Звёзды в небе

Лукас уже собирался ложиться спать, когда дверь в его комнату с тихим скрипом отворилась. От неожиданности он даже вздрогнул и поднял голову на шум. Его брови поползли вверх от удивления, когда он увидел в дверном проёме Диану. Девушка неуверенно мялась на пороге, держась за ручку двери, и глядела прямо на него. В её глазах читалось беспокойство, как и в выражении лица. Лукас чуть приподнялся, поманил её рукой, как бы приглашая пройти внутрь. Диана немного помедлила, явно стесняюсь, но потом всё-таки осмелилась зайти. Прикрыв за собой дверь, она тяжко вздохнула и подошла к кровати, после чего присела рядом с Лукасом. — Что-то случилось? Ты выглядишь обеспокоенной, — спросил он, придвинувшись к ней поближе. В последнее время Диана ходила какая-то подавленная, и его это очень волновало. — Можно… Можно поспать сегодня с тобой?.. — ответила вопросом на вопрос она. Когда она спрашивала это, то опустила взгляд вниз и чуть сжала подол своей ночной сорочки. Она выглядела очень смущённой в этот момент. Да и говорила тихо, как-то даже неуверенно. Очевидно, ей не хотелось его беспокоить в столь поздний час. Лукас в удивлении вскинул брови. — Конечно, ложись, — без всяких раздумий согласился он и отодвинулся ближе к стенке, таким образом освобождая место для неё. Диана благодарно кивнула и легла рядом с ним. Кровать была достаточно маленькой, поэтому они лежали близко друг к другу, буквально лицом к лицу. Это, если честно, несколько смущало, но Лукас старался не подавать виду. Глубоко вздохнув, он осторожно взял Диану за руку, таким образом как бы пытаясь поддержать, успокоить. Он чувствовал, что её что-то тревожит, что она нуждается в поддержке близкого человека. В конце концов, не просто же так она пришла к нему посреди ночи. Судя по всему, она не могла уснуть. Впрочем, в свете последних событий это было неудивительно. Лукас и сам последние несколько дней мучился от бессонницы. Всё время ворочался ночью в кровати, вспоминал случившееся на Золотистом пруду. Он никак не мог выбросить то, что там произошло, из головы. Перед глазами то и дело всплывали события того ужасного дня, когда они потеряли практически всю свою семью. Лукасу было тяжело переживать столь огромную потерю, чего уж говорить о Диане. Первое время она и вовсе не выходила из комнаты, не разговаривала с ним, почти ничего не ела. Лишь сейчас она более-менее пришла в себя и стала более сговорчивой. Его это радовало, но он всё равно видел, что она подавлена. А сегодня она и вовсе пришла к нему и попросилась поспать рядом. Всё это было явно не просто так. Однако спросить Лукас не решался. Он знал, что эта тема болезненна для Дианы, поэтому никогда не поднимал её. Чего уж, ему и самому было тяжело вспоминать о том, что произошло в тот страшный день. Они никогда не говорили об этом, оба хранили все переживания в себе. Хотя Лукас понимал, что так делать нельзя, что это неправильно. Если они будут держать все проблемы в себе, то никогда их не решат. Но поделать с этим ничего не мог. В конце концов, он бы никогда не стал давить на Диану, даже если понимал, что поговорить о произошедшем им нужно. В первую очередь для того, чтобы наконец-то отпустить прошлое и жить дальше. Это было просто необходимо первее всего для самой Дианы. Скорее всего, она и сама это понимала, просто не хотела признавать. Поэтому всё, что для неё мог сделать Лукас, — это дать поддержку и заботу в трудный период. Именно это он сейчас и делал. Какое-то время они лежали молча. Лукас по-прежнему не отпускал руку Дианы, крепко сжимал её. Диана, в свою очередь, не отпускала его руку. Просто не могла. Иногда она даже впивалась в его ладонь ногтями. Несильно, но весьма ощутимо. Лукас в такие моменты вздрагивал, закусывал губу. Однако он ничего не говорил ей: понимал, что ей так легче. Приходилось терпеть, даже если было неприятно. Чего уж не сделаешь ради любимой сестры. Спустя несколько минут тягостного молчания Лукас всё-таки решил поспать. Всё же, несколько бессонных ночей давали о себе знать. Он чувствовал себя просто отвратительно. Голова часто гудела, периодически перед глазами всё двоилось. Ему срочно требовался отдых. Вот он и решил всё-таки хотя бы немного поспать. Тем более, что сил уже попросту не оставалось ни на что, его буквально клонило в сон. Однако уснуть Лукасу, видимо, было не суждено. Потому что именно в тот момент, когда он закрыл глаза и приготовился провалиться в небытие, Диана заговорила. — Знаешь, — негромко начала она, не отпуская его руку, — я часто думаю о том дне… И о Юго тоже… — здесь она замолкла, закусила губу. Выдержав небольшую паузу, она сделала глубокий вдох и продолжила: — Знаешь, я всё время думаю о том, жив ли он вообще… Он ведь отвлёк внимание демонов на себя, чтобы мы смогли убежать… Лукас шумно вздохнул. Сделав над собой усилие, он разлепил слипающиеся веки и посмотрел Диане прямо в глаза. — Послушай, Диана, ты ведь знаешь Юго, — сказал он, убирая с её лица выбившуюся светлую прядь. — Он у нас не из робкого десятка и точно не даст себя в обиду. Я уверен, что с ним всё будет хорошо. Он сильный, он точно справится. — Ты… Ты правда в этом уверен?.. — на этом вопросе голос Дианы дрогнул. В уголках её глаз проступили прозрачные капельки слёз, которые Лукас поспешил вытереть. — Ну конечно уверен, — заверил он, улыбнувшись. На самом деле нет. Лукас был ни черта не уверен. Он в принципе сомневался, что от его друга хоть что-то осталось. Но ему хотелось верить, что всё не так плохо, что Юго правда смог тогда спастись. И именно об этом он говорил Диане. Внушал ей, что с ним всё будет хорошо, чтобы она ни о чём не волновалась. Чтобы тоже верила. Потому что верить — всё, что им сейчас оставалось. — Надеюсь, всё действительно так, как ты говоришь… — несколько неуверенно прошептала Диана, прижавшись к Лукасу покрепче. — Я верю, что Юго сможет справиться. И ты тоже должна в него верить, Диана, — прошептал в ответ Лукас, уткнувшись носом в её макушку. — Угу… Именно так, в объятиях друг друга, они провели весь остаток ночи. Вместе было гораздо уютнее, и потому они оба очень быстро уснули. Но теперь Лукас был уверен, что Диана проснётся в хорошем настроении утром. Потому что теперь у неё была надежда.