Желанная иллюзия

      Сегодня Микаса проснулась, обнаружив, что койка слева от неё пуста — старушке стало плохо посреди ночи, и её унесли в другое место. Краем уха Микаса слышала разговор медсестёр. Те говорили, что вряд ли она доживёт до вечера. От этой новости становилось жутко. Старая женщина пролежала рядом с ней почти месяц. Всё это время она практически ничего не говорила и совсем не двигалась. Она не могла самостоятельно есть и ходить в туалет.       В какой-то степени Микаса была рада, что старушку забрали. Её вид слишком сильно напоминал о смерти, о тщетности всего сущего. Но мысль о том, что её жизнь, скорее всего, оборвётся, заставляла кровь стынуть в жилах.       Хотелось поскорее домой. В уютный дом, где она может побыть наедине с собой, не думая о том, что рядом с ней есть другие люди и у них тоже есть свои границы и потребности. Пожалуй, только сейчас она осознала, насколько же дома было хорошо.       Она привстала с кровати и потянулась рукой за последним яблоком, что неделю назад принёс ей Эрен. Они были настолько кислые, что скулы сводило. Однако организм требовал свежих фруктов, поэтому, несмотря на не самый приятный вкус, Микаса доедала мелкое яблоко. Все остальные запасы были уже съедены.       За эту неделю она иногда засиживалась у окна, надеясь случайно увидеть его вновь. Но его не было. Как будто судьба подразнила её немного, а затем, как строгий родитель, пригрозила, мол, хорошего понемножку. Хотя всё это с трудом можно было назвать хорошим. Всё-таки у неё не за горами свадьба. Но как назло её сердце продолжает терзать его образ?       Может, это пройдёт со временем? Она пыталась вспомнить, циклилась ли она так на Эрене, когда они только-только начинали встречаться. Но, увы, как бы она ни старалась, подобные воспоминания найти не могла. Да, Эрен ей нравился, да, она испытывала к нему какие-то чувства. Ей упорно хотелось сказать, что он во всём хорош, но как друг. Как самый близкий друг, который у неё когда-либо был. Наверное, этого должно быть достаточно для того, чтобы вступить в союз с человеком.       Пожалуй, это звучит очень разумно.       Сегодня Эрен пришёл где-то в районе обеда. Микаса как раз успела положить в рот последнюю ложку куриного супа. На вкус он даже был достаточно сносным. Однако хотелось заесть его каким-нибудь фруктом или шоколадкой.       Увы, сегодня Эрен не принёс с собой ничего вкусного, поэтому первый час они сидели, попивая простой чай, пока Микаса не взмолилась:       — Может, дойдём до магазина?       — А у тебя разве ничего не осталось? — удивлённо спросил он.       — Нет, я сегодня съела последнее яблоко.       — Ну ты и обжорка, — улыбнулся он, слегка потрепав её волосы на голове.       Микаса промолчала, сдерживая раздражение. Она понимала, что деньги нельзя раскидывать налево и направо. Что всегда нужно стараться экономить. Но неужели даже на еде нужно экономить?       Ненароком она опять вспомнила тот момент, когда она впервые была у Леви в гостях. Тогда он предложил ей выбрать любую еду, которую она хочет. Почему в их с Эреном семье они не могли сделать так же? Ведь финансы позволяли. Они оба работали. Оба зарабатывали. Откуда у них пошла эта противная привычка экономить буквально на всём?       Нанаба, слушая их разговор краем уха, ухмыльнулась, не отрываясь от экрана телефона. Можно было поклясться, что в этой ухмылке было зашифровано что-то вроде «Ожидаемо».       Микаса накинула на плечи бежевый плащ, надела свои новые туфли, и вместе они направились в ближайший магазин.       Полки ломились от разнообразия продуктов. Микаса подошла к ящикам с яблоками и, выбрав самые сладкие голден, начала набирать их в пакет.       — Они же дорогие, — тут же вмешался Эрен.       — Но зато они вкусные, — Микаса не смотрела в сторону Эрена, набирая добрый второй килограмм яблок.       — Те, — он ткнул на ящик с мелкими сезонными яблоками, — тоже вкусные.       Может, потому что она лежала в больнице уже месяц, может, потому что женский цикл приближался к своему апогею, но эта фраза была последней вишенкой на торте.       — Вот сам их и ешь! — она сказала это негромко, но глаза её стрельнули примерно так же, как если бы это было настоящее ружьё.       Эрен немного оторопел от такого взгляда, но промолчал. Они и правда не обеднеют от пары килограмм более дорогих яблок.       Затем Микаса отправила в корзину пачку клубники, малины, черники. Она тщательно отбирала самые вкусные мандарины и апельсины. А ещё ей очень захотелось сочной дыни и какой-нибудь вкусной шоколадки вроде Ritter Sport.       Эрен неловко наблюдал, как корзинка становилась всё дороже и дороже, но молчал, не желая злить Микасу ещё больше. Её ярость отражалась в каждом движении, в каждом взгляде. Она была похожа на оголённый провод. Тронешь — убьёт.       Если эта еда способна поднять ей настроение, то пускай берёт всё, что хочет. Поэтому Эрен шёл за ней вместе с увесистой корзиной в руках. В тот момент, когда Микаса положила туда дыню, та стала практически неподъёмной. По крайней мере для хрупкой девушки.       На кассе женщина назвала сумму куда выше обычной, но Эрен покорно вынул свою банковскую карту и оплатил покупку. В этот момент Микаса немного успокоилась. А мысли о том, что он безбожно экономит на ней, прошли.       — Довольна? — ласково спросил он её.       И Микаса удовлетворённо угукнула, утыкаясь носом в его плечо.       — Спасибо, — прошептала она.       — Не за что, — он обнял её и поцеловал в лоб. Затем взял тяжёлые пакеты в руки, и вместе они направились обратно к больнице.       Сегодня небо было затянуто тёмными тучами — вот-вот и начнётся дождь. Ветер дул всё сильнее, срывая мёртвые листья с деревьев, и красно-жёлтые кучи на земле становились всё больше.       Они уже почти подошли к шлагбауму, который отделял территорию больницы, как вдруг телефон Эрена зазвонил.       — Возьми, пожалуйста, телефон. Кто там звонит? — Эрен наклонил голову в сторону бокового кармана, и Микаса, нырнув внутрь, достала звонящий телефон.       — Это с работы.       — Чёрт! — выругался Эрен, ставя пакеты на землю.       Он выхватил телефон из её рук и быстро ответил на звонок.       — Да? — громко ответил он, отходя на несколько шагов.       Разговор был недолгим, однако спокойный вид Эрена быстро сменился на обеспокоенный.       — Мне срочно нужно ехать, — сказал он, открывая приложение «Такси» на телефоне. — Вся система на работе полетела, и дело не терпит совсем.       Микаса понимающе кивнула головой и кинула взгляд на два тяжёлых пакета, что ещё лежали на земле.       — Я их не смогу дотащить, — спокойно констатировала она.       Патовая ситуация. Эрен злился, однако старался держать гнев под контролем. Сейчас у него не было ни одной лишней минуты, а чтобы проводить Микасу до палаты, нужно минимум пятнадцать драгоценных минут.       Он огляделся по сторонам, пытаясь что-то придумать прямо здесь и сейчас, как вдруг увидел мужчину, который как раз направлялся в сторону больницы.       — Сэр! — громко крикнул он, догоняя его.       Незнакомец в чёрном пальто остановился и обернулся, вопросительно смотря на Эрена.       — Сэр, я очень извиняюсь, но не могли бы вы помочь моей девушке донести пакеты до палаты. Вижу, что вы тоже идёте в больницу. У меня, к сожалению, неожиданно появились срочные дела.       Микаса, кажется, потеряла дар речи и способность мыслить. Последнюю неделю она надеялась увидеть его через окно своей больничной палаты, но чтобы встретиться с ним так!       Ничего не подозревающий Эрен попросил случайного прохожего помочь с пакетами. И он как будто знал, к кому стоит обратиться.       Она смотрела на него, не веря своим глазам, не зная, как реагировать, боясь следующей минуты. Вот сейчас Эрен объясняет ему, где находится палата его девушки, указывает рукой на эти несчастные пакеты, а он изучающим взглядом смотрит на них, а затем на неё.       Боже, молчи. Ничего не говори. Сделай вид, что ты меня не знаешь.       Он качнул головой в адрес Эрена, а тот, в свою очередь улыбнувшись, пожал ему руку.       — Всё хорошо, мужчина согласился помочь тебе, — Эрен подскочил к Микасе.       Он быстро обнял её на прощание, пока она столбом стояла на месте, до конца не осознавая происходящее. Она как будто не заметила этого объятия. И даже не попрощалась с ним. Всё это время она смотрела в его глаза не отрываясь.       Эрен не придал странному состоянию девушки никакого значения. Такси уже подъехало, и он, не тратя ни секунды, прыгнул в машину.       Она всё ещё стояла на месте рядом с пакетами, пока он медленно подходил к ней. В его лице не отражалось ровным счётом ничего. Будто ему абсолютно всё равно от этой встречи. Он не сказал ей даже простое «Привет». Он молча взял пакеты и, не смотря на неё, отправился в сторону больницы. Она молча пошла за ним, не веря, что всё происходящее правда. Она хотела что-то сказать ему. Но даже слова приветствия не вырывались из груди.       Она шла чуть позади, наблюдая за его затылком. Ей так хотелось взглянуть в его глаза, услышать его голос. Но она боялась сказать лишнее слово. Сделать лишнее движение. Он нёс эти несчастные пакеты, не оборачиваясь. Микаса шла за ним.       Здание её отделения было всё ближе. Неужели они так и не скажут друг другу ни слова?       В этот момент с неба упала первая капля дождя, а затем ещё одна. Но Микасе было всё равно, лишь бы растянуть этот момент на подольше. Однако Леви ускорил шаг. Проклятый дождь будто пытался сделать их короткую встречу ещё короче. Она хотела схватить его и остановить, но вместо этого тоже ускорила шаг, приближаясь ко входу в здание.       Всё также молча они поднялись по ступеням и вошли внутрь. Леви подошёл к лифту, нажал кнопку вызова, не опуская пакеты на пол. Она встала рядом, изредка косясь на него. Пару раз она заметила, что он так же, как и она, украдкой смотрит на неё.       Двери лифта открылись, и они вошли внутрь. Леви вопросительно посмотрел на неё, и Микаса, не произнеся ни слова, нажала на кнопку третьего этажа. Лифт медленно поднимался наверх, скрипя металлическими тросами, пока наконец не доехал до нужного этажа. Двери распахнулись, выпуская пассажиров. Едва заметным жестом руки он предложил ей выйти первой, и она медленно вышла через двери, направившись к своей палате. Он шёл за ней. Она старалась не оборачиваться, но чувствовала, как его взгляд плавил её затылок. Хотелось развернуться, но почему-то было слишком страшно.       Первая палата. Вторая. Третья. Её находилась почти в самом конце коридора, где мигающая лампочка из последних сил старалась освещать помещение.       До нужной двери оставалось примерно четыре метра.       Она старалась идти как можно медленнее.       Три метра.       Хотя на деле хотелось остановиться.       Два метра.       Даже дождь на улице зарядил со всей силы, то ли протестуя, то ли предупреждая.       И вот она, ненавистная дверь, и Микаса наконец развернулась, глядя в его глаза.       — Здесь? — коротко спросил он.       Его голос эхом раздался в голове. Это было первое слово, которое она услышала от него с тех пор, как она покинула его дом. Как же она соскучилась по его голосу. Как же она хотела слышать его чаще. Слышать каждый день.       — Да, — так же коротко ответила она.       Он осторожно положил пакеты на пол. Посмотрел на неё чуть дольше, чем если бы хотел сразу уйти. Этих мгновений хватило, чтобы его взгляд буквально загипнотизировал её. Звук дождя за окном ему в этом помогал.       А ещё через секунду он развернулся, чтобы уйти.       Почему так жестоко? Почему так больно? Почему она увидела его, услышала его, и он сразу же уходит? Она не знала, что больнее: не видеться вовсе или гореть из-за таких коротких встреч, когда чувствуешь себя самой счастливой на свете и одновременно самой несчастной.       Он уже сделал один шаг в сторону выхода.       И где-то в сердце укололо настолько больно, что казалось, она упадёт прямо здесь.       Нет. Почему она опять должна расстаться с ним? Они ведь даже не поздоровались. Даже не попрощались.       Она не знала, сама она сделала следующий шаг или кто-то сверху подтолкнул её вперёд, но одним движением она схватила его за руку, останавливая.       Он встал как вкопанный, всё ещё смотря вперёд.       За окном молния разрезала небосвод. Ещё через секунду гром разорвал пространство.       Она не произнесла ни слова. Просто стояла и держала его за предплечье, отказываясь отпускать.       Дождь продолжал лить за окном.       Леви резко развернулся и одним движением притянул её к себе, впиваясь в губы. Дыхание на мгновение сперло, но в следующую же секунду она расслабилась в его руках и положила свои ладони на его затылок, наслаждаясь тем самым поцелуем, таким сладким, таким страстным, таким нежным, таким жарким и глубоким. Снова его вкус на губах, на языке. Его было мало. Хотелось ещё. Она запускала свои пальцы в его волосы и прикасалась к его горячей коже под рубашкой. Ей всё равно было мало.       Его немного грубоватые ладони скользили по её спине, слегка прикасаясь к тонкой полоске кожи между свитером и джинсами.       О, этот проклятый свитер, мешающий ей почувствовать его всей своей кожей.       Его рука поднялась выше, ныряя в её пышные волосы, а вторая обвила её талию. Как крепко прижимал он её к себе, но в то же время так нежно.       Это точно всё правда? Может, это всё сон и она проснётся в любой момент? Так лучше пребывать во сне вечность.       Невозможно оторваться от его губ, невозможно прекратить это безумие. Словно она изнывала от жажды грёбаную бесконечность, и вот ей наконец попался в этой бесконечной пустыне спасительный оазис.       Дыхание становилось жарче, и воздуха было всё меньше. Но это ерунда. Ведь она так долго страдала от дефицита его. Дефицита его поцелуев, дефицита его прикосновений, дефицита его запаха и вкуса. Казалось, даже воздух стал не таким уж и важным.       Всё, кроме него, стало таким мелким. Таким незаметным. Только он и этот поцелуй. Такой бесконечный, такой молниеносный.       Как же хочется ещё. Нужно ещё.       Как она скучала. Как он нужен был ей.       Он немного замедлился и слегка отстранился от губ, прикасаясь к её лбу своим и смотря прямо в глаза.       В её такие глубокие чёрные глаза. Он был готов в них утонуть, словно в омуте. И плевать, что он больше не выплывет. Плевать, если он останется в этом чёрном омуте навсегда. На всё плевать.       Он так скучал по ней. Она так была нужна ему. Её нежные губы, её приятный, сводящий с ума запах. Как он нуждался в этом.       Ещё. Как же мало. Как же чертовски мало.       Его нутро упало куда-то в пятки и сидело там ещё с тех пор, как какой-то неизвестный подошёл к нему с безобидным вопросом. Конечно, он не против помочь, но кто бы знал, что в помощи нуждается никто иной, как она.       Её перепуганные глаза. И этот паренёк рядом. Так вот он какой, её жених. Какие-то дела ему дороже своей невесты.       Придурок.       Как ему могла достаться такая девушка, как она.       Ему хотелось врезать этому лоху прямо там. Но её напуганные глаза. Её остолбеневший вид. Да, он помнил, что она собирается выйти за него замуж.       Он промолчал. Ничего не сказал. Сделал вид, что видит её впервые. Ведь её глаза умоляли об этом.       Он продолжал молчать. Даже не поздоровался. Потому что не мог. Боялся, что сорвётся прямо там. Он медленно шёл до больницы, боясь, что дорожка поведёт к отделению онкологии. Если это проклятие дотянулось своими цепкими лапами и до неё... Но, на его счастье, она лежала в пульмонологическом. Тоже лёгкие. Но не рак. Слава небесам.       А потом этот тесный лифт, где её запах был повсюду. Нет, он не сорвётся. Он обещал ей. Он видел, что она косилась на него, но что было в этом взгляде, он не понимал.       Длинный коридор, и она впереди неторопливо идёт прямо. Вокруг трещины на стенах, старый потёртый линолеум, мигающие лампочки, резкий запах хлорки и медицинского спирта.       В какой дыре она лежит.       Одна палата. Другая. Каждая ужасней другой. Ещё немного, и ему снова придётся её отпустить. Оставить в этом сарае, а не больнице.       Поставил эти несчастные пакеты. Её глаза, словно два чёрных алмаза. Её тонкие руки и бледное, немного болезненное лицо. Она молчала, как и он.       Ну вот и всё. Опять он должен отпустить её. Только на этот раз уйти нужно ему.       Хватит смотреть на неё, иначе ещё немного, и он не сможет сделать и шагу.       Преодолевая себя, развернулся. И дальше просто прямо. Не оглядываясь. Просто прямо до лифта.       Шаг. Хотел сделать ещё, но её рука. Её прохладная ладонь коснулась его руки.       Молния за окном. Нет, это не с неба. Эта молния выскочила из его груди в тот момент, когда она прикоснулась к нему.       Он обещал не трогать её. Обещал.       Но к чёрту эти обещания. К чёрту всё. Он так изнывал без неё. Она так была нужна ему.       Как ему нужны были её губы. Её сухие из-за болезни, но сладкие губы. От этих губ невозможно оторваться. Как ему их не хватало.       Он, словно алкоголик, наконец дотянулся до крепкого виски, от которого кружилась голова.       Невозможно прекратить. Невозможно отпустить. Невозможно.       Он ласково держал её голову и крепко прижимал к себе за талию. Прикасался своим лбом к её и смотрел в алмазные глаза.       Зачем люди ищут драгоценные камни где-то в горах, когда они так близко. Они вот здесь, в её глазах. В её бесконечно глубоких глазах.       Как же ему было хорошо сейчас. Как давно ему не было так хорошо.       Мимо проходили врачи и пациенты. Они бросали на них свои любопытные взгляды и шли куда-то дальше.       Пускай идут. Пускай смотрят. Они совсем не мешают.       Она положила свою голову на его плечо, прижимая его к себе настолько сильно, насколько позволяли ей её слабые мышцы.       Он ласково гладил её по голове.       Дождь всё ещё лил за окном. Молнии рассекали небо, а гром разрывал пространство.       А они всё никак не могли отойти друг от друга.       Казалось, можно так стоять бесконечно. До самого окончания времени.       И как же это было хорошо...       — Меня скоро выпишут, — прошептала она, решаясь прервать это безмолвное молчание.       — Я заеду за тобой, — сказал он так, будто так и должно быть.       Она хотела было покачать головой и согласиться, но вдруг опьяняющее чувство начало немного отпускать, возвращая её на землю.       На земле было всё не так прекрасно. На земле всё было серо и уныло, прямо как погода за окном. На земле её ждал ЗАГС и Эрен. Она ему обещала. Она не может его бросить. Как она может ему сказать правду? Буквально неделю назад она видела его сестру, страдающую ото лжи. Она не хотела, чтобы Эрен страдал так же. Она не могла причинить ему такую жгучую боль.       — Я... — тихо начала она, отстраняясь и смотря куда-то под ноги. — Не думаю, что это хорошая идея.       Он нежно положил свою ладонь на её щёку. Он хотел прочитать что-нибудь в её глазах. Но они были слишком непонятными. Слишком загадочными. И он задал самый простой вопрос:       — Почему?       Она посмотрела в его непонимающие глаза, пытаясь описать на словах её личную революцию в душе, но слова не вязались между собой. Ничто не могло описать те чувства, которые в буквальном смысле разрывали её на две части.       — Я напишу тебе...       Она опять ускользала. Недоговаривала. Утаивала. Не оставляла ему никаких рычагов управления. Неужели после того, что между ними сейчас произошло, она всё ещё хочет остаться с этим неудачником?!       Ярость разлилась по его жилам. Ему хотелось прийти к этому лоху и избить до полусмерти. Лишь бы он уже вышел из её головы. Но по её глазам он понял, что она бы не одобрила.       Он выдохнул.       — Я всё равно хочу тебя видеть, — на выдохе произнёс он, смотря прямо на неё.       Она прикоснулась губами к его горячей ладони и прикрыла глаза.       — Я обязательно напишу тебе, — прошептала она и отошла.       Какое-то время они смотрели друг на друга, пока она не взяла эти несчастные пакеты и не скрылась за дверью своей палаты.       А ведь изначально он шёл навестить Изабель.       Прости, сестрёнка, я сегодня немного задержусь...