Убей дракона

Сколько Брюнхильд, дочь могучего конунга гуннов Будли, подчинившего себе множество отважных германских, славянских и аланских вождей, себя помнила, мир не казался ей справедливым. Ей всё хотелось делать не так, как принято. Брюнхильд старалась понять, почему мир устроен так, а не иначе, она осваивала мудрость древних рун и сказаний о героях прошлого, но всё время что-нибудь виделось ей не правильным. Даже когда она стала валькирией самого одноглазого Одина, бога войны и победы, вместо того, чтобы наслаждаться своим положением, она думала о том, о чём не следует. Однажды Один приказал ей принести победу в битве старому и прославленному конунгу, убив его противника, отважного молодого воина. Брюнхильд подумала, что в этом нет справедливости: старый конунг всё равно скоро умрет, а мальчишка мог бы жить и жить. У него же всё впереди, почему Один хочет загубить молодое поколение в угоду старикам, уже успевшим сполна вкусить славы, власти и богатства? Разве так должен поступать мудрый и справедливый владыка богов? Поэтому она нарушила приказ Одина, отдав победу молодому конунгу, отправив в Вальхаллу прославленного старца. Бог войны и победы, конечно, был ужасно разгневан её неповиновением. Он сказал, что теперь Брюнхильд перестанет быть одной из валькирий, лебединых дев, дарующих победы достойным, и вынуждена будет выйти замуж. Но она не хотела замуж, ей не обязательно было быть валькирией, чтобы сражаться наравне с мужчинами и водить дружины в бой. Поляницей её делало воинское мастерство, а не волшебство лебединой девы. Поэтому Брюнхильд возразила Одину, что поклялась не выходить замуж за любого, кто знает страх. Она понимала, что такого человека просто не существует, и полагала, что даже бог войны и победы не будет настаивать на нарушении клятвы. Но Один лишь недобро рассмеялся и сказал, что её нареченным станет победитель дракона Фафнира, бесстрашный воин, а до его прихода она будет спать зачарованным сном в шатре, окруженном языками пламени. Только истинный убийца дракона сможет преодолеть его. Так Брюнхильд оказалась поймана в ловушку. Ей не было иного пути, кроме как стать женой будущего убийцы Фафнира, и пришлось смириться со своей долей. Зачарованный сон был страшен. Кажется, Один действительно решил жестоко наказать её… Брюнхильд хотела проснуться от нескончаемого кошмара, в котором шли бесконечные бои между бескрайними армиями каких-то железных чудовищ, со скрежетом металла и грохотом уничтожающих друг друга и прячущихся в них людей, но она застряла в липком оцепенении, не способная ничего сделать, беспомощная. Гарь, грохот, бесконечные увечья и смерти. Поэтому она действительно была рада, когда обещанный богом войны и победы убийца дракона всё же появился. Наверное, каждая девушка иногда мечтает о своем герое, и Брюнхильд тоже. Сигурд действительно пришелся по сердцу ей, и она с радостью обручилась с ним. Только тогда она не знала, что подаренное ей кольцо — часть проклятого клада. А впрочем, было ли оно, то проклятье? Вернувшись к своей семье, она водила дружины в бой и ждала своего наречённого, да он всё не появлялся. А отец, хоть она ни в чём не уступала воеводам-мужчинам, приказал ей готовиться к замужеству, говоря, что если её возлюбленный не появится, он выдаст её за кого пожелает сам. Многие вассалы конунга гуннов и соседние конунги хотели приблизиться к нему, получив руку его дочери. Но она не хотела принадлежать обычному мужчине. Поэтому Брюнхильд окружила свой чертог зачарованным огнём, как некогда Один, и объявила, что выйдет лишь за того, кто преодолеет огненный вал. Она сидела в полном вооружении, когда пришёл тот, кто смог это сделать. Он назвался Гуннаром, конунгом бургундов. Она была в гневе и ужасе одновременно, хоть и не показала виду. Но ей все казалось, что на самом деле это её первый жених… так странно! Словно она снова в зачарованном сне, а глаза заволокло туманом… Он ушёл с тем перстнем, что раньше дал ей Сигурд, и её поясом, но не взяв её, как женщину. Только после свадебного пира, где она не могла понять, откуда здесь взялся Сигурд и почему он с Гудрун, сестрой её жениха, она стала женой Гуннара в полном смысле слова, и это оказалось отвратительно и ужасно. Но потом, днём, она делала вид, что все хорошо, потому что жалость унизительна, да и многие жёны живут так, и никто не считает это чем-то особенным. Она же дала клятву. А каждую ночь все повторялось, не вызывая ничего, кроме омерзения. Брюнхильд прекрасно видела, что Гримхильд и Гуннар просто алчны и хотели завладеть как золотом Фафнира, так и её приданым, что Сигурд, её возлюбленный, оказался слишком глуп и слаб, чтобы взглянуть в глаза неприглядной правде. Впрочем, она быстро догадалась, что изначально его заколдовали, так что его вины в произошедшем, по сути, не было. В какой-то мере, она даже позавидовала его неспособности увидеть в этих людях зло. Гудрун, просто глупая девочка, влюблённая в своего мужа, на самом деле не делала ничего плохого, но её Брюнхильд возненавидела чуть ли не сильнее истинных виновников, поскольку не могла справиться с ревностью. Чем эта красивая, но в целом обычная женщина лучше неё?! Впрочем, она уже давно поняла, что ждать справедливости просто глупо. Однажды утром, когда они с Гудрун вышли купаться, и над рекой плыли утренние туманы, она резко ответила на вопрос этой навязанной родственницы, как ей удалось так глубоко зайти в воду, что просто она во всем лучше неё, ведь она — королева и дочь конунга, а не жена простолюдина. В ней говорили гордость и обида, но она совсем не ожидала той правды, что открылась после. Гудрун показала ей тот самый перстень, что когда-то она сама получила от Сигурда, а затем отдала тому, кто прошёл ради неё через огненный вал. Она сказала, что именно Сигурд прошёл через огненный вал и обесчестил Брюнхильд, забрав её девственность. Это не было правдой, но больше всего гордую валькирию, внезапно, поразило то, как легко Гудрун говорит об измене мужа. Неужели у неё совсем нет самоуважения? А Сигурд? Какое уважение может быть к обманщику? Она-то думала, что из-за зелья и чародейского тумана он не помнил, что нарушает данную ей клятву, но, оказывается, он сам участвовал в обмане, разрушившим жизнь Брюнхильд. Разве стал бы его поступок меньшим предательством, если бы он помог таким образом заполучить не собственную наречённую, а незнакомую ему девушку? Нет, не стал бы. Мир несправедлив и не станет лучше, и нет смысла быть честной и благородной с теми, кто никогда не был честен с тобой. Нельзя победить дракона, потому что мы сами становимся драконами, получая раны от тех, кому имели глупость довериться, от тех, к кому имели неосторожность повернуться спиной, от тех, кто просто захотел заполучить нас или то, что нам принадлежит. Но уже услышав отчаянный крик Гудрун над телом умирающего мужа, Брюнхильд поняла: лучше уничтожить себя, чем превратиться в дракона насовсем.