Рейзор поглядывает на своё отражение в чае, едва ли успевая за словами Кли, так отчаянно желая понять все мысли своей юной подруги. Лиза улыбается и кивает в ответ на историю девочки, помешивая ложку внутри своей чашки. Медленно и спокойно. Словно не замечает попыток Кэйа начать с ней разговор. Только и слушает своего подопечного и рыцаря искорки. Однако пинки под столом неприятные, Кэйа бы даже сказал болезненные. Но пока, сделать ничего нельзя. И он принимает последнюю попытку обратить на себя внимание. Рука, что прежде лежала на столе, ловко опускается на женское колено, виднеющееся из-под фиолетовой юбки. Аккуратные поглаживания чередуются с попытками подняться выше по ноге, но внезапно ладонь останавливается. И легкий разряд проходит по всему позвоночнику Кэйа, словно электрический ток. Ни с чем не сравнимые ощущения.
— А потом, потом … — Кли продолжает повторять не уставая, рассказывая очередную историю про её поход с Альбедо в горы, когда Кэйа разливает чай на стол. Совершенно нечаянно. Случайно. Будто его что-то дёрнуло. Точнее кто-то.
— Ты уже осуществила свой план? — спрашивает Кэйа, вытирая руки от своего чая, но всё ещё смотрит Кли в глаза. Прямо, следя за всеми её эмоциями. Девочка непонимающе хмурит брови, как, впрочем, и все за столом. И Кэйа машинально кусает себя за щеку, предполагая, что невовремя спросил об этом. Надо было дождаться ухода Рейзора. Но Кэйа решил выкладывать все карты, — Ну тот самый, — он хмурится по-детски, наклоняясь ближе к Кли, нашептывая — супер-пупер секретный…
И Кли вздыхает, понимающе кивая словно взрослая, вызывая у всех легкий смех.
Просьба в очередной раз посидеть с Кли не была так уж банальна. Ведь Джинн и Дилюк стали общаться нормально, кажется. И как и у любой воссоединившейся пары, им не хватало времени на друг друга. А значит приходилось искать компромиссы в некоторых местах. По крайней мере именно так говорил Кэйа, сопровождая смеющуюся Лизу на обед в Хороший охотник, пока Рейзор и Кли шли поодаль разговаривая, что хотят поесть. Ну, в основном Кли.
— Кли…я еще не придумала, как это сделать, — бубнит она неуверенно, немного необычно для неё. И уши её краснеют непривычно сильно. Словно Кли в чем-то провинилась. Каким бы ни был её суперсекретный план, многие его аспекты разбивались о реальность и, к сожалению, не совсем были осуществимы. Рейзор кладёт руку на берет ребенка осторожно, улыбаясь потерянному взгляду Кли. Он помнит о её маленьком желании. Поглаживания мягкие и нежные волосы, прямо как когда Рейзор гладит волчонка. Он определенно знает, что эта смелая девочка найдет решение, о чем говорит вслух в третьем лице. Лизе остается только чуть-чуть подправить его речь.
Сара приносит ещё несколько заказов, и все продолжают есть свои блюда в молчании, ну, Лиза старается быть хорошим учителем даже для своих маленьких учеников. Разговаривать за столом ведь совсем неприлично. Облокачиваясь на спинку стула, Кэйа, всё же бросивший попытки поговорить — точнее побеситься — с Лизой, возвращается мысленно к недавним происшествиям. Не смотря на заказанные любимые бутерброды, Кли выглядит совсем не радостной, какой можно её видеть практически всегда. Только лишь молча надкусывает все невкусные корочки, чтобы оставить начинку в центре на конец. Научивший этому хитрому трюку Венти до сих пор хвастается всем, что внес долю пользы в обучение Кли. Предпоследний диалог Кэйа с девочкой почти позволил узнать правду, если бы ничто, каждый чёртовый раз, не прерывало их. Словно назло, специально.
По-прежнему детские секретики оставались секретиками, к которым было сложно подобрать ключ. Конечно, это вообще выглядит бесполезным размышлением на фоне происходящей в жизни круговерти. Особенно когда охотники за сокровищами зачем-то решили массово мигрировать в сторону Мондштадта, а маги бездны вспомнили, что можно не только узурпировать хиличурлов, но и пугать людей. И это была лишь вершина айсберга. Проблем имелось действительно достаточно. Смотря объективно со стороны, маленький секрет его крёстной казался легкой пушинкой среди всего. Особенно, если сюда добавить ещё отчеты. Кэйа немного морщится, понимая, сколько его ждет бумажек после патруля. Обед совсем не хотелось заканчивать.
Оставляя мору на столе, все четверо направляются в сторону ордена, разговаривая о дальнейшем плане действий. Если тихий Рейзор не был чем-то необычным для двух взрослых, то явно чем-то расстроенная Кли настораживала. Вновь шагая позади, Лиза задает Кэйа несколько вопросов, стараясь хоть немного разобраться в ситуации. И Кэйа рассказывает, о недавнем чудесном спасении от злых материнских ежовых рукавиц, о случайном патруле с новичками — который вообще-то должна была сопровождать Эола, но он это не уточняет, и о супер-пупер секрете, почему-то засевшем в его голове слишком сильно. Мысль того, что он не знает чужих детских секретов его ужасно бесит. Более всего раздражает, что он не знает именно её тайн! Конечно, от такой наигранности, Лиза только хмыкает, но понимает. Иначе бы она никогда не позволила Кэйа остаться у неё дома. За саркастичным повествованием скрывается банальная обеспокоенность.
Кли действительно в последние дни казалось слишком отстранённой, не столько к любимым взрослым, сколько даже к своим родителям. Хотя и последние выходные, когда Лиза с Кэйа пересеклись с семейкой у выхода из города, Кли казалась даже слишком возбужденной. Удерживая массивную коробку, по весу едва ли тяжелее пушинки, она поторапливала родителей скорее следовать за ней. Отчего разговора у взрослых не вышло, и с лёгкими извинениями и улыбками Джинн и Дилюк покинули Монд.
Многие путеводители и книги о Мондштадте, конечно затрагивали его красоты, больше отдавая предпочтение самому главному городу королевства. Но никто из них не говорил о сказочных местах за пределами торговых путей. И наверное всё же здорово, что только жители Мондштадта знали об одуванчиковом море, куда и направлялись члены маленькой семьи.
Словно пуховое одеяло, раскинувшееся поле мягко встречало своих гостей. Только выходя с дороги в сторону местности, Кли, оставляя коробку, смеясь, устремилась вперед, оставляя за собой шлейф из поднявшихся семян одуванчика. Качающийся ветер мягко поднимал и опускал перину из семян растений, и воздух почему-то казался здесь слаще. Джинн вздохнула полной грудью, убирая выбившиеся пряди за ухо. Место казалось ей таким же родным и близким как дерево Ванессы, и если только бы у нее было больше времени, чтобы дойти до сюда, Джинн без сомнения приходила бы. Она бы точно все сделала чтобы находиться здесь вечность. Невольно Джинн поднимает уголки губ, заставляя Дилюка неловко улыбнуться в ответ. Лишь после вопросительного взгляда Джинн вынудила его отвернуться в смущении, словно юного мальчишку. И они тихо смеются, слыша как Кли с радостными возгласами возвращается обратно к родителям. Поле одуванчиков было поистине завораживающим взором.
Семена растения действительно были повсюду, на берете Кли, жилетке Джинн и даже пушистые волосы Дилюка не обходили стороной. Сборка воздушного змея не была сложной — спасибо знанию языка ЛиЮэ в благородных домах — и даже инструкция на другом языке не помешала семье насладиться моментом. В поле запахло чужеземьем. Своей хрупкостью и ароматом воздушный змей действительно походил на настоящую, почти живую, глазурную лилию. И по велению Барбатоса он взмыл в небо.
Покачиваясь на перинах облаков лилия воспаряла в высоте, только просто стоять Кли казалось слишком скучным, а верёвка слишком маленькой. И тогда просьба покатать её на плечах была озвучена Кли со всей свойственной ей жалостью, вынуждая Дилюка снова попасться в ловушку детской милоты. Даже смех Джинн не остановила его от исполнения детской прихоти. Все-таки Кли была папиной дочкой.
Правда долго катать её он не смог, учитывая, что пробегали они с половиной и лишним часа по полю. Джинн даже удалось сделать несколько договоров, взятых с собой в сумке, которые почти что «случайно» оказались там. День был поистине незабываемым. Кли просто обожала свою семью. Так по-детски, наивно и светло.
Именно поэтому Кэйа грусть Кли казалась слишком странной. Видеть свою племянницу удрученной спустя несколько дней после таких оживленных событий вызывало настороженность. Шестеренки не могли собраться в целый механизм. Из-за своих мыслей Кэйа чуть не врезается в стену. Благо у него есть Лиза, что не желает видеть на капитане синяки. Хотя желание пошутить над ним всегда будет где-то рядом. Кажется не одной Кли здесь необходимо расслабиться.
— Кли, не хочешь прогуляться? — спрашивает Лиза чересчур спокойно, заставляя Кэйа застыть в недоумении, как и Рейзора, которому она обещала, что сейчас они вместе с девочкой пойдут читать. Кли только лишь моргает в задумчивости на вопрос. Кэйа вряд ли удастся высказать здесь своё мнение, — Думаю Шашлычок будет очень рад тебя видеть.
Имя коня Кэйа вызывает восхищения в глазах Кли, и ответ на предложение сам читается на лице девочки. И кажется теперь просьбы Кли взять её с собой точно не смогут отговорить капитана от этого безумного сумасшествия. Лизе остается пожать плечами, хитро улыбаясь в ответ на внезапную подставу. Или это была помощь? Кэйа следует задуматься, а стоит ли ей говорить спасибо?
Одно имя коня способно впечатлить Кли и разжалобить Кэйа, чтобы прокатится на нём. В последний раз рекорд, когда он держался от умилительной моськи Кли, составил четыре часа. Сейчас Кэйа не продержался и минуты.
Шашлычок был поистине прытким конем. Как и Дилюк, никто не мог понять, почему Кэйа решил назвать так коня. Даже бег рысцой Шашлычка походил на шумный галоп. Помимо скорости вороной конь за всю свою жизнь подчинился только четырем людям. Первым был Варка, что и притащил — буквально — этого коня с Натлана, вторым кого пришлось подпустить к себе был конюх, что силой воли и своей грозностью вызвал у животного доверие. Ну и конечно Кэйа, что решил немного хмельным, желая заполучить расположение одной Модштадской дамы, усмирить еще никому недоступного скакуна. Стоит ли говорить, что синяками и легким похмельем он не отделался. Однако на трезвую голову конь принял его спокойно, чего от него никто не ожидал. И Кэйа решил попробовать показать чужеземцу какой красивый Монд, как узнавал его когда-то сам. Имя пришедшее ещё в пьяном уме, закрепилось у многих сразу свой нелепостью, отчего Кэйа не стал придумывать что-то новое, оставив грозному коню смешное прозвище. Последним кого подпускал себе конь была Кли. Он сразу купился на сахар в её ладошке. Сначала Кли хранила его для маминой лошади, но упрямый Шашлычок любил редкие сладости. Конюх чуть не лишился сердца, увидев маленького ребенка с агрессивной лошадью. Однако сейчас Кли была и в правду главной любимицей коня, даже без хозяина.
В стойле Кли бежала вперёд, не слушая никаких указаний. И радостный скакун сразу шел целоваться и забирать сладости. Помимо смеха ладошки Кли чуть не потеряли перчатки, тут Кэйа не стал оставаться позади. Мелкие замечания действовали на Кли лучше любого грозного взгляда. Вручая девочке два кубика сахара, Кэйа по-своему здоровался со своим больши́м любимцем.
Когда всё было готово, проверяя все застежки и прочее Кэйа головой находился совсем в другом месте, рассуждая про себя. Он не хотел брать Кли в патруль, но с другой стороны это просто объезд нескольких точек, где его будут поджидать рыцари. Легкая прогулка не должна никому навредить. И с этими мыслями Кэйа выезжает из города, слыша восторг Кли, что держится так крепко, как только может.
За мостом Шашлычок набирает скорость под четкие команды наездника. Кли только тихо добавляет со смешком — вперёд!
За мелкими словами радости переплетаются предложения, и диалог завязывается сам собой. Кэйа едва успевает соглашаться со словами Кли, осматривая вокруг территорию. Рассказ о тайне как-то появляется сам, и она продолжает рассказывать. Кэйа её не торопит.
— … Вообще-то люди, которые хотят знать твои секретики — очень плохие люди, — говорит Кли с умным видом, поднимая глаза на Кэйа и выгибая вверх шею, чтобы увидеть лицо дяди.
— Это тебе так папа говорил? — Кли не соглашается, — Надеюсь, это было не про меня, — смеется Кэйа, больше про себя, но кажется ребенку немного сложнее понять взрослую шутку.
— Тебя папа просто называет идиотом, — Кэйа почти не сдерживает смех, немного приостанавливая коня — это какое-то особое слово для близких? Ты тоже так зовёшь папу, а Лиза так называет тебя и папу.
Слова Кли заставляют засмеяться, и Кэйа не сдерживается.
— Да, оно очень особое, посему его нельзя произносить. Только когда вырастешь!
Кли кивает, оставаясь в туманном недопонимании.
Ещё некоторое время они едут под веселую песню Кли, пока Кэйа не останавливает её тихим голосом. Лес только на первый вид кажется бесшумным, и странные голоса, отражающиеся от деревьев напрягают Кэйа. Он слазит с лошади бодро, не привязывая коня (что кажется странным даже для капитана кавалерии). Кли он просит молчать, как мышонка, прикладывая палец к губам, а затем тихо удаляется, оставляя Кли свою мохнатую накидку, что скрывает девочку почти совсем. Вопреки своей привычке болтаться девочка сидит тихо, едва ли слыша странный разговор. Хорошо, что до юных ушей не долетают некоторые словечки, но тихой Кли это и не надо. Она думает о своём, все еще прокручивая мысль после обеда. Время, проведенное с родителями так драгоценно, но его было так мало. Хотя еще множество воспоминаний предстоит создать и много уже было создано, так хочется больше. Ещё совсем немного. И чтобы мама с папой были рядом. Ещё чуть-чуть побольше времени.
Косичка из гривы Шашлычка кажется забавной, только хруст веток заставляет любопытное личико выглянуть из-под накидки посмотреть, что случилось. И Кли поддается любопытству, всё же с трудом спрыгивая с коня, падая на колени и руки. Кажется у кого-то останутся синяки. Она идёт к месту шума неспешно, прикрываясь меховой накидкой и наблюдая за подходящим к ней похитителем с интересом. Интерес тут же сменяется на приветственную улыбку для Кэйа, что стоит позади похитителя сокровищ. Недвусмысленно намекая своим кашлем обернуться, Кэйа всё же не решается использовать неприличные слова при племяннице, давая жалкой шестерке несколько секунд на попытку сбежать. И провожает его немного уставшим взглядом, Кэйа оборачивается к Кли.
— С тобой всё в порядке? — спрашивает капитан с легким беспокойством, не решаясь забирать у Кли накидку, и она на секунду замолкает, кивая дяде.
— Ох, не следовало тебя оставлять, — говорит он больше сам себе, но девочка всё слышит, пока Кэйа взбирается на коня, — Чтобы случилось, если бы ты потерялась? Как бы переживал я? А Лиза? А родители?
Детские глаза загораются. Тот красный Санта, тогда, говорил то же самое:
«Тебе нужно быть осторожной…»
Кли что-то бормочет Кэйа в ответ.
«И если ты попадёшь в беду, родители же будут переживать, — продолжал её новогодний спутник, — волноваться, будут искать тебя…»
— …понимаешь Кли? — девочка кивает словно в тумане, пока её мысли опережают её саму. Родители вместе и вправду будут её искать, вместе находится. А как они будут рады, что нашли её. Вот когда она уйдет, как они пожалеют, что мало проводили с ней времени. А Кли будет сидеть на веточке и тихо хихикать. Как они обрадуются когда найдут. И будут вместе…всегда.
«Вот бы и вправду исчезнуть…» — думает Кли про себя, кутаясь в накидку дяди, — «А потом проводить больше времени вместе» и вместе с этим чувством она продолжает путь.
***
Каковы бы не были слова Кэйа об отношениях Джинн и Дилюка, на самом деле, оставаясь наедине, они едва ли отличались от самих себя в юношестве, больше выглядя и вправду как неловкие подростки. Время нещадно ко всем нам и вносит свои коррективы. Они уже не были теми, кем были раньше. И от чего узнавать друг друга становилось все интереснее, но от этого не страннее.
— Я думал тебе не нравятся грибы, — говорит Дилюк, наматывая спагетти «Даров гор», что предложила Аделаида в качестве нового блюда на обед.
— Ну, с того момента как их добавили в пиццу, я открыла для себя их по-новому, — смеется Джинн, нанизывая кусочки мяса, — вообще рыцарю не положено быть привередливым в еде.
И Дилюк только закатывает глаза скорее для вида, вызывая у Джинн легкий вздох осуждения. От ситуации оба улыбаются. Легкий совместный обед проходит в разговорах и спокойствии. И казалось бы такое «интимное» предложение Дилюка разбивается об реальность умиротворения. Всё же неловкое волнение между ними двумя продолжает сохраняться. Как старые вьюны, проросшие из прошлого, неуверенность тихо подкрадывается. Но пиро энергия, раздуваемая анемо, способна сжечь эти корни.
Уже прогуливаясь по винокурне, обсуждая прошедшие дни, Дилюк предлагает Джинн несколько сортов винограда, предлагая разьяснить их отличия. Однако на сытый желудок Джинн едва ли может различить вкусы. Художник действительно должен быть голодным, бросает Дилюк слишком пафосно, отчего оба смеются. Легонькое касание мизинцами возбуждает на голой коже мурашки у обеих сторон. Джинн хватается за предплечье, отводя взгляд, пока Дилюк сжимает руку в кулак. Мягкое хихиканье от абсурдности ситуации, вынуждает их снова коснуться пальцами, но на этот раз осознанно, скрепляя их вместе. Пролетающая мимо анемо бабочка с привычным шумом приносит запах элемента вместе с чувством свежего воздуха, лишь затем улетая испуганно от двух людей.
— Кли была бы счастлива половить бабочек вместе с Дионой, — говорит словно самой себе Джинн.
— Но кажется Кэйа более подходящий партнер по ловле, — и Джинн бросает смешок.
— Только после твоей кандидатуры.
— Я не против, Джинн, — он ухмыляется, — составишь нам компанию?
— Ха, тогда мы с Кли точно тебя обыграем!
— Знаешь, твои умения в детстве говорят об обратном, — чаще язвит, чем болтает. Джинн редко была на винокурне, больше времени уделяя учебе и другим обязанностям, пока у Дилюка была возможность ловить бабочек.
— Ну простите, что я занималась другим… — Дилюк хватает бабочку, пролетающую мимо с громким хлопком, немного оглушая Джинн, только после демонстрируя свой улов с легким блеском в глазах, какой обычно бывает у Кли в хорошем настроении.
— Тогда не хочешь наверстать упущенное? — Джинн заливисто смеется.
Дилюк убирает волосы со лба Джинн, целуя её ушную раковину, получая от неё легкий вздох. А затем дует прямо в ухо, вынуждая Гуннхильдр взвизгнуть сначала от неожиданности, а потом от легкой злости. Но Джинн не дуется — также дурачится, как и он.
Прогонять Хилли и Моко работать Аделаиде уже не впервой, но даже сама старшая горничная не упускает возможности взглянуть на детей, что выросли на её глазах, которые имеют уже и своих детей.
***
Запрягая свою лошадь, Джинн благодарит как персонал винокурни, так и оставляя целомудренный поцелуй на скуле Дилюка. Как бы не хотелось продолжать этот день, всё же ждущая дома Кли явно проголодалась и ожидает её дома. Дилюк все понимает, чувствуя также легкое огорчение из-за окончания дня. Дела сами себя не сделают. И оба прощаются, до следующего дня. Дилюк ждет пока Джинн не скроется за скалами, провожая её взглядом и молитвой Барбатоса, и только собирается вернуться в дом, как вбегающий Эльзетр с брошью Великого магистра, что осталась от жилетки, видимо отцепившись. На что хозяин дома благодарит дворецкого, немного улыбаясь. Кажется, их встреча пройдет немного раньше, чем они планировали.
Когда он легонько открывает дверь, ради шутки желая сделать сюрприз своим девочкам, то не ожидает такого резкого толчка внутрь. Он правда старался сделать все тихо, но видимо Джинн решила что проникли воры. Однако ни агрессивного наступления, ни радостного детского крика не последовало.
Едва её взгляд видит Дилюка, как Джинн останавливается, смотря куда-то в пустоту, совсем не замечая Дилюка у своих дверей. И он пробует до неё достучаться, легонько касаясь её шеи. Лишь спустя пару долгих секунд Джинн бросается в его объятья, и её взгляд выглядит совсем иным, прежде чем они разъехались. Как окажется позже они разминулись всего на двадцать минут прежде чем Джинн вошла домой, только сейчас встреча от радости у Дилюка сменяется дрожью, и брошь магистра выпадает из его рук. Джинн, с трудом сдерживая эмоции, старается сказать что-то важное.
— Кли нет дома.
