Ненастоящий Лавендер

— Да, пыльновато. — Ну прости, что я не дворник! — Возмущенно ответил Скаю Блум, хотя скорее всего в шутку. Все же, в этом убежище мы не были давно. — К тому же, вы его так перестроили, что даже я запутался! — Интересно, библиотека жива? — спросил, повернувшись ко мне, Сильвер Мад. — Это мне у тебя спрашивать. Вы же закрывали лавку. — ответил я, включая фонарик. Длинный стол, старые стулья, красиво уложенные полки. По крайне мере, центральное помещение Убежища было в хорошем состоянии и никаких нареканий по этому поводу у меня не было. — Бол, ты генератор не включал? — Включал, но керосина там было немного. А запасов не нашел. — ответил нахмуренно Бореал, сиреневый Кольтджун. Его вид выдавал вопрос об отсутствии топлива в нашей, довольно-таки законспирированной и "готовая на все случаи жизни" организации. — Мы всё топливо вытащили, когда Администрацию поджигали. — ответил Кирилл, довольно улыбаясь. А вот и главный - еще не пиро - маньяк поджога. — Я всё еще помню, что ожоги получили, знаешь ли, не только бюрократы. Ты чуть жеребят не задел! — сказал я, стараясь упреком приструнить его удовольствие. — Чуть не считается! И вообще, жаль что получили по заслугам так мало. Зачем они разделили здание Администрации и Мэрии? — не собираясь считать свои действия опасными для окружающих, отвечал мне белый, северянский пони. — Перестаньте цапаться. Лавен, подсвети мне лучше, где этот дискордов генератор. — С трудом таща на себе канистру, окликнул позади нас Хьюз. Похоже, сейчас подтянутся от машины и другие товарищи. — Я сам все сделаю. — ответил я и телекинезом перехватил канистру на спине Кента. Тот с благодарностью прогнул в разные стороны свой хребет, порядком подустав его тащить на холмик. — Ух... Спасибо... Надо бы у Натана спросить про ту мазь... — сказал болезненным голосом темно-зеленый пони. По "мышечной памяти" зная помещение, я быстро вышел в небольшое подсобное помещение не больше 2X2 метра где были связаны различные трубы и электропровода. Подумав о том, что я в жизни не пойму как они (инженеры) не ломают себе голову, я открыл канистру и начал заливать в неприглядный маленький генератор (15X15 см). Вылив до трети топлива, я закрыл канистру и нажал кнопку на генераторе. Через пару секунд заревел мотор, и еще через мгновение появился свет. Выключая фонарик, я поблагодарил себя за то, что не споткнулся об эту плотную сеть круглых железок. И стоило мысли промелькнуть в голове, как у самого входа. — Ай! — Почти вскрикнула моя нога, прежде чем я понял, что это сказано языком. Больно, зараза. — Аккуратнее, Лавендер. — попричитал только что подскочивший ко мне Сильв. — Селестия храни, напомни - кто у нас эту проводку делал? — Кто-то из Компартии. Фри Спирит вроде. — сказал Понюков. — Сомбровский Инженер... — прошептал я от недовольства. Впрочем, зря. Всё-таки, он слишком много сделал для наших убежищ, конспиративных квартир и других спецпомещений. Не зря учился на инженера или кого-там... — Мы пришли! — у входа появился голос Мэри Лайф. Стали заходить Натан Шин, Валла Лайтхуф, Кайл Калленберг, и Билл Мил. Все гости стали быстро осваиваться в убежище: Сильв весело притаскивал стулья из ниоткуда, Блум стал общаться с Биллом и Скаем, бывшим его агентом и протеже во время первого периода пребывания в КПБ, Валла и Мэри недовольно шептались по поводу пыли и грязи в убежище (...женщины везде женщины?), Кайл разложил перед собой несколько книжек на аквелийском (скорее всего и вопросы суда и права, да революционные работы республиканцев), Натан спрашивал что-то у Кири (Кирилл. Он же де-юре его начальник в Следственном Отделе), а Хьюз просто сел и массировал себе то место, где мы бы сказали что там поясница. А "бумажный" главком расселся в самую дальнюю часть стола, и с некоторой головной болью рассматривал книжку "Теория неравномерного развития". Я её быстро пролистал и видя, сколько там статистической информации (Которая даже у меня редко бывает), мною было легко понято, насколько много труда вложено в эту книжку. И суть в целом простая: научное объяснение того, что мир имеет разный уровень развития и почему он именно такой, какой есть. Но сейчас я не мог её читать досконально, как бы не хотел. Наши полу-живые агенты ОВБ сейчас отвлекают Полицию и другие госструктуры. Я смог отъехать из города, под предлогом возвращения Отца. Остальные же товарищи уходили "по своим каналам". До города здесь что-то около получаса на грузовике или час с половиной пешком. Отвлекать они будут, в идеальном варианте, до восьми часов. Но это слишком оптимистично. Четыре часа - вот предел. У нас около три с половиной часа времени. Если приедем все на грузовике - полчаса дорога. Должны успеть. Разобьемся по отдельности. Вернусь будто бы из-за новостей о новых волнениях. У остальных тоже неплохие легенды... Что-то щёлкнуло в моей голове и я телекинезом вытащил из рядом стоящей полки книжку с темно-зелёной обложкой. Надпись на ней всё еще была видна: "Развитие Капитализма в Эквестрии". Открыв книгу. я увидел надпись снизу маленькими буквами: "Феликорн". Нахлынувшая ностальгия не могла убрать мой хмурый вид. Тем более что сама ностальгия была болезненной - собирать вырезки газет; ходить по библиотекам, в которых есть от силы одна нужная книжка; бегать по крышам и издалека наблюдать за забастовками рабочих; спрашивать приезжих об Эквестрии, подслушивать их разговоры в гостиницах, красть личное имущество, состоящее из драгоценностей, книжек и важных бухгалтерских учётов, документов на имущество, договора и т.д. (Синдикалы скупают на ура. Единственная проблема - есть соблазн задрать цену, потому что денег нема всегда. Дискордово монополистическое мышление! Хотя не у меня одного скупали...). В общем, я ощутил всю прелесть и боль таких крупных, и в тоже время научных работ. Возможно, поэтому я и перестал их писать... Но сейчас это было не то, что мне хотелось вспоминать. Я быстро листал книжку, подмечая различные моменты, такие как: экономика Эквестрии, доля сельского хозяйства (52-67%), доля промышленных объектов (36-49%), крупные банковские объединения и финансовый сектор (RBE,UoC и др.). Сейчас, конечно, эта информация устарела. Ну например хотя бы потому, что Северяния отделилась. Не вся, конечно, но северная (Северная Северяния... это что-то новое), промышленная часть за Советской стороной. А южная, сельская - за Кантерлотом. Да и вряд ли Всеобщая забастовка прошла бесследно. С учётом того, что инфляция растёт и растёт, а экономике немножко больно... На повестке дня должны были стоять два вопроса, помимо организационных: экономический кризис и Эквестрия в этом кризисе. Доклад готовил об этом я, Кайл и Сильв. Сильв как пони, который начал в это углубляться ( в последнее время он читает множество книг по экономике. Причём не только соц-толка, но и либерального направления), Кайл как эксперт по языкам (Он завершил своё обучение Герцландскому и начал учить Вингбардийский. Вот это у него голова-гений!), и я как редактор, "Директор ОВБ". Но читая черновой доклад об этом, я понимал - я слишком плохо знаю Эквестрию. Как бы банально это ни звучало, но у меня нет доступа к нужной информации. Чтобы понять всю проблему, достаточно заглянуть в современные учебники истории: Промышленная Революция 850-880-ых годов (Технологическая Революция. Экономика стран Грифоньего и частично Эквестрийского континента всё ещё опирается на старую добрую аграрную экономику) хоть и является общим моментом, но после него идёт какая-то муть - Промышленный Переворот в Грифонии который так и не закончился, Промышленный Переворот Южной Грифонии (Ладно, это ещё можно объяснить политическими моментами, борьбой Дворян против Буржуа, Республиканская Революция 978-ого года как пик этой полувековой борьбы), и... ВНИМАНИЕ! Промышленная Революция Восточного побережья 910-930-ых годов, Промышленная Революция Эквестрии 920-980-ых годов, Промышленный Переворот Эквестрии 950-ых годов (!), Окончание Промышленной Революции 970-ых годов (!!!), Новая волна Индустриализации 966-993-его года (!!!!!!), Начало Промышленной Революции Эквусского континента 975-ого года (!!!!!!!!) и т.д. Я понимаю, что труд историка - дело неблагодарное, поскольку всегда имеет "заказ от общества" - в какой интерпретации хочет оно его видеть, видеть элиты, видеть низы, видеть политические деятели, видение самого учёного-историка. Но Луна меня храни, какова причина такого странного разброса? И это я ещё обобщил, если читать "в голом виде", то тут ещё штук пятнадцать этих переворотных революций не то промышленности, не то аграрности. В общем, вспоминается фраза "Мы не знаем, в каком обществе мы живём"... Передо мной были две книги. Моя, дилетантская, и Сталлиона, чуть более профессиональная. Сейчас я почти завидовал Сталлиону - думай только об одной Северянии. Хотя, конечно, у него просто профиль проблем более широкий: Экономика, Политические отношения с Революционным Государством... Есть, конечно, Скайнавия, де-юре первое Социалистическое государственное образование... Интересно, они наладят отношения? Но это всё далёкие мысли. Сейчас я должен понять, почему Северная Революция случилась именно в Северянии? Почему несмотря на Всеобщую забастовку, Революция не перекинулась? Да и почему сама Революция выжила и как завершить Эквестрийскую Революцию? Ведь Северянскости в это Революции только территория. Она должна была стать Всеэквестрийской!... Должна была. И если я не пойму что с экономикой... Реформы Селестии. Чего она замышляет? Может она и специфично решает, кто виноват, а кто нет, и как она подбирает кадры, но она не дура. Тысяча лет минимум, а по максимум - три тысячи. Сколько она правила? И почему она не распространяется об этом? Почему только последнее тысячелетие?... Луна? Нет, если бы она действительно хотела сделать свою сестру (...Сестра ли?) врагом, можно было бы создать образ. Но нет - легенда о Найтмер Мун. Магия Маарская... И как она правит? За счёт чего? Помнится, Отец учил меня о "самоорганизации" всех территорий Эквестрии. Ха! Может еще Монархический Анархо-коммунизм!? Глупость... Придется изучать историю. И политическую, и экономическую... — Лавендер? — увидев темно-синее копыто, я поднял голову вверх. Сильв удивлённо смотрел на меня. Распереживался за меня, бедняга. — Извини. Мы уже начинаем? — Спросил я риторически, увидев уже рассевшихся товарищей. Одиннадцать существ - Лавендер Берри, Сильвер Мад, Скай Флэйр, Кайл Калленберг, Билл Мил, Валла Лайтхуф, Мэри Лайф, Кирилл Понюков, Кент Хьюз и новые гости - Бореал Блум, старый товарищ, и Натан Шин, мой агент в Полиции Балтимейра. Овальный стол становился теснее, чем раньше. — Как видишь. — расслабившись, ответил мой беспокойный фестрал. — Ну раз так... Кайл Калленберг ведёт протокол согласно обычному режиму. Сейчас 12:30, Седьмое Жерминаля, двадцать седьмое марта по-эквестрийскому... Я начну речь? — задал я вопрос, поворачиваясь в сторону Кайла? — ...Да. Можете начинать. — ответил Кайл, что-то дописав на бумаге. — ... — я встал на две ноги, опираясь двумя передними копытами на стол. Я привык к этим парам глаз, что всегда жадно смотрят на оратора, — Товарищи! Я рад вас видеть в целостности и здравии! Несмотря на то, что все знают причину зачем мы тут, стоит специально проговорить последние события... Мы выжили. Эти два слова не могут передать тех усилий, что мы приложили чтобы выйти из катастрофического положения, сложившегося в ходе безответственного руководства Коммунистической Партии Балтимейра, чьим одним из неформальных органов мы являлись, и жестокой, полицейской политики Эквестрийского руководства, которое отражает нарастание противоречий в Эквестрии. Наше положение сейчас лишь относительно можно называть стабильным. Селестия и дворяно-буржуазная элита будет вынуждена начать предпринимать какие-то действия внутри страны, ибо повторение Северянской Революции было бы катастрофой для Кантерлота. И они это знают не хуже нас. Я не могу сейчас сказать, затронут ли действия Кантерлотского правительства непосредственно нас, но оно точно заденет всю Эквестрию. А значит первоочерёдная задача - определиться с будущим. Мы должны сказать себе чётко и не тая - кто мы? Чего мы хотим добиться?... Мы могли бы начать рассуждать о прошлом, что привело к нашему нынешнему настоящему, но в связи с срочностью и тяжестью проведения нашего Съезда, мы не можем себе этого позволить. Так что определимся с общим тезисом: Усиливающаяся роль буржуазно-государственных структур смогло надавить на нашу Парт-организацию, как и на остальные политические объединения рабочих. Оставшись одни, в связи с особенностями нашей ранней работы, мы продемонстрировали самим себе возможность самостоятельной работы, не зависящая от "покровителей ЦК". Это поднимает вопрос о нашей роли в национальной борьбе рабочих внутри Эквестрии, и в международной борьбе всего мира. Специально для этого были подготовлены два доклада - Доклад о международном состоянии экономики и кризис Капитализма, а также Доклад о внутреннем состоянии КПБ, наших сбежавших товарищей — я кивнул в сторону Сильвера и Бореала, сидящих слева от меня, — ...На этом, я хочу закончить вступительную речь Съезда Центрального Совета Органа Внутренней Безопасности. Сказав последние слова, пошли аплодисменты. Впрочем, скорее по привычке - все наши прошлые съезды ЦС не очень были "аплодисментскими", но опыт съезда партий давал о себе знать. — Хм-Хм. Прежде чем мы начнём, напоминаю... — обратив на себя внимание, сказал Билл, — что все организационные вопросы, как должности, обязанности и полномочия будут подняты в конце съезда. Ни у кого нет вопросов почему? — все лишь кивнули, понимая что сейчас стоит вопрос существования и сути ОВБ, а не кто будет ответственными и виноватым. Получат все. — Отлично. Тогда приглашаю нашего гостя и старого товарища по Партийной и Идеологической борьбе, Бореала Блума. — Все встали хлопать, пока я жестом подозвал вставшего Кайла, что брал новую ручку к себе. — Кайл, пропиши что название меняется. Вместо Организации (Organisation) - Орган (Enforcers - Силы, Исполнители). Так точнее. Напиши что внёс изменение я. — сказал я ему невероятно быстро, чтобы успеть к речи. Кайл ничего не сказал, но по его клювиному лицу, было очевидна мысль "А зачем???". Тем не менее, чтобы не нарушать процесс, он просто кивнул и вернулся на место. —...Благодарю Центральный Совет Органа за то что вызволили меня из тюрячки, куда меня и бросили вы. Отдельная Благодарность Полковнику за несколько штрафов на мою голову. — в своей едко-агрессивной манере, которую он показывал только тем, кому доверяет, начал он. Хорошо что я предупредил остальных об этом. А то так можно легко спутать намерения. — О теперь о докладе. — Перед ним лежала небольшая стопочка бумаг, в которую он точно (поверьте моему опыту работы с ним) будет заглядывать только в конце, чтобы понять как закончить речь. — Коммунистическая Партия Балтимейра... И началось! Ой, какие только афоризмы и метафоры не использовал. Как он только не менял голос, задавая тон настроения! Но поскольку я уже не всё помню, а Блум меня изобьет по старой дружбе за такое, то я скажу вкратце. Если обобщать - в партии было размежевание. Причём это началось ещё со второго съезда, где множество организационно-идеологических моментов были продавлены от моего имени (Авангардная Партия например). Ушли тогда только часть недовольных. Остальные остались, убеждённые что так будет лучше. В целом, можно сказать что почвы для конфликта готовилась медленно, в немалой степени за счёт того, что наше ещё тогда ЦРБ (Цербер) обеспечивала финансами Партию. Но были недовольные и их число росло. Конечно, проблема была не только в ЦРБ, но и в вопросе делёжки денег, в вопросах принятия в партию, тактические вопросы борьбы рабочего класса и т.д. И к 995-ому году это достигло точки кипения. Не в самой Партии, конечно, а в Центральном Комитете. По словам Блума, можно разделить на две фракции, которые окончательно оформились после побега ЦК и части партии из Балтимейра (Фракционная борьба уже вовсю шла и то, что нас не предупредили о побеге - одно из последствий этого решения): Балтимейровцы и Экономисты. Балтимейровцы, лидерами которых являются Крикет Чейфер, Фри Спирит, Пранс Тид (Пони средних лет, молодой член ЦК), считали что надо возвращаться в Балтимейр, наращивать влияние в профсоюзах, усиливать политическое звучание на фоне ухудшающегося положения политической мысли в Эквестрии с сохранением Авангардного типа управления Партии. В чём их обвинили? Бюрократизм, Провинцианализм, отрывание верхов от низов, неформальные центры принятия решений, слабое понимание того, какими должны быть коммунистами "по их определению" и т.д. Экономисты, лидерами которых стали Даймонд Чафер (Известный среди ОВБ товарищ, который благосклонно относился к ЦРБ. Из одного племени, что и Чейфер), Старлайт Найт (Известная Социалистка, фанатеющая по промышленности. Немало её работ - не политические, а пролетарско-культурные, если это так можно назвать), Перфэкт Степс (Глава профсоюза "Фестрал". Не фестрал, а пони. Переманила многих из умирающих ФОРа и ДРа), выступали за идею "Все-эквестринизации" Партии, создание её Национальной Коммунистической Организацией, расширение полномочий всех членов партий, "Демонтаж гнилых элементов Авангардизма"(Понимайте как хотите, ибо я не понял смысл, но понял формулировку и зачем она нужна...). Причём их тактика была особенно спорной - "Экономизм" или же "Эгоистичная Борьба". Смысл прост - ближайшая Революция в самом прекрасном далёком, а значит чтобы бороться с Буржуазным полу-дворянским строем, нужно взывать у рабочих "Пролетарский Эгоизм". Мол, если они будут бороться только за себя, а не за шахтёра из Роквилля, потому что они этого шахтёра никогда не видели. Их обоснованно обвинили в "Экономизме" (название, данное противниками) и что они де-факто подменяют борьбу Классовую, борьбой экономической, где они проиграют просто из-за отсутствия ресурсов, которые есть у буржуа. Обвинения - Создание Массовой и слабой партии, распыление сил, "Экономизм", вырождение и предательство, прислуга Буржуазии и т.д. В начале зимы они раскололись на две партии - КПБ и НОП - Национальная Организация Пони (Я спросил у Блума, чё такое странное название, а он ответил: "А Гровер его знает!"). А затем грянула Северянская Революция. На мгновение все позабыли о распрях и присоединились к местной забастовке в поддержку Верховного Совета Северянской ССР. После Восстановительного Съезда, Бореала и ещё нескольких товарищей отправили в Балтимейр для восстановления работы там (одно из последствия компромисса Съезда). Ну а после, мы уже всё знали. Блум завершил речь тем, что за эти три дня он смог связаться с некоторыми товарищами и новости неутешительные - все стали дробиться и дробиться на микро-фракции внутри себя. "Газетчики", "Авангардисты", "Материалисты", "Железняки" "Экономисты", "Балтимейровцы" и т.д - все эти названия, кроме последних двух, ничего не говорили ни нам, ни Блуму. В общем, ситуация плачевная. Единственная, что меня беспокоило - это "примиренцы", одним из которых был Бореал. Не спорю, причина раскола недостаточно уважительная для нормального работника партии, но пока я самолично не разберусь что там, доверять никому нельзя. Тем более, что достаточно одного неверного слова фракционера ЦК о нас - и мы попали. После краткого доклада, я быстро высказал что вопрос с Партией должен быть отложен, пока мы не разберёмся полностью. К моему счастью, меня все поддержали (Я уверен, это потому, что все злы на ЦК), и этот вопрос я мог отложить... А это будет очень больной вопрос, я гарантирую собственной головой! Следующим был Сильвер. Его речь была... необычной. В том смысле, что он редко выступает, а если выступает - то обычно по организационным вопросам и вопросам тактики наших агентов. А такая неожиданная работа для него, как мировая экономика, была в новинку. И... В общем... Вы же не хотите слушать тонны статистической информации, кучу ссылок на различные книги, которые даже я впервые слышу? Вот и я не помню. Поэтому своими словами - да здравствует Мировой Кризис! Серьёзно, из его речи можно сделать вывод, что скоро (или не очень. Здесь он делал много оговорок...) случится очередной кризис перепроизводства. И для подтверждения своей гипотезы он привёл много информации, где смог коснуться знаменитых левых экономистов, как Спайка Шпигеля, например. Но в немалой степени, он отсылался к официальной, "буржуазной" статистики. Не подумайте, я не имею ничего против. Наоборот, честный учёный так и должен делать. Если быть вкратце, чтобы вы поняли, то в Эквестрии началось падение Нормы Прибыли (Вот так сюрприз. Действительно, никогда такого не было и вот опять!), а в финансовом центре мира, Грифенхейме, уже нарастают скептицизм по поводу акций и бла-бла-бла. Более того, начались все знакомые Марксистам процессы: Затянем пояса потуже, вывезем капитал подальше, проблемы подальше, рабочее движение подальше... А знаете что? А давайте немного репрессий демонстраций, цензура прессы и т.д. Сильвер объяснял классическую марксистскую, прошу прощения за выражение, "методичку", и на её основе доказывал неизбежность Кризиса Перепроизводства. Ценность этого доклада в том, что Сильв собрал всю информацию об экономике и привёл данные, то есть сделал доклад научным. Так что когда он закончил - я хлопал ему вместе с остальными. Меня беспокоило одно - где он её нарыл (Бл**ь)? Я не могу достать всех вещей при моих то агентах и связях, а он её достал, прочитал и проанализировал за месяц!!! Мне стало казаться, что я гублю талант и способность Сильвера как Марксиста. Надо будет с ним переговорить... Ну суть этих докладов в Съезде ЦС была простой - напомнить кто нас бросил и ради чего мы боремся. И естественно все поняли намёк. Так что мы второй раз проголосовали за сохранение ОВБ. Первый раз был в сентябре. Вы спросите - зачем? Чтобы потом ушлым товарищам напоминать, что мы все проголосовали дважды, а значит - не обсуждается. К тому же, теперь голосовали и Блум с Шином, а это значит что они - полноценные члены ОВБ. Начался самый больной вопрос в Съезде - какая наша цель и как реорганизовать ОВБ. И если с первым вопросом, доклады дали нужный эффект - все поддержали моё предложение законспирированной организации внутри полицейских структур, по крайне мере на время "одиночества" (Даже Блум, хотя видно что он сомневался), то вот после второго вопроса мы перестали быть "Марксистами" и стали просто Аппаратчиками. Во-первых - как голосовать? Мы выбрали прямое голосование. Не потому что это удобно, а потому что так мы удовлетворим всех. Во-вторых - кто за что отвечает? После недолгого спора, мы решили что пока что важнейшие решения принимаю я, как Директор. Я уверен, что возможно они бы и поспорили за каждую должность, но время поджимало, а если узнают - это всё станет бумагой на столе Селестии (Кстати, хороший способ давить на собеседника. Надо бы запомнить...). И... Я оставил всё как есть. Потому что сейчас непонятно что от нас потребуется. А перебрасывать их туда-сюда и давать им самые разные задания - удобно, хотя и страдает эффективность. С другой стороны, они должны быть универсальными революционерами! Что касается бюджета, распределение вёл наш вечный казначей, Кайл. Потому что он точно не утаивает ни монеты (Хотя Боря меня потом спросил об этом. Похоже, недоверие к грифоньей натуре - это тот стереотип, с которым придётся бороться). Заместитель - Сильвер Мад. Агентура - персональная, но де-факто это сейчас лишь слова, ибо агентов мало. Сам съезд закончился тем, что мы просто закрепили тот курс, который мы уже все молча понимали: сидим и не высовываемся. Ибо в нашей нынешней ситуации, когда нас могут раскрыть даже неумышленно, а у нас, мягко говоря, некоторые проблемы "с самоопределением цели", то такая "дирижёрская, Директорская" система просто позволяла реагировать нам быстрее. Единственное, что меня беспокоило - моя кандидатура. Не поймите неправильно - я очень рад, что меня выбрали, но всё же моё здоровье, физическое и психическое, не бесконечное. Конечно, и у моих товарищей так же, но... Сильвер выбил меня из мысли и спросил, готов ли я завершить съезд. Надо было уже идти. Честно, не очень понимал зачем нам речи, но традиции съездов партии ещё никто не отменял. Так что когда на меня вновь уставились десять пар глаз, я лишь сказал: "Дорогие товарищи..." *** — ...Это какого года перепись, Сановский? — спросил фамильярно Стил, читая документ Наркома Просвещения. Лицо Стила было хмурым, губы слегка сжаты, а взгляд прищуренным. Кабинет Председателя Совнаркома мало чем походил на кабинет: небольшой стол, свеча, огромные талмуды книг и документов, мало чем походившие на рабочее место. Стил бы и рад был прибрать (Лично. Он любил, когда вещи стояли на своих местах, но прибирать никому не давал), но сейчас было слишком мало времени в его рабочем графике, чтобы он мог это себе позволить. — Девятьсот восьмидесятого года, Господин Сталлион. — ответил ему Антон Александрович. Всё время поправляя очки, он делал это таким лёгким и отчасти интеллигентским движением, что казалось, будто бы Сановский был добавлен в интерьер комнаты по ошибке. — Я тебе не Господин, Антон. — резко оторвал от документа голову Стил. Он был недоволен таким отношением, хотя и понимал, что Сановский - старый интеллигент, ему более чем простительно. Особенно с тем фактом, что со своей работой его старый друг справлялся более чем безупречно. — Я просто знал, что ты откликнешься на это. Не пристало первому лицу правительства хмурым ходить. — с лёгкой и доброй улыбкой ответил Антон Александрович. Стил не мог не усмехнуться. — Ладно, ты прав. У меня нынче нет права ходить с тяжёлым видом. — чуть расслабившись, ответил Сталлион. С учётом его деятельности и трудностей, с которым столкнулась вся Коммунистическая Партия и Советская Власть, отдых был желанной целью для него. Поэтому помимо своей беззаветной преданности делу Социализма, он надеялся что сможет выбить себе отпуск на каком-нибудь Съезде ЦэКа. — ...72% пони безграмотны? — Эти данные по всей Северянии. Если помнить, что юг остался за Селестией, то эти цифры уже не так точны. Возможно, процент грамотных больше. С другой стороны, данная статистика собиралась "оптимистами". Если можешь читать своё имя - ты уже грамотный, по мнению наших предшественников. — На юге проживало что-то около полутора миллионов? — спросил Стил, уже раздумывая над будущим. — А у нас сколько пони, если методом какой-нибудь кривой математики? — У нас что-то около восьми миллионов, может чуть меньше. — Ответил Нарком. — Территория, на которой проживали не больше десяти миллионов - и мы смогли взять только часть... Для уже сорока пяти миллионной Эквестрии без нас, это может быть серьёзным ударом... Ладно. Нечего жаловаться. — тут же жёстко отрезал сам себе Стил, не давая повода уходить далеко. — Сам факт того что мы стали первым независимым социалистическим государством в Эквусе уже дорогого стоит... Антонушка. Тебе предстоит важное задание - подготовить программу ликвидации безграмотности. Да, знаю, — жестом прервав Сановского, продолжил Стил, — все твои силы идут на поддержание того минимального, что нам оставили царе-буржуи. Но выдели в своём Наркомате хотя бы пять-десять процентов под план... Ликбеза. Да, так и назовём. Чтобы у нас на будущее была программа для просвещения населения. Возьми моё разрешение от Совнаркома. Пойди к Мякову, нашему Высшему Хозяйственнику, хе! — сказал Стил. Он вспомнил лицо Алексина Мякова, председателя ВСНХ - Высшего Совета Народного Хозяйства, который всё меньше был высшим и народным. Скорее уж Совет Ведомственного Хаоса. И Алексин был той единственной цепью, что связывала ВСНХ воедино. — И спроси у него про печатные станки. Изыми не больше, чем для трёх небольших групп. — Хорошо. Отчёт к какому? — К пятнадцатому числу. — ответил Стил, понимая сложности проблем у Сановского. Антон Александрович кивнул, забрал все документы и ушёл. Стил же, не теряя ни секунды, тут же продолжил складывать различные документы, будто собирая ребус. На какое-то мгновение Стил остановился. А затем стал массировать себе виски. Его голова болела тяжёлыми раздумиями, которые сыпались один за другим. Обычно, у него не было времени уходить в депрессию - он должен работать. Но сейчас, оставшись на минуты три один, он не мог "не остановиться". И, будто желая притушить боль, он открыл небольшую тумбу и достал оттуда книжку "Марксистская Партия и Классовая Борьба". Он знал, что он ничего нужного ему не найдёт, но всё равно открыл её, по привычке. Сталлион листал заученные до зубрёжки тексты, вспоминал как подходил к ним и так и сяк... Но почти все книги Феликорна - тактика борьбы Партии и рабочего класса в захвате власти и свержения буржуазии. Первый месяц после перемирия был почти "слепым восторгом" или как писал Феликорн - "Головокружение от успехов" (правда, он писал это по отношению к крупным профсоюзным организациям и лидерам этих организаций. Но чувство забвения об сознательности, осторожности и последовательности, борьбе с вырождением были схожи...), который, казалось, ничем нельзя остановить. Но чем дальше от Декабря - тем сложнее становилось дело. Вспоминая книгу своего уже покойного товарища, Леонида Больвина, "Кооперация при Капитале", он вдруг увидел свой разговор с Феликорном, Лавендером Берри, если верить его словам. Этот голубоглазый сероватый единорог был совершенно другим в разговоре, чем когда он освобождал его и Альтидию. Эту кипучую страсть он ни с чем не спутает... Но что он сказал...: "Подлинный Социализм может возникнуть лишь как сеть производительно-потребительских коммун, добросовестно учитывающих свое производство и потребление, экономящих труд, повышающих неуклонно его производительность, Товарищ Сталлион. Вам ли не знать работы Больвина? И тем не менее, только Партия при отставании масс - а он неизбежно будет отставать, ведь коммунистами становятся не с рождения, - может грамотно и правильно оценить вектор развития Революции. Революция социалистическая должна быть повсеместной, народной, пролетарской, тотальной! Ни один элемент старого мира не должен быть сохранён. Но я гарантирую вам, Товарищ Сталлион, что рано или поздно, появится сопротивление преобразованиям. Как минимум потому, что Государство, при всём желании, одномоментно мы не уничтожим - мы бы ничем не отличались от анархистов Бикунина в Скайнавии, - а значит, всегда будет шанс начать тормозить Революцию. Партия - это то самое лекарство, та самая закваска в тесте, которое сможет как можно дольше сохранять Революционный курс. И, помните, как только это начнётся, вы должны быть невероятно избирательны в том, что придётся - вынужденно придётся, когда Авангард ослабнет хватку, - останавливать из преобразований. Ради сохранения Деформированного Рабочего Государства... В идеальном варианте Партия должна увязать этот комплекс изменений, движений, тенденций, тем самым сделав Революцию по-настоящему последовательной. Но, боюсь, у Партии будет слишком много проблем чтобы это делать. Впрочем, не будем загадывать... Да. Я не верю в Революционный Пролетариат в его Государстве. Я не верю что Пролетариат доведет Революцию до конца. По крайне мере сейчас..." Стил тогда возражал. Возражал что уж слишком на Партию Феликорн возлагает на неё (Разве он не говорил ему, какие баталии, идейные битвы, аппаратные грызни предшествовали тому, что сейчас называется СКП? Разве Стил не мог знать, что ничего из этого не исчезло, что по-своему оно усилилось с победой? Что СКП вновь разваливается на фракции?...) не авангардные, а диктаторские надежды; что Партия будет оставаться в тонусе за счёт Революционного пролетариата, что будет вести Революцию вперёд; что Советы ни за что не позволят если не Партии, то Революции исказиться, поскольку это касается их собственного видения и благополучия; что Партия - это инструмент, а не самоцель Революции; что в конце концов, Партия - не панацея? Да, он это говорил из самых светлых, или как бы высказался Феликорн, Децистских соображений. Но что сейчас было на деле? Партия уже бюрократизируется, уже появляются "советские служащие" - красные чиновники (Всего за три месяца...). Советы оказались не столь лояльны курсу Коммунистической Партии, уже поднимает головы Контрреволюционных сил; крестьяне и часть рабочих сопротивляются кооперации, а кооперативы не могут дать нужной продукции. Буржуи сбежали, сломав все цепочки производства; страна не может обеспечить все заводы (Да что там - она вынуждена их национализировать! Весь план рабочего контроля коту под хвост...). Да, были проблемы, которые вообще не могли учитываться, ни Стилом, ни Лавендером, но... Стилу стало казаться, что он понял Феликорна. Почему тот выступал за двухпартийную систему, почему он всячески его предупреждал думать собственной головой... Даже контраргументы Стила, которых он уже в подробности не помнил, казались ему детским лепетом... Даже если Революционный Пролетариат ещё революционен, то что он мог бы ответить на тот факт, что 80% страны - крестьяне, молча саботирующие советскую власть?... А структуры? Силовые структуры? Даже не Феликорн, а его товарищ Леон Кронский говорил, что Армия Республики будет оставаться Армией, только с сохранением вертикальной схемы и дисциплины казарменного толка. А СЧК? Северянская Чрезвычайная Комиссия? Разве она смотрит на демократический централизм? Сталлион знал что Революция - это самое авторитарное действие. И он бы ни за что не думал, что авторитарные тенденции - это плохо. Это естественно. Но сейчас, в мире?... И был ли это мир? Ни он, ни Револьцова, ни Панцушенко, ни Серов, ни Кронский, ни Мяков, никто не предполагал мира. Революция должна была стать Все-эквестрийской... Но Кронский решил подписать мир. Ведь Армии Республики де-факто не было. Что могли сделать даже роты революционных матросов против многотысячной армии (или ополчения) Эквестрии, даже с так называемыми танками (Эти чудо-юдо, так нахваливаемые Кронским, были похожи на тракторы с пушкой. Стил не был военным экспертом и смутно понимал полезность такой вещи. Разве она не слишком медленна чтобы её можно было сломать?)? Но любая попытка Советской Демократии - тыкание в небо, с надеждой на чудо. ...Но Стил не собирался сдаваться. Да, сейчас идёт пожар в стране. Пожар голода, нищеты, разрухи, роста контрреволюции, краха сломленного хозяйства и жизни предыдущих лет из-за идиота царя и его лакеев. Значит Партия "должна принять самое деятельное участие". Партия - это не панацея. Но это Авангард. Значит весь удар первых месяцев придётся взять на себя. Стил вдруг осветился. Он не может понять всех процессов идущих в стране. Потому что эти процессы только начались. Всякое их осмысление было бы пустой тратой времени. У них нет формы, нет содержания, лишь материальное пространство. Значит его задача, задача товарищей, задача каждого коммуниста в Северянии - вывести страну в стабильное русло. Победа или смерть - разве не с этим лозунгом он штурмовал с красногвардейцами дворец Принцессина? Это дело всей Партии, всего Советского, Северянского народа в осмыслении проблемы и её решении. Да. Советы и Советская Демократия претерпят изменения и, скорее всего, деградацию. Стил это знал почти по наитию. Значит его личная цель - сохранить её наверху, в партии. Там где принимают решения самые фанатичные и верные товарищи. И что самое главное - тормозить деградацию Революции. Феликорн ошибался - это не партия уходит от принципов социализма, это действительность диктует свою волю. Он не проиграет. С этой мыслью Стил подошёл вновь уселся за стол и взял два черновых проекта, заготовленные ещё неделю назад: "О хлебном продовольствии" и "О красном терроре". И всё же Стил знал - это меры временные. Осталось лишь понять - как быстро другие осознают, что курс который даёт свободу врагам Советской Республики ошибочен? И что более страшно было для самого Стила - как быстро Председатель СКП осознает, что взять наскоком Социализм в крестьянской стране невозможно?