Смотрящий без страха

Пробуждение давалось нелегко. Ложась в собачий голос, я должен был быть готов к жесточайшим последствиям, но честно надеялся на совесть окружающих, которые видели, что в меня вселился безграничный энтузиазм, и не должны были трогать меня ближайшие сутки, позволяя отоспаться. Увы, открывая зудящие и будто засыпанные песком глаза, я видел, как сквозь плотные шторы по полу змеится полоска того самого предрассветного светлого цвета. Пять утра... Ничто не нарушало тишину кроме сонного чириканья первой проснувшейся птицы, давая знак, что спустя полчаса их будет звучать целый хор. В это время дворец только начинает пробуждаться, сменяется караул, и лишь повара спешат на кухню, готовясь приступить к своим обязанностям. Спустя полчаса зашевелятся остальные слуги, готовя дворец к пробуждению его хозяев, грея воду для утреннего омовения, подготавливая одежду и убирая и так чистые залы. Через час встанет отец и выйдет на утреннюю тренировку, через два к нему присоединится Вэнь Сюй. Через три потихоньку начнут вставать все остальные, но лично я всегда сплю до победного - ровно столько, сколько мне позволяет сестрица Цин, имеющая привычку стягивать с меня одеяло и сбрасывать с кровати, или посылать для этой миссии кого-то другого, если считает, что хватит мне валяться. Но это потом, а сейчас - тишина. Минуты две я пялил в потолок медленно моргая, проклиная свои наклонности и сбитый режим, тормозящим мозгом пытаясь вдуплить, что же меня разбудило так внезапно. Малышнёй и не пахнет, тишина, так в чём же дело? Я опустил взгляд и медленно, круговым движением осмотрел комнату. Угрозы не было, был Вэнь Нин, босиком сидящий на краю кровати и закрывший лицо руками, тяжело, прерывисто дышащий. На нём не было физических повреждений, будь что-то серьёзное меня бы разбудили немедля, значит у его здесь нахождения другие, глубоко личные причины. Врать не буду, даже при всей своей искренней любви к Гномику, устраивать допрос с пристрастием, да и вообще открывать рот, после здорового трёхчасового сна не хотелось ни капли, поэтому я избрал мирный молчаливый способ выказать поддержку. Объятия никогда меня не подводили. Ползти до Гномика через всю кровать, которая моим уставшим сознанием приравнивалась площадью к стадиону, настроения не было, но ребёнок сам себя не поддержит, пришлось сквозь скрип и стоны на коленях ковылять до другого края кровати, вцепляться в жертву и таким же образом ковылять обратно, только уже с грузом. Груз сопротивления не оказывал, и вообще не отсвечивал. Проделав сей тяжкий путь, я без сил повалился на подушки, только чудом минуя затылком изголовье, с пыхтением затащил на себя Вэнь Нина, левой задней пяткой подцепил одеяло, превратил нас в дабл-шаурму и довольно выдохнул, поглаживая подростка по спине. Это то что я делал всегда, с самого детства, когда малыш-Гномик нуждался в поддержке после очередного кошмара. Наивно было бы думать, что та травмирующая жизнь, которой ребёнок жил до того как попал во дворец, пройдёт для него без последствий. И именно у меня Вэнь Нин всегда искал убежище от таящихся в тёмных углах монстров - Вэнь Цин, каким бы золотцем ни была, никогда не была хороша в словесной поддержке. Я всегда помогал: точно так же утягивал на кровать, заворачивал в одеяло, укладывал рядом, оплетая руками и ногами, как коала, и рассказывал глупые истории до тех пор, пока всхлипы не стихали, а из-под тёплой мягкой крепости не начинали прорываться смешки. То же я сделал и сейчас, в красках живописуя свои похождения по Нечистой Юдоли, опуская щекотливые моменты, которые никому знать не стоит, на ходу меняя нить повествования, додумывая абсолютно абсурдные детали и превращая историю в этакий детективный роман с элементами фэнтези. Рассказ, конечно, был интересный, но недосып есть недосып - я потихоньку начинал кемарить, делая паузы всё больше, и почти заснул, когда молчаливая куколка из одеяла наконец-то пошевелилась, освобождая руки из кокона, и обняла в ответ, утыкаясь носом мне в шею и отдавая кожу щекотным дыханием, больше не рваным и прерывистым. - Дедушка умирает. Одна фраза, четырнадцать букв, а глаза открылись будто по команде. Сон как рукой сняло. Руки сами собой сжались крепче, пытаясь таким способом выказать свою поддержку. Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл, не издав ни звука. А что говорить? Это не та ситуация, в которой поможет фраза "Всё будет хорошо". Конечно, всё будет хорошо, но потом, а не сейчас, когда сердце разрывается от угрозы потери близкого человека. Знаю, помню, больно. Бабушкин образ до сих пор заставляет душу тоскливо сжиматься. Единственное жалкое, что удалось из себя выдавить: - Мне жаль. - Спасибо. Вэнь Нин и не требовал многого, только прижался сильнее, и я кожей ощутил его дрожащую улыбку. Действительно жаль, что есть вещи, на которые мы не способны повлиять. Я был не против пролежать в этой позе всё утро и весь день, но Гномик мягко выбрался из одеяла, сел, встряхнулся, глубоко вдохнул и решительно посмотрел мне в глаза. Прошла минута слабости, от слёз не осталось и следа, вместо ребёнка передо мной снова встал уверенный в себе молодой человек, готовый быть сильным и сражаться. Тот самый, который рвался на передовую за сестрой, настолько решительно, что несколько раз его ловили у самых городских стен. Такой же сильный, как и все мы, пусть и младше. - Прости за то, что разбудил так рано, брат, но медлить нельзя. Дедушка хочет тебя видеть. Цин-цзэ сказала, что он протянет до вечера, но не стоит терять времени. Я не люблю торопиться, особенно по утрам, но есть ситуации, где следуют отложить свои хотелки в сторону. Я не то чтобы суеверен, но не собираюсь игнорировать волю умирающего, в целом не чужого человека, тем более когда для Гномика и Вэнь Цин это так важно. Поэтому на одевание я потратил минуту, просто накинув верхнее ханьфу на спальную одежду и свободно завязав пояс, обувь проигнорировал, а заплетаться и вовсе не стал. Так и пошлёпали мы двое босиком по каменным коридорам, благо хоть пол не холодный - вот она, польза жить на вулкане. Неслышной тенью за нами ступал Чжулю, всё это время стоявший у двери и, наверняка, всё слышавший, как всегда молчаливый и готовый помочь, если потребуется. Пока мы торопливо шагали, мне кратко объяснили ситуацию. Старика доставили во дворец ещё вчера днём, когда мы находились в пути. Его нашли без сознания, состояние стремительно ухудшалось, потому решением отца его положили под наблюдение придворного лекаря. Лекарь смог его стабилизировать, но вскоре после того как я убежал творить, Вэнь Цин оповестили о произошедшем, и она отправилась на подмогу. Где быстро поставила диагноз: старость. Старик не являлся заклинателем, и как для человека был уже очень почтенного возраста - восемьдесят лет. Казалось, всё хорошо, на ночной встрече отец даже не стал меня беспокоить, но ночью старику резко стало хуже, стало ясно: счёт идёт на часы. Полчаса назад дедушка пришёл в себя, и первым же делом попросил встречи со мной. Вэнь Нина тоже оповестили о болезни родственника, но до недавнего времени он не знал насколько всё плохо. Ведомый тревогой, он встал час назад, не обнаружил сестру в комнате и пошёл её искать. Он же добровольцем отправился будить меня. Гномик повёл меня к местному лазарету, где обитал дворцовый лекарь и частенько отиралась Цин-цзэ. Там были огромные залы для большого количества тяжелораненых воинов, но на данный момент они практически пустовали, а дедушка лежал в одной из одиночных палат. Встретила нас бесцветная от усталости Вэнь Цин. Я жаловался на то, что не выспался? Помойте мне рот с мылом, эти мешки под глазами говорят, что их хозяйка даже не ложилась, и в целом истощена. - Тебя только за смертью посылать, мелочь, - У неё не было сил даже злиться, - Вэнь Чао, дедушка хочет поговорить с тобой глаз на глаз. Я буду недалеко, если ему станет хуже - зови меня немедленно. Я остался один в палате с больным человеком. Не позволяя себе сомневаться, я сделал шаг к отгороженной ширмой койке. В помещении царила полутьма, разбавленная лучами восходящего солнца и несколькими свечами. Они отбрасывали тени на старческое, исперещенное морщинами лицо. В отличии от Вэнь Цин и Вэнь Нина, с их дедушкой я не был хорошо знаком и слишком близок, мы виделись-то всего несколько раз. Детям позволили жить во дворце, а их опекуна поселили в отдельный домик на тихой улочке Безночного города, в районе, специально предназначеном для проживания одиноких пожилых людей. Общению деда с внуками не препятствовали, пусть во дворец он благоразумно не совался, минимум раз в неделю стабильно брат и сестра забегали проведать старика, иногда захватывая меня и Вэнь Яо. Что сказать, дедок мне нравился. Он не был великим заклинателем, но был добр к нам, по-старчески мудр, умён, хорош в Го, знал много историй и разбирался в травах. Именно он научил Вэнь Цин основам врачевания и толкнул её на путь лекаря. В старом теле всё ещё ощущался бравый дух сильного сердцем человека. В общем, пусть мы и не были близки, мнение о нём было сугубо положительным. И сейчас этот человек лежал передо мной, неподвижный и белый как мел. Неужели мы опоздали? Но нет. Стоило мне наклониться и коснуться старческой руки, чтобы проверит пульс, чужие веки дрогнули и поднялись. Мутный взгляд серых глаз впился мне в лицо. - Тайянг? Что? - Что? -Слова вторили мыслям. Старик медленно моргнул. - Молодой господин? - Да. А-Нин сказал что вы хотели видеть меня. Вы меня с кем-то спутали? - Молодой господин... - Тут дедушка встрепенулся, его взгляд прояснился. - Да, спутал. Простите этого недостойного, последний раз мы виделись очень давно. Я и не думал, что вы вырастите настолько похожим на мать. Тут моргнул уже я. Мать? - Вы знали мою мать? - Как не знать, мы с ней родня. Двоюродная племянница, дочь моего брата... Редкой бойкости и упрямства девчушка, - Старика понесло, глаза затуманились, он будто окунулся в прошлое с головой. - Воплощение свободолюбия и жажды к знаниям, во всём селении не было неисследованного ей места, и слабое здоровье ей было не помехой. Отражение своего имени - солнце, озаряющее всё вокруг своими лучами. Брат мой после её рождения прожил недолго - погиб с женой на ночной охоте - этими руками я вырастил эту огненную цветочную фею. Видел как в ней плещется пламя, когда она занималась любимым делом, исследуя всё вокруг... И видел как это пламя угасает, пока её, ещё совсем юную, облачают в тяжёлые свадебные одеяния. Старик погрузился в воспоминания, что-то бормоча под нос, а я сидел не живой и не мёртвый и не знал что делать, куда смотреть и как реагировать на настолько внезапный поток информации. Почему-то хотелось кричать. Я думал, меня просто поблагодарят за всё хорошее? Как мы пришли к этому? Я никогда сам не искал знаний о женщине давшей мне жизнь в этом мире, даже имени её не спрашивал, ибо зачем? Она мертва, просто ещё одно напоминание о том, что ни в одной из жизней мне не суждено познать материнскую любовь, так восхваляемую романтически настроенными людьми. Так зачем бередить раны? И тут обычный дедок, которого я видел несколько раз в жизни, оказывается мой двоюродный дедушка, появляется из ниоткуда и раскрывает тайны моего рождения. Мне нужно отвлечься. Вежливо покашлял в кулак и привлёк внимание больного. - Простите что отвлекаю, но о чём вы хотели со мной поговорить? Вам не стоит слишком напрягаться, нам следует покончить с этим как можно быстрее, чтобы вам не стало хуже. Дедушка встряхнулся. - Простите, молодой господин, это всё старость. Путает мысли, замыливает глаза... Я должен вам кое-что отдать. Дрожащей рукой старик полез за шиворот и достал оттуда небольшой металлический ключик, висящий на нитке. Вещица опустился мне в ладонь, я рефлекторно сжал его. Тепло. - Что это? - Ключ. Молодой господин, вы ведь помните где находиться мой дом? В моей спальне... Под кроватью стоит сундук. Все исследования Вэнь Тайянг, от первого и до последнего, все они там. Трактаты о флоре и фауне, рисунки, особенности почвы, внешний вид и повадки зверей и нечисти - всё, что она успела собрать за свою недолгую жизнь. Смотря на кусочек металла в руках, я почувствовал как внутри что-то дрогнуло. - Почему вы отдаёте это мне? Не лучше ли вручить эти материалы умным мира сего? Не боитесь, что все труды вашей племянницы пройдут впустую? Старческий взгляд смягчился. - Я вижу: вы похожи на свою мать больше, чем думаете. Не только внешностью. Её упрямство, её целеустремлённость, её любознательность - все они нашли отражение в вас. Вы уже не помните? Как с энтузиазмом выпытывали у меня знания о редких растениях, обитающих в наших землях животных и нелюдях. Я видел огонёк в ваших глазах, тот самый, который так давно погас в моей приёмной дочери. Я вижу: она не мертва, она продолжает жить в вас, в вашем сердце. Вэнь Чао, А-Чао, мой непризнанный внук... От свадьбы и до смертного одра Тайянг жила мечтами о том, как один из её детей загорится её пламенем. И это случилось. И никто не продолжит её дело усерднее и тщательнее вас, молодой господин. Я бы хотел покинуть этот мир с уверенностью, что дело всей жизни моей приёмной дочери нашло отклик в сердце её сына. Я продолжал смотреть на своеобразный подарок и молчал. - Моя мать... Что с ней случилось? Рука сжала ключ сильнее, прежде чем повесить на шею. Металл жёг ключицу. Возможно, я ещё пожалею об этом, возможно не раз, но я готов дать этот шанс, знания которые я получу того стоят. Наши цели схожи, её исследования облегчат мне жизнь, а я не позволю пропасть её усилиям. Я позволю себе верить в то, что останься она в живых, она любила бы меня той самой любовью, так восхваляемую романтически настроенными людьми. Дедушкины глаза прояснились. Что ни говори, но он был рад, что я не оттолкнул это наследие. - Я расскажу вам всё, что знаю не тая, молодой господин. Я уверен, вы знаете причину почему, до вашего покровительства, мы вели жизнь изгоев. Мой сын... Я родился заклинателем, но потерял ядро в молодости от тяжких повреждений, полученных в битве. В отличии от меня, ставшим главой семьи благодаря знаниям и физической силе, он был сильным заклинателем, с юных лет грезил восстанием, мечтал получить трон правящей семьи и свергнуть Вэнь Жоханя. Наш род был силён, но я всегда строго пресекал его стремления, потому что знал - правящая семья неприкосновенна, она не менялась от самого основания клана, никто не смог её свергнуть, пусть в народе и ходили волнения. Это нечто большее, чем просто власть и деньги, это сила неподвластная простым заклинателям. Что-то там, где когда-то давно у меня было ядро, подсказывало мне, что чужака эта сила сожжёт заживо. Но он меня не слушал, упрямец, ни одно наказание не помогло выбить эту дурь из его головы, он просто покорно склонил голову, притих и начал действовать в тайне от меня. Когда я узнал, было слишком поздно, заговор вскрылся, и внезапно оказалось, что у моего сына сотни сторонников. Остальных участников восстания казнили немедля, в тот день погибли сотни заклинателей и простых людей, нас же спасло лишь чудо и то, что правящая семья предложила сделку, гарантом которого был брак молодого Главы ордена, Вэнь Жоханя, с представительницей нашей семьи, которая должна выносить и родить ему ребёнка. В обмен нам сохраняли жизнь, лишь лишая статуса, имущества и извлекая из выживших сильнейших заклинателей рода духовные ядра. Невероятно мягкое наказание за попытку переворота. Всем был известен жёсткий нрав Главы, он уже вступал в брак до этого, но ни одна девушка не смогла выдержать давление его силы и родить наследника, плод просто выпивал её досуха, место Госпожи Безночного города считалось проклятым. Тайянг пошла на это, чтобы сохранить нам жизни. Наша семья была небогата на девушек, и она единственная подходила всем требованиям, к тому же имея идеальный для замужества возраст - семнадцать лет. Но эта свадьба подкосила её - став Госпожой Вэнь она лишилась свободы и права продолжать заниматься любимым делом, навсегда запирая себя в золотой душной клетке. С тех пор мы больше не виделись, живя на отшибе мира и страдая от насмешек, только эхом до нас долетали известия о рождении сначала одного сына, через год после свадьбы, а потом второго, спустя пять лет, и последующей смерти Тайянг в возрасте двадцати трёх лет. Я даже не знаю о её жизни во дворце, и где находится её могила, нам не позволено было контактировать. Немногие из участников тех событий дожили до этого дня, мой сын и его жена скончались вскоре после рождения Вэнь Нина, кто-то умер, кто-то ушёл в другие семьи или пустился в путь, а я остался воспитывать осиротевших внуков. Вы стали для нас спасением, молодой господин, я и надеяться не смел на такое хорошее будущее для этих бедных детей, которое вы им подарили. Благодарю вас. Приподнимаясь на подушках, старик склонил голову, а я сидел и молчал, обрабатывая информацию, и всё больше уважал эту девушку, столько пережившую за свою короткую жизнь, дважды пожертвовавшей всем - один раз ради семьи, а второй ради меня. Я знал об этом конечно, но сейчас это ощущается как никогда остро. - Я думал, Вэнь Нин и Вэнь Цин родственники отца. А они, оказывается, мои троюродные брат и сестра? - Да, молодой господин. Я думал, вы знаете, что у Главы ордена никогда нет сторонних потомков. По крайней мере законных. Ах, ну да, "традиция" устранения конкурентов на трон. - Я услышал вас... Дедушка. И приму к сведению каждое ваше слово. Обещаю, труды Вэнь Тайянг не пройдут впустую, и... Я найду её могилу. Думаю, она была бы рада увидеть меня и узнать, что с остатками её семьи всё хорошо. Даже если это самое глупое, на что я соглашался в жизни, полный благодарности взгляд стоил того. - Благодарю вас, молодой господин. Теперь я могу умереть спокойно. Уверен, Тайянг уже заждалась. Прошу, позаботьтесь о моих внуках вместо меня. - Конечно. Обещаю. Старик осел на подушки и закрыл глаза, улыбаясь уголками губ. Выходя из палаты, пропуская внутрь Вэнь Цин и Вэнь Нина, я пребывал в мыслях. - Чжулю, мы идём в город. Молчаливая поддержка, ни единого вопроса. Спасибо ему за это.

***

Немного приведя себя в порядок (обувшись и заплетя волосы), мы тихими тенями выскользнули из дворца. За всеми потрясениями, разговорами, я и не заметил, что солнце уже взошло, окрашивая крыши в золотой. Понемногу город просыпался, по улицам уже ходили самые ранние пташки, утренний гомон набирал обороты. Я не собирался откладывать визит к старику домой в долгий ящик, и идти пешком тоже не собирался. Пять минут полёта на мече и я уже стоял перед небольшим строением, которое с моего последнего визита совсем не изменилось. Такое же деревянное, с покатой квадратной крышей и небольшой верандой, на которой было так хорошо летом играть в Го, пить чай и говорить о высоком. Я никогда не был в спальне хозяина дома, но, учитывая небольшую площадь жилища, найти её было несложно. Чжулю остался за порогом комнаты, а я вошёл внутрь и направился к кровати. Обитый железом резной сундук покрывал густой слой пыли, было видно, что его уже давно не извлекали на свет. У меня не хватило духу открыть его прямо здесь, вдвоём с Чжулю мы вернулись во дворец и принесли его ко мне в комнату. За верным охранником хлопнула дверь, оставляя меня один на один со средоточием чужих воспоминаний. Мучить себя ожиданиями непонятно чего - только нервы портить, поэтому я решительно снял с шеи ключик, осторожно вставил и провернул, с некоторым благоговением медленно открывая крышку. Аккуратные стопки бумаг, застилающие дно удивительно подробные рисунки, толстые самодельные исписанные тетради, хорошо сохранившееся фрагменты скелетов животных - лежащие передо мной вещи были величайшим сокровищем в мире. Я трепетно поднял одну из тетрадей и открыл посередине. Мелким аккуратным почерком на страницах описывался процесс развития и жизненный цикл мотылька подвида "кровавый", сопровождаемое небольшими иллюстрациями. Маленькие бурые бабочки, природные санитары, живущие огромными стаями, благодаря маскировочной расцветке легко сливаются с окружением, питаются мертвечиной, несмотря на свой скромный размер большое количество особей способны обглодать труп человека за считанные минуты. Ныне вымирающий вид, так как суеверные люди окрестили бедолаг "кровавыми", начали воспринимать их как предвестников бедствия, приманивать на мёртвых животных и жестоко уничтожать. Люди такие люди. Длилось это до тех пор пока Главы орденов не наложили запрет на уничтожение бедных насекомых из-за участившихся случаев болезней и заражений, потому что некому было уничтожать трупы больных животных, а более крупные санитары водились не везде или не справлялись с обязанностями. На полях были прописаны интересные факты, например, там утверждалось, что несмотря на то что такая нежить как гули, по сути является ходячими трупами, из-за того что в них продолжает циркулировать Ци, поддерживая существование тела, мотыльки не воспринимают их как еду. Бабочки эти живут один год, зимуют на ветках деревьев сбившись в кучу чтобы не замёрзнуть и откладывают яйца раз в жизни, летом, находя крупное недавно погибшее животное и оставляя потомство внутри до вылупления. К моменту когда новая порция бабочек вылезет на свет труп протухнет и станет для малышей первой пищей. Как интересно! Я читал запоем с утра и до самого вечера. Кажется, мне приносили поесть и я смолотил предложенное, не чувствуя вкуса. Заканчивая первый том, я испытывал острое сожаление, что человек, пропитавший воспоминаниями каждый из этих листочков, не дожил до этого времени. Сколько ещё открытий смог бы породить этот гениальный ум? И какую колоссальную поддержку я получил бы в своей инициативе создать энциклопедию? Возвращая дневник на место, задвигая сундук в угол, я распластался на кровати в позе звезды и уставился в потолок. Такие дни как этот всегда налетают внезапно, порождают ураган в душе и заставляют крепко задуматься о бесконечном-вечном. Интересно, позволят ли мне мысли заснуть этой ночью? Когда солнце начало клониться к закату и сквозь окно по комнате расползались алые полосы, открылась дверь в мои покои. На пороге стояли брат и сестра Вэнь с покрасневшими глазами, за плечи их поддерживал печальный Вэнь Яо. Подобно детям все мы свернулись клубочками на кровати, прижимаясь друг к другу, молча поддерживая. Вэнь Яо мурлыкал что-то успокаивающее, я прижимал жмущихся подростков поближе и смотрел на флейту, лежащую на столе. С последним лучом солнца по дворцу разнеслась печальная пародия на поминальную песню. Хотелось закурить. Завтра проведаю мамину могилу.