– Договорились. До встречи.
***
Среди ночи на телефон пришло смс. Негромкий звук не потревожил Леви. Он не спал — лежал, уставившись в одну точку на потолке. Рукой нащупал устройство на тумбочке и поднял его над своим лицом. Прочитал сообщение от врача, где говорилось о том, что Изабель перестала дышать. Её тело уже перенесли в морг, и Леви необходимо подписать все бумаги, а также решить, как и где он желает её похоронить. Без каких-либо эмоций Леви кинул телефон рядом и продолжил смотреть в потолок. И только слёзы тихо текли из его глаз. Он остался один. В комнате было тихо, и лишь настенные часы негромко отсчитывали секунды. Всё ещё лёжа в постели, он достал пачку сигарет, впихнул одну из них между зубов, поднёс зажигалку поближе и глубоко затянулся. Облачко белого дыма вырвалось из его лёгких, разлетаясь по комнате. Это был первый раз, когда он решил закурить прямо в доме. Какой теперь смысл переживать из-за такой мелочи? Какой смысл вообще переживать о чём-либо? В груди было мучительно пусто. И в этой пустоте хотелось раствориться. Вместе с той болью, что засела где-то глубоко. Он опять вспомнил о Микасе, на секунду подумав о том, что в её объятиях было бы чуточку легче. Но доверие и открытость — роскошь, ему недоступная. Несмотря на все те чувства, которые она вызывала в нём, пустить по сути чужого человека ближе было слишком страшно. Он боялся показаться слабым и беспомощным. А особенно перед ней. Он должен быть сильным. Увы, в его случае сила шла рука об руку с одиночеством. Поэтому он просто выкинул сигарету, развернулся на бок, не прекращая плакать, и постарался уснуть, чтобы были хоть какие-то силы прийти на завтрашний спектакль, где он исполняет главную мужскую роль. Коллеги даже не заметили, что с ним что-то не так. Он вёл себя как обычно: отстранённо и холодно. Ничего в его поведении или во внешнем виде не изменилось. Лишь Эрвин заметил некоторую усталость и пустоту в глазах. Однако причиной этого директор решил не интересоваться. Актёры гримировались и надевали театральные костюмы. Учитывая, что действие спектакля происходит в семнадцатом веке, то мороки с одеждой было много. Девушки затягивали друг другу корсеты, а мужчины натягивали на себя высокие сапоги и широкие штаны. Петра то и дело бросала в сторону Леви язвительные взгляды, но тот был на подозрение слишком спокоен, хотя при этом в глазах стоял лютый холод. Время близилось к началу представления. Эрвин уже вышел на сцену, чтобы прочитать приветственную речь, пока актёры стояли за кулисами наготове. В зале сидели почти все сотрудники «Крыльев», журналисты, репортёры, а также некоторые знаменитости из мира искусств. Графиня де Мертей в исполнении Петры стояла чуть левее центра сцены, а виконт де Вальмон в исполнении Леви сидел на роскошном, вышитом серебром диване с резными деревянными ручками. Оба они были скрыты занавесом. Их диалог начинался самым первым, поэтому актёры ждали, когда Эрвин скроется за кулисами, а занавес раскроется перед зрителями, показывая декорации на сцене. Находиться рядом с этой стервой было крайне противно, но во время работы Леви старался отключиться от всего, полностью вживаясь в роль. — Как сестрёнка? — тихо спросила Петра за минуту до окончания речи Эрвина, надеясь вывести его из равновесия прямо на сцене, но тот буквально пронзил её взглядом, что ей стало крайне не по себе, а затем стальным голосом ответил: — Если твой мерзкий язык ещё что-нибудь скажет про Изабель, клянусь, я тебя убью сразу же после спектакля. Убить, конечно, глупость, но сказано это было настолько серьёзно, что Петра на секунду поверила в правдивость его угрозы и замолкла. Через несколько секунд Эрвин удалился за кулисы, занавес открылся, и в глаза ударил свет прожекторов. Маркиза, шурша подолом пышного дорогого платья, медленно подходила к дивану. — Я так рада видеть вас, виконт! — язвительно произнесла она. В этот момент чувства де Мертей и Петры звучали в унисон. — Польщён, — вежливо отвечал Леви, глазами следя за ней. Сегодня на сцене она играла настоящую суку, которой и являлась по жизни. Она грациозно присела рядом и посмотрела ему прямо в глаза. — Знаете, для чего я пригласила вас? — хитро спросила маркиза. — Предположу, чтобы получить удовольствие от моего общества, — не без тщеславия ответил виконт, и де Мертей лукаво улыбнулась. — Конечно! — с придыханием ответила она, не отводя глаз. — Но сегодня вы мне нужны для настоящего поступка, — она завлекательно улыбалась. — Вы наверняка помните, как граф де Турвель бросил меня, променяв на толстую безродную девицу? В её глазах блеснули огоньки, будто сейчас Петра обращалась не к виконту, но к самому Леви. — Да, — коротко ответил он, изображая заинтересованность. Он прекрасно видел, что сейчас Петра разговаривает с ним не от лица маркизы. — Никто никогда так со мной не поступал, да и с вами, наверное, — лукавая улыбка исчезла с её лица, уступая место ненависти. Стоило отдать должное, что сейчас эмоции Петры придавали её игре максимум натурализма. — Смею предположить, что ваше сердце, маркиза, жаждет мести, — не менее хитро улыбнулся Леви. — Ах, — она опрокинулась на спинку дивана, делая акцент на глубоком декольте с двумя мягкими округлостями, — вы так хорошо меня знаете, — кокетливо посмеялась она. Леви прильнул к ней, ласково водя пальцами по груди. Так близко к тонкой шее, которую хотелось крепко сжать, перекрывая лёгким кислород. Чтобы она задохнулась так же, как Изабель. Но он продолжал страстно гладить пышные округлости, что так пикантно приподнимались в такт дыханию. — И что же вы от меня хотите? — томно спросил виконт, по мнению зрителей испытывающий явный интерес к маркизе. — У него есть жена, — выдохнула Петра. Она чувствовала кожей, как за нежными прикосновениями Леви скрывается желание сжать ладонь на её шее и придушить прямо на сцене. Но она продолжала играть и игриво флиртовать с виконтом, дабы добиться от него желаемого: — Соблазните её, и тогда де Турвель опозорится на весь Париж! — Мадам де Турвель? — виконт выпрямился, лукаво улыбаясь. — Эта набожная женщина. У неё счастливый брак. И вы хотите вместе с де Турвелем разрушить и жизнь этой невинной дамы? Маркиза с вызовом посмотрела на виконта: — С каких пор вам не плевать? — С таких, когда вы попросили об этом, — он обратно прильнул к ней и тихо добавил. — Эта просьба будет дорого вам стоить. Она рассмеялась: — За эту женщину я дам вам всё, — она кокетливо провела кончиками пальцев по своей груди, как бы заманивая, а затем едва-едва прикоснулась к губам виконта. Тот в ответ положил ладонь на её шею, впиваясь в ядовитые губы. Отвечая на поцелуй, Петра чувствовала, как сильно рука сжимает её шею. Её тело почти тряслось от страха, но она продолжала отыгрывать страсть, считая секунды до того момента, когда маркиза легко оттолкнёт виконта. — Это ваш аванс, — промурлыкала она и медленно удалилась со сцены, не переставая улыбаться де Вальмону. Леви видел страх, который прятался под этой наигранной улыбкой. Он чувствовал, как дрожали её губы. Она была противна ему, омерзительна. Хотелось прибить её, как мелкую мошку. Но сейчас он виконт, очарованный маркизой. Через пару секунд де Вальмон удалился в противоположную кулису, освобождая сцену для следующих персонажей. Какая же судьба шутница. Из всех возможных постановок Эрвин выбрал именно ту, где чуть ли не каждый эпизод напоминал ему его собственную жизнь.***
Он ей так и не написал, а она так ничего не сказала Эрену. Может быть, получи она хотя бы коротенькое смс от Леви, это вернуло бы хоть немного уверенности. Но ей было дико страшно. Страшно до слёз, которым она давала волю лишь в ванне при включённой воде. Какая же она такая эгоистичная трусиха! Они не говорили друг другу ни слова. Собирались в театр молча. За руки, конечно, не держались. Не проронив ни слова, дошли до автобусной остановки, в тишине дождались нужного автобуса и также в тишине доехали до Театральной площади. Каждый отдельно предъявил свой билет сотруднику на входе. Сдали верхнюю одежду в разные блоки гардероба и, словно чужие, сели на соседние места в ожидании начала. Свет в зале погас, и на сцену вышел высокий светловолосый мужчина, представившийся директором театра «Парадиз». В этот момент Микаса поклялась, что после представления обязательно поговорит с Эреном. Тянуть ещё было слишком. После короткой речи занавес открылся, и она увидела его. Рядом с ним сидела девушка, и Микаса могла поклясться, что это именно она подошла к ним тогда в «Крыльях», что-то рассказывая про уничтоженную репутацию. Микаса слушала их диалог, и у неё сжималось сердце. Почему всё так напоминало её собственную жизнь? Она незаметно покосилась на Эрена: он был напряжён, брови стремились друг к другу, ладони то и дело нервно сжимались. Видимо, он испытывал примерно такие же эмоции, чувствуя себя тем самым де Турвелем, жену которого соблазнил подлый виконт де Вальмон. Микаса вновь посмотрела на сцену. Он так страстно целовал маркизу, что в груди неприятно укололо. Неужели это ревность? Первый акт приближался к концу, когда виконт нежно целовал руку госпожи де Турвель. Эрен резко встал со своего места, направляясь к выходу. Микаса обернулась, наблюдая, как, извиняясь, он продвигается в сторону коридора между рядами кресел и стеной. Она думала, что он повернёт направо, где находилась дверь в холл, но Эрен неожиданно повернулся налево в сторону сцены и широкими шагами двинулся к невысокой лестнице. Сердце пропустило пару ударов. — Эрен, — неизвестно кому шепнула она и вскочила со своего места, пробираясь к коридору за ним. — Простите, извините, — тихо извинялась она, слыша очередной недовольный шик в свою сторону. Он уже поднимался по лестнице, ведущей на сцену, как она преодолела препятствие из кресел и ринулась за ним. Хистория в роли мадам де Турвель от удивления выкатила глаза, увидев знакомого на сцене. Заметив странную реакцию партнёрши, Леви обернулся. Её недожених. А за ним к сцене мчалась она. — Эрен, стой! — крикнула она, и в этот же момент он бросился на любовника невесты с кулаками. В зале шокировано ахнули. Зрители обеспокоено встали со своих мест. Эрен повалил Леви на пол, не щадя избивая того кулаками. Микаса схватила Эрена за плечи, стараясь оттащить, но тот с силой оттолкнул её, что она упала, не устояв на ногах. Леви пнул нападающего ногой, заваливая того на спину, и придавил сверху. Замахнулся кулаком в ответ, целясь прямо в лицо. Хистория, потеряв дар речи, убежала прочь, боясь попасть под горячую руку. — Прекратите! — отчаянно крикнула Микаса, прикрывая руками лицо. На сцену выскочили Эрвин и Жан. Первый схватил Леви под руки, стаскивая его с Эрена. А Жан бросился на Эрена, не давая ему снова напасть на Леви. — Кто-нибудь вызовите полицию! — громко крикнул директор театра. В этот момент Ханджи уже набирала номер телефона полиции, пока любопытные до подобных зрелищ зрители снимали происходящее на камеру. Через пару минут их утащили за кулисы. — Пожалуйста, хватит, — Микаса встала между ними. Она бросила печальный взгляд на Леви: тот успел успокоиться, и Эрвин убрал от него руки. Пальцами он прикасался к разбитой губе. — Сволочь! — кричал Эрен, тщетно пытаясь вырваться из хватки Жана. Из его носа текла красная струйка крови. — Есть ещё что сказать? — безразлично спросил Леви, вытирая кровь на губе. Эрен гневно посмотрел на Микасу: — Ты изменила мне с ним! И представляешь, откуда я это узнаю? Не от тебя, а от чужих людей! — он посмотрел на Петру, которая стояла рядом, наблюдая за дракой. Микаса сурово поплатилась за свою трусость. Скажи она всё раньше, этого бы не произошло. Но сейчас случилась настоящая катастрофа. Спектакль сорван, а вся её личная жизнь вынута напоказ. — Эрен, я, — она начала тихо мямлить, — прости меня, — опустила голову, стараясь не заплакать, — я не хотела сделать тебе больно. — Отпусти, — уже спокойнее обратился Эрен к Жану, — не собираюсь я больше никого бить. Жан немного подумал и ослабил хватку. Эрен показательно вырвался, но остался стоять спокойно. Через минуту высокий полицейский уже направлялся к нарушителям. Микаса ужаснулась, узнав в нём того самого урода, который морально унижал её в отделении. — Так, — улыбнулся он, — ну, кто тут у нас нарушитель? — он окинул присутствующих изучающим взглядом и, к своему удивлению, обнаружил собственного племянника. — О, Леви, мой милый племянник, как Изабель? — Не смей даже произносить её имя, — прохрипел Леви в ответ. Он даже не смотрел в сторону дядюшки. Племянник? — про себя повторила Микаса. Неужели этот ужасный человек его дядя? — Тише-тише, — улыбнулся Кенни, не придавая никакого значения его злости, — с кем хоть подрался? Леви ничего не ответил, и Эрвин вместо него указал рукой на Эрена. — Ну, что, молодой человек, пройдёмте в отделение, — Кенни достал наручники и взглядом приказал нарушителю протянуть руки. Металлические браслеты захлопнулись на его запястьях. Полицейский, довольный тем, что в городе происходит что-то интересное, крепко взял под руку задержанного и потащил к выходу. Эрен не сопротивлялся. Как всё могло зайти так далеко? Микаса смотрела вслед Эрену, а затем перевела взгляд на Леви. Тот тоже смотрел на неё, не отрываясь. Ей так захотелось сейчас остаться с ним. Помочь ему залечить раны. Но Эрена утащили не просто в полицию, а к этому моральному уроду, который психологически уничтожает своих жертв. Она уже причинила ему боль, и бросить его сейчас было бы слишком жестоко. Микаса виновато посмотрела на Леви и, ничего не сказав, последовала к выходу за Эреном. Стоило ей выйти на улицу, как к ней подскочила девушка с чёрными хвостиками. Она задавала странные вопросы, бесконечно фотографируя её и слепя глаза яркой вспышкой. — Это к вам Петра Рал приревновала Аккремана? Каково быть главной сердцеедкой, из-за которой разразился такой громкий скандал? — она пихнула диктофон ей прямо под нос. Микаса отчаянно пыталась отмахнуться от журналистки, но та прилипла, словно муха к липкой ленте. Она лишь успела увидеть, как Кенни запихнул Эрена на заднее сиденье полицейской машины и увёз прочь от театра. — Это ваш парень? Вы планируете дальше продолжать отношения? — раздражающие вопросы продолжали сыпаться. — Оставьте меня в покое! — рыкнула Микаса и быстрыми шагами пошла в отделение полиции. Леви смотрел на неё. Сердце тихо умоляло её остаться, но разум был против. Что он мог предложить ей в обмен на поддержку? Ничего. Он уже потерял мать, потерял сестру. Потерять близкого человека ещё раз? Нет. К этому он был не готов. Более того, показать свою слабость перед кем-то для него было слишком. Он не создан для любви, не создан для семьи, не создан для счастья. Все, кто ему дороги, уходят. На тот свет. Он боялся представить, что ему придётся ещё раз пережить подобное. Лучше быть одному. Хоть и хотелось быть с ней. Она ушла, и он промолчал, будучи не в силах остановить её. Кровь продолжала течь из разбитой губы. Эрвин уже стоял на сцене, принося извинения и обещая вернуть деньги за билеты. — Так тебе и надо, — процедила Петра, стоя за его спиной. Она как будто потеряла страх, который испытала недавно. Он глянул на неё через плечо, протыкая взглядом. — Что смотришь? — нервно спросила она, словно мелкая собачонка, что так усердно тявкала на собаку покрупнее на поводке. — Давай, ударь! Задуши! Ты же это хотел сделать там, на сцене! — провоцировала она, чтобы выставить себя жертвой. О, как Леви хотел это сделать. Повестись на её провокации. Но Изабель бы не одобрила. Она бы опять надулась на него, приговаривая, что нужно быть хорошим. И он обещал ей, что будет. Выдохнул, успокаиваясь, и повторил про себя фразу одного из персонажей, что ему доводилось играть: «Зло пожирает само себя». Ничего не ответив, он отправился в медпункт. Хватит на сегодня драк и эмоций.