Цветение розовой сакуры

      В мае Коджи заключил соглашение с Хокаге, согласно которому обязался четыре раза в неделю проводить занятия по кюдо. С этой целью Шестой еще в прошлом году разрешил лучнику обустроить стрельбище. Принимая желающих детей: и генинов, и обычных деревенских ребят, Накагава старался обучить их основам искусства точного выстрела. За это казначейство установило для него ежемесячное жалование.       Он сразу предупредил жену, что половину заработка будет отдавать семье Масаши-сана, ведь пока в их конюшне не начнут рождаться породистые жеребята, тому неоткуда брать деньги.       Еще через месяц Хокаге обратился к нему с предложением проводить занятия и для взрослых. Заглядывая в будущее, мудрый Нара посоветовал Шестому обучить побольше людей, способных в случае необходимости встать под оружие.       И Накагава согласился, понимая, что это увеличит его доходы. При этом условие Райкаге полностью соблюдалось, ведь кюдо не являлось секретным ниндзюцу, напротив, оно было искусством светским, им в совершенстве владели самураи и некоторые представители высшей знати.       Июнь       Масаши       В июне у Масаши появился повод быть довольным: почти одновременно загуляли две кобылы, и они с Коджи обрадовались, когда поняли, что в будущем году появится новое поколение лошадей из конюшни Накагава. Особенно большие надежды они возлагали на жеребенка Узу. Надеясь, что тот возьмет от изумительных родителей самое лучшее.       Иногда он скучал по старшим детям, но не роптал: небольшое пока жалование его не смущало, он верил в молодого господина и видел, что тот не намерен сдаваться. Супруга тоже держалась молодцом, словно молодея на свежем воздухе Конохи, значит, и ему не пристало раскисать.       Неджи       Постучавшись в ворота, он услышал радостный голос сестренки: — Входи, у нас открыто!       Хьюга вошел во двор Накагавы и увидел спешащую к нему Ханаби.       Он обнял ее: они не виделись больше месяца — со дня рождения Акиры. — У тебя все хорошо? — Да, а у вас? — она вопросительно приподняла бровь, понимая, что брат неспроста пришел сегодня.       Мужчина вздохнул, переходя к делу: — Поможешь клану с тренировкой подростковой группы? Не обижайся, знаю, что эта должность слишком мелка для тебя, но детей Хьюга много, и мне нужна замена старым сенсеям.       Она молчала. Думала. — Неджи, это правда? Или ты затеял всё, чтобы поддержать нас?       Тот чистосердечно признался: — Мне нужны сенсеи, владеющие техниками Хьюга, а правда в том, что я шёл сюда сомневаясь в твоем согласии. Но ведь, попытаться-то я мог? — А старейшины не будут возражать, ведь теперь я ношу фамилию мужа? — Ты — Хьюга по рождению, воспитанию и своим глазам. Не беспокойся о них. Подумай над моей просьбой и знай, что я буду благодарен, если ты откликнешься на неё. — Хорошо, завтра я дам ответ.       Одно июньское утро в доме Коджи и Ханаби       Сегодня был выходной и им не нужно было никуда спешить. Вопреки обыкновению, первой проснулась Ханаби. Светлоглазая потянулась и села в постели. Коджи, уловив шорохи, тоже задвигался, но не проснулся. Чуткие уши шиноби, реагирующие на малейшие звуки, давно привыкли к ее присутствию, его мозг четко распознавая этот источник звука и вибраций как безопасный, позволил ему спокойно отдыхать.       «Пусть поспит подольше» — заботливо решила Ханаби, она собралась тихонько встать, умыться, а затем приступить к приготовлению завтрака. Напоследок светлоглазая склонилась над мужем, желая поправить съехавшее с него летнее одеяло и удивилась.       По очертаниям, отчетливо проступающим сквозь ткань, она поняла, что у вполне себе крепко спящего Коджи явно проснулся и бодрствует его мужской орган. Тут и без бьякугана все было очевидным!       Ей стало любопытно, как это происходит? Ведь прекрасный супруг спит и при этом не видит и не ласкает ее? Потом припомнила свои душные сны, когда она тосковала в разлуке. Ханаби захотелось потрогать его, но не разбудить, что будет потом? Будет ли он также томиться и покрываться испариной как она?       Светлоглазая тихонько развязала ленту его нижнего белья* и обнажила пах. Действительно, его естество было возбужденным, Коджи пробормотал что-то. Ханаби взяла с полочки свое масло для кожи и, увлажнив ладони, постаралась мягко погладить его, не забывая какой он там нежный на ощупь.       Коджи спал и видел сны о разном: о путешествиях в далекие неведомые земли и страны; удивительных скакунах, мчавшихся по бескрайним просторам; о горячей фуро с Ханаби…       Но потом стало совсем мучительно — во сне он был с ней, любя ее вновь и вновь, не мог насытиться, его член горел огнем и грозил взорваться, давление внутри него стало слишком сильным, почти болезненным; Коджи судорожно дёрнулся и открыл глаза.       Ханаби сидела с боку и разглядывала свои ладошки покрытые светлой жидкостью. Ее щечки пунцовели, а дыхание было неровным, он понял, что любопытная женушка довела дело до конца и незаметно для себя возбудилась.       Муж подождал, когда она встретится с ним взглядом и дождался: — Прости, я не хотела тебя будить.       Он молча сел и сгреб ее к себе. — Стой, я нечаянно, Коджи. Я больше не буду трогать тебя спящего!       Но тот все также не произнеся ни слова, снял с нее бельё, затем обращаясь с женой словно с тряпичной куклой, развернул и приподнял ее, в то время как сам лёг на спину, расположив бедра Ханаби прямо над своим лицом. — Коджи, ты сошел с ума, я же извинилась! — он почувствовал, что она действительно испугалась его реакции, и особенно молчания. — Малышка, не бойся, — сквозь зубы прошептал он. — Сейчас тебе будет хорошо. — Ай! — закричала светлоглазая, когда он, удерживая ее за бедра, прижал их к себе, и уже влажной промежностью ощутила его губы.       Поначалу, стараясь вырваться, она отталкивалась руками, извиваясь и дергая тазом. О ками, как непривычно и неприлично она, должно быть, выглядит! Ужасно непристойно! До этого, когда он целовал ее потайные места, она всегда лежала на спине, а теперь ее ягодицы и лоно открыты сверху, не дай небо, кто-то захочет навестить их с утра! Но сопротивление нисколько не помогало, поскольку в ответ он лишь усиливал нажим, и девушка вынужденно опустилась грудью на его живот, пока язык и губы возлюбленного своевольничали внизу. — Коджи… пожалуйста, … мне стыдно.       Ханаби тяжело задышала, ощутив прикосновения языка к ее заветной точке любовной чакры, приняв то, как ей приятны его руки, сжимающие ягодицы…       Бывшая Хьюга уже не думала, как эта постыдная поза может видеться стороннему наблюдателю, она почти смирилась с поражением и бессильно опустила голову на его бедра, прикоснувшись кожей щеки к его вновь затвердевающей нагревающейся плоти.       Бездумно потянулась и коснулась его. И в ту же секунду заметила, как Коджи на секунду прервался и сделал вдох, она снова погладила его, но уже намеренно, на этот раз мужчина попросил: — Ханаби, не дразнись.       И вновь взялся за свое, но светлоглазая уже поняла, что нащупала его слабость, ладонь заскользила, увереннее обхватывая его ствол; но и Коджи желал победы, он усилил свои старания, и светлоглазая поняла, что через несколько секунд неминуемо капитулирует.       В безвыходном положении талантливая куноичи решила обратить против «врага» его же «оружие», она приоткрыла рот и поцеловала его «там», вырывая из уст Коджи удивленный вскрик. Улыбнулась тому, что мозг шиноби не позволил ей так просто сдаться: еще неискушенная в любовном дзюцу, она приняла единственное доступное решение — куноичи стала повторять технику «противника». Ханаби, продолжая поглаживать ствол, не забывала мягко ласкать губами гладкую головку.       Сходя с ума от его языка, она тоже постаралась подразнить своим то крошечное отверстие, откуда, как она сегодня увидела, изливается его семя.       Краем глаза отметила, как дёрнулись бедра мужа, ощутила, как напряглись мышцы его живота, становясь твердыми и жесткими, услышала шумное дыхание, обдающее ее сокровенное место горячим воздухом. Юная женщина торжествующе хмыкнула, празднуя свою вторую победу за это утро, но почти тотчас увидела, как ее мир переворачивается, Коджи исхитрился мягко уложить ее сначала на бок, а затем — на спину.       И вот спустя мгновение, ее ножки беспомощно трепыхаются у его шеи, он любовно скользит ладонями по ее бедрам, а его член вовсю проталкивается между розовых створок в ее истомившиеся зноем глубины. — Коджи, — стонет Ханаби — другие слова будто выветрились из ее головы. — Коджи!       Он встречает ее крик поцелуем, продолжая двигаться без остановки, раз за разом, глубже, теснее, жарче… …       За окном приветливо светило июньское солнце, обнаженные супруги, обнявшись, нежились в его лучах. ***       Подавая на стол завтрак, она пребывала в отрешенной задумчивости. Когда Коджи собирался выйти из дома к лошадям — сегодня Масаши-сан и Такаши тоже отдыхали, Ханаби, не поднимая глаз, предупредила мужа, что пойдет навестить бабулю.       По дороге она размышляла над тем, не стала ли она чрезмерно распутной? Что Коджи думает теперь о ней? Конечно, и он часто будил ее по утрам, целуя не только в губы. Но…       Но он взрослый мужчина и знает всё о плотской любви. А она? Пристало ли порядочной молодой женщине из приличной и даже благородной семьи вести себя так развратно? Сегодня ей было безумно приятно, но она не хотела терять его уважение.       Захотелось посоветоваться с кем-нибудь. Бабуля не в счёт — она скорее умрет, чем задаст ей такой вопрос. Хината сама сгорит со стыда, рассказывая про это. Сакура чего доброго даст ей успокоительные пилюли и запретит целовать Акиру своими оскверненными губами. Может быть, Ино? ***       Ханаби вошла в ворота квартала Хьюга и направилась к дому Ко. И пришла вовремя: та как раз осталась одна, проводив мужа с сыном на рыбалку.       После приветствий, заметив пристальный и ожидающий взгляд блондинки, светлоглазая порозовев, произнесла: — Ино, ты знаешь всё и мне больше не у кого об этом спросить: какие ласки под запретом для порядочной женщины? — Так, — менталистка не любила ходить вокруг да около, предпочитая конкретные формулировки. — О чем именно мы говорим? — Ну, это нормально, когда целуют… там? — бормоча это, бывшая Хьюга смотрела в пол.       Ино фыркнула, чем еще больше сконфузила Ханаби. — Я уж было подумала, что он начал связывать тебя, душить, бить розгами, или совать разные предметы куда попало. Ну, госпожа Ханаби, умеете вы, конечно, нагнать паники!       Девушка недоверчиво морщилась при всех этих перечислениях. А Ино, авторитетно подняв пальчик, заявила: — Не стану говорить куда целует меня мой муж, дабы не смущать ни тебя, ни его. Но лично я могу целовать его там, где пожелаю! И нисколько от этого не страдаю!       От такой откровенности Ханаби потерялась, она ждала нечто более витиеватое: «одна родственница моей подруги…», или «в трактатах о любовной науке…», или «трогать можно, но только руками», но то, что Ино держится так смело, подбодрило ее.       Блондинка поймала вдохновение и продолжила «обучение»: — Запомни одно правило и два главных запрета: нельзя причинять другому боль без его согласия и делать опасные для здоровья вещи. — А какое правило?       Красавица Ино улыбнулась: — Ласки должны быть приятны и приносить радость вам обоим. — И всё? — Ну да, — пожала плечами менталистка и озорно улыбаясь, полюбопытствовала. — Неужели Коджи только сегодня осмелился поцеловать тебя там?       Беря пример с самой Ино, Ханаби поспешила уберечь репутацию мужа и забормотала: — Нет, конечно, это я… иногда хочу поцеловать его… вернее, м-м-м, поласкать руками… но мне неловко и вообще… — прекрасно осознавая насколько жалки ее попытки скрыть что-то от гениальной менталистки. — Не хочешь — не говори. А свои правила я тебе уже рассказала. — Спасибо, Ино. ***       После обеда в родном доме, наговорившись вдоволь с бабулей и проведав здоровье отца, она с легким сердцем вернулась домой к уже ожидавшему ее супругу.       Ино и Ко       К вечеру вернулись ее рыбаки. Не поймав богатого улова рыбы, они неплохо провели время, добыв изрядное количество речных раков.       Помимо ловли водных обитателей, Ко с удовольствием тренировал сына на свежем воздухе, обучая технике мягкой ладони и чтению чакры бьякуганом.       За ужином, слушая рассказ Хироки о приключениях дня, оба думали том, как же быстро он вырос: через два года, он, наверняка, попросится поступать в академию и станет генином, как и они когда-то давно…       Голубоглазая вспоминала как четыре с небольшим года назад, он был крошечным малюткой и сладко агукал у нее на руках.       Ночью супруги по привычке тихонько переговаривались, Ко признался, что вчера ему приснилась светловолосая девочка с голубыми глазами. — Правда? Я тоже недавно видела во сне премиленькую малышку! — Как ты думаешь, не пора ли привести ее в наш мир? — мягко спросил муж. — Надеюсь, она возьмет твой характер, иначе я просто потеряю покой, — вздохнула блондинка, отлично зная свой упрямый и независимый нрав. — Ничего страшного, я уже привык к твоему, значит, привыкнем и к её.       Голубоглазая встала и достала из шкафчика небольшую бутылочку и аккуратно положила ее в сумку Ко. — Передашь завтра Сакуре. Не хочу, чтобы защитное средство пропадало зря. А так оно кому-то еще послужит.       Мужчина улыбнулся, как там мечтала назвать дочку жена? Аими? Да — красота любви*.              Июль       Однажды вечером муж предложил ей отправиться на прогулку. Он снарядил двух лошадей, и они выехали к месту его тренировок. Оказавшись на стрельбище, Ханаби шутливо предложила ему посоревноваться в стрельбе из лука. Ведь особенное зрение обещало помочь ей выиграть.       С другой стороны, Хьюга — практически непревзойденные мастера ближнего боя, добившиеся в тайдзюцу вершин, редко упражнялись во владении оружием дальнего действия. Поэтому ей хотелось бы, на всякий случай, приобрести навыки кюдо.       Оказалось, осуществить это желание отнюдь нелегко: лук мужа ей не подходил по размеру, они ведь отличались по росту, а детские луки генинов были для нее малы. Ханаби посмеялась над этой незадачей и уже хотела отказаться от состязания, когда Коджи все-таки подобрал ей подходящее орудие. Натягивая тетиву так, как учил ее муж, она крепко держала стрелу, наводя наконечник на центр далекой мишени, слушая его советы о верном расчете силы ветра и веса стрелы. — Чем дальше ты посылаешь стрелу, тем сильнее она отклонится в сторону — из-за воздушного потока, и вниз, постепенно снижаясь из-за собственной тяжести…       После пары неудачных попыток, Коджи встал за спиной Ханаби и, накрыв ее руки своими, немного поправил положение лука и направление стрелы. Затем, медленно расслабив пальцы правой руки, они вместе отправили пернатую летунью прямиком в цель. Светлоглазая рассыпалась счастливым смехом и уже тянулась за новой стрелой, но он крепко обнял ее сзади и хрипло прошептал, зарываясь лицом в густые волосы: — Тренировка окончена, если не хочешь, чтобы я взял тебя на улице, поспешим домой. ***       Вечером Неджи сидел с женой на террасе. На столике стоял чайник и две чашечки с дымящимся душистым напитком. — О чем мы молчим? — О Ханаби. О том, что я и клан Хьюга можем сделать для неё.       По закону взяв фамилию мужа, Ханаби перестала быть частью огромной семьи, невзирая на все прошлые заслуги. Супруги вздохнули, разделяя общую неудовлетворенность ситуацией. Сакура скучала по энергичной, уверенной и сильной сестренке мужа. Когда золовка приходила в квартал и тренировала детей Хьюга, ирьенин была на работе. — Мне очень не хватает ее, но я утешаюсь тем, что она счастлива. — Не уверен, что ей будет достаточно семейного благополучия. Боюсь, как бы она не заскучала в будущем.       Зеленоглазая улыбнулась. Она видела, что происходит между молодыми людьми — любой мог заметить это. Хотя Коджи и Ханаби вели себя совершенно благопристойно, но во всем: в их голосах, жестах, взглядах, которыми они обменивались: ее светящимся и нежном, и его страстном и горячем, легко угадывалось то, что эти двое связаны так крепко, что это почти физически ощущалось. — Дорогой, Ханаби очень талантливая и умная, она найдет применение своим способностям в любом случае. А что до скуки. Уверена, что Коджи не дает ей скучать ни минуты.       Неджи с трудом скрыл усмешку — уж больно озорной вид был у его ненаглядной зеленоглазой красавицы. Неужели прекрасная супруга намекает, что ему тоже не помешало бы быть активнее с ней? — Милая, давай-ка мы сейчас договоримся, что утром ты не станешь жаловаться мне на то, что не выспалась. ***       Лето выдалось жарким. После обеда, когда солнце уже начинало клониться, но все еще грело, Иоширо частенько ходил купаться на речку в компании Сая или Такаши. Мальчишка успел загореть и, весело плескаясь в воде, ничем не отличался от других ребят, кроме полос шрамов на спине. Впрочем, июльский загар частично скрыл уродливые следы прошлого.       В такие вечера Рика и Рури старались приготовить к ужину вкусные угощения. Такаши и Рури-чан очень быстро поладили, и веселая шатенка почти каждый вечер виделась с ним, приходя в гости к подруге. ***       Дзюцу рамена       Выходной день в доме Хиаши начинался весело: почтенный господин сидел в беседке с Наруто и Коджи, пока внуки играли в саду. В это время на кухне госпожа Хару давала младшей внучке урок по приготовлению вкуснейшего рамена с жареной свининой. На самом деле готовила опытная мастерица Хината, Ханаби же внимательно следила за действиями сестры, иногда для пущего контроля, активируя бьякуган. А бабуля радела о неукоснительном следовании рецепту.       Говоря откровенно, это была далеко не первая попытка овладеть «искусством рамена». — Насколько я понимаю — главное, нельзя пережарить мясо и переварить лапшу, — в конце концов, подытожила младшая.       Хару покачала головой. — Это и есть твое главное заблуждение, Ханаби! Нельзя думать, что твоей целью является лишь отсутствие ошибок.       Она приняла внушительный вид и строго вынесла свое авторитетное мнение: — Мастерство в приготовлении любого блюда не в том, чтобы не испортить! А в том, чтобы довести до совершенства каждый компонент: наваристый ароматный бульон, красиво нарезанные и правильно приготовленные овощи, должное количество специй, это я еще молчу о сочной свинине с румяной корочкой и вкуснейшей лапше!       Старушка была, как всегда, более чем убедительна, упиваясь вниманием, с которым слушала ее Ханаби. — Давай, детка, настала твоя очередь. И постарайся! Иначе твой господин Коджи останется голодным, — по условиям Хару, чтобы урок крепче усвоился, внучка должна была тут же воспроизвести «дзюцу рамена».       Хината уже справилась с обедом для мужа и отца и вышла, чтобы позвать Хиаши и Наруто с детьми к столу.       И пока младшая внучка металась по кухне, прося ками о снисхождении, старая куноичи вышла во двор и присела возле младшего зятя. — Не обижайся, дорогой, но для тебя обед готовит твоя жена, поэтому нужно набраться терпения…       Акане       Этот дом они купили незадолго до свадьбы Коджи, в основном на деньги от продажи дома в Кумо и небольшую сумму им добавил молодой господин.       Здесь было так, как хотела она — небольшой сад с плодовыми деревьями, успевший порадовавший их вишнями и яблоками этим летом, небольшая речка за оградой, несущая свежесть и прохладу в жаркую погоду, и светлый дом, вдохнувший в нее вторую молодость. Женщина целыми днями обустраивала его по своему вкусу, мечтая о том, что, может статься, скоро и старшие дети захотят переселиться к ним. Или хотя бы приедут в гости.       А уж про Такаши и говорить не приходилось! Коноха ему нравилась, также как и еще кое-кто симпатичный и задорный. И мысли Акане переключились на Рури-чан. Примечания Японское традиционное мужское бельё на завязках (фундоси, ситаоби)* Аими* — женское имя, означающее «красота любви»