***
Проходя по коридорам Гладсхейма, Йорунн иногда ненадолго останавливалась, чтобы передохнуть: зелье Локи, его магия и дикая усталость навалились неподъёмным грузом. У самых дверей принцесса мысленно поблагодарила себя за то, что ранее отослала стражников. Вряд ли она бы смогла сейчас придумать внятное оправдание своему внешнему виду. Оказавшись в покоях, она тут же завалилась на белоснежную постель, совершенно не заботясь о грязи, покрывавшей её бледную кожу и миртовое платье тёмными пятнами. Хель с ними, этими чистейшими простынями, от которых вдруг невыносимо пахло лавандой. Пусть испачкаются, пусть насквозь пропитаются бурой землёй и потом, пусть этот приторный запах уйдёт. Под сомкнутыми веками вдруг промелькнули знакомые образы. Принцесса открыла глаза и вздохнула. Нет, нет, нет. Сон. Ей нужен сон. Ничего более. Никаких посторонних мыслей… Почему земля и кровь вместе пахнут так отвратительно?.. Что-то защемило в груди. Рун резко перевернулась на другой бок, уткнув нос в подушку, запах которой ей только что казался приторно навязчивым. Она тихо сглотнула и постаралась успокоить сердце, гулко колотившееся в груди. С силой сжав веки, девушка старалась заполнить голову разными мыслями: какой на вкус был тот запечённый кабан, какого цвета были цветы на столах, сколько было ванов на празднике... Сколько ванов валькирии унесли в Вальгаллу? Сердце пропустило удар, а Йорунн почувствовала подступающие слёзы и невольно вжалась спиной в кровать. Нет, нет, нет! Сладость виноградного сока на языке, улыбки на лицах празднующих, весёлые звуки хардингфеле, голоса, поющие невпопад, хлопки и улюлюканье танцующих рядом, зелёные одежды Локи, белые цветки мирта... Мертвенно белая кожа валькирии. После большого взрыва, прогремевшего где-то позади Йорунн, которую откинуло мощной волной, уши её отказывались слышать что-либо помимо раздражающего звона. Ошмётки грязи, разлетевшиеся по окрестностям, накрыли с ног до головы, тяжело прижав к земле, заполнив рот, глаза, ноздри. Встать было крайне трудно, но ещё труднее для Рун было, пошатываясь от вероятного сотрясения, идти сквозь глубокие рытвины и ямы, в которых, присыпанные землёй, лежали побагровевшие тела ванов. Всё вокруг походило на тёмное месиво почвы, крови и искажённых тел. Оглядываясь по сторонам мутными глазами, валькирия судорожно пыталась выискивать хоть кого-то живого, держа наизготове длинный меч. Запнувшись, она чуть было не повалилась на земь, но смогла восстановить равновесие. Невидящий взгляд метался от одного тела к другому. Кровь, стекавшая из раны на голове, обильно заливала глаза Сигюн, отчего мир ей виделся тошнотворно алым. Она сжала крепче рукоять тяжёлого клинка и потянулась свободной рукой к лицу, рвано стирая липкую кровь ладонью и наконец-то откашливая всю пыль и копоть. После пальцы её скользнули по влажным волосам. Вместо тугой косы Рун обнаружила опалённые локоны, прилипшие к грязному лицу и мокрому затылку. Глаза, ранее застланные багрянцем, увидели двух подошедших к ней целителей, отчего Йорунн позволила себе опустить оружие дрожащими руками. Уши её не слышали слов, рот не мог ничего выговорить в ответ, язык ощущал лишь привкус крови и гари, а глаза могли зацепиться лишь за мертвецкий взгляд валькирии, лежащей под ногами. Накрыв голову рукой, Сигюн издала раздражённый рык и рывком села на кровати. Ладони тряслись, боль пронеслась по всему телу, а вставший в горле ком давал понять, что разрыдаться она могла в любую секунду. Напряжением свело каждую мышцу в теле, и Рун судорожно пыталась выдохнуть, выпустить его из себя, но всё, что у неё получалось — беспокойно дышать, вцепившись в одеяло. Сквозь надрывные вдохи и оглушительное биение сердца Йорунн смогла расслышать только сдавленное клокотание медведицы. На секунду ванахеймке почудилось, что бера разделила её боль, но новый недовольный рык раздался в этот раз настойчивее, заставляя глубоко вдохнуть. Справедливости ради, ворчание медведицы действительно помогло отвлечься и прийти в себя. Рун почти со злостью выпустила скопившийся в лёгких воздух и резко встала с кровати. Она понимала, что точно не уснула бы сейчас, потому решила занять своё время хотя бы чем-нибудь. С одной стороны, она могла бы вернуться на пир, но залить невесёлые мысли мёдом она не могла, да и видеть кого-либо не хотела. Боялась, что уже скоро могла увидеть те же лица, унося их души в Вальгаллу... Ненавистное платье было сброшено и комом полетело в камин. Сама Сигюн устремилась в ванную комнату, где отмыла колени и ладони от грязи, а лицо от макияжа и крови. Пока миртовый шёлк догорал на тлеющих поленьях, принцесса переоделась и бегло покинула покои.***
Заходя в библиотеку, Локи окинул взглядом книжные стеллажи и пустые столы и мысленно обрадовался тому, что решил прийти раньше. Соль едва успела взойти и теперь освещала своими янтарными лучами залы, просачиваясь сквозь ткани плотных занавесок; горы, видневшиеся из-за них, были окутаны утренней дымкой, точно как залы огромного дворца вновь были окутаны послепраздничной тишиной. Идеальное время, чтобы побыть одному. Царевич неспешно прошёл внутрь, попутно расставляя ранее взятые книги, и завернул налево, к излюбленному месту, снова обнаруживая Йорунн на своём кресле. Лофт этому действительно удивился: принцесса, перекинув ноги на подлокотник, спала, прижимая к груди большую книгу. Рассматривая обложку истории йотунхеймского царства, царевич недовольно хмыкнул тотальному нахальству ванахеймки, отчего та беспокойно дёрнулась во сне. И Одинсон хотел было разбудить наглячку, но та вдруг опять заёрзала во сне, бормоча что-то непонятное, чем заставила Локи неожиданно передумать и занять кресло, стоящее в противоположной части зала. В конце концов, он ведь изначально хотел почитать в тишине. Стопка книг перед Локи всё росла и росла, он в очередной раз рыскал по всему, до чего мог дотянуться, чтобы найти ответы на возникшие вчера вопросы. О, принц еле смог уснуть! Мысли роились в голове, любопытство подогревало их, заставляя его мучиться в неведении, дожидаясь рассвета. Он вновь бросил взгляд на Йорунн и тихо хмыкнул. Видно, не он один сгорал от интереса. Очередная книга отправилась в стопку «бесполезных», отчего Лофт начинал слегка закипать. Ничего! Абсолютное ничего! Бессчётное количество йотунских цариц, сменявшихся, как перчатки, в годы особенно частых государственных переворотов, мелькали на страницах фолиантов, однако даже на толику похожего имени не находилось. Отчаявшись, царевич искоса поглядел в сторону книги, покоившейся на груди спящей ванахеймки. Тихой поступью Локи подкрался к дремлющей царевне, изредка замирая, когда спокойное сопение сменялось смятенным шёпотом. Не то что бы ему нравилось шнырять, как вор, по библиотеке родного дворца, но любопытство было сильнее него. Остановившись подле, Одинсон замер на секунду, после чего начал аккуратно тянуться к фолианту, поднимавшемуся и опускавшемуся в такт сонному дыханию. Пальцы его уже успели обхватить корешок книги, как вдруг двери библиотеки с грохотом распахнулись позади него, и этот же момент открылись и веки Йорунн. — Какого демона? — спросонья процедила она, потирая глаза. Не теряя ни секунды, младший царевич порывисто схватил книгу, но изумлённая принцесса, быстро опомнившись, попыталась вернуть украденное, отчего чуть было не упала. Неловко распластавшись на кресле, Рун окинула ликующего трикстера угрюмым взглядом, пока не вздрогнула от прогремевшего баса, разнёсшегося по залу: — Йорунн? — выкрикнул вглубь библиотеки Тор. Ванахеймка неуклюже вскочила на ноги и обошла недоумевавшего Локи. — Тор, — приветственно кивнула девушка. — Не думала, что ты придёшь так рано. — Тор? — тихо прошипел ей подходящий Лофт, но Сигюн решила проигнорировать это. — Вы уже знаете? — нетерпеливо выпалил старший Одинсон. Царевич казался очень взбудораженным: на лице его не отражалось ни капли усталости или выпитого вчера, всё, что сейчас выражал вид Тора — то, что он был распалён новостями и готов был рваться в бой хоть сейчас. Причём неважно с кем. Ванахеймка почувствовала, как сжалась вся внутри, и промолчала, потупив глаза на свои руки. Тут же нашёлся Локи, заговоривший с откровенными нотками негодования в голосе: — Война, да-да, — фыркнул он. — Что ты здесь делаешь? Громовержец было насупился такому тону, но Рун быстро вклинилась: — Это я его пригласила, — шикнула она трикстеру, но тут же осеклась – неподобающая резкость для влюблённой девушки. Смягчив голос, ванахеймка мягко провела рукой по плечу «возлюбленного», на что тот не обратил совершенно никакого внимания: — Я обещала, что расскажу ему, если мы что-то выясним о Фарбаути. — Так и знал, что вы двое что-то выискиваете, — заключил Тор, хмурясь и складывая руки на груди. — Постоянно оба куда-то пропадаете. Почему вы ничего мне не сказали? Локи чуть было не поперхнулся воздухом. Недовольство и без того распирало его изнутри только от новости о том, что ванахеймка посмела позвать его братца. Теперь же он и вовсе начинал вскипать от происходящего. Почему Тору обязательно во всё лезть, обязательно во всём становиться героем, спасителем ситуации?! Всё прекрасно складывалось без него! — Боялись отвлечь от твоих попоек, — злорадно ощерился младший брат, не замечая лёгких тычков в бок от Сигюн. — С чего ты взял, что ты нам нужен? — Не забывайся, братец, — вспыхнул Тор, сведя светлые брови к переносице. — Меня это тоже касается! Я бы мог помочь, если бы знал раньше! — И что бы ты сделал?! — огрызнулся Лофт, укоризненно сощурившись. — Разнёс бы всё вокруг? Устроил бы колоссальный хаос, как всегда? Йорунн устало потёрла виски, прикрыв глаза, чтобы не смотреть на бранящихся принцев, сцепившихся словно два барана. Казалось, даже воздух вокруг них искрился. Хотя вполне возможно, что так это и было: девушка заметила, что волосы Тора слегка наэлектризовались, и между светлыми локонами то и дело мелькали искры. Впрочем, Локи это мало волновало. Он реагировал с не меньшим рвением: слова жгучим ядом срывались с его языка, чтобы угодить точно в цель. Принцесса понимала, что у него это получалось по стремительно краснеющему лицу старшего Одинсона. Влезать в конфликт или даже слушать ванахеймка не пыталась, просто стоя в стороне и подперев шкаф спиной. Кажется, поспать ей удалось всего пару часов. Однако через несколько минут стоического терпения Сигюн знатно начало надоедать происходящее. Ругань и упрёки слились в невыносимую какофонию, а голова, и без того ноющая от недосыпа, стала нещадно болеть, будто весь её затылок налился свинцом. Встревать ужасно не хотелось, но эти детские истерики должны были когда-то закончиться... — Довольно, — вклинилась Рун, укоризненно повысив тон. Оба брата, пышущие недовольством, повернулись к ней. — Заканчивайте тратить время, давайте уже наконец всё обсудим. Для пущей убедительности принцесса строго указала пальцем на стоящий в глубине зала стол. Тор, всё ещё красный от злости, молча прошёл к нему. Со стороны было видно, что он еле сдерживался, чтобы не разломать этот предмет утвари. Между его пальцами ещё искрились молнии, которые он, заметив, небрежно смахнул в сторону. Кажется, присутствие будущей невестки всё таки слегка смиряло его пыл. Йорунн не нужно было даже поворачиваться к Локи, чтобы уловить его испепеляющий взгляд на себе. Кормить нарцисса своим вниманием ванахеймка не хотела, но она понимала, что без этого он вряд ли станет что-либо делать. Тихо вздохнув, Рун посмотрела в угрюмое лицо принца и сдвинула брови вверх в немой просьбе. Лофт только хмыкнул, проходя мимо и стукнув книгой о столешницу. — Что у вас есть? — пробухтел старший Одинсон, сложив руки на груди. Младший Одинсон всем своим видом давал понять, что начинать диалог не собирается, поэтому, закатив глаза, говорить начала Сигюн: — Мы узнали, что Фарбаути — йотунская царица, — проговорила она, пролистывая страницы фолианта. — Ну, точнее говоря, бывшая царица. Она была женой Лафея. — Женой Лафея была Наль, — поправил Локи, говоря куда-то в сторону, будто и вовсе обращаясь не к девушке. — И она мертва. — Считается мёртвой, — настойчиво продолжала Рун, тыча пальцем в портрет на нужной странице. Оба принца заглянули в книгу. — После смерти Лафея она оставила дитя в Асгарде и умерла сама. Но это не так, я точно знаю, что видела её тогда в лесу. — Фарбаути — Наль? — уточнил Тор. — Но зачем ей эти интриги? Зачем сталкивать нас лбами? — Чтобы Асгард и Ванахейм уничтожились сами, — раздумывая, пожал плечами Лофт. — Она хочет отомстить, я думаю. Всеотец убил Лафея, а ваны помогали в войне. Рун заинтересованно вскинула брови. Она немного знала о тех временах, когда их государства ещё были союзниками, в конце концов, она его даже не застала. О той войне с Йотунхеймом ей были известны только сухие факты, которые доносили ещё юной принцессе придворные учителя. О делах Асгарда и Йотунхейма она ведала и того меньше — Фрейр никогда не считал нужным посвящать принцессу в государственные дела. Впрочем, совсем глупой она не была. Осознание остриём кольнуло где-то в виске. — Разве та война не закончилась перемирием? — неожиданно выдохнула ванахеймка. — Так и было, — лукаво улыбнулся младший принц. Нахмурившись, Йорунн окинула принцев красноречивым взглядом и сложила руки на груди, ожидая объяснений. Уловив подозрение в выражении лица Сигюн, увидев плутовскую ухмылку на лице брата, Тор раскрыл рот в немом замешательстве, а когда Локи издал тихий смешок, с возбуждением принялся объяснять: — Лафей сам нарушил условия перемирия, за что и поплатился! — сдвинув брови, громко сказал он. — Он отправлял своих шпионов в Асгард. Отец поступил так, как должен был. — Хорошо-хорошо, я верю, — поспешила успокоить громовержца Рун, вскинув обе ладони перед собой. Пока что. — В конечном итоге известно нам немного, — стараясь скрыть напряжение, заключила девушка со вздохом. — У Фарбаути много причин ненавидеть асов и ванов, но мне непонятно, почему она решила мстить именно сейчас, и кто ей помогает. Кто-то ведь достал ей асгардский клинок... — Может, это её ребёнок? — старший Одинсон поскрёб подбородок. — Ты ведь говорила, что она оставила ребёнка в Асгарде. — Да-а, но ведь это всего лишь легенда, всё это произошло больше тысячи лет назад. Кто знает, как всё было на самом деле? — с сомнением протянула ванахеймка. — Вряд ли йотун так долго смог бы скрываться в Асгарде, — согласился Лофт, флегматично пожав плечами. — Но кто-то же дал ведьме клинок, — настаивал Тор. — Кто это, если не её ребёнок? Трикстер и валькирия перекинулись взглядами полными откровенного сомнения. Локи скептически скривил губы, Йорунн нехотя подёрнула плечами, соглашаясь. — Мы обязаны найти его, — не унимался наследник. Голубые глаза его пылали решимостью, брови подрагивали от возмущения. — Неужели вы не хотите наказать предателя? Рун едва заметно закатила глаза. После покушения на ванахеймскую невесту весь Гладсхейм стоял на ушах: количество эйнхериев удвоилось, к ним прибавились и хольды Фрейра (что принцессе не нравилось вовсе), а по всему Асгарду рыскали дренги в поисках изменника, подарившего оружие врагу. Но, честно говоря, царевну мало интересовало, как клинок попал в руки ведьмы, да и вряд ли она бы смогла что-то выяснить, находясь теперь под чутким контролем. Как бы то ни было, существование йотуна в Асгарде на протяжении уже сотен лет Сигюн считала откровенным бредом. — Разве этим уже не занимаются? — нетерпеливо напомнила Сигюн, нервно подёрнув уголком губ. — Что ещё ты предлагаешь сделать? — Спросить у Норн, конечно же, — уверенно выпалил старший принц. На несколько секунд в библиотеке повисла пронзительная тишина, после чего послышался отрывистый смешок принцессы. Вот уж чего глупее не слышала! В детстве Йорунн грезила о Норнах: матушка рассказывала ей древние легенды о великих Богинях, плетущих судьбы всего живого. Заплетая непослушные волосы в косы, что растреплются, как только малышка встанет, царица с улыбкой говорила о том, как Норны так же вьют будущее юной принцессы. «Вот Урд берёт тугую нить, теперь Верданди сплетает её с другой, пока Скульд готовится завязать фиалковую ленту на конце...». С упоением девочка слушала рассказы о храбрых героях и мудрых годи, приходивших к источнику Урд, что бьёт возле одного из корней Иггдрасиля, чтобы получить совет от властительниц судеб. Время прошло, некому было рассказывать сказки, что уже давно позабылись, а реальность оказалась куда более жестокой. Теперь лишь упоминание о Норнах внушало принцессе зудящую неприязнь и опасение. Смех девушки прокатился по залу тихим шелестом, но на лице громовержца не промелькнуло и тени улыбки. Рун с ужасом поняла — была это вовсе не шутка. Она перевела взгляд на Локи, неожиданно для себя ища в нём поддержку, но и на его лике обнаружила только раздумья, не сулившие ничего хорошего. Из груди вырвался горестный стон: — Норны не станут нас даже слушать. — Откуда ты знаешь? — легко ответил Одинсон. Кажется, смех Сигюн вовсе его не обидел. — Мы наследники двух царств, разве они не захотят нам помочь? — Они не ручные гадалки, им плевать на титулы, — шикнула девушка. То ли безрассудность принца, то ли страх перед тремя богинями пробуждали в Йорунн брезгливое раздражение. — Норны плетут судьбы каждого, неужели ты думаешь, что они раскроют все тайны только потому, что наследный принц Асгарда хорошо попросил? И, не дав ответить Тору на вопрос, Йорунн тут же отрезала: — Это дурная идея, и ничего хорошего... — А я согласен, — неожиданно вставил Лофт. Рун осеклась и недоверчиво моргнула несколько раз, Тор удивлённо расширил глаза, внимательно слушая брата. — Всеотец не раз говорил с Верданди, быть может, они ответят и на наши вопросы. Громовержец довольно хлопнул ладонями, звонкий шлепок заставил принцессу неприязненно скривиться. Игнорируя Тора, теперь полного самоуверенного энтузиазма, Сигюн вперилась острым взглядом в невозмутимое лицо Локи. На нём не промелькнуло и тени озорства, но Рун продолжала внимательно вглядываться, ожидая уловить хотя бы толику притворства. Сощурив тёмные глаза, она испустила вздох, полный досады. — Допустим, они станут нас слушать, — твёрдо выпалила ванахеймка. — Но как вы собираетесь попасть в Мидгард? Сомневаюсь, что нам позволят покинуть Асгард сейчас. — Не позволят, — признал младший Одинсон. — Но нам и не понадобится дозволение. Если мы сделаем всё быстро, никто и не заметит нашей пропажи. Старший царевич посмотрел на Лофта и заговорщицки усмехнулся, на что тот слегка кивнул, а уголки его губ дёрнулись вверх. Рун цокнула, когда поняла, что, вероятнее всего, они уже задумали что-то. Обернувшись к принцессе, Тор расплылся в решительной улыбке, будто всё уже было решено и складывалось ровно так, как нужно. Кажется, то, что брат поддержал его идею, заставило его оживиться и слегка умерило его обиду. — Мы знаем, как пройти в Мидгард без радужного моста, — выдал он и тут же горделиво добавил: — Никто не знает про этот проход. Сигюн лишь нахмурилась. Все её инстинкты кричали о том, что это плохая идея, что она не принесёт им ничего хорошего, и что их непременно накажут за такое самовольство. Неожиданно голос подала медведица. Рун услышала ворчливое рычание, прозвучавшее будто бы совсем рядом. На секунду ей показалось, что влажное дыхание защекотало в затылке. Будто бы бера толкала её в спину. И впервые Йорунн решила послушаться. — Ладно, — сдавленно выдохнула она, потирая пальцы. — Но мы подождём удобного момента: мои покои охраняются, и меня всё ещё навещают лекари. — Договорились, мы пойдём тогда, когда ты скажешь, — улыбнулся и кивнул старший царевич, после чего двинулся к выходу, попутно говоря: — Мне нужно идти, меня сейчас ждёт отец. Почти у самых дверей Одинсон ненадолго замер и аккуратно бросил через плечо: — Если что-нибудь узнаю, обязательно расскажу. Дверь глухо затворилась, твёрдые шаги звучали всё тише. Вперясь взглядом в широкий проход, Рун собирала мысли в порядок и изредка недовольно пыхтела, слушая тихое шелестение страниц позади. Локи не был честен. Она чувствовала, знала наверняка, будто бы кто-то шептал ей это на ухо. Может, именно об этом пыталась её предупредить медведица? Ванахеймка потрясла головой, скрипя зубами. Какой прок гадать, если она совершенно не понимала беру... Очередной лист бумаги скользнул между пальцев трикстера, резкий шелест грубо резанул по ушам. Поморщившись, Сигюн наконец обернулась: — Зачем ты согласился на его план? — спокойно процедила она. Лофт, наконец занявший своё кресло, лениво повернул голову. — Ты сам не веришь в то, что Норны согласятся нам помочь. — Конечно же, верю, дорогая невеста, — елейно проговорил Локи, сдвинув смольные брови вверх. Теряя терпение, Рун шикнула и обошла высокое кресло, нависнув над принцем: — Это потому, что я позвала его? Ты мне мстишь, не так ли? — Как бы я смел, — прижав ладони к груди, с деланным удивлением проговорил Одинсон. Тем не менее, губы его кривились гаденькой ухмылкой. Затылок снова засвербело тупой болью. Сохраняя спокойствие, Сигюн тихо выдохнула и провела холодными пальцами по брови, слегка надавливая. Нет никакого смысла изливать на него своё недовольство — зачем же тратить своё время в пустоту? — Надеюсь, я не пожалею об этом, — брякнула ванахеймка, направляясь прочь. — О, я точно не пожалею, — весело обронил Локи, расслабившись в кресле, как только услышал тяжёлый звук затворившейся двери.***
Дни ожидания тянулись катастрофически медленно. Йорунн никогда не отличалась особым терпением, но после объявления войны ждать было совершенно невыносимо. Асов повсюду стало больше, все готовились к предстоящему: хольды начищали до блеска топоры и тренировались до потери пульса; остальные жители приносили дары для своих воинов, иногда отдавая последнюю скотину на общее благо. Никто не требовал, но они всё равно делали это с улыбками и песнями. Весь Асгард был охвачен каким-то благоговейным воодушевлением, что для чопорных ванов было чуждо, отчего Рун часто старалась обходить стороной общие залы, вздрагивая всякий раз, как только услышит бравурное пение и лязг металла. Ей не удавалось переварить то, что асы словно готовились не к войне, а к величайшему празднику. Будто бы ничего не произошло, будто бы ничего не произойдёт... Поначалу это сильно раздражало, ведь Сигюн находила такое отношение безрассудным: вскоре многие их души могут отправиться в Вальгаллу или Фолькванг , а они песни распевают! Только случайно ванахеймка смогла найти объяснение их браваде, когда заметила на клинке одного дренга три переплетённых треугольника — Волькнут. Таким символом валькирии помечали тела воинов, чьи души они отправляли во владения Одина. После этого она стала замечать его и у других воинов и поняла: доблестной смерти они жаждали больше всего — Хельхейма страшились больше Вальгаллы. Тинги немного скрашивали ожидание. Ну, или хотя бы делали его менее тревожным, ведь любую информацию о происходящем Рун хватала, старательно обдумывая каждую деталь. Вороны Одина теперь без устали кружили по миру, а всевидящий страж редко успевал сомкнуть глаза хотя бы на пару часов. Йотуны затихли, их перестали видеть в Асгарде после неудавшегося покушения. В Ванахейме же наоборот шпионов стали замечать чаще (видимо поэтому Фрейр казался Рун особенно собранным в последние дни). Хоть новости и не были хорошими, даже они давали ощущение контроля. Почему-то Йорунн казалось: если она будет внимательно ловить каждое слово, то ничего плохого не случится. Ещё её очень напрягало повышенное внимание отца: Сигюн часто ощущала острый взгляд его серых глаз на своём затылке во время тингов. Царевна почти физически чувствовала немое неудовольствие. Немудрено, ведь в Ванахейме отец запрещал ей появляться на подобных собраниях, хотя это и не считалось чем-то неподобающим для женщин; он просто не хотел, чтобы дочь вникала в государственные дела, ведь ждал более достойного наследника. В Асгарде подобный запрет не мог действовать на неё: здесь, наоборот, от наследников ожидалось полное вовлечение. Поэтому собрания Йорунн продолжала посещать, всякий раз стойко игнорируя колкий взор, слыша хриплый клокот медведицы и сильнее вжимая пальцы в ладонь жениха. Стоит признать, что с каждым разом их игра на публику становилась всё убедительнее: парочке хватало просто появиться в саду, держась за руки и мило шепчась, как придворные млели. Конечно, никто не знал, что чаще всего они либо несли полную околёсицу, либо тихо бранились. Локи часто был недоволен Рун: то натужной улыбкой, то напряжённой спиной, то равнодушным взглядом. Справедливости ради, их успех по большей части был его заслугой. Лофт вживался в роль с потрясающей естественностью, потому царевна редко возмущалась и нехотя исправляла свои ошибки. Уж лучше так, чем впасть в немилость отцу. Обычно после их показательных прогулок Йорунн старалась вскоре попасть в свои покои: компания младшего Одинсона быстро начинала ей докучать (впрочем, в этом они были солидарны), да и такое внимание двора казалось ей в некотором роде унизительным. Иногда же она уходила на тренировочный двор, когда все отправлялись на обед, и метала клинки по мишеням. Делала валькирия это украдкой, ведь лекари всё ещё запрещали ей делать и близко что-то похожее на физические упражнения. Хотя рана на плече давно затянулась и уже почти нисколько её не беспокоила, асгардские целители не переставали наблюдать за здоровьем принцессы. После того пира швы на её руке немного разошлись, отчего потом она долго выслушивала сетования лекарей, которым вновь пришлось зашивать рану. За тренировками её нередко заставал Тор, возвращавшийся раньше всех; ел тот быстро, будто бы и вовсе не пережёвывая, а потом скорее шёл обратно, дабы вновь сломать парочку чучел своим молотом. Йорунн легко уяснила это и чаще всего старалась скрыться скорее, чем придёт старший Одинсон, но ему всё равно каким-то образом удавалось застукать принцессу с клинком в руке. В первый раз Рун думала, что громовержец сдаст её лекарям, но он просто улыбнулся и занялся своим делом. Спустя пару дней компания Тора уже не раздражала ванахеймку, отчего они иногда даже стали тренироваться вместе. Честно говоря, Йорунн надеялась, что удобный момент для воплощения их плана никогда не наступит, а спустя две недели она уже была почти уверена в этом. Затея всё ещё казалась ей глупой, но отговаривать принцев она не пыталась, ведь, как и прежде, отступаться они не желали. Как будто на руку, вскоре удобный момент пришёл, когда на очередном тинге Фрейр решил, что должен отправиться в Ванахейм как можно скорее. Конечно же, принцесса должна была остаться на время его отсутствия, ведь в Асгарде с женихом ей будет безопаснее. Сигюн еле сдержалась, чтобы не заскрежетать зубами, пока рядом тихо посмеивался Лофт. Царь Ванахейма покинул Асгард уже на следующий день, не оставив никаких наказов дочери: немого ухода ей было достаточно. Без Фрейра, пристально за ней наблюдавшего, Рун выдохнула с облегчением. Да, хольды отца всё ещё следили за её покоями, но, по крайней мере, он сам точно не заявился бы к ней ночью. Да и лекари наконец отстали, что тоже не могло не радовать, ведь это означало, что ей наконец-то можно начать спокойно тренироваться. Руки так и чесались поскорее поднять меч, ведь принцесса начала замечать кое-что странное: показалось, что она стала сильнее. Сначала это было почти незаметно, особенно с травмой, но чем скорее заживала рана, тем яснее Йорунн понимала, что это правда. Украшенный камнями гребень, кажется, был тяжелее, а прикроватный столик как-то легко отодвинулся, когда она, проснувшись, случайно толкнула его. Всё это было неспроста, да и ворчание беры, пробегавшее где-то вдоль позвонков, только подтверждало эту мысль. И почему-то Сигюн это совсем не нравилось. От этого начинать тренировки ей было немного жутко. Вдруг кто-нибудь заметит? Однако эти мысли она быстро отбросила, ведь вряд ли асы знали предел её возможностей. Наверное, только Локи мог бы заметить, но он не так часто появлялся да никогда не хотел с ней бороться. Никто из асов не нашёл бы это предосудительным, но желания биться друг с другом после той стычки в лесу у них обоих не было — быстро перетечёт в поножовщину. В то утро Йорунн проснулась в удивительно хорошем расположении духа. Насколько того позволяла вся ситуация, что уже было неплохо. Быстро умывшись, она переоделась в удобные брюки и тонкую коричневую тунику, подвязанную кожаным ремнём, и с сожалением глянула на пустой узел: её меч остался в Ванахейме. Тихо сетуя, Сигюн дожёвывала свой завтрак и попутно заплетала несколько тёмных прядей в тугие косы, которые потом стянула шнурком на затылке. Трюд, порывавшуюся помочь, Рун попросила наполнить ванну к её возвращению и быстро скрылась прочь из покоев. Тор долго уговаривал Йорунн на этот бой. Ещё в первый день его предложение показалось ей забавным, но сейчас... Она долго сомневалась и постоянно отнекивалась, пока громовержец не доконал её окончательно. Вероятно, царевна могла бы пожалеть об этом потом, но «неужто валькирия струсила?» попало точно в цель. Она скрепя сердце согласилась и задумалась о том, что, возможно, ей стоило бы перестать вестись на провокации Одинсонов. Деревянный меч тяжёлым движением скользнул в сантиметре от торса принцессы. Выронив шипящее «своте» и ловко отскочив назад под улюлюканье стоящих рядом воинов, она встала в закрытую позу, держа клинок наизготове, и вперилась внимательным взглядом в лицо громовержца. Он выжидающе стоял в нескольких шагах от края тренировочного поля, грудь его прерывисто вздымалась, щёки рдели и изредка подёргивались от того, как напрягались желваки, а голубые глаза его темнели азартом и восторгом. Капли пота скатились по напряжённому лбу ванахеймки. Она значительно уступала Тору в силе, но была легче и ловчее, потому её планом изначально было уклоняться от всех атак и измотать его. По итогу же выбиваться из сил они начали одновременно. — Ну что, Одинсон, уже сдаёшься? — свистяще усмехнулась царевна, утирая рукавом щёку. — Одинов сын никогда не сдаётся, валькирия, — криво улыбнулся Тор, прежде чем резким выпадом броситься на неё. Юркнув в сторону в последний момент, Йорунн быстро развернулась и резким движением полоснула клинком по его согнутым ногам. Громовержец пошатнулся, но не упал, прорычал что-то от досады и развернулся к Сигюн. Та уже успела отойти, выдерживая между ними безопасную дистанцию. Губы её подрагивали в едва заметной ухмылке, а во взгляде плясали демонята. — Четыре касания у Йорунн, — провозгласил Огун, внимательно следивший за боем. – Три у Тора. Наследный принц Асгарда насупился, но друг лишь пожал плечами, таинственно улыбнувшись. Принцесса издевательски подняла ладонь с согнутым большим пальцем, зная, что громовержца распалит это только пуще. И она была права: пыхтя, тот перехватил меч поудобнее и двинулся к ванахеймке. Конечно, у неё появился соблазн неожиданно броситься в атаку и нанести последний победный удар, но раж, бурлящий в крови, не заставил потерять способности правильно расценивать свои возможности: Тор всё ещё был сильнее. Мягкой поступью она отходила назад, не давая асу подойти ближе. Бог грома настойчиво следовал за ней, топча ногами песок, тренировочное поле они обводили проворными шагами под взглядами нескольких дюжин хольдов. Как и в прошлые разы, соперник нетерпеливо сорвался с места через пару секунд; Сигюн стянула губы в тонкую нить и оторвала пятки от земли, готовясь быстро отпрыгнуть вправо. Но в этот раз Тор этого ждал – он отвёл меч влево, заставляя Йорунн думать о том, что отклоняться нужно в противоположную сторону. Иногда такие трюки проделывал с ним брат, и теперь старший Одинсон наконец нашёл им применение. Быстро преодолев расстояние, ас легко переместил древко вправо, отчего не ожидавшая обмана ванахеймка тут же наткнулась на него. — Четыре касания у Тора, — громко отозвался Огун под всеобщее одобрение. На забористое ругательство Сигюн громовержец отреагировал триумфальной улыбкой, попутно делая несколько шагов назад. Не обращая внимания на тупую боль в плече, ванахеймка отошла и подёрнула уголком полных губ. Счёт сравнялся, оставалось лишь одно касание, чтобы определить победителя поединка, и Йорунн никогда не умела проигрывать. Хватило уже того, что она не смогла одолеть Тора на охоте... Утопив ноги в рыхлый песок, валькирия твёрдо встала на месте и выставила тренировочный клинок параллельно телу. Одинсон, предвкушавший скорую победу, ухмыльнулся, забавляясь откровенно защитной позой девушки — настоящий вызов! Никаких больше увёрток, никаких парирований! Ас с готовностью поднял меч вверх. Дубовые клинки столкнулись с глухим стуком, как только принц с боевым кличем подлетел к Йорунн. Ко всеобщему удивлению валькирия выстояла под натиском Тора и сдвинулась лишь на пару сантиметров, сильнее уперевшись ногами в землю. Раскрасневшееся лицо громовержца оказалось всего в полуметре от такого же красного лика принцессы; ас моргнул пару раз в недоумении и навалился на меч с двойной силой, кривя губы от потуги. Сигюн шумно выпустила горячий воздух и так же усилила хватку, почти с восторгом замечая, что ей действительно удаётся противиться мощи бога грома. Ещё секунда и на влажных губах её заиграла бы ухмылка. — Ну как, ты выигрываешь, Йорунн? В затылке вдруг будто бы заискрились фейерверки. Карие глаза Сигюн распахнулись в неподдельном удивлении, руки невольно вздрогнули, будто деревянный клинок вдруг разогрелся докрасна. Голос Бьорна прозвучал за спиной так внезапно, настолько неестественно звонко, что Рун ненадолго забылась и невольно дёрнула головой в сторону, из которой послышался шутливый вопрос друга. Всего мгновение, но Тору хватило и того, чтобы грузно отпихнуть валькирию и пригвоздить к земле деревянным остриём в грудь под бурные ликования воинов. — Тор Одинсон победил! — вердикт тёмноволосого лучника мазнул по ушам воительницы с зудящим раздражением. Громовержец торжественно вскинул меч, басовито смеясь, на что Йорунн только закатила глаза, спрятанные от палящих лучей Соль за ладонью. Расслабив одеревеневшие мышцы на холодном песке, валькирия откинула клинок в сторону и, недовольно пыхтя, успокоила дыхание. Тяжело было сдержаться, чтобы не повалить его на землю пинком, ведь в конце концов победил он честно. Впрочем, ничего не мешало принцессе молча зыркать на него, мысленно буравя дыру на затылке. Благо Тор не собирался красоваться победой слишком долго или всё-таки почувствовал прожигающуюся в нём дыру. Вскоре он опустил искрящийся самодовольством взгляд на поверженную оппонентку и, будто опомнившись, протянул ей свободную ладонь: — Прости, забылся. Не каждый день даётся шанс победить валькирию, — оправдался он, переводя дух и еле сдерживая ликующие нотки в голосе. — Не привыкай сильно, в следующий раз меня никто не отвлечёт, — беззлобно усмехнулась Сигюн, отмахиваясь от протянутой руки. — Иди уже, празднуй победу. Губы Одинсона растянулись в понимающей улыбке; он убрал ладонь и перевёл взгляд на подошедшего к ним Бьорна. Всё ещё прикрывая рукой глаза, принцесса недовольно зыркнула на друга. — Ты, должно быть, окликнул принцессу? — громовержец обратился к вану, заговорщицки ухмыльнувшись. — Бьорнольв, ярл южных ванахеймских земель, ваше высочество, — ван почтительно поклонился, хотя Рун не заметила и тени учтивости на его лице. Асы ему претили лишь немного меньше, чем ей самой. Выпрямившись, он пояснил: — Я друг принцессы. — Я так и понял, — кивнул Тор, улыбаясь. Взгляд его вновь вернулся к царевне, ворчавшей невнятные ругательства, и он, вытянув ладони, сказал: — Оставлю вас. Кстати, спасибо за преимущество! Бьорн лишь усмехнулся вслед Одинсону, присоединившемуся к громкой толпе соратников, с бравадой выкликающим имя наследного принца. — Надеюсь, я не помешал, — смеясь, проговорил Бьорнольв, склонившись над принцессой, всё ещё лежащей на песке. Полуденный свет Соль сиял ореолом за его головой. Тёмные волосы, стянутые на затылке беспорядочной копной, светились рыжиной. Голубые глаза щурились от ехидного веселья, искренняя улыбка лучилась на его губах, обнажая верхний ряд зубов со сломанным правым клыком. Приятное тепло разлилось в груди Рун. Она была так рада увидеть родное лицо, что эта радость чуть, было не выместила её напускное возмущение полностью. Царевна отвела взгляд в сторону, цокнув языком. — Гуннарсон, клянусь поминать недобрым словом всех твоих предков до пятого колена, — проворчала Йорунн каким-то совершенно неубедительным тоном, старательно рассматривая свои ладони будто бы в поисках занозы. — Зачем ты меня отвлёк? — Помнится мне, как пару месяцев назад ты сделала тоже самое во время моего поединка с Ингваром, — парировал ярл, звонко усмехаясь. — Сравнил тоже, — фыркнула царевна, вспоминая кряжистого ярла западных земель: его тяжёлые движения и скабрёзные шутки. — Ингвара любой и с закрытыми глазами победит. — Я и победил, — изогнув густую бровь, кивнул Бьорнольв. — Ты так и будешь здесь лежать? Еле сдерживая улыбку, ванахеймка лишь сморщила нос, будто бы щурясь от яркого света. Не получив должной реакции, ярл слегка ткнул царевну мыском кожаного ботинка под рёбра и протянул руку. Та, скорчив оскорблённую гримасу, выпустила возмущённый вздох, но долго капризничать не стала и почти сразу поднялась на ноги с помощью Бьорна. Уже крепко стоя на песке, она не сдержалась и заключила друга в объятия, про себя невольно отмечая запах родной хвои, исходивший от его брони. Одной рукой ярл крепко обнял подругу в ответ, а другую усердно прятал за спиной, отчего чуть было не потерял равновесие. — Ты давно здесь? Почему не сказал, что прибудешь? — отпрянув, с улыбкой спросила Йорунн. — Да всего-то пару часов, — пожал плечами Бьорн и протянул свободную руку в сторону анфилады. — Присядем? Кивнув пару раз, Сигюн двинулась к мраморной скамье, стоящей в десятке метров от тренировочного клуатра. Там, в тени дворцовых сводов, принцесса уселась и расслабленно вытянула ноги вперёд, счастливо оглядывая друга из под прикрытых ресниц. Бьорнольв же встал напротив, закрывая широкой спиной палящую Соль. Рун слегка покосилась, но настаивать не стала. Стан его показался ей странно напряжённым, и по спине до затылка вдруг пробежал неприятный холодок. Она поспешила смахнуть это ощущение — Бьорн же впервые в Асгарде. — Как дела дома? — Йорунн мягко наклонила голову вправо, подначивая нарушить тишину. — Как Гулла, дети? — Они в порядке, — улыбнувшись, он неожиданно потупил взгляд в пол. — Асне всё так же донимает мальчишек, Лауритс, кажется, влюбился в дочку псаря, а Сигге... Всё хорошо. Лучше скажи: ты как? На лице ярла вдруг проступило волнение, отчего девушка почувствовала, что сжалась внутри. Невольно она выпрямила спину, свела густые брови к переносице и сглотнула, не зная, что ответить на вопрос. Обычно ей всегда есть что сказать, однако этот вопрос каждый раз заставал её врасплох. Йорунн застыла, придумывая достаточно убедительный ответ. Бьорн глубоко вздохнул. Качнув головой, он вперился взглядом в Сигюн, и та отвела глаза на свои руки. Боясь заметить хотя бы толику жалости, она почувствовала желание скрыться, которое тотчас же со смятением подавила. Бьорнольв не из тех, кто будет вздыхать и сокрушаться. — Я про покушение, — объяснил он, говоря уже тише и спокойнее. — Я хотел тебе написать, но после этого у нас такая суета поднялась: сначала твоя пропажа, потом мы начали к войне готовиться... — Я знаю, тебе не нужно оправдываться, — прервала Рун, стараясь придать тону как можно больше убедительности. — Со мной уже всё в порядке. Всё прошло. «Всё только начинается», — мысль ошпарила сознание изворотливой тревогой. — Всё хорошо, — Йорунн ободряюще улыбнулась, запихивая тревожные мысли куда подальше. — Теперь ты ответь: что ты там так усиленно прячешь? Ярл хохотнул и поджал губы, будто бы не понимая, о чём она говорит. Взгляд его остался таким же внимательным, и Сигюн мысленно его поблагодарила. Он понимал лучше всех, что иногда лучше не бередить раны лишний раз. Когда друг вновь театрально отвёл глаза в сторону, сильнее вжимая правую руку в спину, и принялся тараторить какую-то несусветную чушь о больной пояснице, показательно охая, Рун почувствовала недюжинное облегчение, будто бы впервые позволив себе расслабиться. Она глупо хихикнула, сама не зная чему конкретно, протянула ногу вперёд и пару раз пихнула Бьорна в голень, отчего тот, ойкая и шикая на неё, всё же вытянул из-за спины спрятанный меч. Бринниг. Начищенный до блеска, её Бринниг засверкал длинным лезвием, когда Бьорнольв достал его из ножен. Сигюн тихо охнула и будто заворожённая приняла клинок. Он лёг в её руки так же легко, как и в первый раз, будто бы не весил и грамма. Мягко, едва касаясь, валькирия провела пальцами по почти истёртым рунам, высеченным под самой крестовиной: альгиз, турисаз, гебо и одал. Сжав короткую рукоять, опутанную сложной вязью кожаных лент, Йорунн спрятала меч в просто отделанные ножны и наконец выдохнула; подняла взгляд на незаметно севшего рядом Бьорна и сказала: — Спасибо, что забрал его, — она искренне улыбнулась, хотя улыбка её и была немного рассеянной. Ярл довольно просиял в ответ и картинно развёл ладони, счастливо щурясь: — Всё для царевны. Рун тихо хохотнула в ответ и положила клинок подле себя. Расслабившись, она подпёрла спиной золотую стену дворца и оглядела тренировочный двор, раскинувшийся за колоннадой прямо перед ними. Двор, залитый ласковыми лучами Соль, был наполнен воинами, их свирепыми выкриками и лязгом металла. И до чего же чудно для Йорунн и Бьорна было видеть эту картину: асы и ваны тренировались вместе, готовились к битве как союзники. Царевна моргнула несколько раз, вновь посмотрела на меч и подала голос: — Расскажи мне: как дела в Ванахейме? — Нормально, — бесцветно ответил Бьорнольв, шоркая пальцами короткую бороду. Сигюн недоверчиво скривила лицо, и он нехотя вздохнул: — Хуже, чем могло быть. Йотуны лезут изо всех щелей, как драугры по весне. Пугают жителей и сразу пропадают. Царь решил закрыть Ванахейм завесой. — Что? — нахмурилась принцесса, после чего тихо прошипела с возмущением: — А как же Асгард? Отец решил втянуть асов в войну и оставить их без помощи? — Не кипятись ты так, — отрезал ярл, показывая ей жестом усмирить пыл. — Наши хольды отправятся сюда и будут оставаться здесь, пока война не закончится. Царь решил это вместе с Одином: они не хотят растягивать поле боя на два мира. — И поэтому полем боя будет Асгард? — шикнула Сигюн уже с меньшим раздражением и добавила, бубня себе под нос: — Почему я даже не удивлена такому плану... — Чего ты так переживаешь за Асгард? — наклонив голову в бок, он легонько толкнул её в плечо, подтрунивая над обычной её неприязнью к асам. — Неужели это из-за принца? — О, Хель... — Точно! Это из-за него, — озорно засмеялся Бьорн, устремив на неё взор, полный неподдельного умиления. — Я хочу услышать эту историю, расскажи, как он растопил сердце такой ворчуньи. Рун сдавленно выдохнула. Нет, не из-за его глупой остроты, а из-за того, что даже не знала, что ответить. Выпавшие на её долю обстоятельства насильно втянули девушку в этот бурный водоворот лжи, когда даже слова, произносимые близкому другу в личной беседе, приходится тщательно обдумывать. Можно ли ему сказать правду? Конечно же, Йорунн не сомневалась в способности Бьорнольва хранить секреты, но ведь одна тайна тянула за собой ворох других, которые раскрывать кому-либо было бы просто самоубийством. Почувствовав её резкое смятение, Бьорн вдруг посерьёзнел и поменялся в лице, испугавшись, что ненароком успел переступить черту и обидеть подругу. Он мягко потрепал её по плечу, готовясь извиняться; глаза его смотрели на неё со стыдливой чуткостью, большая ладонь бережно сжимала плечо. Нет, Сигюн не смогла бы ему солгать, хотя бы в этом... — Не топил он никакое сердце, нет между нами ничего, — она негромко проговорила это на одном дыхании, аккуратно осматривая всё вокруг, дабы не услышали лишние уши. — Мы договорились притвориться влюблёнными, чтобы от нас все отстали. И всё же она солгала ему, мелким голоском убеждая себя внутри, что это был последний раз. — Ого, — ответил ярл южных земель, вскинув от неожиданности широкие брови, и усмехнулся: — Ну что ж, план ваш так себе. Все только об этом и говорят. Рун тихо засмеялась, думая, как, должно быть, этому рад сам Локи. Впрочем, Йорунн было плевать на то, что он об этом думал, пока её шкура оставалась в целости и сохранности. Слово «шкура» гадко резануло рассудок, и недобрым рокотом отозвалась её вынужденная соседка. Бьорнольв поддержал царевну хриплым смехом, и она вновь хихикнула, мысленно смакуя «все только об этом и говорят». Не видевшие дальше собственного носа асы и ваны позволяли им двоим играть этот глупый спектакль на общую потеху, не замечая сокрытого на поверхности. Отчего Сигюн даже невольно подумала:что ещё удалось бы так скрыть? Шальная мысль не успела раствориться в потоке других, когда сознание её озарилось неожиданной идеей. — Бьорн, мне нужна твоя помощь. Он лишь решительно кивнул.