***
Наталья не готова была признаться себе в том, что она официально воротит нос от народных праздников, дошедших с самых давних времён. Нет, сами праздники она очень любила с самого детства, но, с другой стороны, это же не значит, что Арловская обязана поддерживать то, во что они превратились! Весёлые прежде пляски и гулянья на Ивана Купала теперь приобрели высокосветский лоск, изящность, и ни в какие ворота не идущую элегантность. Дамы в длинных платьях водили хороводы, в их волосах были венки из цветов, сплетённые лучшими цветочниками Петербурга, а песнопения, если и заводились, то мало напоминали то, что обычно поют на таких праздниках. К кострам девушкам запрещали подходить слишком близко — во избежание неприятностей с огнём, поэтому все ждали появления кавалеров, чтобы в очередной раз восхититься их ловкостью и смелостью. Про то, что праздник в честь дня летнего солнцестояния праздновался в другой день, даже говорить не приходилось. Наталье мягко говоря это все не нравилось, поэтому она уже который год умело ускользала из-под бдительного ока Оли и убегала на край парка, в беседку, нависающую над крутым оврагом, переходящим в долину. С неё открывался потрясающий вид на раскинувшуюся вдалеке реку и деревеньку прямо внизу. За празднованиями там было куда интереснее наблюдать. Но не только Наталья предпочитала приходить туда. Едва спускались сумерки, она замечала разноцветное мерцание на деревенских дорогах. На огонёк праздника приходили духи и призраки всех расцветок, чтобы провести здесь своё законное время среди людей. Наталья могла чуть ли не до рассвета сидеть на каменных широких перилах беседки, наблюдая за ними и улавливая эхо разговоров и песен. И, к её счастью, никто не знал об этом её маленьком секрете. До сегодняшнего дня. Лёгкое дуновение ветерка, которое днём дарило свежесть под жарким солнцем, вдруг пахнуло самым настоящим холодом. Наташа зябко повела плечами — стоило прихватить с собой хотя бы платок. Но если бы да кабы… в общем, понятно. Шаги по каменному полу позади неё прозвучали вдруг неожиданно громко. Наташа встревоженно обернулась — и увидела Ивана. — Не помешаю? — он замер в ожидании. — Нет, нисколечко, — со вздохом ответила она, снова отворачиваясь в сторону деревни. — Рано или поздно ты должен был узнать об этом. — О том, что ты уходишь сюда от шумного веселья во дворе? — Скорее, от скуки, которую этот шум навевает, — Наташа даже не глядя на него могла поклясться, что он улыбнулся. Иван подошел ближе и встал рядом, положив локти на перила. — Тебе бы хотелось, чтобы наши праздники были больше похожи на те? — он кивнул в сторону деревни. — Да, — прям подтвердила она. — В них куда больше искренности и веселья, — девушка украдкой посмотрела на Ивана. Тот рассеянно рассматривал праздную толпу и на мгновение девушке показалось, что он тоже видит потусторонних гостей. Это было очень странное чувство, и его стоило проверить. — Видишь, даже они предпочитают этот праздник нашему, — она выжидающе замерла, сдерживая волнение. От ответа Ивана зависело на самом деле многое. Если он переспросит, кого Наташа имеет в виду, это будет означать, что никого он не видит. И вообще, что это странное чувство — обман слишком разбушевавшихся эмоций. А вот если согласится… — Они тянутся туда, откуда сами родом, а на месте нашего дома в те времена был пустырь, — кратко окинув девушку взглядом, Иван выпрямился, расстёгивая пуговицы пиджака. — Да и наши сегодняшние нравы они вряд ли поймут, — сняв одежду, он помог Наталье накинуть его на плечи, чтобы девушка хоть немного согрелась. Не отнимая рук, он осторожно приобнял Наташу. — Жаль, — Наталья снова отвернулась от Ивана, надеясь, что в полумраке не так виден легкий румянец, вопреки воли выступивший на щеках. — Мне жаль, что я не смогу помочь им всем найти путь к свету. — Но ты же и так стольким помогла обрести покой после войны с Франциском, — резонно заметил Иван. — Весь их мир должен быть тебе благодарен. — Я помогла не всем, кто погиб тогда, — опустив взгляд, Наташа испытывала смесь печали и раскаяния. Иван тихонько сжал её плечи. — Сделать это дело целиком не под силу даже таким как мы, Наташа, — они встретились взглядами. — Ты уже многим помогла, оставшиеся последуют за ними, хоть и не так скоро. — Просто… это так несправедливо. Там так много тех, кто хотел прожить долгую жизнь, полную мечт и целей. Как много они могли сделать для нас с тобой… Он вздохнул. — Стремясь помочь тому, что уже ушло, мы мало чем помогаем настоящему и будущему. Мы не успеваем за ними, думая лишь о дне вчерашнем. Ты нужна сегодняшнему дню, Наташа. И в завтрашнем дне всё ещё будем ты и я. Он мягко потянулся к девушке и Наташа почувствовала мягкое прикосновение губ к ее виску. — Не забывай, что ты нужна живым. Не сводя глаз с долины, девушка видела, как один за другим гаснут разноцветные огоньки, хотя до рассвета было ещё далеко. Иван взялся за ее ладони в надежде согреть их и она поняла, что это не призраки исчезают — сама Наталья перестаёт их видеть, возвращаясь на твёрдую почву после стольких лет поиска прощения у прошлого. И рядом с ней в этот момент был он, согревал её ладони, переживал за неё. И, кажется, любил.***
Наталья осоловело моргнула и отвела взгляд от бумажного листа. Она могла поклясться, что до сих пор помнит его объятья и этот заботливый поцелуй, что прямо сейчас может его ощутить. А что, если… В сознание хлынули все отступившие до этого мысли и девушку начало душить волнение. Взгляд запрыгал по лестничной клетке, но не мог ни на чём удержаться. Так, стоп. Надо успокоиться и кое-что проверить. Один. Ключ от двери так и остаётся лежать в кармане. Два. Листок бумаги мнётся в сжавшей его руке. Три. Ступеньки под ногами будто были из лавы — настолько быстро Наталье хотелось их преодолеть. Четыре. Дверь в подъезд ещё никогда не была настолько тяжёлой. Пять. Удивлённый случайный прохожий едва уворачивается, чтобы Наташа, начавшая бежать, его не сбила. Шесть. Кажется, она едва не попадает под машину на переходе, но это всё пустое, не это сейчас важно. Семь. В конце улицы виднеются ворота городского кладбища. Восемь. Голова начинает кружиться от нагрузки и недостатка воздуха. Но останавливаться нельзя. Девять. Ворота к счастью приоткрыты — хоть и отвратительно скрипят, когда Наталья проскальзывает за них. Девушка пробегает еще пару метров, пока не останавливается среди могил. Вокруг не было ни единой души. Живой или мёртвой. Только одна её. Десять. Похоже, пора возвращаться домой.