Цветение розовой сакуры

19.00 Гостиница Камакуры Комната Ханаби       Она собиралась тотчас выехать в Коноху, мысли метались — нужно немедленно покинуть это место! Такой позор! А чего она ожидала, когда пригласила его в свою комнату? О небеса! Нет! Чего она ждала, когда мчалась сюда, обманув доверие семьи? Ханаби дрожала от нетерпения, скорее бы уехать домой!       Ее удерживали мокрые волосы — пойти через праздничной город, полный людей в таком виде, пусть даже до стоянки извозчиков, было непотребно. И куноичи бессильно опустилась на кровать, непроизвольно отмечая, что днем служащие гостиницы успели сменить белье и заботливо оставить у изножья сложенные свежие полотенца. Ханаби взяла самое большое и принялась расчесывать волосы, чтобы те скорее высохли.       Подойдя к зеркалу, едва не вскрикнула — слева чуть выше ключицы розовел след поцелуя. Ханаби провела пальцем и ощутила покалывание раздраженной кожи.       Светлоглазая в отчаянии закрыла руками лицо — она, наследница уважаемой семьи, более того, ее глава, позволила замарать свою чистоту и оказалась помеченной в номере гостиницы, как последняя гулящая девица!        Комната Коджи       Мужчина сидел, глядя на темнеющие за окном горы. Первые эмоции — острые, резкие проходили, сейчас им овладело мрачное чувство вины. Он не помнил, как вышел из комнаты Ханаби, шёл по коридору, оказался здесь — ничего. Единственный вопрос — почему? Почему у них всё должно быть так?       Ведь он видел, что она хочет того же, что и он! Как иначе можно было объяснить ее смущенное, но не скрывающее удовольствие лицо, ее сладкие стоны, когда он ласкал ее губы, шею, тело? Глаза, которые она томно прикрыла, отвечая на его поцелуй?       А потом перед ним всплыл полный слез взгляд, плохо сдерживаемые всхлипы, когда она убежала от него, и он, сжав зубы, промычал как от боли. Он своими руками испортил всё! Напугал любимую девушку, которая впервые сама сделала шаг ему навстречу. Как хорошо начался его день, как он волшебно продолжился! И как заканчивается… Коджи знал, что не смог сдержаться и перешагнул грань.       Долгие месяцы он пытался завоевать ее расположение. И сегодня Ханаби выказала ему, глупцу, невероятно большое доверие, без опасений позволив войти к себе в комнату! А он?! Молодой человек ощущал почти омерзение к низменной природы своего поступка. Смешанные чувства разрывали его, он поплелся в душевую, чтобы хоть так остудить их.       20.00 Комната Ханаби       Хотя густые пряди длинных темных волос Хьюга оставались сырыми, сколько бы раз она не расчесывала и промокала их полотенцем, девушка, не теряя времени, принялась собираться в путь.       Она переоделась в кимоно — времени было достаточно, чтобы не ехать верхом, а нанять повозку, сложила в дорожную сумку кэйкоги, мягкую юкату, в которой собиралась спать и гребень. Настежь отворила окно, в надежде, что легкий ветерок, поможет волосам быстрее высохнуть, но влажный воздух, тянущийся с залива, не помогал.       Отвлекаясь от сердечной драмы, молодая куноичи подумала, что в Конохе с сушкой волос проблем нет. Вздохнув, дала себе еще час.       Тем временем на Камакуру опускалась ночь меняя цвет закатного неба с розоватого на темный серо-синий. Девушка погасила свет и теперь могла видеть притягивающее ее взор темнеющее море, местами светящееся одиночными огоньками фонариков вдоль бухты, где пришвартовались разные судна — маленькие и большие рыболовецкие лодки и большие торговые корабли.       Светлоглазая невольно любовалась и удивлялась, насколько по душе ей этот вид, Ханаби неосознанно коснулась рта и вспышкой в голове пронеслись ощущения, оттого ли, что они хранили воспоминания о его губах? Куноичи зажмурилась и помотала головой, прогоняя их. Комната Коджи       Первые минуты в душевой мужчина провел бессмысленно: упершись взглядом в стену, но с каждой последующей минутой, благодаря прохладной воде его рассудок постепенно остывал; Коджи перестал думать о своих ошибках, горечи и вине. Он подумал об оскорбленной им Ханаби, о том, каково ей? И его пробрало холодом.       О, ками, возможно, она уже покинула Камакуру! Мужчина представил как расстроенная девушка, одна среди ночи идет через бурлящий незнакомцами город, а потом неизвестно с кем продолжит путь по ночной дороге, огибающей горы и лес. Накагава занервничал, какой бы сильной и отважной не была Ханаби, но в таком состоянии в чужом месте нужно быть осторожной!       Шиноби выскочил, на ходу натягивая чистую юкату. Дурак — как мог он уйти, не успокоив ее, не заверив, что нужно остаться хотя бы до утра!       Коджи помчался к выходу, выбегая на улицу, попутно испугав коридорного. Оказавшись снаружи, мужчина крадучись, приблизился к окну Ханаби и увидел ее, стоящую в темноте у окна — девушка смотрела куда-то вдаль, мимо него… 21.00 Комната Ханаби       Ханаби закрыла окно, плотно прикрыв его занавеской, и села перед дорогой, просчитывая этапы предстоящего пути: так, нужно приготовить деньги для найма извозчика, выехав до полуночи, даже не торопясь она приедет не позднее вечера семнадцатого, далее, надо постараться незаметно добраться в дом Узумаки, ведь главное, не подвести Хинату. Потом вернуться к себе… к Хьюга.       Вместо ожидаемого спокойствия, она ощутила тоску — в эту секунду куноичи со всей очевидностью поняла то, что и так подспудно всегда знала — ей никогда не быть счастливой в любви, потому что ее сердце радостно бьется совсем не для Хидео.       Ханаби закрыла глаза и вызвала воспоминания прожитого дня: восхождение на Журавлиный холм… лицо Коджи, узнавшего ее сэнсу… их шествие по Барабанному мосту и «… наша жизнь — одна на двоих», а их беседа в чайном домике! Юная Хьюга грустно улыбнулась, вспоминая как они старались не разочаровать тядзина и продемонстрировать утонченный вкус при обсуждении живописного свитка, в душе беззлобно посмеиваясь над собой. Конечно, она — та еще мастерица плетения словесного кружева, поэтому основную часть взял на себя он, потом признавшийся ей, что просто копировал своего брата Сэдэо, весьма искушенного в таких беседах. Он — Коджи, тот единственный мужчина, которого она …       Поняла, что ее страх и отчаяние возникли, не из боязни гнева Хьюга, а потому, что познав любовь с ним, ей уже не удастся отречься от него. Быстро смахнула с щеки непрошеную слезинку.        Нарушая собственные слова, сказанные сегодня в коридоре, светлоглазая активировала бьякуган и увидела — Коджи сидел за низким столиком для письма, на его лице читалось раскаяние… Комната Коджи       Вернувшись в гостиницу, он сначала хотел поговорить с Ханаби, уговорить её не уезжать в ночь.       Но молодой человек знал, что она больше не впустит его к себе, наверняка, даже слушать не пожелает — он утратил контроль и растоптал ее веру в него. Поднимать шум в коридоре, общаясь через запертую дверь, было пошло и унизительно.       Тогда шиноби решил написать ей письмо — скорее всего, последнее. Только бы прочла.       Склонившись над бумагой, мужчина не выбирал особенных слов, сознавая, что времени нет: она может покинуть гостиницу когда угодно.       «Я сожалею о своем поведении и не ищу оправданий — их просто нет. Все плохие слова и ваши гневные мысли обо мне справедливы, но умоляю вас — останьтесь до утра. Клянусь, что в моих словах нет подвоха. Я отпущу вас, не буду искать встречи и даже не заговорю с вами, если вы того не захотите. Мое желание в том, чтобы вы добрались до Конохи благополучно. Узу будет готова на рассвете. Ханаби, будьте счастливы». 22.00 Комната Ханаби       Тихо ступая по коридору, Накагава подошел к её двери, наклонился и просунул в щель свою записку.       Он медленно выпрямился. Как раз в это время дверь отворилась — девушка не подняла записку, а смотрела на него.       На лестнице послышались чьи-то шаги и обрывки разговора, глаза Хьюга сверкнули: — Быстрее зайдите, — скомандовала она, хватая его за руку и притворяя за ним дверь.       Опешив, Коджи молчал, куноичи смягчилась и пояснила: — Стыдно, если кто-нибудь увидит вас ночью у моей двери.       Это было так по-детски наивно, что он улыбнулся уголками губ, еще не веря, что она с ним разговаривает.       Девушка подобрала листок и протянула его Коджи: — Можете сами сказать, раз уж вы здесь. Или вы больше не говорите со мной? — Ханаби пожала плечами и уже хотела развернуть бумагу с посланием. — Нет, — мужчина взял свой лист, но не стал читать, а устало сел на пол. — Просто дождитесь рассвета, я не прощу себе, если в дороге что-то случится. Обещаю, что утром лично отправлю вас домой.       Темноволосая куноичи смотрела на его расстроенное лицо, почти такое же как зимой в Чичибу, и вспомнила про его победный день. — Коджи, я хочу, чтобы вы знали. Я провела счастливый день в Камакуре и, поэтому не вините себя и меня.       Он поднял глаза на грустное лицо возлюбленной и уже не мог оторваться: — Как я могу не винить себя, если из-за меня вы плакали? — У моих слёз иная причина … — Ханаби. — Отец выбрал мне супруга. — Кто он? — Хьюга. — Вы … любите его?       Куноичи разочарованно посмотрела на него, была бы она здесь, если любила бы своего жениха? — А он вас?       Она помотала головой, пожала плечами — для Хьюга это неважно. — Ты уже просватана?       Ханаби снова медленно помотала головой: — Это формальность, отец сказал, что это случится в день моего двадцатилетия.       Осталось меньше трех месяцев, мозг шиноби, никогда не подводивший его, сдался, Коджи не знал, что сказать — внутри было пусто. Мужчина сделал последнюю, безнадежную попытку: — Останься со мной навсегда? * Прошу, Ханаби, ты ведь знаешь — я люблю тебя…       Оставаясь внизу, Накагава обнял ее колени. — Все снова решили за нас. Это убивает.       Девушка медленно расцепила его руки и тоже опустилась на пол, беря его лицо в свои ладони. — Единственное, что я могу — это быть с тобой сейчас, если ты хочешь, — она краснела, произнося эти слова.       Не о таком мечтают девушки, рисуя в воображении свою первую ночь с мужчиной.       Перед лицом общества, семьи и даже перед собой, она осуждала себя, не считая подобное поведение правильным и благочестивым. Но… уже давно она представляла рядом с собой только его.       Мужчина не мог поверить, что понял все правильно — его гордая, до сих пор неприступная возлюбленная предлагает ему себя?       Чувствуя ее пальчики на своем лице, Коджи заглянул в светлые глаза, за которыми он уже изъездил сотни ри, и был готов проехать еще столько же. — Ты понимаешь, о чём говоришь? — его голос звучал неуверенно.       Она опустила голову, потом подняла глаза и кивнула. — Я хочу, чтобы это было … с тобой. — Знай, что я буду бороться за тебя, — кажется, она не придала значения его словам. — Как бы я хотел, чтобы у нас всё было иначе.       Мужчина целовал ее лицо, ощущая солоноватый вкус ее недавних слез на порозовевших щеках; оторвавшись, он поднялся с пола, увлекая наверх и ее. Они медленно подошли к кровати и Коджи честно предупредил, оставляя ей последний шанс. — Если ты передумаешь, я не смогу прекратить … Ханаби.       Она ответила упрямо: — Я так решила. — Скажи, ты любишь меня? — Люблю… — Я еще не знаю как, но мы поженимся, скажи, ты согласна быть моей?       Она кивнула на последний вопрос, разумом не веря в обещание, но отчаянно желая поверить в эти слова сердцем. И в тишине опустилась на простынь. Мужчина припал к ней, жадно выцеловывая, так, что ее губы начали гореть. Ханаби задыхалась, мысли покинули ее, она просто пыталась успевать делать вдохи, растворяясь под напором его жарких губ, языка.       Светлоглазая схватила его за плечи, когда мужчина, не отрывая ее от себя сел, чтобы легче раздеть. Обнаженными плечами и грудью девушка почувствовала чуть прохладный вечерний воздух, еще секунда — и они уже согревались в руках. В ответ девушка тоже заскользила ладонями по его груди, через ткань изучая на ощупь крепкие мышцы, держась за шею, когда Коджи уложил ее, уже полностью обнаженную на постель.       Преодолевая смущение, девушка помешала ему выключить свет. Непонятно почему, но ей хотелось без бьякугана увидеть всё, запомнить их ночь всю без остатка; хотелось, чтобы и он запомнил её так же, как она не забудет его …       Она бесстыдно, с легким надрывом прошептала: — Смотри на меня и не забывай…       Эти слова взорвали его сознание, мужчина обжигал ее страстью, повторяя между поцелуями: — Я — никогда… никогда не смогу забыть тебя, … Ханаби.       Он тоже разделся и светлоглазая впервые ощутила на себе горячую кожу Коджи, которому разрешила стать своим возлюбленным.       Девушка рукой попыталась отодвинуть его, но он только крепче сжал ее, боясь, что она снова отвергнет его любовь. Светлоглазая томно прошептала: — Дай мне увидеть тебя … мне нужно.       Когда любимый оторвался от нее и Хьюга увидела Коджи без одежды — его плечи, грудь, талию и ниже, она покраснела, представляя, что будет с ней, когда они соединятся. Девушка смотрела, не отрываясь на мужской орган, который возвышался, готовый к тому, чтобы подчинить ее.       Мужчина видел лицо Ханаби, он угадывал ее мысли и сам смотрел, не отрываясь на тело, о котором грезил последние месяцы. Возлюбленная приподнялась на локти и одной рукой сначала прикоснулась к его груди и далее, скользнула своей ладонью ниже…       Не дожидаясь дальнейших приглашений, он покрыл ее собой.