2 декабря после полудня
Накануне дня рождения младшей дочери Хиаши решил окончательно определиться с кандидатурой жениха и снова вызвал к себе племянника. Сейчас, в послеобеденное время, когда Неджи зашел к нему по завершении своей тренировки с генинами, они разговаривали, сидя в кабинете. Неджи был недоволен собой, возложенная на него задача отобрать хорошую партию для Ханаби до сих пор не была полностью решена. Еще в августе он остановился на четырех молодых людях, которые формально подходили — происходя из уважаемых семей, они были примерно возраста Ханаби или чуть старше, являлись сильными шиноби, владеющими техниками Хьюга на высоком уровне. Перед тем, как озвучить их имена господину Хиаши, Неджи, как и обещал, сначала поговорил с сестрёнкой, тогда Ханаби выслушала Неджи, и промолчала. Ни одобрений, ни возражений. Очевидно, что всё это ее не радовало, но одновременно ей было отлично известно, что занимать высокий пост означало не только власть, но и долг. И вот сейчас Хиаши был твёрд в намерениях: — Неджи, после дня рождения дочери я собираюсь начать переговоры с семьей жениха, чтобы уладить все … детали брачного соглашения. Младший Хьюга поклонился, давно ожидая этого разговора, хотя и не представлял себе, чем тот закончится. И все же он попытался отсрочить окончательный выбор, чутье подсказывало, что выбранные люди — не те, но и предложить других он не мог. — Дядя, Ханаби говорила, что у нее есть время до двадцатилетия, — напомнил он об отсрочке. Хиаши прекрасно читал мысли и чувства на лице Неджи, потому не стал сердиться, ведь тот защищал интересы Ханаби. Он кивнул, но добавил: — Не буду отказываться — я дал ей это обещание, но хочу подготовить всё таким образом, чтобы свадьба состоялась уже в декабре следующего года. Да и Ханаби нужно постепенно привыкать к мысли о своем браке, иногда мне кажется, что ее эта тема не волнует, — он помолчал. — А должна бы. После тщательного обсуждения они остановились на двух мужчинах: Хидео и Дэйчи. Первому было двадцать четыре года, старший сын, наследник отцовского дома, серьезный, честолюбивый, сильный шиноби, неплохо зарабатывал на миссиях. Краем уха Неджи слышал, что в прошлом он ухаживал за девушкой Хьюга, но потом что-то не заладилось, и она вышла замуж за другого. Многие отзывались о нём, как о справедливом, умном, но слишком суровом шиноби. Второй был помладше, сейчас ему было двадцать два, он ни в чём не уступал Хидео, кроме более мягкого характера, Неджи видел, как тот склонялся перед Ханаби при встречах, признавая ее власть. Было видно его уважение и даже преклонение перед девушкой. Тут дядя и племянник по-разному смотрели на ситуацию, Неджи оценивал это как плюс — почитание Ханаби со стороны Дэйчи, избавляло его от страха за сестрёнку, что, безусловно, его устраивало. Хиаши же расценивал это скорее как слабость, по его мнению, Ханаби не помешало бы найти более строгого и сильного супруга, способного вызвать к себе почитание. Они всё еще спорили, когда в кабинет постучали. На лицах Хьюга мелькнули бьякуганы: — Входите. В комнату вошла старшая дочь и Наруто, державший в каждой руке по ребенку. После приветствий, Хината сказала: — Отец, у нас все готово к отъезду, мы пришли попрощаться с вами перед дорогой. Хиаши кивнул и сделал знак внукам, Боруто и Химавари подбежали к деду, и он по очереди обнял их. — Повеселитесь хорошенько, — сказал он двойняшкам. Подняв глаза на зятя, сказал уже более строгим голосом: — Хорошо приглядывай за всеми. Узумаки поклонился и ответил: — Конечно, господин Хиаши! — Наруто улыбался, но голос был уверенным. Да и как иначе? Будущий Хокаге не допустит никакой беды со своей семьей. Хината подошла к отцу, и тот обнял ее. В этом году в день рождения Ханаби он решил остаться в Конохе.***
Неджи вернулся домой поздно, Акира уже был в кроватке, а Сакура давно ждала его к ужину. По сосредоточенному и серьезному лицу мужа, зеленоглазая поняла, что тот не расположен к беседе, потому решила не отвлекать его. Но он вопреки ее ожиданиям не стал замыкаться и спросил: — Как дела? — Хорошо, а у тебя? — Так, пока неясно, — мужчина пожал плечами. — Что лучше для женщины — сильный и честолюбивый муж или мягкий и почитающий ее супруг? Хотя вопрос был задан вроде ей, но создалось впечатление, что Неджи не ждал ее ответа, говоря в пустоту. И всё же Сакура задумалась. — Если честно, то любое из названных качеств может быть хорошим для одной женщины и плохим для другой. И потом, со временем люди могут меняться, невозможно угадать точно, чем обернется брак в будущем. Неджи кивнул, он тоже не знал, но внутренне продолжал сопротивляться кандидатуре Хидео, хотя объективно, тот был одним из лучших представителей молодежи клана, но его чрезмерная амбициозность и холодность отталкивали. Он представил, что будет с Ханаби, если супруги не поладят. Стало жаль сестрёнку, ведь ей придется жить с черствым, эгоистичным человеком, не способным оценить ее. Справедливости ради он признался, что в случае с Дэйчи опасения дяди тоже были обоснованы — если независимая сестра передавит и подчинит себе мужа, то о какой опоре и защите с его стороны может идти речь? А ведь Хиаши желал уберечь дочь, да и всю семью Хьюга от будущих ошибок и возможных проблем. Их просчет в этом деле мог привести к очень серьезным негативным последствиям для всех. Перед сном Сакура, видя, что его мысли далеко, заметила: — Неджи, мне кажется, вы не можете выбрать, потому что сами не верите, что Хидео и Дэйчи подходят ей. Он повернулся к ней — жена озвучила его собственные опасения. Зеленоглазая продолжила. — Дайте Ханаби возможность почаще встречаться с ними в нормальной обстановке, а не только на собраниях. Вы увидите кто ей предпочтительнее. — Ты же знаешь, Ханаби работает и тренируется, ей сейчас не до развлечений. — А вот над этим нужно поработать, придумайте условия для того, чтобы они встречались и чаще проводили время вместе. Неджи повернулся к Сакуре, ее идея была не лишена смысла. Он постарался отбросить мысли, которые пережевывались у него в голове весь вечер и уделить внимание своей жене. Хьюга погасил свет и потянулся к ней: — Как насчет расслабляющего массажа перед сном, в качестве благодарности за совет? — Массажа для меня? Хорошая идея, а что если сделать его более приятным для нас? — она подначивала мужа, улыбаясь в темноте. — Интересно — это то, о чем я подумал, дорогая супруга? — его руки уже были на ее груди, мягкими движениями оглаживая их и, чувствуя как под подушечками пальцев, твердеют ее соски. Несколько секунд и ночная сорочка жены оказалась снятой, оставляя обнаженную кожу притягивающую к себе в прохладе комнаты своим теплом и запахом, Сакура тоже не лежала без дела, ее рука гладила его под бельем. Неджи возбудился и, не нуждаясь в стимуляции, сместился ниже, целуя грудь любимой, опираясь на одну руку, другой он ласкал ее внизу. Неджи не спешил, словно дразня ее, не давая ни кончить, ни успокоиться. Сакура прошептала: — Ты вынуждаешь меня сделать это. Розоволосая на секунду отстранилась, мягко толкнула мужа назад и через секунду легла на него, потираясь грудью, животом, промежностью о его тело. Неджи и сам ощущал вожделение, прилившая к паху кровь усиливала нетерпение, но ему хотелось еще потомить ее. — Так нечестно, лентяй… — обиженный шепот, и она садится сверху, принимая его, и начинает мерно скользить вверх и вниз. Неджи потянулся к груди Сакуры, гладя которую, он острее ощущал тесноту горячих влажных стенок, обхватывающих его. Сакура ответила стоном на ласки. Он перехватил инициативу, притягивая ее к себе и вынуждая Сакуру наклониться к нему для поцелуя. Зеленоглазая вновь почти лежала на нём, а Неджи, управляя ее телом, задавал темп, постепенно ускоряясь. Прошептал ей на ухо: — Стараюсь не лениться. — Неджи… Продолжая двигаться, он целовал ее, заглушая стоны в ту секунду, когда стенки лона принялись сокращаться. Неджи вышел все еще возбужденный и поменял позу, теперь она лежала на спине, еще переживающая отголоски любовного удовольствия. Он не спешил, сознательно делая паузу, поглаживая прекрасное тело, покрывая поцелуями шею, губы и грудь, ожидая когда Сакура начнет откликаться на ласки. На этот раз он предпочел быть сверху, полностью контролируя их близость, слух ласкали ее сладкие стоны, следующие за прерывистыми вдохами. Оба кончили и остались лежать, обнявшись. Переплетенные тела спящих супругов согревали друг друга этой зимней ночью.***
2 декабря, вечер Молодой человек увидел расстроенное лицо голубоглазой красавицы в цветочном магазине и услышал ее слова: — Это невозможно. Сначала он не понял, что невозможно? Цветочница разочарованно вздохнула и протянула назад деньги. Коджи спросил: — Почему? Прелестная блондинка снова вздохнула и сказала: — Будь у меня поменьше совести, я бы молча отправила ваш подарок завтра госпоже Ханаби, но вот только я не сделаю этого. И сделав драматическую паузу — все-таки было в ней что-то артистическое! Ино добавила: — Потому что мне доподлинно известно, что завтра ее не будет дома, если быть точнее, ее уже сейчас нет в Конохе. Заметив его изменившееся лицо, она сочувственно добавила. — Простите, если расстроила, но я сочла нужным вас предупредить. А ему было из-за чего расстраиваться: три дня пути, для того, чтобы сейчас узнать, о том, что поздравлять тут некого! Дурак! Сам виноват, обругал себя Накагава, первые дни после возвращения в Кумогакуре он искренне пытался забыть об этой истории с Хьюга из Конохагакуре. В свободное от своих дел время, он гулял, читал, встречался с друзьями. Мужчина успокаивался, пока недавно, примерно, неделю назад, ему не приснилась она, так — сон ни о чём, но когда Коджи открыл глаза, ему все ещё мерещилась улыбающаяся Ханаби — такая, какой он запомнил ее в зеленой роще деревни Листа. Его сознание, да и тело желали вернуться в этот сон. И Накагава собрался в путь — перенёс свои встречи, закончил текущие дела, предупредил брата об отъезде и решил использовать последнюю зацепку, которая у него была — день ее рождения… Все пролетело в голове шиноби за мгновение, но прирожденная менталистка уловила его состояние и поверив ему, неожиданно для себя произнесла: — Если вам так необходимо завтра встретиться с ней лично, вы еще можете успеть. Коджи посмотрел на Ино, ожидая продолжения, и она договорила. — Я скажу, только если вы пообещаете держать в секрете источник информации. — Обещаю. И блондинка вновь поверила, ведь обычно интуиция ее не подводила. — Насколько я поняла, вы знаете про день рождения госпожи Хьюга. Поезжайте в Чичибу на зимний фестиваль* и, может быть, вам удастся ее встретить. В этом году она как, впрочем, почти каждый год празднует свой день рождения там. Возникла пауза, во время которой он пытался осознать сказанное, и затем прошептал: — Ханаби…* Голубоглазая, улыбаясь его догадке, утвердительно кивнула: — Ханаби. Он поклонился и вышел из магазина, бывшая Яманака опустилась на стул, испытывая смешанные чувства — этот разговор взволновал ее. Да не в потерянных деньгах дело! Хотя, конечно, было бы неплохо получить плату за уже собранный букет. Мучило светловолосую красавицу совсем иное: зачем ее дёрнуло рассказать ему про отъезд Ханаби в Чичибу?! Во-первых, она выболтала незнакомцу сведения о местоположении главы их семейства, что в целях безопасности запрещено; во-вторых, всё равно у бедняги не было шанса на взаимность, Ино знала, что Ханаби скоро должна выйти замуж за Хьюга; в-третьих, она абсолютно не в курсе как та относится к этому парню, как бы не пришлось потом оправдываться перед ней. Блондинка не боялась Ханаби, просто не хотела оказывать той медвежью услугу и вмешиваться в ее личные дела. Менталистка вспомнила посетителя — видный, симпатичный шатен с такими глазами — Ино прикрыла свои, представляя взгляд его светло-карих глаз, его лицо, когда он говорил о своих чувствах, перечисляя составляющие букета, она бы поклялась, что чувства серьезны. Она запомнила хорошие манеры, прямую осанку, твердый голос незнакомца, который изменился, так трогательно произнося имя Ханаби, интересно, откуда он? Блондинка была уверена, что это чужестранец, легкий акцент выдавал его. Она помотала головой, сбрасывая все эти мысли и увидела, что за окном совсем стемнело — пора закрывать магазин и бежать домой. Посмотрев на прилавок, где все еще стояла корзина, приготовленная для Ханаби, она увидела рядом с ней серебряные монеты, оставленные несостоявшимся клиентом.***
Утро и до полудня 2 декабря Утром второго декабря Ханаби быстро собралась в дорогу, настроение у нее было отличное — завтра она окажется в гуще празднества и ее личный праздник сольется со всеобщим весельем в Чичибу! Самые лучшие дни рождения проходили именно там: в красиво украшенном городке, с царившей в эти дни атмосферой радости и чудес. У нее оставалось достаточно свободного времени до отъезда, и Ханаби хотела провести его со своей любимой бабулей. Она без стука вошла в комнату госпожи Хару, та улыбнулась и протянула ей сверток, внучка догадалась — наверняка, подарок. — Спасибо, бабуля! Я заберу его с собой и разверну его завтра, сегодня ведь слишком рано. Бабушка обняла любимицу. — Меня расстраивает, что ты не поедешь с нами, — с сожалением сказала Ханаби. На что своевольная Хару ответила: — Ишь, чего придумала, на старости лет мне не хватало, косточки морозить, — и мягко закончила. — Повеселись там от души, дорогая. Внучка кивнула, радостно поблескивая глазами. — Иди сюда. Хару села на кровать и внучка уложила голову ей на колени — как в детстве. Бабуля гладила голову девушки, это был их ритуал: в день рождения Ханаби вспоминать историю ее появления на свет. Старая куноичи повторяла всё это, для того, чтобы внучка помнила о своей матери, о времени, когда их семья была очень-очень счастлива. — Как сейчас помню, ты должна была родиться только к новому году, и потому твои родители решили отправиться в Чичибу, ведь твоей маме очень хотелось побывать там и полюбоваться на эти фейерверки, а твой отец не мог ей отказать… Ханаби закрывала глаза и пыталась представить себе совсем другую жизнь — живую маму и мягкого, доброго отца — то, чего она совсем не помнила. — Они отправились в дорогу днем второго декабря, а по приезде в Чичибу, утром третьего числа ты вдруг очень захотела появиться на свет, наверное, чтобы тоже полюбоваться на эти фейерверки… — Хару грустно улыбалась — она тоже скучала по тем временам. Ханаби слушала, не стараясь сдерживать эмоции — зная все наизусть, какая-то неведомая сила заставляла ее жадно ловить каждое слово бабушки — словно возвращая на секунды те времена, когда отец был счастлив, и мама была с ними. — Ты родилась в маленькой гостинице, а из-за наплыва гостей в малюсенький Чичибу Хиаши не мог отыскать свободного медика, и вечером ему пришлось самому принимать тебя. Хару говорила, и ее глаза смотрели, будто сквозь время. — Потому, для него ты — особенная, Ханаби. Хиаши очень сильно любит Хинату — она его первенец, и так похожа на вашу маму, но … история твоего рождения занимает особое место в его душе. Бабуля помолчала, продолжая гладить внучку по волосам: — Ты родилась вечером, и когда ты впервые заплакала, над Чичибу засверкали огни фейерверков, твоя мама сказала «Ханаби», тогда Хиаши понял, что лучшего имени для тебя не существует. Так ты стала нашей Ханаби. И мне до сих пор непонятно, кто кого выбрал: ты — имя или оно — тебя…***
После полудня перед отъездом в Чичибу Хьюга постучалась в кабинет, в котором как подсказал ее бьякуган сидели Неджи с отцом и зашла через пару секунд. Она поклонилась им и, подойдя к отцу, с улыбкой сказала: — Отец, Неджи, мы скоро уезжаем, и я хотела попрощаться. Хиаши обнял дочку, воспитывая ее сильной, он только раз в год на день ее рождения мог позволить себе нежности. — Жаль, что ты остаешься в Конохе, — немного грустно произнесла дочка. Хьюга улыбнулся: — Все в порядке, дочка, Наруто присмотрит за вами, а я присмотрю за делами. Отдохни и не переживай обо мне. — Спасибо, отец, — все равно ей было грустно оставлять его, но в этом году Хиаши твёрдо отказался от поездки. Ханаби тепло попрощалась с братом и, поклонившись на прощание, вышла из кабинета.***
По ночной дороге верхом на лошади, взятой в аренду на три дня, ехал всадник, в душе кляня себя и свою непростую любовь. Ради этой лошадки пришлось оставить большой залог, соглашаясь на который, он осознавал, что его путешествие сильно затянется, ведь ему придется снова возвращаться в Коноху! Судьба столько раз говорила ему — откажись от неё, смирись, но он как осёл продолжал упрямиться. Он впервые сказал о любви к Ханаби пару часов назад, в разговоре с милой продавщицей цветов. Слово вышло с трудом, но с того момента, он признал, что врать о какой-то симпатии и возможной дружбе смысла нет — он влюбился.