***
Утро 12 августа На заполненных трибунах главной арены деревни Листа стоял шум — со всех сторон доносились обрывки приветственных фраз, смех встретившихся друзей, бормотание стариков, решивших приобщиться к событию. Люди двигались по ярусам, поминутно здороваясь со старыми знакомыми. На одной из центральных трибун с оптимальным обзором размещались солидные и авторитетные шиноби — здесь были главы семейных кланов и прочие важные гости. Ханаби занимала хорошее место — арена просматривалась прекрасно, а само место было недалеко от прохода, что тоже было весьма удобно в случае необходимости выйти, не потревожив зрителей. Хотя в ее планах было посмотреть все поединки до конца. Куноичи не могла пропустить это мероприятие — формально, как лидер многочисленной семьи, она обязана присутствовать вместе с другими главами, а на самом деле, ей было очень интересно. Прошло совсем немного времени с ее собственного участия в подобном состязании, тогда ей удалось выстоять и получить звание чунина с первой попытки. По сей день её кровь закипала тотчас, стоило только вспомнить те ощущения: предельной концентрации на действиях соперника, безуспешных попыток полностью подавить волнение, обжигающей боли от ударов противника, огромной усталости и … пьянящего чувства победы. Ханаби смотрела на арену и, заметив там генина брата, поискала самого Неджи на трибуне, которую облюбовали сенсеи, болеющие за своих подопечных. Да, он был на месте, по его лицу, нечитаемому для остальных, ее глаза распознали напряжение, Неджи казался ей уже очень вовлеченным в процесс, а ведь поединки еще не начались — собравшиеся ждали прихода Хокаге, вместе с иностранными делегациями остальных Каге. Неджи… Ханаби вспомнила свой недавний разговор с братом.***
Продолжение разговора Неджи и Ханаби … — Я не могу сделать этого против твоей воли. Что ты сама думаешь? Есть у тебя кто-то на примете? — Неджи, прости, я не готова это обсуждать. Не знала, что отец вмешает в это тебя, — она была неприятно удивлена и начинала раздражаться. Но Неджи пресек это на корню, обрывая зарождающийся спор. — Ханаби, ты же знаешь, почему господин Хиаши торопится… Сестренка секунду назад возмущенно сверкающая глазами, мгновенно притихла. Она знала. Знала, что Хиаши переживает за ее будущее, что те попытки его отравления не прошли бесследно для его организма. Благодаря Сакуре и ее медицинскому дзюцу, он жил, но не был уверен — сколько еще ему осталось быть защитой для семьи и для нее — любимой дочери. В светлых глазах мелькнули слезы, но она яростно смахнула их. — Ты прав, прости, я все время забываю. Неджи кивнул, он ждал ее ответ. Она призналась, говоря искренно. — У меня нет никого. Я просила отца подождать моего двадцатилетия… Прошу, Неджи, если ты выберешь кого-то, расскажи мне первой. — Обещаю, но найти достойного очень трудно, я надеялся, что ты назовешь кого-нибудь по сердцу. Ханаби горько усмехнулась краешком рта. — Наверное, со мной что-то не так, и вся способность влюбляться досталось Хинате. Сестренка еще старалась шутить, и Неджи в который раз почувствовал к ней уважение, другая бы уже лила слезы: испуганно или оскорбленно. В Ханаби его восхищало великое чувство долга перед всеми Хьюга, глубокое понимание и принятие своего предназначения.***
Она сидела задумавшись, не обращая внимания на происходящее, а между тем на арене произошли изменения: финалисты выстроились в ряд. Солнечные часы показали десять часов утра. В главной ложе, предназначенной для глав Скрытых деревень, появились, как по волшебству, все пять Каге. Публика приветствовала их аплодисментами. Хокаге на правах хозяина поднялся и подал знак к началу.***
Накануне дня большого финала в дверь Сая постучали, открыв ее, он увидел советника Хокаге с двумя связками бумаг. — Впустишь? Опомнившись, Сай посторонился, пропуская Шикамару в свое холостяцкое непритязательное жилище. — Располагайся… Нара охотно опустил бумажные кипы на пол и с удовольствием растёр непривычные к физическим нагрузкам ладони, присел на единственный в комнате стул и, видя выжидающий взгляд художника, пояснил: — Это тебе, — гений указал на связку побольше. — Вот рисунки, выполненные за полчаса. За временем следила Темари. Затем он перевел палец на связку поменьше. — А это работы, которые были выполнены дома без временных ограничений. Проверь, возможно, среди всей этой кучи найдется кто-то стоящий? До Сая дошел смысл сказанного, вот зачем к нему заявился хитроумный советник Шестого. Они всерьез хотят сохранить его дзюцу для деревни Листа, художник кивнул, хорошо — он готов.***
Поединок оказался весьма зрелищным — казалось бы, всего лишь бой генинов! Ханаби тут же поправила себя — победитель уже точно получит звание чунина. Её глаза, подмечающие всё, следили как на арену выходит следующая пара участников, боковым зрением скользнув по Неджи, сместившегося ближе к бортику — подавшись корпусом чуть вперед, стоя со скрещёнными на груди руками, тот внимательно наблюдал за своим учеником. Девушка внутренне пожелала удачи юному генину, против которого сражался ровесник из чужой деревни. Мимо нее наверх по проходу поднимался человек — молодой мужчина сделал еще несколько шагов, оказавшись чуть позади, обернулся, внимательнее всматриваясь. Оглядевшись, и не найдя места лучше, сел на ступеньку. Второй поединок тоже был интересным — генин Неджи, она не знала точно его имени, отлично владел тайдзюцу, и также имел родовое дзюцу стихии Земли — Дотон, его соперник явно не выдавал поначалу своих техник, но одной из них, несомненно, была Вода — Суйтон. В одном моменте, когда генин Конохи применил Земляную технику и запер противника в темнице, тот пробил ее фонтаном воды — публика ахнула, это было неожиданно и эффектно. В другом моменте, когда юный шиноби Конохи в бою на средней дистанции метал в противника сюрикены, тот израсходовав свои, стал контратаковать острыми и сверкающими ледяными шипами, от которых было очень сложно увернуться, несколько шипов нанесли генину Листа повреждения, одежда в некоторых местах была испачкана кровью. Да, этот бой не уступал по накалу первому, она снова взглянула на Неджи — тот явно переживал. Все решил единственный момент, когда чужак на миг потерял концентрацию и генин Конохи, быстро сложив печать, атаковал его техникой Земляного копья. Ханаби слышала про эту технику от брата и отца. Куноичи вспомнила, что таким же дзюцу шиноби Скрытого Облака нападал на самого Неджи во время второго похищения Хинаты в день финальных боев экзамена на звание чунина, когда Неджи, Киба и Тен-тен отправились спасать сестру. Глава Хьюга, как впрочем, и все жители Листа не забыла, как ровно двенадцать лет назад в Конохе проходил такой же финал, закончившийся нападением Орочимару и вероломным предательством деревень Скрытого Песка и Скрытого Звука. Тогда ниндзя Облака под шумок попытались украсть бьякуган Хинаты*. Надо же, оказывается, Неджи сумел натренировать своего генина применению однажды увиденной технике, используя родовую стихию подопечного. Ирония заключалась в том, что сейчас на арене поверженным оказался, как раз, генин из деревни Скрытого Облака, Ханаби довольно улыбнулась. Надо обязательно поздравить Неджи и его ученика после экзамена! На арену вышел секундант и зафиксировал серьезное ранение, не позволяющее продолжать бой, в этот момент рядом с ней кто-то шумно и разочарованно вздохнул. Интересно, кто не радуется победе Конохи? Она обернулась и встретилась со взглядом светло-карих глаз, тот, все еще расстроенный, но пытающийся изобразить улыбку поклонился ей как своей знакомой, и глаза Хьюга вспомнили. Тот шиноби из Облака. Она нахмурилась, недаром говорят, вспомни — и оно появится. Ханаби коротко кивнула — не пристало ее высокому статусу на глазах у всех демонстрировать беспричинную враждебность, к спокойно сидящему гостю деревни, ведь, сейчас на нем не было отличительных знаков Скрытого Облака, и отвернулась. Через несколько минут вышли новые участники, и Ханаби с азартом погрузилась в изучение нового боя, забыв о неприятной встрече. *** Он, наконец-то, нашел ее. Не обманывал себя ни секунды, когда соглашался сопровождать генинов деревни Облака в Коноху, Накагаве было уже двадцать шесть лет — достаточно много по меркам шиноби, и уж тем более, для того чтобы скрывать правду от себя. Она ему нравилась… волновала... влекла. Та девушка, которую он увидел впервые четыре года назад на похожем экзамене, где ему довелось судить поединок. Что он запомнил о ней? Только одно — ощущение ее внутренней огненной природы. Он еще подивился тому, что люди часто ассоциируют Хьюга с чем-то ледяным — холодным и неподвижным. Но глядя на движения и глаза девочки-подростка, ему тогда показалось, будто по ее жилам бежал горячий расплавленный металл. Большего он не помнил: в тот момент для него, уже молодого мужчины, она была еще ребенком, чтобы оставить после себя воспоминания иного рода. Их вторая встреча состоялась три месяца назад, в мае: он сразу узнал ее, а она его — нет. Что же, вполне закономерно: как ему забыть эти глаза, которые стали заветным желанием некоторых шиноби из его деревни? Сидя в кабинете Хокаге, Коджи заметил, как сильно она изменилась. Увидел только-только расцветающую женственность стройной и гибкой фигуры, красоту юности и горделивую осанку, но — не это засело в его сознании. К конце концов, за свою жизнь Накагава встречал множество красавиц, от одного вида которых перехватывало дыхание и — он умел с ними ловко обращаться. Главное, было в другом — ее внутренний огонь остался прежним, Коджи видел ее попытки сдерживать порыв, но они лишь доказывали правильность догадки. Его совершенно обычные с виду светло-карие глаза теплого оттенка — каких пруд пруди во всех странах, были цепкими и наблюдательными, они улавливали движения ее лица и тела. Коджи видел, как дёрнулась Ханаби, когда его старший брат намекнул о своих сомнениях и догадке о подлоге со стороны Листа. Внешне строгая утонченная красота и внутренний огонь, сила характера и духа, которые он нутром почуял — вся эта смесь притягивала взор в то майское утро и, кажется, это заметили все присутствующие… кроме нее. Тогда по дороге домой в Кумогакуре старший брат скупо и невесело обронил: — Как же мне надоела эта бесконечная история с бьякуганом… А ты даже не думай о ней… для Хьюга все мы — нелюди и в ближайшее время это уже не изменить. Младший сделал вид, что не понял к чему были последние слова, но по приезде домой, он как и обещал, написал ей. Тогда Накагаве было еще трудно осознать, что Ханаби притягивала к себе, пробуждая воспоминания о другой, потерянной им навсегда…***
После ухода Нара, Сай потратил пару часов рассматривая рисунки. Если быть точнее, он разобрал обе стопки минут за пятнадцать-двадцать, с ходу отбраковав девять десятых и, выбрав не более шести работ из первой кипы и около десятка со второй. Далее, он сравнил подписи рисунков из первой и второй стопки, оказалось, что лишь в трех случаях обе работы оказались на хорошем исполнительском уровне. И все остальное время он кропотливо изучал технику рисования трех детей. По правде говоря, Сай был удивлен — домашняя работа одного ребенка была… удивительно хорошо выполнена. Он несколько раз перепроверил, действительно ли обе работы принадлежали одному человеку? Когда сомнений не осталось, шиноби художник запомнил имя ребенка — Окада Иоширо.***
Ханаби тренировалась в поместье на тренировочной площадке за домом, когда увидела Хинату, заходящую во двор. Она вышла навстречу сестре и радостно обняла ее. — Привет, извини — я немного вспотела. Как ты? Давно не виделись, — голос прозвучал звонко и весело — она, правда, соскучилась по сестре. — Да, в последнее время не получалось вырваться к вам — с двойняшками много хлопот. Знаешь, в последнее время они стали неугомонными, — как всегда мягко произнесла Хината. И добавила: — Ханаби, я пойду поздороваюсь с отцом и бабушкой, а потом вернусь к тебе. Я бьякуганом видела, что сегодня бабуля здесь. — Конечно, я буду ждать тебя в кабинете. А что это за письмо у тебя? — спросила младшая, заметив, что Хината держит в руках красивый конверт. — Ой, я же как раз хотела отдать его тебе. Я встретила у ворот посыльного, — Хината смущенно улыбнулась своей забывчивости. Ханаби кивнула, с тех пор как она заняла свою должность ей то и дело приходилось отвечать на корреспонденцию. Старшая Хьюга передала письмо и зашла в дом. Младшая сестра отправилась в кабинет, по пути обратив внимание на конверт — он был скорее нарядным, нежели деловым — в таких часто преподносят подарки. Впрочем, содержание для Ханаби было всегда важнее формы, потому она быстро вскрыла его и с удивлением нашла там два пригласительных билета. Светлоглазая отложила их в сторону, заглядывая вглубь конверта в надежде отыскать вразумительное послание. Ничего не обнаружив, она вернулась к приглашениям и повертев их в руках, нашла надпись на обороте одного их них: «Госпожа Ханаби, надеюсь вы прекрасно себя чувствуете и пребываете в хорошем настроении. В настоящее время я нахожусь в Конохагакуре с заданием. Мне случайно достались эти билеты в театр, однако, я не смогу посетить представление ввиду неотложных дел. Не сочтите за дерзость предложить их вам. Эта пьеса имеет большую популярность в столице. С наилучшими пожеланиями Накагава Коджи». Ханаби прочитала последние слова и досадливо поморщилась. Опять тот шиноби из деревни Скрытого Облака! Что ему от нее нужно? И когда уже они все действительно скроются из ее жизни? Одним движением руки девушка пренебрежительно отправила билеты в коробку для бумажного мусора, стоявшую у письменного стола, где уже успел оказаться разорванный красивый конверт. Дверь открылась, и в комнату с приятной улыбкой на милом лице вошла Хината. — Бабуля попросила приготовить чай и заодно напоить им тебя. Говорит, что ты совсем заработалась. — Она явно преувеличивает. Это же — наша бабуля. Обе рассмеялись, но все же младшая Хьюга встала и поспешила выйти из-за стола — ради любимой сестры можно и сесть за дела попозже. Торопясь, она слегка задела одеждой край коробки и билет, небрежно лежавший на самой вершине уже ненужных бумаг, упал на пол. Ханаби прошла мимо, не придавая этому ни малейшего внимания, но Хината заметила ярко расписанную бумагу, упавшую на пол. Отличная хозяйка и поборница чистоты во всех ее проявлениях не выдержала — она подняла листок и поспешила вернуть его в коробку, невольно задержалась взглядом на надписи и вскрикнула: — Ханаби, это же билеты на представление по пьесе Тикамацу Мондзаэмона! Сестренка пожала плечами, ее никогда не интересовал театр. — О небо, не говори, что ты не слышала про его драму «Двойное самоубийство в Сонэдзаки»**! — Хината, если хочешь, забери его себе, там в коробке есть еще один, но только не надо так на меня смотреть, — и Ханаби закатила глаза к потолку. — Не могу поверить, что ты хотела выбросить их, сестренка! — Сестра, я никогда не любила эти представления и предпочитаю хорошую тренировку бесполезному сидению на одном месте и бесконечному наблюдению за накрашенными мужчинами, довольно глупо изображающих женщин! — О, как мне жаль, что ты столь нечувствительна к искусству! — искренне пожалела старшая сестра. В отличие от Ханаби, Хината была в курсе, что на время финальных поединков и ожидаемого наплыва людей, в Коноху приехал театр кабуки из столицы на двухнедельные выступления. Она быстро наклонилась и нашла второй билет в коробке, спрятав оба в просторном кармане своего повседневного кимоно и, наконец, вспомнила про чай для госпожи Хару. Несколько минут спустя, они уже заваривали чай и готовили блюдца со сладостями для бабушки. Когда старая куноичи вышла к внучкам, ее ждал сервированный к послеобеденному чаепитию стол. Их беседа неспешно текла, Хару справилась о детях и Хината, говоря о двойняшках, умудрялась рассказывать так ласково не только про их успехи, но даже про капризы и шалости. — Это потому, что им скоро исполнится три года, — как обычно, когда разговор касался детей, у бабули было свое авторитетное мнение. — В этом возрасте чакра бушует и это нормально. Потерпи, детка, на следующий год будет намного спокойнее. — Да, спасибо, бабушка. — Тебе нужно хотя бы иногда выходить в люди, пообщаться, развеяться. А то, одна сидит безвылазно, копаясь в бумагах и делах, другая возится с детьми с утра до ночи, — посетовав, госпожа Хару вздохнула. — Нужно иногда отдыхать, я вот — прожила жизнь и не жалею — я умела себя развлечь! — Бабуля, уговорите Ханаби пойти со мной на представление, а я попрошу Наруто один вечер посидеть с малышами без меня? — Хината с такой трогательной надеждой посмотрела на Хару, что Ханаби стало неловко. Ну посидит она три часа под эти идиотские песни и пляски — от нее не убудет, зато сестра отвлечется от своей пусть и счастливой, но такой однообразной жизни — одни пелёнки, да распашонки. Она вздохнула и немного внутренне сопротивляясь, постаралась весело произнести. — Ладно тебе, Хината, не надо меня уговаривать, я пойду с тобой, лучше сосредоточься на своем Узумаки, он-то, хоть, сможет справиться с ними? — Спасибо, Ханаби, ты не даже не представляешь, как я счастлива!