Временное место проживания.

      Они оба расселись на полу, разбирая сумки Джонни. Рома, перебирая чужие вещи, удивлялся тому, сколько Джонни успел с собой захватить. Ему на секунду даже показалось, что вещи Джонни, — да и он сам, — просто вытеснят Рому из его собственного дома. От таких мыслей Рома хихикнул. Тарахтение вентилятора смешивается с разговорами друзей. Легкие и непринужденные, такие знакомые и родные. Оба были заняты раскладкой вещей Колбая, раскидывая их по ящикам. На столе стояли две чашки, одна с чаем, — логично, что чай был Ромин, — а вторая — с водой, которую слишком часто пил Джонни. Казалось, что он и вправду скоро станет гидрантом. Джонни давно стянул повязку со лба, оставаясь в одной черной футболке и штанах, а Рома, — продолжая ныть о жаре, — был в майке и шортах, в которые он переоделся в момент, когда Джонни отошел в магазин. Из магазина Колбая притащил пару бутылок воды, хлеб и чай, который попросил Рома.  — Эй, Джонни! — Рома резко прервался, бросаясь к Колбая. Вещи Джонни упали на кровать, в хаотичном порядке приземляясь на покрывало, а Рома ринулся к другу, в попытках отобрать забранную из его шкафа вещь. — Отдай, это вообще-то моя футболка, у тебя есть свои! Джонни. Джонни снова начинает баловаться, теперь отбирая у Ромы вещи. Сначала Джонни забрал футболку, висящую на стуле, потом утащил телефон, а затем и вовсе носки. Кажется, к Джонни попали и шорты, которые до этого лежали на комоде. Рома еле успевал возвращать отобранные вещи, злясь все сильнее. Он не успел выцепить одежду, зато другие побрякушки забрал. А самое главное, что он смог забрать телефон. Финальным аккордом стал момент, когда Джонни забежал в ванную закрываясь. Рома решил не стучать в дверь и не колотить в нее, мирно дожидаясь пока Джонни придет в себя. И ему даже не важно, сколько пройдет времени, пока его друг соизволит выйти из ванной. Тот вышел через пару минут, — что заметно порадовало Рому, — одетый теперь в вещи хозяина квартиры. Несколько секунд Рома стоял в шоке, словно утренняя ситуация повторялась в точности, до каждой эмоции на лице этих двоих. Только теперь Джонни не стоял у него не на пороге, а стоял в квартире, закрывая телом вход в ванну.  — И? — Рома, снова насупился, рассматривая друга с ног до головы, с интересом скользя по одежде, будто видя ее впервые. — Зачем?  — Просто, — ответил, смешивая слова со смешком, Джонни, пожимая плечами. Фыркнув, Рома опять окинул взглядом Джонни. Белая футболка сидела четко по размеру, — хотя для Ромы она была велика! — а шорты, — которые и вправду забрал Колбая, — покоились на предплечье.  — Удобно? — саркастически спросил Фильченков, снова уходя в комнату.  — Очень, — отчеканил Джонни, уходя за ним. На губах у обоих появилась глупая улыбка. Они оба продолжили раскладывать вещи, иногда переговариваясь несколькими фразами, хотя им было комфортно даже в тишине, а потому разговоры им были не особо и нужны. Спустя где-то минут 15 все разобрано, а беспорядок, — учиненный «догонялками» за Джонни, — убран. Рома молча сидел на стуле, запрокинув голову назад, и отстукивал такт песни, что крутилась в голове его последние несколько дней, медленно закрывая и открывая глаза.  — Знакомый такт, — констатирует Джонни, падая на кровать владельца квартиры. — Не напомнишь? Рома улыбается уголками губ, зевая перед ответом.  — Баунс Мэн¹, — Рома, продолжает сидеть на стуле с закрытыми глазами. Все снова погрузилось в тишину и лишь вентилятор одиноко шуршал в комнате. У каждого в голове свои мысли, какие-то рассуждения, диалоги с самим собой и сюжеты. Они оба ушли в себя, думая о чем-то.  — Джонни. Голос Ромы рассек натянувшуюся, но явно ненапряженную тишину. Он приподнялся, — еле отлипнув от стула, казалось, что он приклеился к нему на суперклей, — снова вперивая взгляд в профиль друга.  — А, Джонни, — парень, к которому взывает Фильченков, неразборчиво мычит в ответ, нехотя приподнимаясь.  — Что такое, Ром? — Джонни так же садится на кровать, отзеркаливая положение Ромы: руки расставлены по бокам, голова наклоненная вбок и слабая улыбка на губах.  — Хочешь посмотреть что-нибудь? — и Джонни кивает. *** Вопрос риторический. Джонни никогда не отказывался от подобных предложений, всегда соглашаясь посмотреть что-то с Ромой. Не обязательно что-то новое и интересное, даже если это был фильм, который они видели тысячи раз, они сядут и посмотрят его. Потому что могут. Потому что комфортно. А потому, они оба расселись на диване, включив на фон какую-то комедию про любовь или что-то такое. Фильм им был совершенно неинтересен, они были увлечены диалогом, что случайно разгорелся между ними. В руках Джонни покоится попкорн, а со стороны Ромы — два стакана с напитками. Привычная прозрачно-коричневая газировка шипела в прозрачных стаканах, распространяя сладкий запах вокруг себя. Рома протягивает стакан Колбая, который тот незамедлительно забирает, отдавая Роме попкорн. Тот, забрав миску, поставил ее на колени, откидываясь на спинку стула и упираясь взглядом в светящийся экран телевизора. Фильченков лениво тянулся за попкорном, закидывая его в рот, а потом запивая колой. Джонни вместо фильма, приковал внимание к Роме, рассматривая друга исподтишка. Такое было нормально для них, они часто рассматривали друг друга, изучая снова, запоминая новые детали, впитывая все в себя. Взор Ромы резко сместился к Колбая, встречаясь своим заинтересованным взглядом с расфокусированным взглядом Джонни. Они пару секунд смотрели друг на друга. Джонни сдался первым. Он откинулся на спинку мягкого, — то ли молочного, а может все же белого цвета, — дивана, перемещая взгляд к фильму. Герои на экране о чем-то, похоже, спорили, оживленно жестикулируя и эмоционируя. Это все было до жути наигранно, но Джонни особо и не хотелось смотреть на это, потому что глаза постепенно закрывались сами собой. Колбая стоически держался, продолжая пялить в экран невидящим взглядом. Голова была пуста, словно все за раз выбросили из мозга, казалось, в черепушке и вправду ни одной мысли не осталось. Рома сидел рядом, также смотря фильм. Он его, кажись, и вправду заинтересовал, потому что он с интересом смотрел за героями, даже отложив попкорн. Его поза, то, как он наклонился вперед, поддаваясь ближе к экрану, то, как его глаза расширились, внимательно следя за сюжетом, то, как он даже замер, впитывая в себя все, что творилось на экране, ясно показывали и выдавали его заинтересованность. Джонни всегда это удивляло. Рома мог найти что-то интересное везде. Рома был тем еще ребенком, когда он оставался с кем-то тет-а-тет. И не тем противным ребенком, что пытается перенять все внимание на себя, как раз наоборот. Добрый, приятный и хороший, — как бы это тупо не звучало, — парень, всегда готовый помочь близкому другу. Рома всегда был приятным парнем. Колбая прижался к спинке, снова уходя в мысли. Яркая картинка его не цепляла, лишь наоборот, заставляла глаза болеть. Теперь и у Колбая, как и у Ромы, на плече поселилась мигрень, заставляя нахмуриться. Колбая уперся взглядом в пол, собираясь с мыслями. Он решил дотянуться до попкорна, что замял к себе Рома, но… Он только сейчас почувствовал небольшую тяжесть на плече. Осторожно повернулся в сторону и… Теперь очередь Джонни замирать в удивлении. Рома положил голову ему на плечо, тихо посапывая. Джонни в ужасе перевел взгляд на фильм.  — Фух, нет, — выдохнул себе под нос Джонни. Так называемый фильм на экране продолжал мигать яркими красками и кривым цветокором. Рома, лежащий на плече у Джонни, зашевелился, укладываясь поудобнее. Тот уперся щекой в плечо Джонни, руки покоились по бокам, еле удерживая тарелку попкорна. На несколько секунд Джонни снова впал в ступор. В его голове было два варианта: либо он оставляет Рому спать на диване, либо остается с ним. В голове созрела новая идея. Он еле слышно поднялся, чтобы не разбудить друга. Тот сполз и улегся на диване, на автомате во сне начиная подминать под себя подушку. Джонни ринулся к падающей миске попкорна, — что в итоге оказалась в ногах Ромы, — и поймал ее в последний момент. Пару ругательств вырвалось с его уст. Джонни выпрямился, оставляя попкорн на кофейном столике. Вся комната озарялась цветной вакханалией, — которую генерировали картинки на экране, — что отражалась от светлых стен, как от кривого зеркала, и смешивалась с темнотой. Было достаточно красиво, если бы не головная боль, выражающаяся не только в виде уснувшего Ромы. Колбая ушел в спальню, в последний раз думая, бросать ли Рому на диване. Он вернулся из комнаты, держа в руках одеяло, что он еле нашел в полной темноте, которая создавалась из-за закрытых в комнате плотных штор. Колбая закинул одеяло к себе на плечо, мученически тяжело вздыхая. Спустя некоторое время одеяло оказалось на Роме. Парень поправил одеяло на друге и бросив короткое «Спи.», уселся на полу, включая приставку. Сегодня для обоих был трудный день, поэтому логично, что они оба были безумно уставшие. Но, в отличии от Ромы, сон покинул тело Джонни, оставляя его наедине с усталостью. И все же, даже когда Рома спит, а Джонни занят играми… им обоим друг с другом комфортно.