он заставляет себя думать, подбирать ответ и продолжать диалог. — Ну и скольких ты сравниваешь с ним? — Моя личная жизнь тебя не касается, сейчас во мне играет сострадание к тому, кто ведется на его улыбки и слова. Я тоже была такой, и я… — Не притворяйся, будто знаешь его, — надоедает. Правда, очень. Соль всегда была невыносимой, но сейчас, когда она открыто бросает в лицо Джисону все свои козыри, он ее почти ненавидит. — Мне и не нужно его знать, мне просто нужна его фамилия и статус, — Джисон в шоке. Такое реально бывает? Ну то есть… об этом говорят в открытую? А как же то, что Минхо делает ее счастливой, желанной, любимой и прочая чушь? Это уже не работает? — Тебе он хоть каплю нравился когда-нибудь? — Джисон видит, как Соль по буквам разбирает слово, собирает воедино и пытается определить его значение. До чего же паршиво выглядит. — Ну, он красивый, неплох в постели, хорошо одевается и пахнет, так что, возможно, да, каплю он мне все-таки нравится. — Это не одно и то же. — Да что ты? Может, ты мне расскажешь, за что его можно полюбить, кроме его статуса? Джисон рассказал бы. Да он мог бы ей роман в тысячу страниц завтра принести с громким названием «Почему Минхо тот самый? Пособие для чайников», но суть в том, что Джисон не хочет этим делиться. То, что есть у него сейчас, то, что Минхо ему дает и позволяет брать, это только их. Никому нет туда входа. Такой Минхо только для Джисона. — Ты не поймешь. А теперь, пошли. Минхо сегодня не принимает. — Эй, отпусти, — Джисон мягко, но настойчиво берет ее под руку, помогая спуститься с лестницы. — Отпусти, придурок! — Будешь орать, придет охрана, узнает, что у тебя нет пропуска, и внесет твое имя в черный список, разве тебе этого хочется? — она брыкается, стараясь пнуть Джисона локтем в бок, но он держит ее достаточно крепко, чтобы ей это не удалось. — Мой отец! У него пропуск! — Твой отец ушел в отставку, пользоваться поддельным пропуском как минимум незаконно. Джисон отпускает ее на первом этаже, следя за тем, чтобы она все-таки добралась до выхода, пусть и бросая на него бесполезно убийственные взгляды. — Ладно, пиявка, на этот раз я уйду, но с твоим Минхо у меня по-прежнему нерешенные вопросы, — поправив пальто, затем волосы, Соль собирается и правда выходить, но вспомнив что-то, оборачивается, улыбаясь так, словно нашла тайный ход в Нарнию. — Минхо ужасно нравится, когда целуют его левое ухо, он очень чувствительный, попробуй и весьма удивишься результату. Что тут тяжелее? Стул? Ваза? Прошедший мимо двухсоткилограммовый мужчина? Секунда отделяла Джисона от последствий, которые пришлось бы расхлёбывать не только ему одному. Соль вовремя уходит, может из-за того, что видит в глазах Джисона что-то такое, с чем ей точно не справиться, а может из-за того, что она просто быстро теряет интерес ко всему происходящему, тем более, если это происходящее идет вразрез с ее планами. Джисон же, забрав еду, понимает, что не может выплюнуть ее наживку ни после завтрака, ни после целого дня, в котором Минхо с остальными парнями пытался разобраться с электронной почтой, параллельно отвечая на звонки, решая вопросы безопасности и организации этой самой безопасности. Также он разбирался с пенсионным фондом, который не особо горел желанием составлять пенсионные выплаты для полуоборотней. Джисон наблюдал за всем издалека, прохлаждаясь рядом, но сосредоточен был лишь на том, как этот противный комок выплюнуть. А тот плотно приклеился к горлу, подобно древесной смоле. Эй, Джисон, разве тебе плохо? Разве Минхо не достаточно нежен с тобой? Разве он делает то, что тебе не нравится? Разве Минхо хоть раз отвернулся от твоих губ? Нет. Нет и еще раз нет. Но почему тогда он никогда не заходил дальше? Окей, Джисон не извращенец, просто… разве после всего, что они обычно делают, не следует более жаркое продолжение? То есть… Джисону хорошо и так, честное слово, но почему Минхо такой только с ним? Почему Соль знает, как ему приятнее всего, а Джисон нет? Разве Джисон не ближе всех, разве Джисон не знает о нем абсолютно все? Объективно, Джисон не супермодель, с которыми Минхо предпочитал встречаться, и он также не девушка, да и со всем, что у него есть на данный момент, Джисону сложно назвать себя красивым или сексуальным настолько, чтобы вызвать у Минхо что-то кроме желания поцеловать перед сном в лоб и уложить спать. Это все приятно, и Джисон не отказывается и не откажется ни за что, просто… вдруг в этом плане он правда непривлекательный? Это, наверное, не проблема, Джисону по-прежнему хорошо рядом с ним, но вдруг Минхо, ну… вдруг он найдет себе кого-то другого для этого? Ох, черт. О чем Джисон только думает? Единственная спокойная ночь, которая у них была, быстро перетекла в ночи в больнице. Обычно в больнице лечатся, а не занимаются всякими такими вещами, да? Да. Да и близки они стали не так давно, так что… Джисон себя доведет до рвотного приступа, если не перестанет. Но он не может перестать. Даже если бы хотел, не может ни в парламенте, ни на всех собраниях, ни на встречах. Только по пути домой становится чуточку легче. Уже перевалило за полночь. Минхо расслаблено полулежал в кресле, разглядывая редкие огни города. Много чего было попросту разрушено, огромные кучи камней даже ночью разгребали специальные службы. Так как мост перекрыт, пришлось ехать объездным путем. Дорога занимает всего на двадцать минут дольше, и этого времени должно хватить, чтобы Джисон, наконец-то, успокоился. — Пока тихо, — Минхо всматривается в дорогу, разглядывая улицу. Джисон слышал выстрелы пару раз, но Минхо был рядом, успокаивая. К счастью, сегодня ничего не подорвали. — Устал, да? Наберу тебе ванну дома, — Джисон останавливается на блокпосте, показывает пропуск, после чего им позволяют ехать к комплексу. — Джисон? — он поворачивается, встречая мягкую улыбку. — Тебе нравится наша квартира? — Ну, — «наша» отзывается в теле теплотой, а на лице такой же улыбкой, — она большая, даже слишком, но мне в ней хорошо. Тебе разве нет? — Проблема в том, что в ближайшее время в ней тоже может быть небезопасно. Надеюсь, нам не придется съезжать, но все-таки, куда бы ты хотел? — комплекс горит золотыми огнями. Джисон сворачивает на парковку, предвкушая то, как войдет, наконец-то, в свою комнату, переоденется в нормальную одежду и уснет на большой кровати Минхо. — Я так-то не против маленького домика в горах, но оттуда будет слишком трудно добираться обратно в город, — Минхо посмеивается, выбираясь из машины. На парковке привычно пахнет бензином и резиной. — Я вполне мог бы перейти на дистанционное управление офисом. Знаешь, по скайпу? — лифт тащится наверх, Минхо склоняет голову на плечо Джисона, расслабляясь, когда он обнимает в ответ. Эти слова могли бы быть простой шуткой, но Джисон кожей чувствует всю его усталость. С самого первого дня ему пришлось несладко, а дальше ситуация никак не улучшалась. Джисон не разбирается во всей этой политике, но верит в Минхо. В то, что он справится, а если и нет, то хотя бы не будет винить себя за бездействие, ведь Минхо делает, и очень много, если разобраться. — Все будет хорошо, — шепчет, поглаживая по спине. Минхо довольно мурчит, вздыхая, когда двери лифта открываются, и они оказываются на своем этаже. — Заходи, — пропускает Джисона вперед, после захлопывает дверь, прислоняясь к ней. Джисон осматривается, мило вертясь на месте. Фиолетовые огоньки от подсветки делают его глаза похожими на два дорогих камня, очень дорогих и очень сияющих. В квартире наверняка много пыли, ведь за все время Минхо не приезжал, пообещав вернуться домой только с тем, кто дарит ему это ощущение, где бы он ни был. И Минхо не прогадал. Того кошмара будто и не было, в квартире все буквально застыло на том моменте, когда обоим было хорошо, и ждало продолжение. — Эй, ты чего посуду не убрал? — Джисон подходит к плите, смутно понимая, что кухня находится в том же состоянии, в каком он ее оставил. — Подожди-ка…. Фу, Минхо! Забытая кастрюля с похмельным супом покрылась плесенью изнутри, а содержимое теперь похоже на разработку химического оружия. Джисон захлопывает крышку обратно, зажимая нос. — Упс, — Минхо смеется, забирает кастрюлю и несет в ванную, выливая содержимое в унитаз. — Можешь открыть окно? — Тебя она не смущала все это время, нет? С такой наблюдательностью, как у тебя, Минхо… — Джисон держится за ручку панорамного окна когда, хмурясь, поворачивается к Минхо. Тот, зажав нос пальцами, свободной рукой держит кастрюлю под напором воды в раковине. — Чего притих? Я еще что-то забыл? Да нет же. Какова вероятность того, что Минхо не приезжал домой, потому что не хотел быть тут один? Нулевая. Но Минхо и вправду не был дома, иначе задохнулся бы от этого запаха с кухни. Скорее всего, у него просто не хватало времени на все, и на работу, и на Джисона в больнице. Черт, тогда Джисон уже чувствует себя виноватым. — Я наберу ванну. — Хорошо. Пока вода набирается, Джисон ходит по квартире, заглядывая в комнаты. Он толком не знает, зачем это делает, но остановиться не может. Проверяет гитару, проведя по струнам пальцами, после своей комнаты идет в спальню Минхо. Подсветки хватает для того, чтобы убедиться, что все на месте, не включая свет. Джисон ловит себя на том, что квартира пустая, в ней нет ни кухонных принадлежностей, ни фотографий, но все равно каким-то образом она сумела стать домашней и комфортной. — Джисооон, — Минхо зовет с соседней комнаты. — Что? — Хочешь со мной? — Джисон упирается головой о косяк двери ванной комнаты, наблюдая за тем, как Минхо заходит в воду. Он садится, поджимая ноги, оставляя место для Джисона. — Хочу. Скинув одежду, Джисон забирается в теплую воду. Немного горят щеки, или много, кто уж там знает, но Джисон по-настоящему рад. Ему нравится, когда Минхо ведет себя так, когда в его действиях нет ни капли смущения или неуверенности. Он массирует кожу головы, смывая пену, попутно оставляя поцелуи на плечах Джисона. От этого щекотно, и Джисон не может сдержать смех, и когда он поворачивается к нему лицом, видя такого Минхо так близко, уставшего, красивого, с влажной бархатистой кожей, слова сами срываются с губ. — Минхо? — Да? — Можешь поцеловать меня? Минхо несколько удивляет такая просьба, но он целует его, нежно и осторожно, так, как привык. Джисон ловит ртом воздух, знает, что краснеет, когда губы двигаются по шее вниз, задерживаются на впадинке на лопатках, и Джисон буквально скулит, потому что ему очень хорошо. Только вот, открыв глаза на секунду, взгляд цепляется за макушку, а после, когда Минхо, все так же целуя его шею, чуть отстраняется, чтобы заглянуть в глаза, Соль будто в воздухе материализуется, ехидно улыбаясь, и Джисон даже слышит: «Дальше он не зайдет. Эти поцелуи — всё, что ты можешь получить, малыш.» Джисон не согласен. Толкает удивленного Минхо в грудь, чтобы тот отстранился и сел, оперевшись о край ванны. Джисон сначала действует, да? Именно поэтому, забравшись Минхо на колени, он уже толком не знает, что делать, но он уже тут, и Минхо все еще ждет от него то ли объяснений, то ли дальнейших действий. — Джисон? Все нормально? Наверное. Может, да. Может, нет. Он же, черт его дери, не умеет думать нормально, когда Минхо рядом. Закусив губу, Джисон опускает руки на его плечи, рассматривая ключицы, изгиб шеи, сосредотачиваясь только на этом, ни на чем больше. — Могу я… — как сказать, Джисон тоже не знает. Вместо этого он просто наклоняется вперед, прижимая губы к открытой шее, почти у самого подбородка. Минхо выдыхает, сразу же обвивая свои руки вокруг его поясницы. — Почему ты… — заключив шею в тонкое кольцо из холодных от волнения пальцев, Джисон целует каждый миллиметр, расслабляясь от звуков, которые издает Минхо. Ему нравится, и от этого Джисон становится увереннее. К просто поцелуям добавляет язык, касаясь им сразу же после каждого поцелуя. Минхо ерзает под ним, откидывая голову на бортик, сжимая талию Джисона так сильно, что у него бегут мурашки. — Хэй, если не остановишься, я… — Тебе не нравится? — голос у Минхо необычно низкий и тихий, и новая волна мурашек накрывает Джисона до кончиков пальцев. — Похоже на то, что мне не нравится? — Минхо ловко уворачивается, теперь уже сталкиваясь с Джисоном лицом к лицу. Губы у него красные, дыхание сбитое, а во взгляде полно решимости, словно Джисон сейчас не Минхо соблазнить пытается, а попасть в книгу рекордов Гиннесса. — Тогда я не остановлюсь, — Джисон буквально ложится на Минхо, и он же не глупый, чтобы не чувствовать последствий? Минхо никогда много времени не требовалось, чтобы завестись, а с Джисоном и подавно, только вот он так настойчиво и упрямо делает то, что его смущает, что это даже злит. — Малыш, что-то случилось? — вместо ответа, Джисон приближается поцелуями к губам. У него уже тянет внизу живота, и контролировать свои движения очень сложно. Но почему Минхо может? — Джисон, посмотри на меня, — Джисон не собирается. Наверное, получать хоть немного волнения от происходящего должны оба, но Минхо по-прежнему пытается с ним поговорить, что сейчас ужас как не вовремя. Джисон же со стыда сгорит, если остановится, неужели не ясно? Так трудно подыграть ему, что ли? — Джисон, — в ответ он чуть ли не стонет от отчаяния, когда Минхо все-таки отдирает его от себя, усаживая на колени ровно. Джисон сдувается моментально, теряя настрой и еще кое-что. Но не то, чтобы оно у него когда-либо было. — Извини. Я просто… — Что? Сегодня что-то произошло? — Джисон пожимает плечами, выбираясь из объятий, а после и самой ванной. Кутается в полотенце, чистит зубы, хотя внутренний голос орет похлеще сирен «ТЫ ОБЛАЖАЛСЯ, ДЖИСОН». — Так и будешь молчать? Эй, я тебя обидел? Джисон? — Минхо зовет его, хмурясь все больше. — Ты-то тут причем? Все хорошо, я пойду спать. Он выходит из ванной, рукой вытирая рот от зубной пасты, потому что потратить еще секунду, находясь там под пристальным взглядом Минхо, он просто не смог бы. Возможно, вполне возможно, Джисон ведет себя как истеричка, но разве это неоправданно? Минхо не заходит дальше, даже если его телу по-настоящему нравится, Джисон не дурак, чувствовал стояк, упирающийся в живот. Если с телом все в порядке, значит, дело в Минхо, именно в том, что не хочет он. Постояв секунду в коридоре, Джисон все-таки выбирает свою комнату. Завтра утром он еще раз извинится и больше не будет лезть туда, где его точно не ждут. Но всё завтра, сегодня ему слишком стыдно. Натянув толстовку и шорты, убрав гитару с кровати на пол, Джисон забирается под одеяло, по привычке накрываясь до подбородка. Когда тревожно, он почему-то верит, что, укрывшись так плотно, все будет хорошо. Наверное, это еще с детства осталось. От грозы прячешься под одеялом, от криков родителей тоже там, от страшных новостей, обидных слов, и даже тогда, когда не хочешь наткнуться на собственное отражение в каком-нибудь зеркале. Сейчас, увидев себя такого, Джисон бы, наверное, расплакался. Но ничего такого не произошло, это просто… что-то, чего ты не ожидал, но получил. Просто смирись, и все будет хорошо. Выдохнув ртом, Джисон поворачивается на бок, прикрывая глаза. И он не открывает их, когда дверь его комнаты открывается, матрац немного прогибается, и Джисон скатывается в руки Минхо. — Не притворяйся, — Минхо, забравшись под одеяло, приобнимая, помогает Джисону лечь себе на руку, а второй обнимает за плечо. И как бы неловко ни было, Джисон все равно благодарен, что он пришел. — Извини, — еще раз повторяет, надеясь, что Минхо уснет сразу же после того, как обнимет его. — Джисон, если не расскажешь, что произошло, я тебя покусаю. — Ничего не произошло, — в том то и проблема, что ничего не произошло, но это проблема Джисона. И дурацкой Соль, у которой язык как помело. Буркнув что-то, Джисон поворачивается к нему спиной, но не отстраняется. Засыпать у него на руке стало привычкой. — Хан Джисон, почему ты такой вредный? М? — Джисон отодвигается еще чуть дальше, но Минхо ловит его, обвивая руку вокруг живота, тем самым лишая возможности двигаться. — Я начинаю. Джисон не успевает сказать ни слова, замирая, когда Минхо касается сначала губами, после языком, под конец добавляя зубы, и на и без того чувствительной шее распускаются цветы. Джисон от неожиданности не успевает поймать свой же стон и запихнуть его обратно, но накрывает рот ладошками, причем обеими. — Вот видишь? Когда ты так делаешь, невыносимо сдерживаться, — Джисон хочет его отпихнуть, перекатиться на противоположный край кровати и хотя бы привести в порядок дыхание, но во-первых, Минхо все еще крепко его держит, прижимая за живот, практически впечатывая его в себя, а во-вторых, от осознания того, что Джисон сам все это делал минутами ранее с шеей Минхо, ему становится немного спокойнее, что ли. Значит, это ощущается так? — Так ты не расскажешь? — Джисон мотает головой, а в следующую секунду язык, губы, зубы, все это смешивается, а кожу будто бы пытаются отодрать, но почему-то от этого бегут мурашки. Джисон хватается за его руку неосознанно, по привычке, а Минхо, переплетая их пальцы, невыносимо медленно перемещает их ладони на колотящуюся грудную клетку Джисона. — Ты красивый. — …что? Джисон даже зажмуриваться перестает, шокировано и как-то резко поворачивая голову к низкому и тихому голосу. — Очень красивый, Джисон, — Минхо опускается ниже, его губы касаются губ Джисона, когда он шепчет слова, которые Джисон в противоположном значении вбил себе в голову. — Я останавливаю себя, потому что ты слишком. Слишком милый, красивый, слишком притягательный, вот этот твой взгляд, как сейчас, хоть кого-то смог оставить равнодушным, м? Перестань дуться на меня и злиться на себя, лучше поговори со мной. — Ты сошел с ума? — Джисон хлопает ресницами, крепче сжимая руку Минхо в своей. Он и раньше говорил ему разные успокаивающие и милые вещи, но это другое, понятно? — Конечно, и имя моему сумасшествию — Хан Джисон. У Минхо блестят глаза. В них отражается Джисон. Эта мысль мельтешит в черепной коробке, ударяясь о её стенки, пока Минхо целует его. По-настоящему целует. Так глубоко и настойчиво, что Джисон от этого теряет способность думать. Он жмется в ответ, освобождает руку, чтобы переместить ее в волосы Минхо, зарываясь в них, влажных, пахнущих и мягких. — Я просто… — когда Джисон отстраняется, чтобы посмотреть на него, то путается в словах и мыслях, но знает одно. — Не останавливайся. — Я могу делать все, что захочу? — Джисон кивает, перемещая обе руки ему на шею, меняя положение так, чтобы Минхо мог устроиться между его ног, а после этого лечь сверху, впечатывая своим телом в кровать. — Я хочу, — наверное, Джисону стоило бы для приличия начать смущаться, но он думает лишь о том, что Минхо целует настойчивее, что Минхо прижимается своими бедрами, и от этого практически стонет в поцелуй, — тебя. Джисон очень хочет его. Полностью. Себе. Потому что кто бы с ним ни был до, они были только с Ли Минхо — красивым, обеспеченным и со связами Ли Минхо. Но Джисону всего этого не нужно. Ему нужен просто Минхо. Тот, который смеется, когда хочет, грустит, когда грустно, и позволяет Джисону быть рядом, быть частью его жизни. И кто бы что ни говорил, Джисон почему-то уверен, что такой Минхо только его. — Скажи еще раз. — Я хочу тебя. Возможно, Минхо догадывается, что Джисон сейчас не только о его теле говорит, когда, оторвавшись от губ, долго смотрит в глаза, прежде чем поцеловать снова, ужасно медленно и долго. Минхо отстраняется только когда снимает с них одежду, после сразу же вливаясь в Джисона, тело которого словно было сотворено специально для него. Оно отзывается в нем трепетом и мурашками. Его желание оставить Джисона таким, какой он есть, было, наверное, глупым. Минхо исходил только из того, что ни разу не сумел совместить и чувства, и секс. В прошлом Минхо они никогда не встречались в одном месте в одно время. Сейчас же все не так, Джисон тот, кто может получить его всего, со всем, что есть. Подбирая пути, настраиваясь на то, чтобы Джисон чувствовал себя максимально комфортно, ведь он всегда спешил, всегда знакомился с телом под собой, а потом уже узнавал имя, в этот раз он, кажется, сглупил. Оставшись один в ванной, до него наконец-то дошло, почему Джисон так отчаянно пытался показать, что готов. Джисон красивый, и он безумно милый, в этом и кроется его сексуальность. Только теперь Минхо понял, что ее мало просто знать и чувствовать, для Джисона важно все это слышать. О чувствах нужно говорить, они не транслируются на лбу красной строкой, хотя в случае с Джисоном Минхо почти уверен, что с ним это и происходит. — Все хорошо, малыш? — Только целуй меня, — Джисон дрожит, его руки и ноги крепко сцеплены вокруг тела Минхо, и это настолько правильно, что даже не чувствуется. Минхо просто знает, что Джисон тут. Везде. Снаружи и внутри. И тогда он входит, целует, как и обещал. Джисону страшно сделать больно, поэтому он растягивает его долго, очень долго, пока Джисон уже не начинает скулить. В мандариновом одеяле все путается, руки, ноги, плоть с плотью, смешивается дыхание, стоны и всхлипы. Джисон наивно думал, что поцелуи, жадные и настойчивые, это то, что может позволить увидеть космос с тысячами созвездий, в котором привычно пахло сливой. Но сейчас… говорят, космос бесконечен, да? Тогда почему Джисон видит его край? Он зашел так далеко, откуда будет тяжело найти выход, но потеряться тут звучит как самый лучший план. — Минхо, я… — слова почти срываются с губ, они колют язык и хотят, чтобы их услышали, но то, что говорит Минхо, перебивая, кажется намного правильнее. — Хочу умереть с тобой, Хан Джисон, — Джисон в который раз тонет в нем, в который раз выбивается из реальности настолько сильно, что приходит в себя только с помощью его поцелуев, глубоких, желанных и сладких. Там внизу, где их тела сливаются, жар, и Джисон почти уверен, что в этой комнате он слышит биение только одного сердца, общего, вперемешку с их дыханием. Потому что те три слова для нормальных людей. Их даже легче произнести, чем то, что выбрал Минхо. Потому что «Я люблю тебя» оно короткое и затрагивает мимолетное, то, что не навсегда. А Джисон тут навсегда. До самого конца. Поэтому «Хочу умереть с тобой» это обещание. Обещание, которое Джисон выполнит. — А я с тобой, — Минхо кивает, скрепляя слова сжатыми пальцами в районе сердца Джисона. Он-то не уверен, что оно по-прежнему на месте, но Минхо его ищет, упорно, губами, по всему телу. Потому что с концом определились, осталось дойти до него.