***
Утром его за три минуты до назойливой вибрации разбудил упëрто бивший по окну дождь, который решил, видимо, податься в музыканты, потому что игра на ударных вышла у него просто отличной. Лань Ванцзи нехотя встал, умылся и подошëл к панорамному окну. Оно оказалось полностью покрыто крупными, тяжëлыми каплями, за которыми, тем не менее, без особого труда можно было различить лужи похлеще лондонских. Лань Ванцзи надел уже выглаженную, добротно отутюженную горничной рубашку, светло-серый костюм и, прихватив за ручку металлический портфель с рабочими бумагами, отправился по своим несомненно важным директорским делам. К обеду он нашëл минутку, чтобы написать сообщение брату, в котором отчитался об успешно проведëнных им переговорах с немецкой строительной компанией. Но отобедать у него, к сожалению, не вышло, так как было принято решение перенести обсуждение нового проекта с инвесторами на полчаса раньше, и ему пришлось пожертвовать своим драгоценным обеденным временем ради благоприятного будущего «Lan Group». Вечером Лань Ванцзи в седьмой раз за день сел в такси и, подъехав к Национальной Опере, ещë в салоне автомобиля заслышал, как разбушевался вновь давший о себе знать гром. Это настораживало. Лань Ванцзи вышел из машины и окинул критичным взглядом одно из древнейших зданий страны. А под ночным небосводом оно в тëплом золотом свете выделялось, к слову, очень даже неплохо. Шесть классических колонн, кирпично-плиточное основание мягкого оттенка, лестницы с витыми поручнями, статуи богослужителей, высокие окна — всë это было сверху донизу освещено ярким светом старинных фонарей. Лань Ванцзи поднялся по правой лестнице, кивнул портье, стоявшему у входа, и зашëл внутрь. По традиции он встретил двух маячивших у гардеробной подруг, щебетавших о громких, но всегда гламурных мелочах у зеркала. — Цянь Шань, да пойдëм уже! — А-Фэн! Могу я потратить минутку на приведение своего внешнего вида в порядок после того, как кое-кто весь день протаскал меня по ювелирным отделам?! — Можешь, конечно. Только, прошу тебя, поторопись, мы же опоздаем! — Да иду я, дорогая, иду… Ой! Длинные изумрудные ногти по чистейшей случайности и величайшей неосторожности их владелицы впились в грудь очень не вовремя проходившего мимо Лань Ванцзи. — Ах..! И-и… — женщина мгновенно отдëрнула руки от чужой рубашки, спрятав в пол свои ярко накрашенные глаза. Она быстро сообразила, что уже видела Лань Ванцзи в зрительных залах до этого и что уже причиняла некоторые неудобства этому поразительно красивому мужчине, от чего засмущалась ещë сильней. — Из-звините!.. Я… — осмелилась она всë же поднять глаза, — я вас не поранила? Лань Ванцзи опустил на неë свинцовый взгляд, заставив женщину, прищëлкнув ногтями, икнуть, и под пристальным взглядом двух дам, так ничего им и не ответив, прошëл вглубь здания. Зал, как ему и подобалось, предстал перед мужчиной олицетворением места обитания самой богемы: полуколонны, искусно вплавленные в стены, винтажные светильники, освещавшие выстроившиеся полумесяцем гладкие балконы, массивная люстра под широким потолочным сводом. Лань Ванцзи направился к своему месту и даже совсем не удивился, обнаружив рядом с собой всë ту же даму, что сидела с ним в прошлые разы. Она тоже его заметила и набралась, наконец, мужества подать свой голос: — Добрый вечер… Вы не против заиметь со мной знакомство? Лань Ванцзи заглянул ей в лицо и обнаружил на нëм несколько сглаженных морщин, светлые, но густые тени для век, тонкие губы и довольно густые брови, которые никак не вязались с азиатским уклоном еë внешности. —…Лань Ванцзи, — после секундного раздумья протянул он руку. — Контэ Минори, — встряхнула женщина браслетом, ответив на рукопожатие. Лань Ванцзи немного прищурился, попытавшись хоть как-то обусловить её внешностью столь необычный выбор имени. — Ах, — сдержанно усмехнулась она, — можете не гадать, ничего у вас не выйдет, — она поправила шпильку в причëске. — Моя мама из Японии, а отец — итальянец. Вот так-то. —…Понятно. Лань Ванцзи перевëл взгляд на циферблат часов: до выступления оставалось около минуты. — Вы не против, если я пристану к вам с парой вопросов? — и не услышав от Лань Ванцзи никаких возражений, женщина продолжила. — Почему, если не секрет, вам нравится Вэй Усянь? — Контэ облокотилась на ручку своего кресла. — Только не подумайте ничего такого! Мне просто весьма и весьма любопытно… Лично меня он очень вдохновляет, хотя… нет. Не так нужно выразиться. Понимаете, господин Лань, я когда смотрю на него, у меня кровь в жилах кипеть начинает. Он как электрошок для моей скучной, заурядной жизни обеспеченной женщины. Лань Ванцзи хорошо понял смысл этих слов, но в ответ успел только кивнуть, потому что свет в зале начал потухать. И когда тысяча триста расфуфыренных зрителей уже были не в состоянии различить хоть что-то перед собой, тишина в помещении стала густой, как копоть. Все с нетерпением ожидали привычного шороха разъезжающихся штор, и они действительно его услышали. Только вот в зале было по-прежнему темно. А затем каждый там находившийся отчëтливо услышал лëгкие булькающие шлепки. Лань Ванцзи с некоторым неудольствием уже приготовился было увидеть невесть какое подобие развратной порки, но прислушался получше и понял, на что всë-таки эти шлепки были похожи. А похожи они были на то, как длинноногий танцор с шикарной задницей босиком прошаркал по почему-то очень мокрой сцене. Звук липких шагов вдруг затих, и в следующее мгновение зал заполнили резковатые басы акустической гитары, а за ними в считанные секунды и стремительно нарастающий темп фонового инструментала. Яркий техно-проигрыш обрушился на совершенно не готовых к подобному музыкальному сопровождению зрителей, и мягкая насыщенная темнота будто бы взорвалась от переизбытка собственной концентрации: пронзительные и режущие глаза лучи белого света взметнулись взбунтованной стаей птиц и ослепительной дробью понеслись по сцене, явив того, ради кого здесь и собралось столько людей. И хоть собравшиеся уже не ожидали увидеть чего-то более возмутительного, чем светомузыку в театре, носившем историческую ценность, у них чуть не выпали глаза из орбит, когда они увидели Вэй Усяня в следующей кондиции. Он был голым. А ещë чëрным. Буквально чëрным. С ног до головы выкрашенный в блестящую краску, он в дерзкой позе с динамично вытянутыми корпусом и ногой, крайне удачно выставленной вперëд и создававшей ощущение ещë большей длины его конечности, бесстрашно, даже смело заглядывал в зрительные ряды. Причинное место, как и полагалось, было тактично прикрыто, вот только эта характеристика совсем не умаляла непристойности его внешнего вида. Музыка грохотала по залу, как показалось Лань Ванцзи, вместе с нараставшим громом на улице, но танцор пока не двинул и пальцем. Наконец проигрыш неожиданно, но плавно смолк, и Вэй Усянь с той же ловкой медлительностью развернулся на сто восемьдесят градусов и встал к зрителям спиной. Прожекторы, как по приказу, угомонились и сошлись на его точëной фигуре. Вэй Усянь выгнулся лисицей и, будто оглаживая чьë-то тело, вытянул левую руку. Ноги он соблазнительно скрестил и нескромно затëрся ими друг о друга, как перевозбуждëнная девица, неспособная контролировать свои тайные желания. Свет с верха падал на него под таким углом, что зрители могли в полной красе рассмотреть изящность рельефа мышщ его натренированной спины. «Think back on what you did…» Бархатный голос Брэндона Роббинса вступил в основную партию, и зрители смогли прийти в себя. Вэй Усянь же тем временем стал с наслаждением, мягко, не касаясь себя, разминать плечи, лопатки и поясницу. «…And buck all the new kids» Он двигался не спеша, чувственно, пикантно. Он знал, сколько людей сейчас пожирали голодным взглядом его обнажëнную кожу. Он знал, что никто не был в состоянии оторвать от него глаз, потому что тело его было для них слишком мощным магнитом. Музыка томной рекой покрывала всë доступное ей пространство, и Вэй Усянь стал двигаться более глубоко. Он начал сильнее вилять бëдрами и всë более нетерпеливо переминался с ноги на ногу. «A new wave of exclusive» Он прогибался и забрасывал голову так, будто вот-вот застонет от охвативших его ощущений. «As if there's something new, kid» Он изнемогал в своей истоме. «We're the patient performer», — Роббинс стал добавлять в свой голос больше силы. А в движениях Вэй Усяня появлялось всë больше желания. Он опустил руки, завëл их за спину и, скрестив, напряг все мышцы так, что в первых рядах портера можно было разглядеть даже набухшие вены на его предплечьях. «The kid in the corner…» — всë выше тянул ноту Роббинс. Вэй Усянь резко повернулся всем корпусом вправо, круговым движением завëл ногу назад и полоснул руками воздух, вытянув их за своей спиной. «We were just tuning you out!» — манифестом прокричал Брэндон Роббинс. Вэй Усянь выразительно присел, готовясь к какому-то движению. «We are young and unafraid!» — Роббинс взвыл вместе с доносившимся с улицы рокотом грома, и припев подобно цунами накрыл наблюдавших с головой. Вэй Усянь дëрнулся, собрал всю свою силу и рывком сиганул сальто назад. Завороженный действом зал как в замедленной съëмке наблюдал за красочным прокручиванием Вэй Усяня в двух метрах над сценой. Светомузыка чумным роем ос взвилась вверх. Она разрезáла резкими лучами фигуру в воздухе, очерчивала контуры его мышц, подвешенных над полом. Казалось, что вот-вот — и он упадëт, расшибëтся в лепëшку, переломает себе все позвонки и будет сожалеть об этой шалости всю оставшуюся жизнь. Но он приземлился. И ещë как приземлился! На сцену Вэй Усянь выпустил из захвата только одну ногу и, коснувшись голой ступнëй твëрдой поверхности, вëртко проехался самым носком по сцене. Люди недоумевали. «Как он это провернул? — хмурили они брови. — Как он скользит по сцене? По деревянной, чëрт побери, сцене?!» Музыка грохотала по помещению, грохотала, как гром и молния, но Вэй Усянь даже не думал ей в этом уступать. Он вывернулся всем телом и проехался по сцене в энергичных, бесовских пируэтах. «Allow me to weigh in…» — начался следующий манивший куплет. Вэй Усянь плавно остановился и повернулся к залу, на этот раз лицом. «…On this conversation» …И позволил людям разглядывать себя спереди. «Here's your invitation to choose someone else's yield» Переполняемый эйфорией от удовольствия, он выгибался, задыхаясь в дурмане животной тяги, он позволял живому току бежать по его коже, по самим его костям. «The concessions are useless, а failure to diffuse this» Крошечные блëстки чëрной краски переливались на нëм мириадами звëзд, огонь в глазах заставлял зрителей млеть под его непреодолимым гнëтом. «There's rats in the basement…» «…Trying our patience…» Казалось, всë в нëм представляло из себя сплошную эрогенную зону. «We are just tuning you out..!» Вэй Усянь неожиданно ринулся в другой конец сцены, разбежался по тому гладкому едва уловимому глазом раствору, который позволял ему скользить, и взмыл в небо в фигурном флипе. «We are young and unafraid!» Под оглушающий аккомпанемент ударных он прокрутился в воздухе четыре раза и с глазами, полными азарта, приземлился с высоко поднятыми над головой руками, продемонстрировав всем своë непревзойдённое мастерство. Припев извивался в своëм неистовстве, и Вэй Усянь делал ровно то же самое. Но вот натиск музыки затих, и на зал опустилась тревожная напевка: «Did you think we couldn't feel you there?» Вэй Усянь встал к зрителям боком и окинул их настолько пронизывающим взглядом, что многие не выдержали и сконфуженно отвели глаза в сторону. «Did you think we couldn't hear you there?» В его зеркально-серых, поразительно глубоких требовательных глазах можно было увидеть в тот момент слишком много. В них были отчаянные вопросы, жалостливая печаль и непрекрытая ярость. В них был зов о чëм-то совершенно не ясном. Они просили, молили о чëм-то. Но помочь им никто не мог. Брэндон Роббинс всë повторял свои вопросы, которые уходили в никуда, а Вэй Усянь смотрел в зал. Он даже перестал дышать, он просто чего-то от них всех ждал. «We were just tuning you out…» — протянула капелла. «We are young and unafraid!» — финально взревел Роббинс, и Вэй Усянь ночной бестией понëсся по сцене. Он кружил, он скакал, он летал. Он дарил столько впечатлений, сколько люди не получали за целое десятилетие. Он был громоотводом, он доблестно вступал в бой с предрассудками о себе и безоговорочно в этой битве побеждал. Вэй Усянь последним рывком бросился вперëд к зрителям, упал на колени, широко расставил ноги, проехался ими по сцене и, практически лëжа, облокотился руками на пол за его спиной. И на этой безобразно развратной позе музыка смолкла. Под светом прожекторов, не щадивших ничьих глаз, было хорошо видно, как порывисто вздымалась грудь Вэй Усяня, как тяжело он дышал. Как подскакивал его кадык. Как переливались яркие блëстки на каждом мягком изгибе его тела. Секунда, и зал взорвался ополоумевшими аплодисментами. Женщины, звонко хлопая в ладоши, повскакивали со своих мест, мужчины же, беспокоясь об остро вставшем в их брюках обстоятельстве, предпочли восторгаться выступлением сидя. Лань Ванцзи в смешанных чувствах наблюдал за тем, как Вэй Усянь с наслаждением разглядывал лица аплодировавших, за тем, как сильно клубилось довольство в его серых помутнившихся глазах. Ещë через пару мгновений плотные шторы скрыли его распластавшуюся по полу фигуру, и Лань Ванцзи наконец нашëл в себе силы отвести взгляд. Он крепко зажал рот ладонью, пытаясь примириться с тем, что только что увидел, но почувствовав, как пылали его уши, понял, что получалось у него не очень. Он перевёл дыхание, дал большинству зрителей покинуть зал, попрощался с Минори и, встав со своего места, направился к служебному входу у сцены. — Господин Лань? — позвали его откуда-то сбоку. Лань Ванцзи обернулся по направлению к источнику звука и обнаружил смутно знакомое лицо менеджера Вэй Усяня. — Ах, добрый веч-ч-щер! Вы же к Вэй Ину? — мужчина был одет в брюки и рубашку без пиджака. — Он все уши мне прожужжал о том, чтобы я вас не выпускал отсюда, пока он сам не выйдет. —…Я не собираюсь уходить. — Ох! — занервничав перед такой важной фигурой, как Лань Ванцзи, встрепенулся Джу Гэ. — Конечно-конечно! Разумеется! Кхм! Лань Ванцзи ничего больше не добавил и остался стоять у двери молча. Джу Гэ же предпринял неуверенную попытку заполнить неловкий пробел: — К-как вам сегодняшнее выступление? —…Безупречно. —…Что ж, здорово слышать такое. Особенно от вас. —…Когда… — Лань Ванцзи было немного неловко в первый раз произносить имя Вэй Усяня. —…Когда Вэй Ин выйдет? — Боюсь, что минут через двадцать, не раньше. Ему же ещë грим смывать… Надеюсь, вас это не слишком задерживает? — Нет. Вдруг Джу Гэ чуть было не подпрыгнул от неожиданной вибрации в своëм кармане. Он судорожно выдохнул и достал телефон. — Эм-м… Вы не возражаете, если я отвеч-ч-щу на звонок? Лань Ванцзи отрицательно покачал головой. — Хорошо, тогда, позовите меня, если вам что-то понадобится, — Джу Гэ ещë раз окинул Лань Ванцзи неуверенным взглядом и куда-то ушëл. Лань Ванцзи, как истинно прилежный ученик, как и полагалось, прождал все двадцать минут, за чем как будто по таймеру раздался беспардонный хлопок дверью. —…Лань Чжань! — появившийся в проходе Вэй Усянь понëсся ему навстречу. Волосы у него были ещë немного влажными, растрëпанными и криво собранными в хвост, на шее виднелось тëмное смазанное пятнышко, которое тот, очевидно, не заметил, пока принимал душ, а на щеках расплылся жизнерадостный румянец. — Лань Чжань, — уже спокойнее сказал Вэй Усянь, подходя к нему практически вплотную. — Пойдëм? —…Мгм. Они покинули здание театра и направились в местный ресторан, выбранный Вэй Усянем заранее. — Такая будоражащая погодка, да? — Вэй Усянь перешагнул через очередную лужу перед входом. —…Не то слово. — Лань Чжань, ну, чего ты такой угрюмый? — Вэй Усянь обернулся в его сторону и улыбнулся. — Вот сейчас как поедим! — мечтательно закатились у него глаза. Лань Ванцзи ничего ему не ответил и открыл перед ними входную дверь. Внутри ресторанчик оказался именно таким, какой подобает посещать приличным людям с хорошим вкусом и вразумительным самомнением. Небольшая музыкальная сценка посередине зала и с десяток белоскатерных столиков вокруг. Длинноволосая женщина-хостес провела их двоих к столику в глубине помещения, и подбежавший официант сразу же всучил им меню. Вэй Усянь и Лань Ванцзи довольно быстро сделали заказ. — А знаешь что, Лань Чжань? — начал Вэй Усянь. Лань Ванцзи приподнял на него взгляд. Ажурный светильник на стене рядом с ними источал мягкий рассеяный свет, отражавшийся на их лицах. — М? — Через полчаса тут будет живое выступление какой-то группы. Честно говоря, я понятия не имею, кто это будет, — пожал плечами Вэй Усянь, — просто я только сегодня утром об этом узнал. —…Ясно. Так они в спокойной обстановке, под тихие разговоры с соседних столиков безмятежно отужинали. Еда была просто превосходной: Лань Ванцзи, как всегда, выбрал те блюда, где было побольше овощей, Вэй Усянь же — с точностью до наоборот. К девяти вечера на мини-сцену действительно заявилась небольшая группа музыкантов. Их было всего четверо: девушка-вокалистка с крупными серьгами-кольцами в ушах и трое мужчин за музыкальными инструментами, один из которых, по всеобщему предположению, должен был пропевать «бэки». — Hi, everyone. I hope you have a nice evening, — подошла к микрофону девушка, решив прощупать публику и дать своим парням время настроить инструменты. — I'm Marlana, it's Robby, Graham and Andrew. We are «Milo Greene». Please, enjoy us.* Еë согруппники заняли положенные им места, и девушка вложила в руку бубен. Вэй Усянь заинтересованно подпëр щëку рукой, Лань Ванцзи отставил свой бокал воды и приготовился слушать. — One, two, three, four… По помещению слабым эхом стал расходиться простой мотив на гитаре, следом к нему подключились ритмичные постукивания ладонью по принесëнному ими тëмному чемодану. «Stop, don’t move», — прозвучал мягкий женский голос в микрофоне. Вэй Усянь закинул ногу на ногу и непроизвольно стал покачивать стопой в такт несложному ритму. «Got my eyes on the face of the danger in you» Лань Ванцзи неторопливо перевëл взгляд на прикрывшего глаза Вэй Усяня — тот, похоже, старался погрузиться в композицию по максимуму. «I want to…» Парень, качнув головой и о чëм-то, видимо, вспомнив, растянулся в умиротворëнной улыбке. «Be the one that can change up the pace of the room» Лань Ванцзи постепенно сменился в лице и принял более расслабленную позу. Сейчас он мог позволить себе разглядывать лицо напротив без обиняков. «Live if you wanna, die if you like…» Лань Ванцзи всë смотрел на него и думал, что же ему с ним делать. К чему вообще приведëт их «тайное» знакомство? «…We could be the last ones left alive» «…Знаете, он для меня, как электрошок», — прозвучал у него в голове чуть хрипловатый голос Минори. Да, с этим уж действительно не поспоришь: разряд у Вэй Усяня был мощным. Но не слишком ли это опасно? Что если вместо того, чтобы оживить, он сожжëт всë тело изнутри? «All the other lovers wanna dance with you», — солистка встряхнула кольцами в ушах и взялась за свой бубен, обозначив его ритмичными, звенящими ударами довольно цеплявший припев. «But I'm the only one who makes you want to move» Лань Ванцзи всматривался в приятные черты лица Вэй Усяня. Высоченные скулы, чуть покрасневшие, смоченные лëгким алкоголем губы, наиочаровательнейшим образом вздëрнутый кончик носа, слабо нахмуренные брови, гладкая кожа и несколько крошечных родинок. «Make me wait», — начался следующий припев, и Вэй Усянь, не замечая на себе пристального взгляда, стал чуть потряхивать головой ему в такт. А Лань Ванцзи всë думал. Гадал, почему же ему так не хотелось сводить глаз с этого живого во всех смыслах лица. Почему ему было так спокойно рядом с его обладателем? Почему его самого так и подбивало расслабиться и закрыть свои собственные глаза? «And you’re haunting my sleep, so I’ll stay awake» Почему прямо сейчас он почувствовал себя беззащитным? «Yeah you know I’m around» Почему? «But you play like I’m already dirt in the ground!» Почему же? «I can be your fight», — солистка взялась за более агрессивный, нетерпеливый мотив. По-че-му? «I could be your flight» Лань Ванцзи озадаченно вздохнул. «We could be the last ones left alive…» Неожиданно Лань Ванцзи обнаружил знойное покалывание в области груди. Ощущалось это чуть сильнее, чем тепло и походило на жар, но жарко не было. Он слушал лившуюся в стороне песню и вполне себе отчëтливо ощущал, как тело его как будто бы приняло в себя что-то инородное и что оно ещë не знало, чего от этого элемента ожидать. Лань Ванцзи отнëсся к этому чувству с великим подозрением. «All the other lovers wanna dance with you» «But I'm the only one who makes you want to move» Лань Ванцзи подумал, что в этих строках действительно что-то было. Вскоре песня подошла к концу, Вэй Усянь распахнул переливавшиеся неподдельным серебром глаза и, сонно проморгавшись, сказал: — Слушай, Лань Чжань… — рука его непроизвольно потянулась к ножке бокала, — как ты смотришь на то, чтобы завтра мы с тобой прогулялись? Ну, если у тебя будет свободное время, разумеется, — быстро добавил он, закусив губу. Лань Ванцзи сразу же воспроизвёл своë расписание в голове и понял, что свободное время у него действительно было. Целый день, вообще-то, был. Сегодняшняя встреча с немецкой стороной затянулась, и они решили обсудить сразу всë, что планировалось на оба дня переговоров, а в остальном день у него был полностью и как-то даже до смешного, несуразно свободен. —…Хочешь сходить куда-то? — спросил Лань Ванцзи. — Да не то чтобы куда-то прямо в конкретное место. Просто у меня завтра почти весь день никаких дел не будет, а шляться по городу в одиночку я с ума сойду. Скукотища же. —…Ладно. — Правда?! — загорелись у Вэй Усяня глаза. — Ты правда пойдëшь со мной?! —…Вэй Ин, — нахмурился Лань Ванцзи, — будь тише. Мы здесь не одни. Но Вэй Усянь ему почему-то ничего не ответил. Лань Ванцзи поднял на него глаза и увидел несвойственное тому выражение растерянности. А ещë, — быть может, Лань Ванцзи и вовсе показалось, — но привиделись ему в слабо освещëнном помещении самую малость порозовевшие щëки. Лань Ванцзи быстро понял, что к чему. В конце концов, хоть он и произносил это имя уже во второй раз, делал он это перед самим Вэй Усянем только впервые. —…Тогда, — пришëл Вэй Усянь в себя после секундного замешательства, — у тебя есть места, которые хотелось бы посетить? — Завтра в картинной галерее вывесят новые экспонаты. — О, неплохо. Тогда, там и встретимся? Скажем, — Вэй Усянь задумчиво уставился в одну точку, — в двенадцать? — Мгм. После эти двое ещë недолго посидели внутри, оплатили счëт и покинули уютное заведение. Лань Ванцзи в очередной раз вызвал такси, а Вэй Усянь заявил, что прогуляется до отеля пешком, мол, ему было совсем не далеко. — До завтра! — крикнул Вэй Усянь, провожая взглядом уезжавшее такси. Он развернулся на подошвах и побрëл в сторону набережной. Присел на белокаменный бортик между бронзовыми скульптурками и приложил руку к груди. Не услышав ничего, что могло бы вызвать тех самых нежелательных опасений, он выдохнул. «А, — подумал он облегчëнно, — всë-таки показалось». Вэй Усянь посидел так ещë немного, позволив румянцу потихоньку остыть. После встал и с необъяснимым предвкушением следующего дня ушëл.Примечания 0.5:
*— Привет всем. Надеюсь, вы классно проводите вечер. — … — Я Марлана, это Робби, Грэм и Эндрю. Мы «Майло Грин». Пожалуйста, наслаждайтесь. Музыкальная композиция, представленная в данной главе (она же музыка из выступления) — «Young & Unafraid» by Moth And The Flame. Перевод: Подумай, что ты сделал... ...Выступи против нового поколения. Новая волна эксклюзива. Словно в ней есть что-то новое, парень. Мы терпеливые исполнители. Ребенок в углу... Мы просто игнорировали вас! Мы — молодые и бесстрашные! *** Позволь мне высказать свое мнение... ...По этой теме. Вот твое приглашение — можешь выбрать чужие плоды. Уступки ни к чему, неудача притормозит это. *** Крысы в подвале... ...Испытывают наше терпение... Мы просто вас игнорируем..! Мы — молодые и бесстрашные! *** Думаете, мы не чувствовали, что вы здесь? Думаете, мы не слышали, что вы здесь? *** Мы просто игнорировали вас... Мы — молодые и бесстрашные! — перевод взят с сайта Амальгама, здесь же вы можете ознакомиться и с полной версией текста песни: https://www.amalgama-lab.com/songs/m/moth_and_the_flame/young_and_unafraid.html Также вы можете прослушать еë на Spotify.