***
Я не спал так хорошо очень давно. Война, стресс, бессонные ночи, взрослый возраст, я уже и забыл каково это - находиться непосредственно под куполом силы нескольких могущественных заклинателей сразу. Я спал как младенец в окружении почти всех близких людей, не испытывая нужды волноваться о безопасности кого-то из них, чувствуя как в груди ворочается что-то большое, довольное и горячее, счастливо урча. Это была она - безопасность. В кои-то веки я проснулся первым. Не от того что меня что-то разбудило, а потому что выспался. Несмотря на достаточно раннее время (часов семь утра), чувствовал я себя на редкость хорошо. Ничего не болело, не затекло, и даже птичий стрекот не раздражал как обычно по утрам. Сладкая нега не отпускала, я медленно потянулся, жмурясь и хрустя суставами, и наткнулся рукой на что-то мягкое. На кого-то. Вэнь Цин, разрушая весь свой тщательно лелеемый серьёзный образ, очень мирно дрыхла со спутанными волосами, в которых свернулся клубочком мой фамильяр, в мятом ханьфу и в развороченном кубле. Вэнь Яо как всегда крутился во сне и лёг чуть ли не посреди кровати, едва не сбрасывая меня, такой же спутанный и неидеальный. Все мы так лежали, образ растрёпанного Вэнь Сюя был и вовсе непривычен, но это выглядело скорее умилительно, чем смешно - этим оглоедам всё к лицу, даже такой неряшливый образ. По крайней мере, я нашёл это очаровательным. Приятно видеть подростков теми, кем они являются, а не теми кого им нужно показывать: не молодыми заклинателями и бойцами, лучшими, гордостью клана, пусть так оно и есть, а просто подуставшими юными человеками. Сложно видеть как твои дети с возрастом неизбежно покрываются чуть колючей бронёй, так что такие чудовищно искренние моменты для меня на вес всех сокровищ этого мира. Не желая потревожить мирно спящих молодых людей своим копошением, я решил поскорее покинуть комнату, благо лежал с краешку, и выделывать акробатические трюки не пришлось, только осторожно выпутаться из одеяла да бережно вытащить сонного питомца. Осторожность моя, конечно же, не могла обмануть отца и Чжулю, и на меня уставились две пары слегка мутных глаз. Они спали? Удивительно! Похоже, не только я был рад расслабиться в семейной обстановке. Всем нам это пойдёт на пользу. Проснувшись, старшие заклинатели не стали задерживаться и встали вслед за мной. Мы вышли и прикрыли двери, Чжулю остался снаружи до выхода остальной честной компании, чтобы не сильно их смущать по пробуждению, а мы с отцом пошли приводить себя в порядок: отец к себе, а я, по причине занятости своей комнаты, в покои к Вэнь Сюю, которые находились ближе всех. Волосы вчера я так и не заплёл, так что теперь тотально нуждался в расчёске и умелых руках слуг. Ванна тоже была бы кстати. Благо хоть сменную одежду мне принесли мою, только после стирки, но верхние ханьфу хранились в моей комнате, так что пришлось смотаться в комнату второго старшего брата и одолжить одно у Вэнь Яо, как у самого приближённого по комплекции. С отцом мы позавтракали в обеденной зале только вдвоём. Было непривычно тихо и пусто, но эти трапезы слишком вошли в привычку, чтобы отходить от традиции. После завтрака отец пошёл заниматься своими обязанностями, а у меня осталось одно важное незаконченное дело, поэтому моя следующая цель - мастерская. С обретением этого уголка для творчества вообще забавно вышло. Просто однажды в моих покоях стало слишком тесно, чтобы продолжать прятать там свои рисунки без страха быть обнаруженным. Да, я до сих пор шифруюсь. Нет, не стыдно. Эта игра зашла слишком далеко, растянувшись на года, и вскрывать карты сейчас было бы странно, да и неловко. И я начал искать выход. Внезапным помощником мне стала Вэнь Цин, которую я одним прекрасным днём обнаружил у себя в спальне, рассматривающую наброски, которые я второпях забыл на столе. К её чести, она и глазом не повела, смотря на силуэты обнажённых тел, на которых я упражнялся в анатомии, лишь невозмутимо похвалив за достоверность. Ну да, попробуй удивить врача голым человеком. По её словам, она не слишком удивилась, нечто такое и подозревая, уж слишком странное было совпадение с появлением провокационных рисунков в Облачных глубинах после моего приезда (по её словам это было нечто воистину в моём стиле), слишком надолго я иногда пропадал в своей комнате, даже не захватив книгу, и слишком палевно оставлял на светлых рукавах следы угля и чернил. Ох уж эта привычка вертеть карандаш... Идею с мастерской подсказала мне именно сестра. В тот период я уже начал углублённо изучать талисманы, и Вэнь Цин резонно заметила, что в том чтобы попросить у отца кабинет для исследований нет ничего странного. И была права. Так я и получил эту комнату пять на семь метров на самом высоком этаже дворца, с широкими окнами и кучей солнечного света. Это место официально стало моей маленькой крепостью, куда без разрешения не совался даже отец (не потому что не мог, просто он достаточно мудр, чтобы дать мне право на секреты. Всё что ему надо, уверен, он и так знал). Даже убирался я там сам. Только Вэнь Цин иногда забегала навестить и заценить мой прогресс, для остальных же это было очень интересной тайной, но нарушить мой покой никто так и не решился, никому не хотелось портить отношения из-за такого пустяка. Догадывались, конечно, но доказательств нет, значит и обвинений тоже. Чжулю заходил если это было необходимо, от него я не скрывал ничего вовсе. Просто не смог бы, не от человека, который ходит по пятам с малого детства и знает обо мне всё и даже, может, чуть больше. Вопреки китайским тенденциям на тканевые и бумажные двери, двери моей мастерской были старыми, шершавыми, выполненными из светлого дерева, с простой и органичной резьбой. В воздухе витал запах мокрой глины, чернил и бумаги. Кажется, это место стало мне роднее даже собственной комнаты и сада. Его выбрал и обустроил под свои нужды лично я, при помощи Чжулю пронёс все нужные мне материалы и провёл тут десятки часов. Тут стояли постаменты с недоделанными скульптурами и стеллажи с готовыми картинами, лежали на столе краски и чернила, а на полках - самодельные блокноты, скетчбуки и стопки бумаг. В подставках стояли кисти, перья и карандаши. Моё маленькое убежище... Я ссадил хамелеона на столешницу и вздохнул. Пришло время разбираться с плодами своего позавчерашнего полуадекватного творчества. Вот есть иногда такие случаи, что смотришь на своё творение и ничего не видишь. Ни души, ни личности, это просто куски материала и бесполезные линии, не несущие в себе смысла, который в них пытались вложить. Без сожалений я уничтожил абсолютно все скульптуры и большую часть набросков. Несмотря на возбуждённый мандраж и тонну вдохновения я слишком мало видел для создания полноценного произведения искусства, усилия не оправдались, так бывает, это нормально. Мне нужен образец перед глазами, мне нужно осмотреть со всех сторон, пощупать и попробовать на зуб. Чем бы подкупить Гусуланьськую Женевьеву, чтобы он организовал нам с Главой Нэ платоническое свидание на продолжительное время? Кофе был бы очень кстати, но за всё это время мне так и не удалось найти заменитель, бодрящие чаи не в счёт. И Циженю тоже не удалось, к нашей общей скорби. Не тот тут климат, не те условия. Ничего, я найду выход, должен найти. Я целеустремлённый. Я смотрел на оставленные наброски, самые удачные, и думал что с ними делать. Образ Нэ Миндзюэ в голове расплылся, ничего путного из этой мешанины не выйдет, лучшим решением будет взять своё творчество в Облачные глубины, до следующего шанса обновить память. А ещё было бы кстати убрать все эти обломки скульптур которые я сгоряча разбил в щепки.***
Со своими творениями и уборкой справится вышло достаточно быстро, благодаря бурлящему водовороту энергии после здорового сна и, конечно же, Вэнь Чжулю, долгих ему лет жизни. Мешок с грудой глиняных черепков особый слуга вынесет из дворца и сожжёт, как делают со всем здешним органическим мусором. Поглаживая Ярика, вновь задремавшего на моих плечах, я задумчиво запер мастерскую. Уверен, все уже встали и разбежались по комнатам, но пока до меня не добрались, до обеда мне надо успеть сделать ещё одно очень важное дело. - Чжулю? - Да, молодой господин? - Ты знаешь, где могила моей матери? - Да, молодой господин. - Прямо сейчас не мог бы ты отвести меня туда? - Конечно. Следуйте за мной. И мы пошли. По однообразным запутанным коридорам, мимо одинаковых дверей и снующих слуг, кланявшихся на ходу, мы подошли к одному очень хорошо знакомому мне месту. - Это здесь, молодой господин. Передо мной простирался садик. Тот самый в котором я нашёл покой от суеты, в котором прятался, иногда, до сих пор. Гробница моей матери всегда была здесь? А я то думал: почему меня здесь так плохо ищут что ни разу не нашли? Ещё бы кто-то решился потревожить могилу Госпожи Безночного города! - Ты всё время знал и не сказал мне? И не остановил? Я буквально играл на могиле Госпожи Безночного города! Разве такое позволено, пусть даже сыну Главы ордена? - Я был уверен, что вы и сами знаете, молодой господин. Как я думал, именно это послужило причиной вашей привязанности к этому месту. Меня пробрало на нервное "хи-хи", только тяжёлая ладонь на плече заземляла, не позволяла уйти в истерику. Эта же ладонь провела меня глубже, в дальний угол, ближе к цветочным кустам, которые я никогда не трогал. Деревянными ногами я прошёл мимо маленьких обитателей, приветствующих меня писком и стрекотом, чтобы увидеть то, чего до этого не замечал: надгробную плиту из тёмного камня между ярко-красных цветов и гравировку имени на нём. Кусты скрывали это место от посторонних глаз, потому я так и не заметил его. Чжулю тихо покинул меня, не собираясь нарушать интимность момента или ущемлять моё достоинство наблюдениями, а я с шумящей головой опустился на траву. Я не разговаривал с покойниками с момента бабушкиной смерти, смешанные чувства. Но дедушка сказал, что она была бы рада узнать что со мной всё хорошо, я ведь пообещал. - Доброе утро... Мама. Прекрасный день сегодня, не так ли? Меня зовут Вэнь Чао, но ты и так это знаешь, верно? Если загробный мир существует, вы наверняка уже встретились с дедушкой, надеюсь вам там хорошо вдвоём, он очень по тебе скучал. Стоило лишь начать и я понял как много мне нужно рассказать. И я рассказывал: о том что люблю, чем увлекаюсь, каких людей встретил, что пережил, как люблю свою семью и что собираюсь продолжить её дело, я сидел и разговаривал с камнем почти два часа. Остановило меня только першащее, пересохшие горло. Уже близилось время обеда, нужно было идти. Я попрощался, обещал заходить по возможности и оставил могилу, пообещав себе в следующий раз захватить инструменты и почистить могильный камень от мха и травы. На душе стало необъяснимо легче, несмотря ни на что я готов был идти вприпрыжку от чувства отвалившегося одного из камней вины и недосказанности. Видя как я свечусь, Чжулю в кои-то веки заговорил первым, по своей воле. Он чувствовал нужду всё объяснить, дать молодому господину ещё немного информации о человеке который его родил. - Этот сад - подарок от Главы Вэнь Госпоже за рождение первого молодого господина. Никто до последнего не верил, что девушка из деревни сможет выносить наследника, но она смогла, пусть это и выпило все её силы и подорвало здоровье ещё больше, настолько, что она едва могла ходить. Видя как дитя леса страдает в неволе, Госпоже сложно было не сочувствовать, но договор есть договор. Чтобы немного облегчить её участь, было создано это место. Она очень любила здесь находиться, лично выбрала и посадила каждое деревце, куст и цветок, несмотря на причитания слуг что знатной особе таким заниматься не подобает, даже попросила заселить это место мелкой ручной живностью. В благодарность за сына Глава Вэнь, несмотря на отстранённые отношения, постарался обеспечить Госпоже лучшие условия. Вопреки договору ей даже стало позволено выходить из дворца и недалеко за пределы города, но слабость стала ей препятствием. В то время я был приставлен к ней в качестве охранника, мы редко разговаривали, но она была хорошим человеком, пусть и прохладным. Слишком прохладным для Вэнь, может это и стало причиной её болезни. Вы с ней похожи, молодой господин, пусть и не одинаковы. Госпожа тоже любила свободу, животных и детей, тоже прямо смотрела на мир серыми глазами и не боялась ничего: ни смерти, ни боли, ни Главу Вэнь в худшие времена. Господин не собирался заставлять жену рожать второго наследника с оглядкой на её здоровье, но ей становилось хуже, она говорила, что чувствует близкую смерть, и хотела до этого сделать что-то действительно хорошее. Зачать вас было её желанием, она вложила в вашу жизнь всю свою оставшуюся искру. Никогда не вините себя за её смерть, молодой господин, уверен, мгновения которые она провела смотря на вас были самыми счастливыми в её жизни. Так вот каково это - иметь мать которая готова пожертвовать ради тебя всем? До сжатых пальцев и комка в горле сладко и мягко.***
Обед прошёл в глубоких мыслях, никто не говорил о произошедшем ночью, всем и так всё было понятно, а вечером ко мне в покои постучали. Войдя, Вэнь Яо деликатно закрыл дверь, держа в руках стопку бумаг. Я знал что это, я сразу понял, с чем он пришёл, с чем-то что заставило сердце биться сильнее, а улыбку вылезти на лицо против воли. Мы сели за стол на подушках друг напротив друга, и бумаги перешли ко мне. - Всё готово. Открытие произойдёт сразу, как ты того захочешь. В моих руках находилось сокровище. Подписанное Главой ордена, всеми необходимыми инстанциями и старостой деревни которую мы выбрали для старта разрешение на открытие первого в Китае официального детского приюта. Я был готов прямо сейчас сделать сальто назад от радости. Этот проект мы начали ещё год назад, когда я стал достаточно зрелым, а война достаточно утихла, чтобы мне беспрепятственно позволили заниматься такими серьёзными делами. Отец не сопротивлялся и подписал сразу же как расспросил о деталях, да и любой бы увидел необходимость данного нововведения здесь и сейчас - количество сирот, заполонивших улицы после Нашествия, поражало. Детей взяли к себе все, кто мог себе это позволить, Главы орденов выделяли таким семьям финансовую поддержку и льготы, неофициальные приюты (пустые дома погибших семей, набитые детьми за которыми добровольцы присматривали по очереди) тоже появились, но в бедных или небольших деревнях с этим была беда, да и деньги привлекали всякую гадость поживиться социальными выплатами за счёт сирот, а потому это дело срочно надо было брать под контроль. Для начала выбрали одну из деревень не так далеко от Безночного города, чтобы за всем этим делом можно было присматривать без проблем. Нанять строителей и возвести здание было не так сложно, в то время заклинатели уже основательно теснили нечисть, и встретить её так далеко было почти нереально, самым сложным было заполучить доверие и согласие людей. Незнакомый с таким ранее, простой люд поднял волнения: доверять детей своих знакомых, друзей и родственников группе незнакомых людей казалось дикостью, и их можно понять. Чтобы снизить уровень недоверия я полностью посвятил жителей того места в свои планы, в план обучения, воспитания, питания и распределения нагрузки, всё то над чем я работал так долго, и отчасти позволил руководить процессом. И вот всё готово. На самом деле это ещё сырой вариант, который будет дорабатываться на ходу, подогнанный под здешние реалии. Начать решили с того что будем подбирать беспризорников, давать им базовое образование и перспективу работы в хороших местах, а для забирания детей из плохих семей пока что слишком рано. Если я попробую ввести это сейчас, никто мне не позволит сделать это бескровно, в этом мире родитель имеет достаточно прав на ребёнка, чтобы продать его в рабство, тут и говорить нечего. Начнём с малого. Яо-гэ стал моим представителем добровольно. Не по наслышке зная тяготы шатания по улицам, пусть даже у него и был кров, имея знакомых маленьких беспризорников, он погрузился в это дело чуть ли не глубже меня. Договаривался с поставщиками и работниками, искал будущий персонал, договаривался там где не смог я, а где надо продавливал силой, буквально став моими руками во внешнем мире. Большинство будет знать его как основателя этого приюта, что в будущем, уверен, принесёт ему большую славу, но я ни капли не против. То что у меня в итоге всё вышло это его заслуга, моей благодарности не было границ. Ведомый радостью, я не удержался от объятий. Спать я ложился абсолютно счастливый и с улыбкой на губах. Маленький, крошечный, но такой значимый шажок к светлому будущему! Пока приют будут осваивать и готовить к прибытию подопечных новые работники, а через четыре дня он наконец откроет свои двери.***
Дни до отъезда пролетели как миг за урегулированием вопросов, созданием кое-чего, что пришло мне в голову как идея чем можно подкупить дорогого побратима на сотрудничество и чтением маминых дневников. Я всё таки сходил на её могилу ещё раз, почистил от наростов и зелени, рассказав попутно ещё немного о себе и поделившись мыслями, похваставшись первым масштабным реализованным проектом и предупредив об отъезде. Вэнь Цин и Вэнь Нин немного оправились. Являясь дедушкой приёмных детей Главы ордена, вопреки обычаям, старик был торжественно сожжён Вэнь Жоханем и похоронен на дворцовом кладбище, подобно члену правящей семьи спустя трое суток после смерти. Для детей видеть как родной человек обращается в прах было больно, но они это пережили и выказали готовность идти дальше, мои сильные птенцы. Для облегчения души Вэнь Жохань предложил посадить на могиле старика лекарственные растения, с которыми он работал при жизни, и каждый из нас бросил семечко в собственноручно выкопанную ямку. Надеюсь, когда я вернусь из академии, на этом месте уже распустится буйная зелень. До отъезда оставалось немного, и, чтобы отвлечься, Вэнь Цин решила потратить это время на моё полное обследование, до которого у неё так и не дошли руки из-за насыщенных событиями дней. За всей этой драмой все забыли, что буквально несколько дней назад я чуть не откинул коньки от остановки сердца, но стоило всему закончиться, и все вдруг вспомнили. Не имея возможности нормально обследовать меня в пути, Цин-цзэ отыгралась на мне как следует сейчас. Я сопел, ворчал, но терпел. Сам виноват. Что только мне не пришлось пройти: иглоукалывание, проверка потоков Ци, пичканье травами, многочисленные измерения пульса в разном состоянии и прочие радости жизни. Я был вымотан, а сестра немного хмурилась: нашла некоторую сбивчивость пульса и обнаружила постоянно повышенную температуру тела, при том что в остальном я был абсолютно здоров. Это всё не угрожало моей жизни, как она могла судить, поэтому выдвинула теорию о внезапной перестройке ядра по причине шокового состояния из-за контакта со злым духом, которая началась так внезапно, что остановила сердце. В любом случае мне было велено уделять больше времени физическим тренировкам и раскачке ядра, а также ограничить потребление алкоголя до пары пиалок максимум, как и любых других психотропных штук. Решительной рукой из моего цзянкуня были изъяты все бодрящие травы и почти все успокоительные, оставив небольшое количество на крайний случай. Сейчас искусственно вызванные перепады эмоций могли мне навредить. Все диагнозы мой отец выслушал очень внимательно. Узнав о неполадках со здоровьем он был близок к тому чтобы не пустить меня ни в какое Гусу, пусть даже это отберёт у него повод прийти подоставать Ланей (и одного конкретного Ланя), но, к счастью, мне удалось его уговорить, не спрашивайте, чего мне это стоило. Он отпустил меня с одним единственным условием: со мной едет Вэнь Яо. Для создания новых полезных связей и чтобы не оставлять меня одного в чужом месте в подвешенном состоянии. Цин-цзэ активно поддержала такое решение, дала ему сотню инструкций, что в какой ситуации делать, и кое-какие лекарства, для насильной стабилизации состояния, на случай худшего развития событий. Разумный выход, несмотря на тотальную заботу о семье, о своём здоровье я мог как забыть, так и забить, отправить со мной внимательного человека в качестве поддержки - хорошая идея. На такой весёлой ноте мы и распрощались. Перед отъездом я зашёл попрощаться с мамой, Вэнь Цин третий раз напоминала, что нам следует и не следует делать, Вэнь Нин обещал навещать почаще и возможно даже присоединиться к обучению позже, Вэнь Сюй тихо наставлял, что делать если нарвался на проблемы с чужим орденом (просто для уверенности что я справлюсь даже если Яо-гэ не будет рядом), а отец выглядел не очень довольным и просил следить за своим состоянием, не забрасывать здоровье и если что тут же обращаться к Вэнь Яо, врачу, всем вокруг или вовсе ехать домой, в зависимости от ситуации. Ярик ничего не говорил, он взобрался мне на голову и пробовал языком воздух, всем видом показывая готовность спасать меня от чего угодно. Впервые за столько лет оставлять за спиной стены дворца на долгое время было до мандража волнительно. Я мял в руках хамелеона, бедро сквозь цзянькунь жгли недоработанные наброски, мамины записи и подношение Лань Циженю, напротив уткнулся в книгу Вэнь Яо. Я принял решение дополнять материнские записи начиная с Гусу Лань, места где матушка никогда не была. Облачные глубины ждёт хорошая встряска.