Цветение розовой сакуры

16 октября       Это случилось после дневной тренировки, на которой она не нападала, занятая мыслями о предстоящем признании отцу, и отбивала атаки Хидео механически — по привычке. — Пришло время поговорить начистоту, Ханаби.       Она подивилась, услышав от Хидео свое имя без обязательного в их клане обращения «госпожа». Понимая, что он прав и долее молчать нельзя, предложила ему выйти в сад. Их встретил прохладный осенний ветер, но плащи защищали разогретые тренировкой тела. Расположившись в беседке, светлоглазая вопросительно посмотрела на мужчину, приглашая к разговору. Тот начал, при этом словно подчеркивая разницу в статусах, остался стоять перед ней. — Вы приняли решение. По вашему взгляду я догадываюсь каков ваш ответ. Но правильнее будет, если вы озвучите это сами.       И вновь прав — с возрастающим удивлением Ханаби осознала, что всегда недооценивала его, глядя свысока — как на досадное недоразумение, сопровождающее ее повсюду. Хотя на самом деле в сравнении с ней — он взрослый шиноби, прошедший множество миссий, и переживший куда больше нее. Безусловно, ее готовили к другому: она много училась, была более сведуща в вопросах политики, знала тонкости устройства правовых отношений в клане, но житейски он на голову превосходил её. — Господин Хидео, скажите, что вы поняли? Простите, мне эту слабость, но мне сложно начать. — Я знаю, что вы хотите быть с другим человеком. И вся ваша борьба, которую я наблюдал последние недели, проиграна. Я прав?       Девушка призвала на помощь всё самообладание и постаралась ответить спокойно: — Вы правы, — она прямо посмотрела в глаза родственника, принимая решение снять все покровы и столь же честно взглянуть на истинное положение дел. — Скажите, как вы это поняли?       Хидео криво улыбнулся, пожав плечами, разве можно было это не заметить?       Отбросив все условности, он устало вздохнул и сел на скамейку. — Чтобы не томить вас начну с основного: вы даже не помните об этом, но не так давно я провожал вас в госпиталь и видел, как вам было плохо тогда.       Куноичи виновато опустила взор, она, действительно, забыла, что Хидео провожал ее в тот день. — Простите, что не отпустила вас вовремя, я не думала, что задержусь у госпожи Сакуры, — Ханаби покаянно извинилась. — И вы простояли под госпиталем до вечера?       С непроницаемым лицом мужчина махнул рукой и продолжил: — Вы, наверное, удивитесь, но мне было небезразлично то, что происходит с вами, по этой причине я использовал бьякуган. Увидев, как вы приняли лекарство и заснули, я ушел, но вернулся дежурить ночью. Я был за дверями и слышал ваш разговор с госпожой Сакурой.       Наступило молчание, Ханаби подумала, что не будь в ее жизни Коджи, она бы совершила сэппуку после такого позора! Произнеся про себя имя любимого, она нашла в себе силы выдержать взгляд Хидео.       Но тот снова удивил ее: — Вы знаете, вероятно, я не такой уж истинный Хьюга, поскольку я рад за вас. Вы обладаете многими способностями: быть уверенной, сильной и умной, у вас есть талант лидера, но природа наградила вас еще и умением искренне любить, побеждая жесткие условности. А это дано только сильным.       Мужчина посмотрел вдаль и, так как Ханаби продолжала молчать, сам начал свою историю: — Давным-давно одна молодая девушка, оставим ее без имени, не захотела ждать, пока я встану на ноги. В то время я только начинал самостоятельно зарабатывать. Да, я не был завидным женихом, скорее — юнцом в полном подчинении отца, — он снова криво улыбнулся — правым уголком рта, отчего вид его стал еще грустнее. — Она предпочла мне мужчину посолиднее, с которым обрела обеспеченную жизнь в собственном доме.       Ханаби не верила своим ушам — ее невозмутимый телохранитель раскрывает перед ней свое человеческое лицо. — А потом, когда два года спустя умер мой отец, я унаследовал всё, — Ханаби кивнула, да, глава Хьюга знала об этом. — Через пару месяцев она повстречалась мне, и дала понять, что ничего не забыла и жалеет о своей ошибке. Свой выбор она называла ошибкой! Я был поражен ее подлостью по отношению к мужу, но…       Девушка передернулась от неприятной догадки.       Мужчина заметил это, и его лицо снова исказилось усмешкой: — Да, сейчас мы будем квиты: теперь мне стыдно признаться — я имел тайные свидания с ней несколько месяцев, до тех пор, пока она мне окончательно не надоела, — он саркастически усмехнулся, мол, бесполезно пытаться хоть как-то обелить себя. — И я стал таким, каким вы меня знаете — пренебрежительным к понятиям любви и супружеской верности.       Он замолчал, продолжая смотреть на хмурое осеннее небо и слегка покачивающиеся ветки пожелтевшего дерева. Ханаби проследила его взгляд, Хидео спохватился, выбираясь из нахлынувших воспоминаний и от души искренне улыбнулся ей, но спустя мгновение сказал совершенно серьезно: — Мы оба знаем, что вы потеряете, выбирая того человека. Я не знаю, стоит ли он этого. Могу только уважать вашу жертву.       Он все знал! И ничем не выдал ее. — Хидео-сан, спасибо вам за этот разговор. Простите меня за всё. Я верю, что вы встретите достойную женщину.       Хьюга не ответил, но спросил: — Ханаби, вы не боитесь, трудностей? Ведь вашему избраннику придется начинать все заново, а вас, скорее всего, лишат доходов Хьюга. Вы же никогда не жили в нужде? — Боюсь, — честно созналась она. — Но меня страшит иное — что этого не выдержит Коджи, ведь на родине у него была достойная жизнь и дело по душе. Его брат старший советник Каге их деревни, его семья славится на всю страну своим ремеслом, и он покинул всё, лишаясь большего, нежели я: брата, друзей, любимое занятие и родные места.       Ханаби не удержалась и пара слезинок блеснула в уголках глаз — действительно, ее потери не так уж велики по сравнению с жертвами Коджи.       Суровый шиноби чувствовал, что эти тревоги идут от сердца и «черствому», как его называли за глаза, Хидео захотелось ее подбодрить: — Помогайте и заботьтесь друг о друге и всё наладится. Я не знаю, что будет дальше, но уверен, что вы сумеете, — и неожиданно ласково добавил. — Если вам понадобится моя поддержка, можете обратиться, не стесняясь.       Она поклонилась ему как равному, и он ответил на эту любезность почтительным поклоном. — Ветер усиливается, погода портится — вам пора возвращаться домой, — светским тоном, словно не было сейчас между ними этой исповеди, констатировал мужчина. — Да, Хидео-сан.       В первый раз за почти год их вынужденных совместных прогулок шиноби пошёл рядом, а не позади, и сейчас его общество не тяготило, а успокаивало ее. *** 17 октября       Его поцелуи … Она думала о них эти два дня, проведенные вдали. Ханаби оторвалась от теплых губ любимого и вздохнула.       Сегодня исполнился ровно месяц с их первой и единственной ночи в Камакуре. И именно сегодня она впервые переступила порог этого дома. Сначала девушка упиралась, стыдясь заходить без официального статуса невесты, но с утра шел холодный дождь, и Коджи просто внес упрямицу на руках.       Тело жаждало близости, нетерпеливые руки уже раздевали ее, когда любимая остановила его: — Нет. Коджи, пожалуйста, нельзя. — Что-то не так, милая? Ты нездорова? — его глаза всматривались в порозовевшее девичье лицо.       Она отошла на несколько шагов и покачала головой, поправляя одежду и завязывая пояс.       Накагаве показалось — еще минута и она сбежит от него снова. — Хорошо, я не притронусь к тебе, только побудь со мной.       Светлые глаза залучились и она улыбнулась.       Он повел ее на кухню и усадил на место хозяйки. Стол был пуст, но он быстро заварил чай и виновато произнес: — Я совсем позабыл об угощении.       Хьюга снова покачала головой и приняла с его рук чашечку чая. — Я не голодна.       Две следующие минуты прошли в молчании — они мелкими глоточками пили горячий напиток, глядя друг на друга. Глаза Коджи, казалось, горели, наблюдая, как ее приоткрытые губы касаются края чашки и принимают терпкую, горячую влагу. Смысл его взгляда был так очевиден, что девушка чуть укоризненно вздохнула, и он опустил глаза. — Почему… — Мы не женаты, — еще больше покраснев, она прикрыла темными ресницами глаза, о небеса, как же глупо это прозвучало, ведь они уже были вместе! — Хорошо, мы подождем, если для тебя это важно.       Светлоокая куноичи подняла на него взгляд — получалось, она выставила условия, и он сразу их принял. Хотел ли того Коджи, или это вышло случайно, но Ханаби почувствовала себя избалованной девочкой, с которой не спорят, чтобы не тратить время впустую.       Захотелось прояснить причину своего отказа, она прикусила губу, подбирая слова и затем негромко проговорила: — Не хочу, чтобы ты считал меня доступной и слабой …       Молчание. До мужчины не сразу дошел смысл ее слов, он переспросил: — Тебя… доступной?       Ее прекрасные глаза блеснули влагой стыда: — Я ведь отдалась тебе, не будучи в браке.       Он покачал головой: — Ханаби, весь последний год я думал о тебе. С той встречи в Чичибу ты снилась мне каждую ночь. Не мог придумать, как не дать тебе забыть обо мне, я ломал голову в поисках поводов для того, чтобы увидеться. Сходил с ума от ревности, зная, что для тебя готовят женихов. Я надоедал госпоже Ино посланиями для тебя. Из-за этих писем она имела проблемы с мужем…       Мужчина смотрел во все глаза на свою юную возлюбленную: — Ты, правда, думаешь, что можешь показаться мне легкодоступной?       Про себя Ханаби подумала, что он щадил её, не говоря о главном — ради нее он переехал на чужбину.       Она встала из-за столика и подошла к нему, протянула ладони к его лицу: — Ты думал обо мне каждый день? Правда? — она жадно всматривалась в карие глаза. — Я приходила к тебе во снах? — Да, — и, чтобы скрыть эмоции, он тоже спросил. — А я?       Не ожидая этого вопроса, она, явно смутившись, прикрыла пальцами свои губы. — Это значит — да? — он медленно отвёл её руку. — Я снился тебе?       Не в силах выдерживать эту пытку полным затаенной надежды голосом, Ханаби отвернулась. — Ты стал приходить ко мне … недавно. — Ханаби …       Девушка почувствовала его ладони на плечах — это не было любовной лаской — этим жестом он дарил тепло и поддержку. Она наклонила голову и потерлась щекой о его руку. — В этих снах я задыхалась, а проснувшись, чувствовала, как мне плохо без тебя. — Ты не могла дышать? — он удивился. — Было так жарко, что я просыпалась в поту, мне казалось, что мое тело горело, — она снова зарделась, вспоминая.       Ханаби повернулась и попросила его, встав на цыпочки: — Поцелуй меня.       Еще до того как прошептать это, прикосновение нежных губ обожгло его.       Накагава целовал долго и сладко, браня свою природу, которая уже требовала большего. Мужчина чувствовал горячий прилив к низу живота, стало душно в осенней одежде, а возлюбленная не помогала успокоиться, снова и снова лаская его, обнимая и прижимаясь к нему.       Он даже не заметил, когда женские ручки ловко развязали пояс его одежды. И когда горячие ладони погладили его грудь, Коджи на мгновение отстранился, не веря себе. — Не дразни…       Она развязала свой пояс и протянула ему. — Ты уверена? ***       Ночью в Камакуре они уже дарили любовь друг другу, но сейчас, зная, что будет дальше, ее сердце всё равно беспокойно затрепетало перед самым проникновением. Коджи успокоил Ханаби, угадывая ее состояние. — Пожалуйста, верь мне.       Влюбленные сидели на футоне лицом к лицу. Обнаженная Ханаби обнимала Коджи за шею, в то время как мужские руки поддерживали ее бёдра, управляя телом возлюбленной во время первых толчков.       Почувствовав, как его орган раздвигает ее нижние губы и стенки лона медленно впускают его, разгоряченная ласками Ханаби вновь испытывала эти ни на что непохожие ощущения одновременного переживания: сводящего с ума напряжения; интенсивного на грани болезненности давления; и непреодолимой жажды продолжать это, предугадывая будущее наслаждение.       Они смотрели друг на друга. Коджи видел ее лицо близко-близко: видел, как она приоткрывает рот, принимая его; как туманится ее светлый взгляд; слышал её вздохи, ощущал шелковистость кожи и запах любимой — и не мог насмотреться, наслушаться, надышаться.       И Ханаби видела напряженные мышцы его лица, чуть сведенные брови и плотно сжатые зубы, поняла, что он сдерживает себя, смиряя желание брать ее жестче, входя глубже, и быстрее кончить. Слышала неровное дыхание, которое он тоже удерживал, оттягивая разрядку. И снова главным, что она запомнила были его глаза — они казались ей светлее обычного, но даже сквозь томление его страсти, она угадывала любовь и нежность.       Когда девушка привыкла к своим ощущениям, и немного освоилась, руки Коджи заскользили по ее телу: спине, бокам, ягодицам, оглаживая, лаская, прижимая к себе за талию, углубляя их соединение. ***       Обнаженные они лежали на футоне, мужчина гладил ее плечо: — Тебе было хорошо?       Его возлюбленная кивнула, прикрывая светлые глаза. Коджи улыбаясь, поправил на ней одеяло и шутливо спросил: — Лучше, чем в том сне? — Получил то, что хотел, а теперь дразнишься? — сделала вид, что хочет встать, и сразу же почувствовала его руки на плече и талии. — Отпусти. — Только после того, как ты простишь меня.       После первого страстного порыва, закончившегося несколько минут назад, он мог лучше контролировать свои ласки. Коджи отодвинул одеяло и навис над ней.       Она лежала на спине его теплые ладони продолжали ласкать грудь, дразня ее чувствительные соски, в то время как губы мужчины хозяйничали, неторопливо спускаясь ниже, пока не остановились внизу живота. Он оторвался на миг, чтобы смоченным платком нежно стереть свидетельства их любви с ее кожи. — Коджи, не смотри так близко — мне неловко. — В Камакуре ты приказала мне смотреть на тебя и не забывать. — О, небо, — к ней вернулась капризное возмущение. — Ты снова смеешься надо мной!       Ханаби сомкнула ноги и прикрылась рукой. Для мужчины ее вновь обретенная стыдливость показалась забавной и, одновременно милой. Будто он не помнил, как она стонала под ним, вскрикивая и выгибаясь в наслаждении не далее, чем четверть часа назад. — Не могу подобрать слова, чтобы сказать, что я чувствую, — он с нежностью глядя на нее. — И ты, конечно, подумаешь, что я глуп … а я просто счастлив.       Щемящее чувство чего-то по-настоящему ценного заставило ее вспыхнуть, прижаться к нему и не отпускать от себя, словно страшась потерять это хрупкое ощущение. — Тогда люби меня. ***