***
Джинни открыла сонные глаза, пытаясь понять, где она и почему так пахнет цитрусами. Голова все ещё болела, впрочем, как и все тело, словно ее мётлами избили все команды по квиддичу в Хогвартсе. По привычному камину, кофейному столику, она поняла, что все ещё находится в Выручай-комнате. На какой-то момент она вновь расслабилась, собираясь вернуться к своим сновидениям, но она вдруг почувствовала, как кто-то умеренно дышит прямо над ее головой, а на бедре находится чья-то рука. Осторожно поднявшись, чтобы не разбудить этого кого-то, она посмотрела на парня, на котором спала. Чертов Нотт! Опять он! Джинни соскочила с дивана, осматриваясь по сторонам и возобновляя в памяти события вчерашнего вечера. «Девушка лежала на полу и дёргалась в болевых припарках под заклятиям Круциатус Фреда. Было нестерпимо больно и обидно. Она ни за что бы не подумала, что ее брат может применить на неё не то, что Непростительное, а любое ранящее заклинание. С каждой секундой под Пыточным заклятием, Джинни теряла рассудок, до потери сознания оставалось совсем недолго, если болевой шок не настигнет ее раньше. Она была готова на все, лишь бы это закончилось. Умоляла брата прекратить, обещала ему, что ни за что не перестанет принимать наркотики, но Фред оставался непреклонен. В сознание уже закралась мысль о самом последнем варианте прекратить болевые мучения. Нужно было всего лишь достать палочку и истерзать запястья режущим заклинанием, но тут Джинни услышала голос. Он был низким и красивым, и звучал словно из другого мира, очень далекого мира. Но в тоже время он был где-то совсем рядом. Девушке показалось, что она уже где-то слышала этот голос, вот только не могла вспомнить, кому он принадлежит... Она повернула голову. Рядом с ней сидел парень, как и его голос, он тоже был красивым. У него были медовые глаза, кудрявые волосы, находившиеся в хаотичном состоянии... Джинни готова была поклясться, что видела его, и не раз. Но как бы рыжая не старалась, она не могла его вспомнить. Боль немного утихла, и она повернула голову. Фред все ещё стоял здесь, и он смотрел на парня с ненавистью и страхом одновременно. Брат боялся этого парня, но почему?.. Что незнакомец может сделать ему?.. А как этот парень вообще сюда попал?.. Голова Джинни разрывалась от вопросов. Ещё этот парень велел сосредоточиться, чтоб его! Девушка вновь посмотрела на брата; он становился прозрачным, пока вовсе не исчез. И к Уизли вдруг вернулась память. — Н... Нотт? — Джинни ужаснулась от того, насколько жалко звучал ее голос.» И все же, Джинни была благодарна и рада тому, как своевременно Теодор оказался здесь. От мысли, что она вчера в своей голове допустила вариант суицида, передернуло, а после затошнило. Хорошо, что желудок был пуст. Она осторожно взяла руку слизеринца, заглядывая в его наручные часы. 04:23. Ещё совсем раннее утро. Хотелось обратно лечь спать, но Джинни решила, что лучше ей принять холодный душ — возможно, после бодрящих водных процедур состояние немного улучшиться. Осторожно, стараясь не издавать шума, гриффиндорка покинула Выручай-комнату и отправилась в общежитие своего факультета, предварительно наложив на себя дезиллюминационные чары. Встретить на пути Филча или, не дай Мерлин, кого-то из преподавательского состава совершенно не хотелось — проблем было и так предостаточно. Больше, чем Джинни могла подумать. Добравшись до своей комнаты, Уизли захватила полотенце, все необходимые средства гигиены и отправилась в душ. Избавившись от противно прилипшей к телу одежды, Джинни ступила под струи прохладной воды, слегка поёжившись от острых ощущений после прикосновения капель к разгоряченной коже. Мысли о том, что Нотт был прав, поначалу показались Уизли полным вздором. И дело было в том, что она отчаянно не желала разделять мнение слизеринца, несмотря на то что весь оставшийся здравый смысл вопил о том, что ход мыслей Теодора рационален. Уж лучше Джинни самостоятельно справиться со всем этим дерьмом, чем признается кому-то напыщенному слизеринскому придурку, что он прав. Да, она была благодарна ему и обязательно вернёт ему долг при первой же возможности, но уступать ему — было за пределами ее принципов. Когда гриффиндорка вышла из душа, время было шесть утра. Некоторые обитатели их комнаты, а именно Гермиона, уже проснулись и готовились к предстоящим урокам. Поздоровавшись с подругой, Уизли подошла к своей кровати и опустилась на неё, взяла палочку и высушила волосы заклинанием. — Где ты пропадала? — спросила Гермиона, садясь рядом. — Я жутко волновалась. — Я... прогуливалась, очищала голову, — ответила Джинни. — А Гарри знает? — Нет, я решила, что если утром тебя не будет, скажу ему, а пока нет смысла паниковать и организовывать поисковый отряд, — Гермиона улыбнулась, Джинни тоже не удержалась от улыбки. Вот в том, что Гермиона и Гарри на самом деле переживали за рыжую — она не сомневалась, а неожиданная внимательность и нехарактерная забота Нотта вызывали лишь подозрения и смятения. Он же не думает, что Джинни настолько глупа, что позволит ему обвести себя вокруг пальца и достигнуть хитростью какую-то цель. Невольно вспомнились предыдущие года. О том, что Теодор галочки ради затаскивал девушек в кровать. Одной из таких пассий на одну ночь должна была стать и Грейс, но ей удалось зачем-то завоевать сердце того, кто раньше разбивал чужие сердца. А вдруг Нотт вернулся к прошлому развлечению, поэтому и ошивается возле Джинни, якобы пытаясь ей помочь? — Я немного отдохну, пихнешь меня, когда соберешься идти на завтрак. — Конечно, — кивнула Гермиона и вернулась на свою кровать, где оставила недочитанную раскрытую книгу. Джинни надела пижамные шорты и свободную старую майку, после чего забралась в прохладу и свежесть недавно смененного постельного белья. Задремала она быстро, едва ей стоило пригреться под одеялом. На протяжении всей этой недолгой дремы ей снился Фред, а когда ее осторожно разбудила Гермиона, Джинни, наконец, приняла тот факт, что тот, кто приходит к ней после принятия очередной дозы, не её брат. Её брат погиб во время Битвы за Хогвартс. Его больше нет, его не вернуть. Не менее неприятно было осознавать, что в последнее время желание увидеть Фреда лишь оправдание для того, чтобы снова уколоть себя шприцов с медленным ядом. И все же, после всех этих принятий, Джинни испытала слабую радость. В конце концов, первый шаг к исправлению — это осознание и принятие проблемы. Джинни и Гермиона, встретив в общей гостиной Гарри, отправились на завтрак в Большой зал. Уизли чувствовала себя гораздо лучше. Она довольно воодушевилась и была жестко настроена на отказ от наркотиков. Если бы она только знала, как легко было принимать это решение на «свежую» голову, пока не началась ломка. В Большом зале было уже людно и шумно. Правда, обычно во время завтрака было гораздо тише, так как сонные студенты либо окончательно просыпались, либо доделывали домашнюю работу. — Интересно, что послужило причиной такого бурного обсуждения? — задумчиво проговорила Гермиона. — Не что, а кто, — Джинни кивнула в сторону преподавательского обеденного стола. — Новый профессор. — Верно! Я слышала вчера о ней. Это профессор Борман. По какой-то причине, она не смогла присутствовать на пиршестве. Урок ЗоТИ у последнего курса пока был только у Слизерина и Пуффендуя, а сегодня очередь Гриффиндора и Когтеврана. — Возможно, ее представят во время завтрака, — предположил Гарри. Все трое заняли места за столом своего факультета поближе к профессорам, чтобы была хорошая возможность рассмотреть новую преподавательницу. И, по правде сказать, найти место было немного проблематично, потому как многие старшекурсники тоже хотели сидеть поближе к профессору ЗоТИ. И Джинни их даже понимала — профессор Борман была довольно молодой и красивой женщиной. Она сразу понравилась Уизли. Она выглядела спокойной, сильной, внушала доверие. В общем, она являлась идеальным примером подражания для неё. Импульсивной и эксцентричной Джинни было бы тяжело держать себя так уравновешенно. Рыжая взглянула на свою тарелку с яичницей и тостами и не без разочарование заметила все то же отсутствие аппетита, который вновь напомнил ей о цели и о том, что ей предстоит пройти ради достижения. Невольно Джинни посмотрела в сторону слизеринского стола. Теодор тоже был здесь. В отличие от Уизли, он с возбуждением поедал свой завтрак и увлечённо беседовал с Паркинсон. Напротив них сидели Малфой и Забини. Уизли отметила, что Нотт довольно эмоционален. Он смеялся, хмурился, активно жестикулировал. Хмыкнув, гриффиндорка отвернулась и заставила себя съесть хотя бы половину от завтрака. Безмятежный вид Теодора чуть не вызвал на губах Джинни улыбку, и от этого стало противно. — Прошу внимания! — послышался голос директора МакГонагалл, усиленный заклинанием. Все повернули заинтересованные взгляды в сторону преподавательского обеденного стола. — К сожалению, во время пира не было возможности представить вам вашего нового преподавателя Защиты от Темных искусств, — МакГонагалл указала рукой на Борман. — Для тех, кто ещё не знает, профессор Борман. Надеюсь, вы все окажитесь радушными к новому преподавателю и вместе со мной пожалеете ей удачи. Большой зал взорвался аплодисментами. Профессор Борман поднялась со своего места и с доброй улыбкой кивнула в знак благодарности.***
Теодор проснулся, когда Уизли аккуратно повернула его руку. Сон был довольно чутким, потому что всю ночь девчонка сползала, вот-вот должна была свалиться на пол, и Нотт постоянно приподнимал ее, укладывая обратно себе на грудь. Уизли никак не могла согреться, постоянно тряслась, то ли от очередной ломки, то ли от холода. И слизеринец решил приобнять, после чего она плотнее прижалась к Теодору, и его тело разделило собственное тепло с ней. Он не стал раскрывать себя, продолжая медленно дышать, притворяясь спящим. Просто не хотелось, чтобы сегодня первой, кого он увидит или с кем заговорит, была девчонка Уизли. Когда гриффиндорка тихо покинула Выручай-комнату, Тео разомкнул веки и потянулся, обнаруживая, что он ни черта не выспался за эту дебильную ночь. Поднявшись на ноги, слизеринец с отвращением посмотрел на диван, который он делил с долбанной Уизли. Но, невзирая на тот факт, что, как девушка, она совершенно ему не нравилась, он был рад, что смог помочь этой тупице пережить передозировку. Теодор скурил одну сигарету и отправился в подземелья, чтобы доспать. Драко и Блейз спокойно сопели на своих кроватях. Прежде чем отправиться спать, Теодор решил сходить в душ и смыть с себя события вчерашнего вечера и сегодняшней ночи. Когда он снимал одежду, в его нос ударил запах гриффиндорки. Он был одновременно мягкий и в то же время немножко резкий, но определенно приятный... этот запах напомнил Нотту какао. В детстве он очень любил этот напиток, за день мог выпить по десяток чашек. После душа, парень тихо пробрался в свою кровать, но сон не шел некоторое время, около часа он ворочался, ища зону комфорта. И, наконец, Тео задремал. — О, вернулся блудный сын, — сквозь сон услышал Нотт голос Блейза. — Я же говорил, что никуда он не денется, придёт, — спокойно отвечал ему Драко. Теодор нехотя приподнялся на локтях, потирая сонные глаза. Этого времени, что он дремал, тоже оказалось маловато для того, чтобы выспаться, но на такие случаи у парня всегда было припрятано Бодрящее зелье. Тео взмахом руки отодвинул тяжёлый темно-зелёный полог кровати, встречаясь взглядом с друзьями. — Рассказывай, кого ты себе нашёл, — хитрым голосом заговорил Блейз, улёгся животом на кровать Нотта, положив подбородок на тыльные стороны ладоней и болтая ногами в воздухе, изображая сплетницу. Тео не удержался и тихо прыснул, глядя на то, как паясничал друг. Драко закатил глаза и улыбнулся, надевая идеально выглаженные чёрные брюки. — Прежде чем залазить в одних трусах в кровать одинокого парня, я бы хорошенько подумал, — решил пошутить Тео, обращаясь к Блейзу. Он всегда так делал, когда хотел уйти от ответа. — С Уизлеттой был? — в лоб спросил усмехающийся Блейз и встал с кровати, тоже начиная одевать школьную форму. Малфой удивлённо посмотрел на Теодора, который искоса глядел на Блейза, мол, ты что, дурак? — Нет, конечно, — фыркнул Нотт. — Я гулял по школе. — Я думаю, что тебе пора найти кого-нибудь, Тео, — сказал Драко. — Ты же не собираешься всю жизнь вспоминать Грейс и страдать из-за Грейс. Теодор стиснул зубы. — Я не страдаю, я уже давно смирился, — он врал. Тео все ещё не мог выбросить Джефферсон из головы и никак не мог представить другую девушку на ее месте. Одевшись, парни вышли в гостиную Слизерина. Пэнси уже ждала их там, сидя на одном из кресел и безучастно листала учебник Зельеварения. — Наконец-то, — увидев друзей, произнесла девушка, поднимаясь и убирая книгу в сумку. Четверка слизеринцев направились в Большой зал. Заняв свои места, они принялись за завтрак, поддерживая беседу. Теодор, убедившись, что никто из друзей не смотрит в его сторону, взглядом стал искать рыжую шевелюру. Уизли была здесь. Выглядела она все также паршиво, но уже не так отстранено. Директор МакГонагалл представила всем присутствующим Большого зала их нового преподавателя, и четверка слизеринский друзей, как и остальные, с энтузиазмом зааплодировали. — Никогда не видел более привлекательных профессоров, — усмехнулся Забини. — Вот бы замутить с ней тайный роман... — Ага, мечтай, — хмыкнул Драко. Непонятно по какой причине, но эти слова Блейза разозлили его, однако Малфой ужасно скрыл эту странную реакцию. После завтрака, они отправились на уроки. Пэнси погрузилась в учебу, во время занятий она совсем ни на кого не обращала внимание; Блейз умудрялся и конспекты писать, и шутить, поднимая друзьям настроение; Драко был задумчив и упорно игнорировал травлю и провокации со стороны одногруппников; Теодор же удерживал себя всеми силами, чтобы не пустить Бомбардой в этих придурков. На совместном уроке с Гриффиндором Теодор, увидев Джинни, почувствовал облегчение и сел рядом с Драко. Радовало, что она все ещё снова не побежала колоться.***
Драко с друзьями вышел из класса Древних рун. Теодор сразу же побежал во внутренний двор, чтобы перекурить, так как не курил с обеда, а для него пытка. Малфой, Забини и Паркинсон пошли на следующий, последний урок. Это была Трансфигурация. Драко хоть и понимал этот предмет, но он довольно тяжело ему давался. Они шли по коридору, в котором стояла довольно большая группа старшекурсников. Среди них были представители всех факультетов, за исключением Слизерина. Увидев троицу слизеринцев, они заулюлюкали. У Драко было устойчивое впечатление, что они не случайно оказались здесь, но, тем не менее, он оставался спокойным, кинув на компанию равнодушный взгляд. — Эй, Малфой! — крикнул кто-то из группы. — Не обращай внимания, — шепнула Драко Пэнси. Но Малфой слишком задолбался игнорировать эти провокации, хотя у него была завидная выдержка. В конце концов, он начал разделять мнение Теодора о том, как нужно поставить этих тявкающих шавок на место. Драко остановился и повернулся лицом в группе парней. — Вы меня уже заебали, — рыкнул он, его матушка наверно потеряла бы сознание, если бы услышала такие слова от сына. — О, а он умеет разговаривать, — зло засмеялся какой-то гриффиндорец, имени которого Малфой не знал. Блейз и Пэнси приготовились достать палочки. Первое заклинание Драко с легкостью отбил, возвращая его пуффендуйцу. В коридорах замелькали и засвистели различные проклятья. Учитывая, что они были в меньшинстве, Забини и Паркинсон быстро оглушили, а вот над Драко компания парней продолжили издеваться, сперва обезоружив его. Они кидали его от стене к стене, при этом, судя по их лицам, получали удовольствие от процесса, и Малфой искренне не понимал, что такого натворил. Сложилось стойкое впечатление, что они решили оторваться на нем за все, что случилось на войне. В какой-то момент, он почувствовал, что начинает отключаться. Заключительный удар об пол, и Драко потерял сознание, услышав женский голос: — Немедленно прекратите!***
Марлин шла из библиотеки в свой кабинет. Сюрпризы, которые устраивал ей замок, порядком поднадоели женщине, и она решила ознакомиться с историей Хогвартса в надежде, что это поможет ей понять систему замка. Сегодня она шла на урок после обеда и опоздала на него, потому что на пути в класс в одной из коридоров открылась странная дверь, и Борман, подгоняемая любопытством, зашла в комнату. И, как назло, дверь закрылась, и она потратила двадцать минут, чтобы выбраться оттуда. Идя по коридору, Марлин услышала звуки очевидной бойни. Чуя всем нутром что-то плохое, она почти бегом направилась туда. И представшая картина на секунду заставила ее застыть. Группа учеников довольно жестоко наказывали парня с платиновыми волосами, в котором она сразу же узнала Драко Малфоя. И вот к этому юноше нужно было присматриваться по мнению профессора Слизнорта?! Она, конечно, положительно относилась к мастеру Зельеварения, но сейчас она была зла на него. — Немедленно прекратите! — крикнула она, подбегая к студентам. Малфой уже был в отключке. Все его лицо было в крови от ударов, неподалёку неподвижно лежали застывшие тела Блейза Забини и Пэнси Паркинсон. Борман немало поборола темных сил, но она никак не могла ожидать такой первобытной жестокости от детей, хотя прекрасно была знакома с подростковой агрессией. — Что вы устроили?! — в ярости завопила она, осматривая лица присутствующих, пытаясь запомнить каждого из них, дабы потом позаботиться о их наказании. — Профессор, он был соратником Сами-знаете-кого, — произнёс какой-то гриффиндорец. — Если бы мистер Малфой был причастен к любого рода преступления, я уверена, он бы не ходил по этому замку, — она достала палочку и произнесла контр-заклятие, и Блейз с Пэнси глубоко вдохнули. Едва Забини встал на ноги, он уже хотел наброситься на обидчиков, но его удержала Паркинсон. — Мистер Забини, мисс Паркинсон, доставьте мистера Малфоя в больничное крыло, а мы с вами, — она повернулась к группе юношей, — отправляемся в кабинет директора.***
Директор МакГонагалл была вся красная от возмущения, ее тонкие губы дрожали, а глаза, казалось, вот-вот прожгут дыру в провинившихся студентах. — Это просто уму непостижимо! Все вы будете подвергнуты отработкам до конца этого года, также вы будете лишены возможности играть в квиддич и даже думать забудьте о походах в Хогсмид! Я немедленно отправлю письма в ваши семьи! — вопила директор. Марлин все это время присутствовала в кабинете директора. И ей было искренне жаль МакГонагалл — женщина явно была разочарована. — Вы будете под пристальным присмотром ваших старост и деканов. Можете идти. Склонив головы, парни удалились. Директор обессилено упала в кресло, устало потирая переносицу, спустив очки. — Боюсь представить, что могло случиться, если бы так своевременно не оказались в этом коридоре, профессор Борман, — произнесла пожилая женщина. — Слизеринцам сейчас нелегко приходится. — Если позволите, директор, у меня есть к Вам предложение. — Я слушаю, — МакГонагалл взмахнула рукой, и на кофейном столике рядом с ней оказался поднос с двумя чашками и маленьким чайничком, в котором дымился ароматный ромашкой чай. Чашки наполнились успокаивающим напитком и левитировались к женщинам. — Благодарю, — сказала Марлин, делая маленький глоток горячего чая. — В общем, я хочу предложить Вам устроить рождественский бал, но вся суть заключается в том, что студенты не сами будут решать, с кем прийти на это мероприятие. Они должны быть в паре с представителем другого факультета. Кто знает, может им понравится веселиться вместе и, если это сработает, можно сделать из этого некую традицию. — Профессор Борман, в этом году слышала множество различных идей, направленных на восстановление межфакультетской дружбы. И одна была глупее другой, — директор отпила чая, — но эта идея мне нравится.***
Драко очнулся с отвратительным чувством усталости, болью в голове, тошнотой и жаждой воды. Было ощущение, что он накануне в одиночку осушил ящик огневиски. Он огляделся по сторонам и со вздохом заключил, что находится в Больничном крыле. На прикроватной тумбочке стояла какая-то неприятно пахнущая настойка и стакан с водой, который он тут же схватил и осушил до капли. — Мистер Малфой, настойка здесь не ради украшения стоит, — проворчала появившаяся мадам Помфри. — Что это? — спросил Драко, глядя на медика; любое, даже самое незначительное движение, отдавалось болью в голове. — Как что? То, что поможет Вам вылечить головное сотрясение. — Сотрясение? — переспросил слизеринец и тут же вспомнил причину, по которой он здесь оказался. Гребаные ублюдки. Они дорого заплатят за эту ошибку. В комнату вошла профессор Борман. Она сразу направилась к его койке, и лицо её расплылось в доброй улыбке. — Спасибо Вам, профессор, — тихо произнёс Малфой. Все же было неловко, что его спасителем оказалась женщина, хоть эта женщина и бывший мракоборец. — Всегда пожалуйста, — ответила она, присев на край его койки, и кивнула на настойку. — Выпейте. По собственному опыту знаю, что она вылечит Вас в течении пару часов. — И это чистая правда, — добавила мадам Помфри и удалилась. Драко взял настойку и, задержав дыхание, опрокинул ее в себя, морщась от ужасного послевкусия. Профессор Борман поспешно наколдовала ещё воды в его стакане, который он поспешно осушил. — Я, конечно, совсем не желаю Вам повторения этого инцидента, но, раз у Вас столько недоброжелателей, нужно уметь дать им отпор. Я могу научить Вас, — серьезно проговорила женщина. — Я был бы очень благодарен, — Драко был немного в шоке, но это предложение было весьма кстати, — я мог бы платить Вам, как репетитору. — Нет, денег я не возьму, — резко ответила Борман. — Начнём в воскресенье, как раз оправитесь. В десять утра буду ждать в своём классе. Она поднялась с его койки и вновь улыбнулась, обнажив ряд белоснежных ровных зубов. Драко ответил взаимной улыбкой. — Поправляйтесь. И пейте настойки, они помогут. — Обязательно.***
Уроки, которые были до обеда, прошли относительно нормально. Уизли пыталась вникать в новые темы, принимать активное участие, когда профессора задавали проверочные вопросы, детально конспектировать новые параграфы. И это, надо признать, немного помогала отвлечься от головной боли. Один из уроков был совмещен со Слизерином, но Нотт не сел рядом с ней, хоть соседний стул за партой Джинни был свободен. Он лишь равнодушно посмотрел на неё, на пару секунд задержав на Уизли взгляд, и сел за парту вместе с Малфоем. И это, вроде как, должно было порадовать девушку, вот только ею с каждым уроком все больше овладевала апатия. Одна единственная мысль заняла собой всю голову Джинни: «Может, принять последнюю дозу?» И чем больше Уизли думала об этом, тем более допустимой становилась эта идея. Ещё больше ситуацию усугубляла вернувшаяся боль, начало ломить кости, мышцы начали ныть, возобновился звон в голове. Весь ее организм настойчиво требовал очередной дозы. К ужину у Джинни начала ехать крыша. Ломка вошла во все свои права, беспардонно разпушая плотину самообладания девушки, которую она выстраивала всё сегодняшнее утро, но к обеду она сама начала сдавать позиции. До сих пор она пыталась сопротивляться, но всё состояние было настолько невыносимым, что она готова была сдаться в любой миг. Это становилось невыносимо. До Джинни, наконец, дошло, что она не справится с этим одна. Кто-то должен был следить за ней и контролировать. Но она не могла позволить себе рассказать об этом Гермионе, или Гарри, или Рону. Мерлин, да кому угодно! Она вновь взглянула на слизеринский стол. Теодор сидел в компании Паркинсон и Забини и выглядел чертовски злым, но Джинни не могла ждать, когда у него появится настроение. Ей было страшно, что она сорвётся в первый же день. Теперь нужно было поймать Нотта одного. И удача явно была сегодня на ее стороне, потому что спустя десять минут слизеринец встал и направился к выходу. — Мне надо успеть в библиотеку, — протараторила Джинни Гарри и Гермионе и встала из-за стола. — Ты опять почти не притронулась к еде! — недовольно заметила Грейнджер. — Некогда, некогда! Рыжая бегом направилась к выходу. Как она и ожидала, Теодор направился к выходу во внутренний двор. — Нотт! — крикнула Джинни. Слизеринец обернулся и вопросительно посмотрел на неё, изогнув одну бровь. — Мне нужна твоя помощь. — Да что ты? — хмыкнул он и, развернувшись, продолжил свой путь. — Нотт, пожалуйста, я не справлюсь одна, — Уизли пошла следом за ним, не отставая. Он вздохнул и на ходу посмотрел на бегущую рядом Джинни — ей пришлось бежать, так как на один его шаг требовалось три шага девушки. — Ладно, но при условии, что ты, блять, не будешь огрызаться на меня, выполнять то, что я скажу, и, наконец, отдашь всю дурь мне, чтобы я уничтожил это дерьмо. Договорились? - Договорились.