Ненастоящий Лавендер

...Эти скайфольцы... — прошептал я, смотря на отчёт по работе порта Балтимейр. В отчёте были не самые утешительные новости: не хватало специалистов, инженеров и даже обычных рабочих. А всё из-за иностранных компаний, не готовых принимать пони, а только грифонов. И ещё эти официальные ответы:"Mr.Berry! Sorry, but...". Наглы похлеще Кризалис! —...Что думаете? — спросил меня мэр Эш Мусташ. Его коричневатые волосы вместе с усами были похожи на парик и, казалось, что они находятся на его голове по ошибке и вот-вот упадут. Тем не менее, они твёрдо держались на своих законных местах, от головы и гривы до хвоста. — Это не вы должны говорить такие слова, а я. Вы же у нас этим занимаетесь. — немножко резко ответил я. Но справедливости ради, я должен ему сказать спасибо. А то когда пришёл этот грифон с непонятным ломаным эквестрийским говором, мне казалось что он задержится. Но благодаря нашему дорогому Мэру, мы нашли переводчика и договорились. Удивительно, но с заграницей оказалось намного легче договориться, чем с "роднёй". Удивительная интернационализация. Но только сейчас я понял подвох: это касалось работников. А каких работников - в нашем договоре умолчано. А ведь верфь и часть порта мы уже отдали в их жадные когти. Эти бизнесгрифы... — Что вы предлагаете с этим сделать? Не хватало чтобы у нас были морские пробки с Филлидельфией, Сансетом и Мэйнхеттеном из-за Скайфола. — Вот. Это проект о налогах на каждую новую иностранную компанию. Согласно данному законопроекту, все иностранные компании будут обязаны платить налог, если захотят использовать исключительно одну расу или исключительно граждан своей страны. Для обхода этого налога нужно будет иметь постоянных работников из нашей страны и города, в пропорциях 3 к 10 от пони, 1 к 10 от фестралов, 2 к 10 от местных грифонов. Они будут обязаны предоставлять нам ежеквартальные доклады об выплате таким работникам. В случае если не один из двух "расовых" пунктов не будет выполнен, то мы имеем право изымать выручку или полностью отобрать их предприятие. К местным грифонам это не относится. Если выполнен один пункт - треть налога будет снижена. При необходимости, пропорции численности работников можно поменять. —...Хороший законопроект. Но есть пару вопросов. — сказал я, разглядывая и читая набросок этого закона. Он, конечно же, был сложнее юридически, но простое объяснение Мусташа мне нравилось больше. — Во-первых, возможные коррупционные схемы. Даже моих умственных способностей хватает, чтобы понять, что пару манипуляций с бумагой - и всё готово. Во-вторых, каков налог? Он должен больно ощущаться, чтобы его выполняли. — Коррупционные схемы - это для полицейского Отдела Противодействия Коррупции. Я лишь могу сделать то, что в моих силах, для предотвращения подобного. — по-бюрократически ответил Мусташ. Неплохо вышел, но этот ответ неудовлетворительный. — А что касается налога, то изъятие сорока процентов доходов предприятия, более чем отличный стимул. — закончил Мусташ, радуя меня второй частью. Впрочем, проект закона - это первая часть. Вторая - её соблюдение. — Хорошо. Тогда вы должны вместе с Капитаном Флэйром совместно разработать анти-коррупционные действия для этого закона. — сказал я внешне холодно, но про себя довольно улыбаясь. Его нервничание многого стоило для меня сейчас, уставшего Полковника. — Также, сообщите Лейтенанту Шину, главе Отдела №3 по береговой охране, и проконсультируйте его насчёт юридических моментов. Можете быть свободны. Ничего не сказав, а лишь кивнув, тот вышел из кабинета. Я стал беспокоиться о том моменте, когда моего авторитета не станет. Проект по восстановлению Мэрии - для меня дело гиблое. Останутся только неформальные методы давления... А саму версию восстановления Мэрии нельзя изменить. Ну как - его, конечно, можно переписать, но если никто не скажет слова против (а чиновники будут против, особенно теперь!), то что может быть хуже, чем молчаливый саботаж невыполнения, приписок и самовольства без виновных и состава преступления? Мне оставалось лишь держать свою голову в холоде и думать рационально. Единственной моей отрадой было то, что я отправил посыльного Мэрии чтобы он самолично забрал моего Отца, в целостности и сохранности (Мы вернулись вовремя. Надо бы сказать спасибо Агенту №Эль за то, что приглядывает там. Главное не выдать слишком многое). А это значит что я больше не буду спать в этом дискордовом общежитии! Не поймите неправильно, но каждый раз засыпая там, где есть пони которым я не могу полностью доверять, вызывает пассивное раздражение. Хотя и держит в жёстком тонусе собственный язык и психику. —...Новый Мэйрленд... — произнёс тихо я, думая что делать. Новый Мэйрленд - это настоящая золотая жила эмигрантской жизни. Имея упрощённую систему принятия граждан-грифонов, она имела ряд существенных ограничительных ущемлений самих грифонов уже на территории колонии. И этим провоцировала ехать в нашу любимую метрополию, где были целые города (Новый Хорслеан) грифонов без всяких нюансов. А товары? Вингбардийский и Сикамеонский табак, экзотика Астерионских островов... Может у нас это и производится, но товар есть товар - его надо продать... Хотя не стоит забывать о Скайфоле, Фетизском Герцогстве, Империи Грифонов и Аквелии в конце концов. Все они имеют тесные связи с Эквестрией... "Морская Тройка" из Балтимейра, Филлидельфии и Нью-Мэйнхеттена с трудом могла переваривать эту торговлю. И стоит остановиться хотя бы небольшой портовой части одного города, как проблемы будут ощущаться если не везде, то в городе точно... — Может, анархисты? — спросил сам себя, вспоминая отчёты. Помимо проблем с иностранными компаниями, были и другие. Например - поломка оборудования. Каждый второй кран имеет поломку, станки на заводах неожиданно останавливаются. Плюс - пропажи ящиков с самым разным содержимым: от пищевых продуктов (что ожидаемо) до компонентов взрывчатки (что настораживает). Не то чтобы до меня было иначе, но сейчас это настораживает. Особенно вкупе с тем фактом, что CAN-TER до сих пор мало что открыто о себе заявляют. Хотя, несмотря на сохранившийся запрет политических и профсоюзных организации, они существуют и быстро восстанавливаются... Я чуть резким движением взял листок и начал писать: "1. CAN-TER. Проверить Анархистов, состав бывших террористов до 975-ого года. 2. Банки. Выправить их положение, обеспечить денежной массой население. 3. Усилить пропаганду Мэрии, требовать специальных формулировок от Кита. 4. Усилить береговой отдел, новые полномочия и новые сотрудники. Флэйр. 5. Найти способ увеличить состав Полиции без бюджетных потерь. 6. Образ Полиции, следить за подчинёнными. " Посмотрев на начерченные слова и подумав, что пока что это самые важные проблемы, я сложил листок и убрал в карман. Надо бы его сжечь. В дверь кабинета постучали и в неё со скрипом вошёл Сильвер. Надо бы пересмотреть Циркуляр ещё раз. — Лавен! Слушай, у меня две новости, хорошая и плохая! — воскликнул Сильв. Его вид говори ло том, что новости из разряда "Ничё так". — С какой начнёшь? — Давай с плохой. — Я знал что ты это скажешь! Я зачитаю! — сказал Сильвер и вытащил газету с надписью "Grifenheim Zeitung". Краем глаза я заметил, что у него был и новый выпуск газеты "Baltimare Times" — Кхем... — прочистив горло, Сильвер с выражением начал зачитывать, — "С вечера 22 марта по утро 23 марта, фондовая биржа "Welt Strasse", являющаяся самой крупной международной биржой, находящаяся в столице Империи Его Величества" бла-бла-бла.." это пропустим. ...Неожиданно рухнула. В ходе продажи акций, созданные спекулятивным бумом конца 80-ых годов, был образован "экономический пузырь", основанный на отсутствии денег, сопоставимые с ценами акций..." Дальше идёт скукота про то, как гарнизон Грифенхейма оцеплял улицы, но вот тебе данные: "Промышленный Индекс Коненн Дау упал на 16% менее чем за 14 часов и продолжает неуклонно падать..." — А по-эквестрийски? — спросил я, уже головой догадываясь что хочет сказать мой ненаглядный фестральский экономист. — Будет полный Крах!... — сказал Сильв, неожиданно умело и ловко вставляя такое простое и ничего не значащее слово, как "крах", — Я ожидаю что где-то за месяца три нас ждёт мировой экономический кризис! — да, он точно придерживался позиции "Чем хуже, тем лучше". — Поверю тебе на слово, с учётом того, что нам дней пять назад об этом говорил. До Эквестрии и конкретно до нас это когда дойдёт это волна? — спросил я, подмечая точность по времени выступления Мада. — Честно - трудно сказать. Но думаю, за тройку дней, максимум полторы недели, мы это почувствуем точно. Если не раньше. — самодовольно ответил полицай в фуражке. —...Подытожим. То есть, с огромной вероятностью, скоро, в стране, которое недавно пережила сепаратистскую революцию, экономическое падение из-за всеобщей забастовки, небольшой политический кризис, появится волна нового мирового экономического кризиса от другой страны, которая приведёт для Балтимейра к инфляции, взвинченным ценам и проблемам у населения?... Я вам что, волшебник, что может по велению палочки из ниоткуда всё грамотно распределить!? — Окончил я повышенным тоном. Будь я сейчас обычным полицейским с марксистскими взглядами - радовался бы как жеребёнок. Но... Но... Я вам как буду город сохранять функциональным!? — Да не кипяшись ты. Во-первых, мы город огромный и важный. При всём желании, на наши проблемы не смогут смотреть спустя копыта. Нам неизбежно будут помогать товарами, деньгами и т.д... Ну, если у Кантерлота будут силы. Во-вторых, у нас ведь есть опыт перераспределения! Сделаем как и раньше! — Да, только теперь мы ещё и полицейским натурой будем выдавать. У них точно не появятся никаких вопросов... Селестия спаси, я надеюсь, что это хотя бы приведёт ко второй революции. Тогда все наши мучения будут оправданы. — тихо помолился я, ложа на свой алтарь всю физическую усталость и утомление.... — Ладно, соберёмся с Мэрией и остальным ещё раз через два-три дня. Сильв... — сказал я, вытаскивая уже свёрнутый листок бумаги, — мне нужно чтобы ты нашёл информацию об деятельности CAN-TER и анархистов. У меня большое беспокойство насчёт недавних проблем с портом. Поручаю это тебе. И позови Толда с Флэйром. Мне нужно с ними обговорить... И... А, впрочем, Мэрия пусть этим занимается - пусть и бумагу только марают, но знают об этом больше чем я... — раздумывал я вслух, пока Сильв читал небольшие пунктики. — Что-то у меня есть сомнение, что мы сможем увеличить состав полиции... — протянул со скептицизмом Капитан Полиции. — Но это надо. У нас сейчас всего не более тысячи сотрудников. По сути, у нас в миллионнике, на одного полицейского приходится тысяча пони. Как мы в такой ситуации вообще что-то можем предпринимать?... Вот натурой и будем выдавать... Ладно, об этом позже. Всё понял Сильв? — Так точно, Полковник! — отдал честь Сильв, отрываясь от бумажки. —...Погоди... На будущее - найди хороших скульпторов. —...Что? Зачем? — не понял Сильв. Винить его было бы странно. — Будем памятник в честь забастовки строить. — спокойно ответил Полковник. — ...Лавен. Ты уверен, что это хорошая идея?... Я боюсь, у нас не только Мэрия не поймёт, но даже наши офицеры будут гадать, а чё это было. Да и зачем она нам? — Агитация, Сильв. Не сейчас, к лету. Июнь или Июль. — передо мной всплыла мысль о том, почему тут такие "Романские" названия месяцев, — Нам надо реабилитировать Полицию. Не забастующих. Пример с забастовкой Флюгеля, где они даже не проверяли наши попытки их накормить. Это всего лишь образ "хорошего полицейского". В конце концов, мы не для Синдикалов и Коммунистов будем делать... И не для тех, кто лежат в могилах из-за буржаузно-полицейской глупости. А тем, кто ещё не определился, что это было. Наша картина должна быть доминирующей, даже если для этого мы примении все структуры государственного аппарата Эквестрии. Ибо я хочу чтобы мы остались живыми в ближайшее время... Думаю, памятник полицейского и рабочего, пожимающие друг другу копыта более чем даст понять риторику. —...Нууу... Ладно, определённая логика у твоей мысли есть, но желательно санкция сверху, чтоб потом мы не слушали в Штабе очередной неосмысленной дискуссии... Похоже я понял, почему ты вызываешь нашего редактора. — сказал Сильв, не до конца убеждённый в целесообразности, но вполне готовый выполнить просьбу. Тот ещё раз отдал честь и вышел, а я стал думать о том где бы найти пони для всех этих дел. Похоже, моих полномочий в этой структуре власти становятся всё меньше, чтобы я мог их всех решить... *** — Смелей! Да не дрейфь, чёрт возьми! — слышался на морском порту голос командира из Комитета по речному транспорту. Рабочие, все навеселе, лишь подразнивали своего несчастного крикуна, таща со всей той силой, что у них была, ящики на борт сухогруза. На небольшой наблюдательной башенке, чуть поодаль от рабочих, расположился "Особый комитет при СЧК" и руководители "Совета рабочих депутатов г.Петерсхуф". Альтидия выпросила у местного Совета это помещение, которое, несмотря на прохладу, открывала отличный вид на Скалистое Море. Альтидия была переведена после обсуждения "Декрета о красном терроре", подготовленное специально для Совнаркома председателем Стилом Сталлионом, в котором помимо провозглашения борьбы с внутренней контрреволюцией, тормозящие революционные преобразования (Как будто мы до этого с ними не боролись!!!), создавал СЧК - Северянская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с саботажем. Сам СЧК был плодом долгих раздумий многих товарищей, включая и Сталлиона с Альтидией, о создании оперативного органа, способного бороться с анти-советскими элементами. Тем не менее, декрет горячо обсуждался в Совнаркоме - Сталлион использовал весь свой авторитет, чтобы продавить этот декрет в его редактировании. И всё же, Декрет прошёл в несколько "изменённой" и "компромиссной форме". А именно: 1.Переименован в Декрет о борьбе с контрреволюционными элементами. 2. СЧК является на данный момент органом предварительного следствия, не имеющего широкие полномочия, такие как высшая мера наказания и превентивный арест (Сталлион настаивал на "независимом от бюрократических согласований" органе, подчинённому исключительно СНК. Против этого выступили Панцушенко и Револьцова, справедливо отмечая, что такая чрезвычайщина с неопытным составом принесёт исключительно вред и само-саботаж. Да и высшая мера наказания в мирное время посчитали многим неправильным для Северянской Революции). 3. До полного включения работы СЧК, при них же будут созданы "Особые Комитеты" территориального толка, в задачи которых будут - набор кадров из местного населения, поиск "местных проблем" экономическо-социального и политического значения при содействии других органов Советской Власти. 4. Революционные трибуналы при Советах крестьянских, рабочих и солдатских депутатов должны отчитываться в территориальный комитет СЧК (Особый Комитет) с отменой полномочий РевТрибуналов на смертную казнь (см.Мораторий на смертную казнь от 30.03.996). Также СЧК не имеет права использовать высшую меру наказания без согласования с СНК Северянии, кроме исключительных случаев, угрожающие сотруднику СЧК физической смертью. При нарушении РевТрибуналов моратория, СЧК имеет право арестовать членов РевТрибунала и расформировать действующий Совет Рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. 5. Численность такого органа не превышает больше тысячи ста сотрудников. Нынешняя численность органа без учёта Особых комитетов - девяносто два пони. Численность совокупности особых комитетов может находиться в пределе семидесяти шести членов. И сейчас Альтидия Револьцова, член Пленума ВСНХ, заведующая делами СНК, глава профсоюза "Коммунист" в Петерсхуфе, заняла и четвёртую должность - Глава Особого Комитета Петерсхуфа при СЧК. Револьцова могла лишь нервно посмеяться, вспоминая первые три недели Северянской Революции - тогда она заняла тринадцать должностей, включая члена Комитета по военным и морским делам, вместе с Кронским и Луниным, Председательница Петросовета рабочих и солдатских депутатов и секретарь СЦИК - Советский Центральный Исполнительный Комитет при Съезде Советов (Верховный Совет Северянии - Совет представителей от Северянской Коммунистической Партии. Имеет решающий голос на Съезде Советов) Альтидия не меньше других знала сейчас цену каждому работнику. И потому она с добрым смехом относилась к тем товарищам по партийной борьбе, которые "пеклись об авангардности" партии. Сейчас именно Партия должна была стать тем самым "дирижёрским копытом", которые приведёт решения Советской Власти в реальность. Именно Партия должна была обучить, воспитать, создать новых пони, не только умеющие читать и писать, но готовые управлять государством, управлять жизнью Советов. И она с самого начала выступала за открытость Партии, принимая всех, кто готов работать на построение нового общества, невиданного ранее. И она до сих пор противилась тем, кто считал себя "самой сознательной частью Пролетариата". Сам факт свершившейся Революции - это и есть проявление невероятного достижения Сознательного и Революционного Пролетариата! Револьцова видела проблемы Советской власти - слабый учёт и контроль местных ресурсов, проблемы с грамотностью населения, экономический перекос в сторону мелких хозяйственников-крестьян, сопротивления изменениям Революции со стороны некооперированных крестьян. И именно поэтому она была самой оптимистичной партийкой во всей СКП. Каждое новое дело, каждый новый декрет, каждый новый орган - это было учением чему-то новому. Как когда-то она читала Марксу, пытаясь научиться Политэкономии и пониманию экономических процессов, так и сейчас все они "учились управлять" государством, идя снизу вверх. Может это и болезненный процесс отдельными фрагментами, но именно сейчас рождалась подлинная, настоящая Диктатура Пролетариата! Время - это тот самый ресурс который мог поднять Красный Флаг ещё выше, чем казалось самим революционерам!... Единственное, его нельзя измерить. А значит чем быстрее будут проводиться декреты, реформы и преобразования Советов, тем больше шансов на торжество Социализма. Благо, Революционеры привыкли работать в таком темпе. Курс Революции идёт правильным путём, и её победа просто неизбежна - это то, что безусловно знала Альтидия. — Мисс Револьцова! — услышала она голос своего секретаря. — Я не глухая, Собачкин. Что ты принёс? — слегка грубовато, но с радостными нотками произнесла в ответ Альтидия. — Здесь различные сообщения от других наркоматов и советов... — сказал он, чувствуя контр-вопрос, который так и не последовал. Альтидии сейчас нужно было быстро разобраться, какие есть проблемы на местах, отделить настоящие сообщения от "ресурсов и времени побольше, а обязательств поменьше" (горький опыт Февраля при ВСНХ давал ей повод быть куда более избирательной) и понять, какие меры можно предпринять... Но её взгляд уцепился за то имя, которое она не ожидала увидеть. — Карамелька Сладкая? — переспросила она саму себя, и тут же подняла копыто, останавливая Собачкина, который мог понять что-то неправильно. Она знала "Сладкую" - известная социал-демократка Северянии. В прошлом она была членом ЭСДП и во время расколов Партии 993-его года, она возглавила "Революционное Крыло" (Понятие довольно относительное, ведь ЭСДП раздробилась до суб-фракций в то время...). Она обвинила руководство ЭСДП не только в отходе от многих радикально-демократических идей Марксы, но и в том, что те отказывались от насильственного, революционного захвата власти. Несмотря на свой тогда очень юный возраст (24 года), она завоевала огромную популярность среди радикалов "Поезда". После этого она вернулась в Северянию, на родину. На тот момент уже были введены указы о запретах политических, профсоюзных и иных общественных, негосударственных организаций. И какое-то время она была членом СКП. Но в 995-ом году, она разошлась с ними. Альтидия до сих пор была не уверена, чему тогда была причина. Револьцова прекрасно помнила, что-что, а Карамелька умела и говорить своё мнение, и успешно выполнять решения ЦК и Съездов Партии, идеально соблюдая провозглашённый принцип СКП Демократического Централизма. Она мало чем расходилась тогда со Стилом, даже в тактических вопросах, и не вела жёсткой полемики, которая могла бы стать предтечей её ухода. Всё её остальные статьи, появившиеся после, где обвиняла СКП (Всё ещё достаточно радикально. Из-за особой политической жизни Северянии, даже совершенно противоположные в идеях Партии редко друг друга называли врагами или критиковали в жёсткой форме. Скорее, это было уважительное, почти "рыцарское" взаимоотношение друг к другу. Тем более с тем фактом, что состав руководства таких организаций были почти всегда из дворян, в связи с их доступом к образованию, и много кто друг другу приходились далёкими или близкими родственниками. Хотя Сталлион, житель Козказа, был большим исключением из этого правила... Плюс, сами партии в это время были столь мелкие, что это не имело никакого смысла с точки зрения перехвата "аудитории".) в диктате ЦК, отрыве от основных масс, псевдо-марксистности, подменой понятии Национализации и Социализации и т.д, вряд ли могли появиться во время СКП. По крайне мере, так считала Альтидия. Единственной зацепкой на этот ответ был ей очень тогда близкий товарищ, Василий Панцушенко, который её и продвинул в ЦК и с которым она поссорилась перед уходом. Но тот категорически отказывался что-то говорить. Даже Стил не смог вытянуть хоть что-нибудь (или он просто не сказал Альтидии. Хотя это было вряд ли, ведь Стил очень долго и упорно пытался добиться объяснения и даже ходил к Карамельке за этим). Револьцова в то время нравилось представлять их любовниками, поссорившиеся из-за какой-нибудь драмы, но сейчас она скорее поверит, что Панцушенко любовник Селестии и работает на Империю Грифонов, чем тому, что очень резкий и едкий на Карамельку Василий когда то имел с ней дружеские отношения. Но это было делом прошлым. Что сейчас? — "...Была задержана за издание газеты "Красный Корабль" с подозрительным содержанием... Просим...". Понятно, бред просим. Что ещё за формулировка такая? Какое подозрительное содержание? Собачкин, ты от кого эту записку получил? — От Петросовета. Конкретнее - от руководителя Комитета по Заключению. — ответил Собачкин, новый работник и кандидат в СКП. Альтидия не сомневалась, что он через неделю в неё вступит. — После того как были введён декрет о печати, ряд таких газет закрыли, а их редакторов арестовали. — Там был призыв к сопротивлению против Советской Власти? — Насколько мне известно, нет, и тем не мен.... — Тогда освободить их. — сказала Альтидия. Вот и первая задача - проверить контингент арестованных и провести с ними беседы. Это была не самая важная проблема. Поскольку сами тюрьмы на территории Советской Республики, были в плачевном состоянии и большинство из них не работали. Но тот факт, что местный Комитет смог таки сохранить работоспособность тюрьмы, говорил об очень многом. Следовало проверить их на наличие полезных кадров и перевести на более ответственную работу. — Накормите, предоставьте им места в общежите. Я всё ещё помню, что даже в Принцессине в тюрьме кусочек стограмового хлеба дорогого стоил. И позови сюда главу Комитета по Заключению... Типографии передайте Наркомату Культуры. Уверен, Сановский придёт в восторг! Что ж, вопрос тюремный близок к СЧК. Но пока Собачкин бежал вниз по лестнице, звук от которой доносился до самого верха этого башенного пункта, её заинтересовала следующая же бумага. Теперь это было дело ВСНХ. — "Катчинские заводы стоят на месте... Сбежали... Просим национализировать..." — искала наиболее важные строки очередной записки Альтидия. Головная боль Мякова - рабочий контроль. Декрет о рабочем контроле - общее дитё Мякова, Револьцовой, Серова (Комиссар по внешним делам) и частично остальных членов ЦК. Идея проста до нельзя - мы не можем национализировать или социализировать всё. Бюджет не потянет (ибо правда. Даже сейчас, Госбанк был очень странным местом для Альтидии), снабжение невозможно, учёт всех ресурсов страны ещё не произведён, хотя на данный момент, уже были достигнуты немалые успехи, если судить о работе Панцушенко, Комиссара по продовольствию (из-за недавнего декрета у него появилась очередная головная боль) и Фёдора Барина, главе Комиссии Снабжения Ресурсами (КСР) при ВСНХ. И чтобы на бюджет не ложилась непосильная ноша содержания заводов, был введён рабочий контроль - Владельцы остаются на местах, а рабочие "контролируют" или же просто "учатся" управлению заводов. Может деньги и будут дальше течь к капиталистам, но зато они научат рабочих собственным управленческим функциям, подготавливая почву для рабочего самоуправления... В теории. На практике же получилось, что буржуазии тоже пришла простая до нельзя мысль: раз мы в "социалистической республике", то и делать нам тут нечего. И, практически не забирая имущества (...Хотя это громко сказано. Промышленное имущество - так лучше. Драгоценности, дорогие камни и остальной антиквариат они забирают), а просто останавливая предприятия, они по закону сбегали в Эквестрию, ведь согласно "Кайтаунскому Миру", все желающие могут покинуть Северянию до первого июля 996-ого года (Селестия что-то знала, Альтидия была в этом уверена... Хотя, в их мире она не была уверена. С чего бы подписывать мир? Револьцова молча скидывала это на образ - нужно его сохранить для остальных поданных.). Это стоило более чем ожидать, ведь их классовый враг до сих пор контролировал 95% и более суши, и подавлял Революционный огонь Пролетариата. Возможно, они (Революционеры) понимали головой, что это слишком наивный и слабый компромисс с капиталистами, но они не продумали контрмеры для этого. Теперь приходилось решать по мере накопления и очерёдности самых острых проблем. —...Можно ли сказать, что они сами принуждают форсировать переход?... — подумывала своей красной, в прямом смысле, головой Револьцова. Даже являясь "советским служащим", она оставалась публицистом и теоретиком марксистского толка. И очень важные мысли она старалась всегда фиксировать, лишь изредка сохраняя их в своём, не очень надёжном, "сундучке". —...Ладно. Тогда... "Национализировать. Сообщить в ВСНХ через местный Совет. Обеспечить..." — Альтидия остановилась, начав думать. Хлеб? Она ещё не разобралась с местными кооперативами. Проблемы продукто или товаро-обмена здесь могли быть или остры, или очень остры. Да и не факт, что в тех бумажках что ей принесли, есть эта проблема. Придётся ходить пешком к советам или даже к самим кооперативам, — Ничего. Если что, вместо хлеба ресурсы от Комиссии Снаба... — Мисс Револьцова? — Незнакомый голос очередного избранника из Комитетов и Советов прервал её. Тем не менее, эти бумаги не были разобраны. — Подождите, пожалуйста. — Ответила немного нетерпеливо Револьцова. Следующей бумагой, имевшая ценность была про матросов Петерсхуфа. Но памятуя опыт работы с Кронским, она была уверена что тот устроит второй приход Луны, лишь бы не трогали то, что он считал своими обязанностями. Иногда ей казалось, что Кронский слишком заигрывается в военного комиссара.... Впрочем, Лунин, старый друг Панцушенко и Серова (Нестор Лунин - относительно молодой член СКП), пони безусловно более мягкий, относился к этому с пониманием... В общем, военное дело - дело военных. Если ей дороги её нервы, решила Альтидия, лучше пока не трогать. Впрочем, кого-нибудь она сейчас найдёт, чтобы запрячь этим делом. — Это будет долго... Хорошо. Прошу прощения, вы что-то хоте...? Альтидия почти замерла от неожиданности. Перед ней стоял обычный пони, со слегка светло-сиреневой кожей. Внешне он был одет обычно, но стоило приглядеться - Хорошая кожанка, под которой многое что можно было спрятать (в том числе и револьвер. Револьцова это знало не понаслышке); рабочая кепка, с немного более длинным козырьком; хорошие копытные туфли и чёрные штаны, покров которого невозможно было разобрать. Но это было все равно обычный костюм, который ничего не говорил, разве что о хорошем вкусе и материальном состоянии гражданина. Но Альтидию испугало не это, а глаза. Решительные, готовые что-то сделать, и при этом совершенно отстранённые, будто ничего их не касается. Она видела похожие глаза. От террористов-коммунаров и агентов Охранной Службы. Эти глаза дважды пытались её убить. Когда-то она смеялась над своей партийной подругой, Кларой Своровой (Республика ей небесная...), которая всё время ей говорила "смотреть в глаза. Только так узнаешь убийцу." И единственный раз, находясь тогда в одном из подвальных помещений Принцессины, единственный раз... Сворова изменила своей старой привычки, а Альтидия перехватила её эстафету. И она сейчас... — Извините? — Но рабочий лишь немного наклонил голову вбок, задавая вопрос. И Альтидию отпустило. Не проговаривая, почти не осознав, она поняла, что если это был бы убийца, тот бы вряд ли церемонился. — Ничего, просто устала. Вы здесь по поручению? — спросила с извиняющимся тоном глава ОсобКома СЧК. Правда, не отворачиваясь от собеседника. — Мне сказали принести вам письмо. — ответил почти растерянно копытный товарищ. В этот момент Револьцова окончательно расслабилась, хоть капли пота оставались на её лице. — Письмо? Оно важное? Оставьте его здесь, я после посмотрю. — Ответила красноволосая. Она слегка отвернулась, ещё раз взглянув на пони. У неё пост-травматический синдром? Или как это называется?... Или работать по шестнадцать часов в сутки - не самая лучшая идея? Да, решила ходячая гетерохромия, она просто переутомилась. А что она, собственно, могла ожидать? За свою жизнь она пережила достаточно приключений, чтобы заработать пару проблем с головой. Поставив себе пометку лучше следить за собой, она взяла единственную сигарету, оставшаяся у неё в портсигаре. Скоро ей придётся перейти на самокрутку... Дискордовый чёрт, Стил курить бросил, стоило ему прочитать письмо Берри, а сама уже подсела... Ладно, от пары сигарет мир не рухнет... Лицо Альтидии, наблюдавшая над теми, кто чистил оставшийся снег (довольно долго не таял) снизу, она вдруг задумалась... Он сказал... ей? — А вас как... М? — Альтидия повернулась, но никого не увидела. Она даже похлопала своими глазницами, лишь бы убедиться. Нет, она точно не слышала звука двери, которая сейчас была закрыта... А она слышала как он вошёл?... Альтидия, не решаясь рисковать, тут же достала револьвер. А может, он принёс бомбу?... Посмотрев на то место, где лежало никуда не пропавшее письмо, она отбросила эту идею. Лист был столь тонкий, что даже со знаниями Револьцовой, взрывчатку было невозможно вставить в достаточном количестве. И всё же... Револьцова очень аккуратно взяла письмо, положив в карман, и вышла из помещения. Быстро спустившись, она на бегу пролепетала "никого не впускать" заспанному красногвардейцу, еле державшийся на ногах. Революционерка отошла к ближайшему дому, всё ещё достаточно близко чтобы следить за башенкой. Но постояв минут пять, она ничего не увидела. Башня как башня. ...Неужели ей показалось? Она достала письмо, запечатанный в конверт. Ничего не написано, лишь закрыт. На удивление Альтидии, этот конверт легко вскрылся одними копытами. Она достала содержимое. "Миссис Рита! Если ты читаешь данное письмо, значит наша почта ещё не совсем одряхлела. Я обращаюсь к тебе, поскольку уверен, что это письмо дойдёт в целостности и сохранности. И мне не у кого попросить одну важную вещь. На данный момент я немного в затруднительном положении. Я слышал, что у вас рядом с домом тоже всё неладное, но ты себя береги, хорошо? У меня ситуация будет позаковыристее, и я не уверен что меня правильно поймут. Да и не все мои друзья могут меня понять. Впрочем, у меня к ним тоже есть претензии, которые стоит обсудить лично, с глазу на глаз. Но если обобщать - я боюсь, что у нас могут быть проблемы из-за паранойи, потому что ситуация на севере так влияет. А мой круг интересов будет давать повод для особо плохим пони меня ругать, вплоть до очень далёких стен. Я хотел бы чтобы ты приютила у себя мою семью. Я ещё не уверен, что это будет именно так, но это очень вероятно. Поэтому - пожалуйста. Если к тебе не придёт письмо через месяц, то жди гостей. Знаю, возможно это обременительно для тебя, но мне правда больше некого просить. Обещаю, что обязательно расплачусь с тобой. А если я всё-таки напишу, то жди очень много интересных историй от меня! P.S. Я недавно видел, как рядом с почтой построили кабак. Как это у нас вообще могло появиться? У нас почтальоны - пьяницы? Куда смотрят наши важные наверху? Твой старый друг, Феликорн" Заведующая делами Совнаркома трижды прочитала короткое письмо. Прежде чем делать вывод. Похоже, Берри очень боялся, что она не поймёт, от кого это. И подписался очень опасно. Впрочем, зная крайнюю осторожность и скрытность Берри, вряд ли бы он пошёл на такое. Значит ситуация форс-мажор, если не ещё хуже. Осталось лишь гадать, каким образом он смог протащить письмо в Северянию... Хотя, зная насколько сейчас большая текучка, это и не удивительно. Можно ожидать, что скоро прибудут товарищи Лавендера. Но что интересно - что ещё за почта?... Альтидия вдруг поняла. Значит этого пони стоит искать в кабаках. И с него-то она стрясёт информацию! Красноволосая пони только что начала готовить почту для нового отдела СЧК - Отдела внешней разведки...