Погоня за тенью

Очнулся Гриммджоу вновь в больнице. Выругавшись, он сел на койке и раздосадованно осмотрел свежую перевязку. — Не хотел я сюда возвращаться, видит Господь, — хмыкнул лейтенант и вновь осторожно лег на подушки, принявшись хмуро сверлить потолок взглядом. Ну вот, снова здорово. Сейчас сюда завалится Куросаки, или Урю, или, на худой конец, Кучики, и начнут читать ему лекции насчет несоблюдения постельного режима. Шли бы на хуй. Джагерджаку давно было абсолютно положить на себя, состояние своего тела, репутацию, и прочую, якобы важную в жизни каждого человека, бессмысленную херь. Черт бы подрал эту вашу трезвость. Так не хочется слышать эти голоса, которые преследуют каждый день. Голоса сожаления, депрессии, какой-то абсолютно сопливой и девчачьей грусти, которая такому прожженному полицейскому, как Джагерджак, вообще должна быть чуждой. Громкие крики, активные жестикуляции, провокации — щиты, которые Гриммджоу год за годом ставил вокруг себя, и, к слову сказать, вполне успешно. Он достаточно быстро настроил всех против себя, но при этом, затащить в постель мог практически кого угодно. Черт подери, а нахрена бы ему это все? — Что же ты, Джагер, позиции сдал, — тихо усмехнулся лейтенант самому себе, — боишься собственного голоса в голове. Боишься того, что он тебе скажет. Или что покажет… Еб твою мать. Не зря боишься. — Пошел нахер, ебаный старый ублюдок, — он гневно вытирает кровь с разбитых губ и отползает назад, волоча за собой ногу, которую сам и подвернул, пытаясь убежать, — ты, блять, больной на голову… Айзен улыбается так тепло, так по-отечески, так приторно, что зубы сводит. Касается травмированной ноги, смотрит в глаза так, что у Гриммджоу внутри все переворачивается от какого-то первобытного страха. Цепкие пальцы сдавливают опухшую лодыжку и парень заходится в хриплом вопле вперемешку с рыданиями. Слезы бесконтрольно текут из глаз от боли, тело парализует, а где-то на подкорке сознания бархатистый голос отца окутывает разум: — Ты еще поймешь, сынок, почему я так сделал. Я хочу, чтобы ты понял, что вокруг тебя не будет спокойствия. Ты будешь моим достойным преемником. — Ты мою мать зарезал, пидор! — Гриммджоу орет это на грани возможного, еще немного и голос сорвет, — сраный ублюдок! Ты мне не отец, и я в рот ебал все твои надежды! Вон, щенка того лучше посади на свой поганый трон! — он задыхается и тяжело дышит, а Айзен озадаченно поднимает бровь, словно не понимает, о чем он, но через мгновение вновь расплывается в улыбке, только куда более зловещей. Он хватает Гриммджоу за шею и впивается поцелуем в залитые кровью губы, и шепчет прямо в рот парня: — Ты не уйдешь от меня. Никогда не сможешь. — одной рукой он придерживает шею, под пальцами его судорожно дергается адамово яблоко, а второй он упирается в стену, склоняясь ближе. — Ты ведь не хочешь, чтобы я сломал его жизнь?.. Гриммджоу резко вдохнул воздух и зажмурился. Соленая влага вновь залила лицо, и мужчина гневно вытер ее ладонью, матерясь сквозь зубы. — Блять, глупый мальчишка. Сраный Улькиорра, с хера бы какого я вечно пытался тебя защищать? — его голос едва дрожит. — От этого урода мне бы самому защититься было, но нет же. — Гримм! — Шиффер входит в комнату, не скрывая своей неожиданной радости, — отец собрался взять меня с собой на конференцию! Я спрашивал про тебя, но он сказал, что ты отказался, это правда? Гриммджоу выдергивает наушник из уха и мрачно смотрит на него, да так, что парень неуверенно принялся топтаться на месте, глядя на него огромными зелеными глазами, в которых плескалось искреннее непонимание. На пару лет всего младше, Айзен привел его хер пойми откуда и просто поставил перед фактом, что это бледное, тощее чудовище теперь будет жить в их доме. Гриммджоу хоть и моментально проникся к незнакомцу неприязнью, но все же не погнушался с ним пообщаться, чтобы понять, обмануло его первое впечатление, или же нет. Оно его обмануло, но это не делало Улькиорру менее странным для Гримма. Слишком спокойный, слишком уравновешенный, хоть перед сводным братом и представал иногда в совершенно ином свете. Но одно было непонятно Джагерджаку — почему Улькиорра настолько предан Айзену? Буквально в рот, блять, заглядывает, смотреть иногда тошно. Очнувшись от размышлений, он отводит взгляд с максимально безразличным выражением лица: — Да, мне просто нет до этого дела, вот и все. Пожалуйста, не мешай мне учиться сейчас, — он собирается только сунуть наушник обратно, как Шиффер оказывается рядом, присев на край кровати: — Ты не в норме, Гримм, — он касается запекшейся ранки на губе и Джагерджак, рыкнув, раздраженно отворачивается от прикосновения, — прошу, скажи, что с тобой? — Да попиздился я на улице неудачно, что ты приебался-то, — он отпихивает от себя сводного брата и упорно пытается вновь погрузиться в изучение учебного материала, но Улькиорра не отстает. Он хмурится и выдергивает второй наушник Гримма и тот, не выдержав, гневно рычит: — Отвали от меня, Шиффер! — Да кто б тебя на улице тронул, хоть мне не пытайся врать, — Улькиорра не боится его, ни капельки. И все это рычание, ворчание, сопротивление — не действует на него, совершенно. И Джагерджак это знает. Но после того, что Айзен сделал… Как же тяжело привыкнуть к тактильному контакту с кем-либо. Шиффер наклоняется все ближе: — Так, может, расскажешь, что случилось? Нет, черт, целуется этот парень охренительно. Отложив книгу, Гриммджоу резко дергает парня за ворот рубашки от себя и хрипло выдыхает: — Убирайся, черт возьми. Тебя папочка ждет. — Подождет, — Шиффер только начинает расстегивать верхние пуговицы, как Гриммджоу неожиданно резко отпихивает его от себя и поджимает колени к груди. Тело пробила предательская дрожь, перед глазами замелькали образы Айзена, который точно так же расстегивал свою рубашку, пока собирался изнасиловать своего сына на залитом кровью полу в гостиной. Кровью его жены. Кровью матери Гриммджоу. — Гримм? — голос Улькиорры доносится словно через десятки слоев ваты, от скрутившей его тело паники очень сложно что-либо воспринимать, но Гриммджоу и не с таким справлялся. Справлялся же, правда ведь? — Гримм, что с тобой? — Шиффер обеспокоенно заглядывает в лицо брата. Он правда волнуется, но Гриммджоу это мало заботит. — Уйди… — сдавленно просит он. — Я не могу. Прошу тебя, уйди. — Не хочу я уходить, — упрямится Шиффер, — пока ты не объяснишь, что происходит, я… — Проваливай!!! — Джагерджак срывается, вскочив на кровати, и брат отлетает от него на десяток шагов, глядя действительно испуганно. Видимо, сообразив, что дальнейшие попытки достучаться до брата могут оказаться куда более плачевными, Улькиорра слегка опускает глаза и молча выходит, оставив дрожащего от гнева и ужаса Джагерджака в одиночестве. — Сука. — Джагерджак хрипло выдохнул и вновь сел, оглядываясь вокруг в поиске своих вещей. На тумбочке дожидалась своего часа спасительная пачка вишневых сигарет. Никак Куросаки постарался. Гриммджоу дрожащими пальцами вытащил одну и взглянул на приоткрытое окно палаты: — Надеюсь, Исида меня не отругает за то, что я себе позволю такую вольность. Будучи в одиночестве, Джагерджак не мог ничего сделать с тем, что порой говорил свои мысли вслух. Просто привычка с тех времен, когда он в совершенном одиночестве жил на квартире, которую снимал в первые месяцы после ухода из дома Соуске. Тишина давила, Гриммджоу всегда создавал вокруг себя шум, включал музыку или разговаривал сам с собой, только бы не слышать… Только бы не вспоминать. Дым привычно протолкнулся в легкие и Джагерджак ощутил, как тревога постепенно отпускала его из мертвой хватки. На улице уже было достаточно холодно, а на пятом этаже больницы это ощущалось особенно сильно, и Гримм потуже завернулся в плед. — С утра пораньше себя убиваешь? Когда-то он подобное уже слышал. Джагерджак резко развернулся на голос и выдохнул, увидев Ичиго. Напарник смотрел на него слегка устало, под карими глазами залегли тени, и Гриммджоу слабо усмехнулся: — Ты что, все время тут со мной сидел? — Много чести, — фыркнул Куросаки, подходя к нему и нагло отбирая сигарету, выбрасывая ее в окно, — запрещено здесь курить, придурок. Эх, врет и не краснеет. Лейтенант даже не обижается за сигарету, с улыбкой глядя на рыжего, который оперся плечом на стену, глядя исподлобья: — Что с тобой вчера случилось? Ты ввалился в кабинет, бледный, как смерть и рухнул в обморок, прежде чем успел что-то сказать. Шиффер смотался без объявления войны из участка и на службу сегодня не вышел утром. Генрюсай в бешенстве от твоего поведения, Джагерджак. Грозит понижением, орал, что уволит к чертям вас обоих. Гриммджоу устало присел на койку и скривился от боли в боку, растревоженная рана давала о себе знать. Ему и правда стоило бы побыть на лечении подольше, только как быть с тем, что он не может долго находиться в одиночестве? Черт возьми, так и расклеиться недолго совсем. — Если я скажу, что все нормально, то ты все равно мне не поверишь, да? — он поднял взгляд на Куросаки, который скептично скривил губы и покачал головой. — Так и знал. Ну, про папашу моего ты уже в курсе, рыжий. Я выяснил, откуда он достал твой номер и как на тебя вышел. И, собственно, избавился от своеобразного «жучка» в участке, который стал тому причиной. — Улькиорра? — брови Ичиго сами полезли на лоб, а когда Гриммджоу через силу кивнул, то и вовсе скрылись где-то под челкой. — А как?.. — Брат мой он. Младший. Сводный. — Лейтенант хрипло вздохнул и покачал головой. — Так уж вышло, Куросаки. Я вообще не уверен, стоит ли тебя во все этим перипетии посвящать, но ты-то точно от меня не отстанешь теперь. — Ты в кои-то веки абсолютно прав. — Ичиго подтянул к себе стул и сел напротив, глядя несколько напряженно. — То есть, Улькиорра… как бы… — Присматривал за мной и каждый шаг передавал Айзену. Но, видимо, я не косячил так уж сильно, и моего папашу это не интересовало вплоть до того момента, как я облажался на операции. Тогда-то Шиффер быстро начирикал Айзену все об этом, ну и дальше ты знаешь. Ичиго мотнул головой, соображая: — А зачем бы ему это? — Да мне насрать, Куросаки. Зачем, почему, кто, куда — в гробу я видел все это. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, — он поздно сообразил, что именно сказал и уткнулся лбом в сложенные в замок ладони, — пиздец. Ты смотри, не ляпни кому-то о том, что я на тряпичную куклу тут похож. — Уже бегу всем рассказывать, — сварливо отозвался Куросаки, в душе однако вновь меняя свое представление о напарнике. Гриммджоу заметил перемену эмоций на его лице и скривился: — Вот если ты вздумаешь сейчас меня жалеть, поддерживать и успокаивать, сверни это все… — …в трубочку и в задницу засунь, помню, — Ичиго усмехнулся, — я и не собирался. Я вообще зашел убедиться, что ты не сдох, — парень поднялся и направился к выходу из палаты. — Лучше бы тебе явиться в участок уже более-менее способным к работе. Дело стоит. — Без меня уже поссать не сможете скоро, — Гриммджоу выдохнул и накрыл лицо рукой, скрывая улыбку. Черт, этот рыжий и правда хорош. Что-то все-таки есть в нем. Ичиго открыл рот, собираясь сказать какую-то колкость, одновременно открывая дверь. Едва лишь выглянув за нее, он в панике закрыл ее обратно и застыл. — Ты чего? — одним глазом посмотрел на него Гриммджоу и тут же встревожился, глядя, как кровь отливает от лица Ичиго. — Эй, Куросаки… — Айзен. — Ичиго перевел на него абсолютно невменяемый взгляд. — Он приехал сюда. Вместе с Улькиоррой.