Это был магазин. Уилбур хотел купить пряностей для «Колыбели». Пока ещё для их маленьких посиделок, и всё.
— Бадьян во второй и гвоздику в третий номер, пожалуйста… И имбирный корень, если есть свежий.
Пожилой мужчина за стойкой кивнул, его выражение лица было тёплым, будто он встретил хорошего друга. Уилбур засмотрелся на руки, собиравшие заказ — с папирусной кожей, аккуратные, ухоженные, старые.
— Вам случайно не нужна корица? Пару часов назад был завоз. Шри-Ланка. Очень неплохая, то, что нужно для хорошего Рождества.
Уилбур замешкался на секунду, потом пожал плечами. Его взгляд переходил от одного предмета к другому, не задерживаясь ни на одном долго. Как и мысли.
— Можно на неё посмотреть?
— Разумеется.
Это был такой тихий день. Снежно-солнечная суббота, преддверие праздников, звуки увязали и задыхались в сугробах, а может их и вовсе никогда не существовало, а может Уилбур не слышал их больше, потому что звуки были абсолютно не важны с тех самых пор, как они со Шлаттом вышли из кабинета мистера Бэда Хэйло.
Было так сложно не отвлекаться от всего, чем занимался. Так сложно слушать, что ему говорят.
— Вы будете делать глинтвейн?
— …Простите?
— Вы будете делать глинтвейн на праздники? Ваш заказ немного на это намекает.
Что, к чёрту, такое глинтвейн?
— Нет, не думаю. Это для кофе и имбирных напитков.
Уилбур почему-то смутился, когда продавец начал улыбаться.
— Попробуйте обязательно в этом году, пока он не кончился.
Две недели назад Уилбур серьёзно не думал, что вообще будет отмечать праздники каким бы то ни было образом. Он был уверен, что окажется в камере раньше, чем до Штатов доедет новогодний подарок Томми. Но вот, подарок на почте.
Уилбур на свободе.
И в этом виноват Дрим, как и во всём, что ненормального случилось в жизни Уилбура.
— …Может быть, — сказал Уилл на выдохе, поднимая к глазам коричную палочку.
Чёрт. Он на свободе. Он может приготовить этот напиток. Он может что угодно.
Потому что «
Никто не может осудить тебя за убийство, факт которого невозможно подтвердить, мой мальчик, ты уверен, что тело должно быть именно там?»
Сапнап имел прекрасного отца-юриста, который сказал абсолютно точно, что пока не найдут останков, крови, хоть каких-то следов, не посадят, даже если очень захотят, даже если Уилбур очень захочет.
Он рассказал абсолютно всё.
И прозвучало это как «Я убил того, не знаю кого, тело его где-то в небытие у человека, имени которого я не знаю, только вот, его прозвище, а ну и его логово, в котором нет никаких следов проживания, почему я не знаю». Дрим испарился, и все доказательства вместе с ним, и Уилбур знал, почему так вышло. Потому что Джордж. Джордж, на которого Сут не мог натравить полицию, даже если ненавидел Дрима всей душой. Всё, что понадобилось Джорджу, чтобы завоевать Уиллову любовь — защитить его. Привязаться не помешал даже тот факт, что эта защита действовала по одному вечеру, после которого всё начиналось сначала, потому что Джордж не мог контролировать поведение Дрима, как только выходил за дверь.
Итак, часть с убийством пока что замкнулась в себе. Часть с мотивом убийства же… Всех заинтересовала. Чертовски заинтересовала.
— Уважаемый, Вы с нами?
Уилбур вернулся в реальность на несколько минут, и потянул носом. Запах пряностей давал ему тень чувства, будто он в объятиях Ники — и ничего плохого никогда не случалось с ним. С его семьёй. В них можно было забыть ненадолго обо всём.
О том, что теперь все знают… Что о Джоне стали писать, будто он пользуется услугами проститутки-парня. Что то и дело натыкаешься на человека с камерой, следящего за тобой. Что среди белого дня люди то ли издеваясь, то ли всерьёз предлагают тебе деньги за то, что ты поедешь с ними в их квартиру.
— В первый номер… Отличная корица.
Продавец кивнул, и Уилл закрыл глаза, давая запахам проникнуть в него.
Он был на свободе.
Он сходил на обследование. Как оказалось, первое из многих. Его пугало количество лечения, на котором настаивали врачи. Его пугали названия диагнозов.
Он не представлял, что будет дальше.
— Привет, Уилл.
Сут открыл глаза не сразу, с трудом осознавая, что низкий голос ему не знаком. Чёрт. Его мозг стал так плохо работать.
У человека, поздоровавшегося с ним, были розовые волосы. Как у Ники, только длиннее, более яркие и собранные в высокий хвост. Человек-лошадка.
Уилбур склонил голову на бок, не отвечая; внешность незнакомца потихоньку начала нервировать его — мускулы и всё такое, широкие плечи, пара шрамов на лице. Откуда он знает его имя?
— Уилл… — повторил мужчина, отводя взгляд, — я знаю, что странно начинать с этого разговор, но… скажи мне, какого чёрта я вижу твоё имя в новостях? В
таких новостях… Написать можно что угодно. Я не поверю, пока ты мне сам не скажешь. Это ведь не правда? Потому что если…
Уилбур посмотрел на старика за стойкой, и тот не выглядел, будто мог пояснить ему, о чём идёт речь.
— Уилл, — незнакомец вдруг взял его за плечо, по-видимому, недовольный тем фактом, что от него отвернулись, — отвечай, пожалуйста.
Так…
Уилбуру никогда не хватало смелости противостоять рукам Дрима, но если он начинает новую жизнь, не повторит той же ошибки.
Он дёрнулся, чтобы вырваться.
Хватка была в сто раз крепче, чем у Дрима.
Блять, блять, блять.
Ты умрёшь.
Ты умрёшь прямо здесь.
Или хуже — он хочет вернуть тебя.
Он знает твоё имя-
Успокойся.
Ты не будешь плакать. Ты не будешь. Тебе не страшно.
Уилбур сглотнул, сделал глубокий вдох и взял щепотку чего-то сыпучего из открытого ящика на прилавке. Это было быстро, и уже бросая это что-то в лицо незнакомого нападавшего, Сут определил молотый белый перец.
Как только чужая рука разжалась, Уилбур отшатнулся в сторону.
Надо было заплатить и валить.
Уилл протянул слегка побледневшему продавцу купюру, пока слева от него человек стоически молча тёр глаза, болезненно согнувшись.
— Если Вы будете преследовать меня, я вызову полицию, — торопливо проговорил Уилбур, подхватывая пакеты. — Передайте в своё издание, что я ебал их в рот, их и их ебучее профессиональное любопытство, или Вы тоже хотели попытаться нанять меня? Горите в аду.
Он выскочил из магазина, как только старик отдал ему сдачу своей старческой рукой.
Утро уже не казалось таким прекрасным.
А теперь беги как можно быстрее.
Не оборачивайся.
Дыши.
Уилбур шёл по улице, подгоняемый застрявшим в горле страхом, и дышал морозным воздухом.
Всё ок. Ты умница.
Мысли заговорили словами Джона, словами и голосом.
Погоди, куда ты сейчас летишь, летучка?
Он же собирался на почту, которая в другой стороне. М-да.
Чтобы не показаться прохожим несостоятельным паникёром, Уилбур сделал небольшой крюк вместо того, чтобы сразу развернуться. Кроме того, это позволило не идти слишком близко к магазину пряностей на обратном пути. Но замедлиться он себя всё же заставил — если новости хотят фотографий Сута в свои статьи, они получат фотографии Сута, полного достоинства. Так говорил Джон. Уилл не мог сосчитать, сколько раз он прокручивал эту фразу в голове; ему очень нравилось, что Джон считает его полным достоинства. И ему не стыдно самому попадать на первые полосы… Не стыдно и не лениво давать интервью и выгораживать Уилбура, терпеливо повторять всем, что ни разу не платил ему за услуги сомнительного характера, ценит исключительно как чудесного креативного сотрудника и хорошего друга, всё такое.
Он, наверное, ещё спал. Джон не привык шататься где-то по темноте, а это именно то, что они делали минувшей ночью. Они опасались гулять вместе днём.
Почта-почта-почта.
Подарок для Томми.
Томми узнал обо всём из новостей. Джон говорил Уилбуру, что лучше рассказать всё мальчишкам лично, но Сут просто не смог подобрать слов.
И Томми материл его. Говорил про другой выход до потери голоса, про то, что Уилбур мог стать великим музыкантом вместо этого, что подозревал брата в подобной тупости и по ночам проверял, нет ли у него швов на месте почек, а находил синяки. А ещё он сдался и расплакался. Уилбур пообещал себе не плакать больше, и не стал плакать, хотя было больно.
Он сказал, что ему жаль. Получил кучу мата в ответ. Тёплого, отчаянно сожалеющего и горестного мата Томми.
Таббо позвонил в тот же день, и сказал «Я видел новости». После пары секунд молчания добавил «Если ты считаешь, что это того стоило… спасибо». Уилбур всё ещё не плакал, хотя было трудно. Он не мог сказать, стоило ли оно того. Он ответил «Только попробуй почувствовать себя хуже».
Уилл вздохнул.
Отпустят ли Таббо на Рождество домой?
Они с Томми так сильно скучали друг по другу. Уилбур тоже скучал по Таббо дома, отсутствие которого всегда давило фоном. Нельзя быть полноценно счастливой семьёй, если один из вас плачет в одиночестве в чёртовой больнице… Если ты не знаешь, как завести нормальный разговор, потому что даже твой младший брат теперь думает о том, как ты ебался с людьми за деньги.
После того, как все узнали, Уилбур чувствовал себя более разбитым, чем до этого. В разговорах повисла эта тема. Тема, на которую никто из собеседников не мог ничего сказать, но постоянно держал её в мыслях.
Уилбур не знал, как бы выдержал это без Джона. Не хотел даже представлять.
«Доброе утро, самый лучший человек в мире, ты самый лучший человек в мире», — шмыгая носом, сказал Сут в микрофон наушников. У него теперь был телефон с экраном — непривычный очень. Самым лучшим в нём были голосовые сообщения фейсбука. Голоса успокаивали Уилбура, не то, что текстовые сообщения. Текст заставлял его чувствовать, будто с собеседником что-то не так, ему плохо, или он думает не то, что говорит, и скрывает это.
Какой-то высокий (очень высокий) человек, идущий мимо, поскользнулся на обледеневшей дороге. Уилбур среагировал довольно поздно, но всё же попытался поднять упавшего беднягу. Несмотря на рост, это был какой-то подросток возраста Томми или Таббо, смущённый оказанной помощью. Они оба не были очень ловкими, и Уилбур поскользнулся тоже. Теперь они сидели на льду вдвоём.
— Вы торопитесь куда-нибудь? — спросил Уилбур со вздохом.
— Нет, не особо, — ответил подросток. — А Вы?
— Тоже нет. Посидим?
— …Давайте.
Уилбур сунул руку в карман пальто и нашарил пакетик с конфетами.
— Хотите леденец?
Подросток поморгал немного, переводя взгляд с Уилбура на пакетик, потом без уверенности взял конфету.
— Вы любите кэнди кейн? — спросил он, осторожно снимая обёртку.
Уилбур смотрел в небо.
— Не знаю. Я никогда не пробовал их. Мой сын любит их…
— Так попробуйте. Сына поймёте. Не похожи вы конечно на человека, у которого есть ребёнок, но…
Уилбур попробовал. Они с Фанди были из разных миров, и даже конфету съесть не могли одинаково.
— Не особо помогло, — признался Сут. — Я не чувствую много вкусов из-за своих нерабочих вкусовых рецепторов.
— Ну, Вы попытались, — подросток вздохнул. — По крайней мере, Вы облажались из-за того, что не зависит от Вас, а не потому, что не интересуетесь ничем, кроме себя.
Они помолчали. Уилбур протянул подростку пакетик, тот взял его, не задавая вопросов.
Потом они кое-как поднялись, попрощались и разошлись.
Уилбур, дойдя до угла, обернулся, и увидел, как пацан заходит в магазин пряностей. Между ними оказалось по-странному много общего.
Меж тем пришёл ответ от сонного Джона.
«Доброе утро, завитушка по-британски… Рад слышать, что ты признал этот незабываемый… незыблемае… незыблемый факт, но, что-то случилось? Нужна помощь?»
Его голос был таким хриплым, что Уилбур хихикнул. Утренний Джонатан Шлатт бывал до смешного дезориентирован, и выглядел, словно новорождённый щенок. Хотелось на него посмотреть сейчас.
«Нет, всё супер, просто было тревожно».
«Ок. Если что, самый лучший человек на свете здесь для тебя».
Это было так классно, что Уилбур даже не смог подобрать адекватный ответ.
А ещё не заметил, как мужик с розовыми волосами подкараулил его на пустой улочке.
Блять.
— Уилбур Майнкрафт, я предупреждаю, что тебе не стоит нападать на меня, потому что ты проиграешь. Мы сделаем вот как-
— Отъебись, — перебил Сут, отступая назад. Стоило ему поднять телефон, чтобы набрать девять один один, как враждебный незнакомец выбил мобильник к чёрту. Уилбур невольно дёрнулся в сторону, куда полетела трубка, потом резко поменял траекторию и бросился к главной улице. Далеко не убежал — его схватили, затащили в какой-то переулок и грубо прижали к стенке.
Твою блядскую мать-
Что делать?!
Ёбни его!
У тебя есть зубы, у него есть шея-
— Прекрати, я не собираюсь причинять тебе боль, — раздражённо рыкнул враг, поудобнее перехватывая одной широченной ладонью тонкие Уилловы запястья. — Ну?! Успокоился быстро, это я!
Так часто всё начинается.
Здесь нет Дрима, чтобы защитить тебя от ебанутых клиентов, тебе пиздец-
Кинь уже на землю грёбаные пакеты.
— Отпусти меня, —
это не чёртов всхлип, ты не плачешь больше, ты больше не плачешь, тебе не страшно нихуя
…
Тебе будет больно, как уже давно не было-
— Я сказал, успокойся. Я ничего тебе не сделаю, слышишь?
Играй по его правилам, выбора нет.
Уилбур уставился в сторону и замер, изо всех сил делая вид, что успокоился, хотя дыхание выдавало его. Врага это, вроде как, удовлетворило.
— Сейчас я отпущу твои руки, но не пытайся орать, или бежать, или что-то в этом роде. Мне просто нужно, чтобы ты выслушал меня. Понятно?
Уилбур молча кивнул.
Его правда отпустили. Стало немного легче дышать.
Враг окинул его внимательным, пиздец напрягающим взглядом, и со вздохом покачал головой.
— Боже, какой ты тощий.
— Может уже скажешь, что хотел? — пробормотал Уилбур, снова глотнувший этого ощущения — ощущения покупаемого скота.
То, что ты ему не понравился — это хорошо. Вдруг отпустит?
Да щас. Едва ли. Посмотри в его глаза.
— Ты меня не узнал, да? — проговорил враг устало, будто он в этой ситуации тот, кто должен испытывать негативные эмоции.
О чём он вообще. Почему это происходит. Почему всё не могло быть нормальным.
Уилбур медленно качнул головой, не поднимая взгляда.
— Я никогда тебя не встречал. Что ты от меня хочешь? Просто уходи, оставь меня в покое, я не хочу ни говорить с тобой, ни видеть тебя… — голос предательски выдал подступающие слёзы, но Уилл не плакал на последних силах. Болтовня помогала держать себя в руках. — Ты от Дрима? Ну конечно… Он мог просто подкинуть полиции труп Эйса, и меня бы посадили, но боже, я сам просил их посадить меня, и он знает об этом, он бы никогда не мстил так гуманно… Я ненавижу тебя, слышишь?
Он не от Дрима.
Враг сел на корточки, чтобы поймать взгляд Сута. Его голубые глаза были… полны боли. Расстройства.
— Уилл, что ты несёшь? Я Техно. Техноблейд Майнкрафт. Твой старший брат.
Секунда.
Другая.
Третья.
Уилбур медленно покачал головой и шагнул назад, тут же уперевшись в холодную стену; из горла вырвался нервный смешок.
— Т-техноблейд Майнкрафт… Какое тупое имя, — пробормотал он. — Томми не меньше получаса угарал бы над таким… Ха… Ещё раз, что?
— Я твой старший брат. Принц-пиглин в детских играх. И бог крови, помнишь? А я это прозвище для работы потом использовал. Я теперь настоящий бог крови, Уилл.
Не будь у Уилла стены за спиной, а с другой стороны псевдобрата, он бы упал.
— Принц-пиглин носил короткие каштановые волосы.
— Я давно не стриг их… И покрасил. Я всегда об этом мечтал, разве ты забыл? А ты говорил, что будешь заплетать мои волосы, я тогда отказывался, но уже передумал, ты меня слышишь? Я твой брат…
Уилбур смотрел ему в глаза.
— Я не помню ничего из этого, чел.
Эти слова заставили врага (?) отвернуться, резко втянув воздух сквозь зубы. У Уилбура дрожали руки, и пакеты из пряного магазина создавали шум.
— Хэй, — с трудом выговорил он, — что мой брат говорил мне по пути в больницу?
— Я ни разу не брал тебя в больницу.
На его взрослом лице были морщины. И шрамы… Томми был бы в восторге от шрамов. Это ведь такая мужицкая фигня.
— Я не брал тебя в больницу, — продолжил он, вставая и снова смотря на Сута, — потому что младшие были ещё совсем мелкими, чтобы оставлять их одних. Где папа, Уилл? То, что о тебе говорят — правда?
Уилбур постоял молча пару мгновений, а потом уронил пакеты в снег, и уткнулся в кожаную куртку брата, который опоздал. На целую вечность.
Через секунду Техно положил на вздрагивающую спину ладони и вздохнул — и столько боли, столько горя было в этом вздохе, что задрожал морозный воздух, а Уилл так и не сдержал чёртовы слёзы. Он хотел кричать. Орать так, чтобы Техно оглох нахрен. И где-нибудь далеко этот крик услышал отец.
***
Когда в клинике узнали про Колыбель, её решили позволить Уилбуру в качестве творческой терапии. Наконец-то создание кафе сдвинулось с мёртвой точки, на самом деле не много времени прошло с последних работ, но оно показалось бесконечностью, и Уилл был абсолютно счастлив наконец вернуться к настоящей деятельности.
Работа не причиняла ему боли, она успокаивала, не давала захлебнуться собственными мыслями и ядовитыми, горючими событиями прошлого, многих из которых он даже не помнил.
Привести Техно в Колыбель казалось одновременно и хорошей, и отвратительной идеей.
Это однозначно было довольно страшно, потому что Уилбур… не знал, что Техно представляет из себя. Он понял это, как только попытался вспомнить, когда именно старший брат пропал из его жизни, и это произошло ещё до исчезновения отца. То есть… очень давно.
Но тащить Техно сразу к себе домой? Там Томми. Ещё и ему придётся объяснять, кто это, к чёрту, такой, даже если не представляешь, как ответить на этот вопрос самому себе.
А ещё Колыбель чувствовалась собственным творением. Собственным трудом. Результатом его труда в каком-то смысле, она показывала, что он часть чего-то, не только секс-бизнеса, и вообще…
И вообще он справился.
Почти.
Даже если ни на секунду не верил в это.
— …Кудряшка? Ау? Этот смурной чувак — и есть то самое срочное дело, о котором ты прямо сейчас торопишься рассказать, мм?..
Уилбур поднял голову, когда понял, что делает что-то не так, и беспомощно взглянул ему в глаза; у него даже не было времени привести себя в порядок и умыть лицо.
Джон сделал несколько шагов вперёд и едва ощутимо взял Сута за плечи.
— Я, — понизив тон голоса, протянул он, — надеюсь, у тебя есть очень хорошее объяснение тому факту, что ты вдруг привёл кого-то с виду опасного, будучи в слезах, и, насколько я могу судить, отчаянии.
Пару секунд Уилбур пялился на него молча. Ему было
так сложно думать…
— Всё в порядке, — кивок будто мог заставить его самого в это поверить. — Это… П-познакомься, Джон, с моим старшим братом. Его зовут Техноблейд… Техно, это человек, которому я обязан своим здравым рассудком, счастьем и нашими с Таббо жизнями, Джонатан Шлатт.
Эмоции Техно прочитать было теперь тяжеловато, да Уилбур и не пытался (в другой раз), а Джон… был весьма удивлён. В любом случае, новые знакомые пожали друг другу руки.
— Не мог бы ты… — Уилбуру приходилось выдирать каждое слово из тумана, — рассказать Техно… правду о новостях? Он хотел знать…
— О новостях, — чуть нахмурившись, повторил Джон. — Э… да. Конечно.
Уилл потеряно кивнул.
— Спасибо, тогда я… Мне нужно отойти, не ругайтесь, я вернусь через минуту…
Уилбуру понадобилось больше минуты.
Он с трудом осознавал течение времени, когда лежал на полу в туалете, пытаясь прийти в себя, и не было ничего удивительного в том, что в какой-то момент его хватились.
— Ты принимаешь стафф, что тебе назначили? — Джон сел рядом; Уилбур кое-как это осознал.
— Я думаю, я не могу без последствий переварить столько таблеток сейчас.
— Ясно.
На некоторое время повисло молчание, потому что добавить было нечего, исправить нечего.
Это тянулось уже столько недель, что идеи кончились. Как и энтузиазм. Силы. Мысли.
Уилбур знал, что его пустой взгляд пугает других людей, но не мог заставить себя сфокусироваться на чём-то. Его бытовые эмоции истлели вместе с кусками памяти.
Но было то, что ещё догорало внутри, что всё ещё болело, и это что-то сидело с ним в одной комнате.
— …Где ты был?
Джон обернулся на секунду, но быстро понял, что обратились не к нему, и сделал вид, что ничего не услышал. Внимательный. В какой вселенной его вообще можно заслуживать.
Уилбур встал, сделал к Техно несколько шагов и наклонился.
— Где ты был, Техноблейд?
Брат не отрывал взгляда от расписанной стены, так, будто он тоже пережил спаливший его мозг к чёрту ад. Но ответил.
— Не думаю, что ты сейчас готов к этому разговору. Лучше побеседуем после.
— После чего? Тебе нужна ещё пара десятков лет, чтобы дать мне ответы? Ты знаешь, что в любую минуту за мной может явиться офицер полиции, и никакого после никогда не будет? В смысле, для меня. У тебя, конечно, будет будущее.
Блейд тяжело вздохнул и жестом пригласил Сута сесть на свободный стул рядом.
— Таббо, — сказал он после тяжёлой паузы, — насколько всё плохо? Я хочу услышать это от тебя.
Уилбур коротко засмеялся смешком-всхлипом, и уставился на него в бессилии. Он не знал, с какого конца подступиться к такой наглости.
— Хочешь. То хочешь, это. О здоровье Таббо, о моей профессии, о папочке. Что ещё?
— Уилбур-
— Ты совсем, Техно? Ты не понимаешь? Я… думал, что после того, как я раз за разом смотрел в лицо умирающего брата, как я годами уходил из дома, и не знал, вернусь ли вечером, или сам в подворотне откинусь — от ножа в живот, или от усталости… — он сгрёб со стойки газовую зажигалку для кофейной плиты и закурил.
Только спустя несколько секунд стало понятно, что он не договорил свою фразу, но в целом было как-то насрать на это — Уилбур вдруг подумал, что Техно не заслужил его внимания к диалогу и собственным словам. Какая разница? Всё, что можно было проебать между ними, уже проёбано.
— Или, — продолжил Сут, хрипло усмехнувшись, — не понимаю я.
Будто ничего и не было. Он лечился в психушке. Не мог с определённостью сказать даже, какой сегодня день.
Дрим вообще… был?
Почему полиция не нашла в подвале ничего, что говорило бы о его существовании? Почему даже самые внимательные криминалисты не нашли следов крови на месте преступления?
— Уилл, мне нужно, чтобы ты попросил постороннего выйти, и тогда я отвечу на твои вопросы. Это личный разговор.
Уилбур посмотрел на Техно прищурившись, резко обернулся на Джона. Друг сидел в другом конце кафе за своим ноутбуком, но его плечи… Напряглись. Он знал, о чём речь. Слушал их беседу.
— Он не посторонний, — слова давались тяжело.
— Для тебя — может быть.
— Он не уйдёт. Я не верю тебе достаточно, чтобы оставаться наедине, понятно?
Техно посмотрел на него, прижимая к спинке стула свинцом во взгляде, Уилбур вздрогнул, его дыхание сбилось. Вторая затяжка не успокоила его, только заставила почувствовать себя маленьким и никчёмным, неспособным даже совладать с собственными лёгкими.
— Уилл, я твой брат, — проговорил Техно медленно. — Я ничего тебе не сделаю, даю слово. Если бы я хотел причинить тебе какой-то вред, оставил бы твой труп в той подворотне.
— Обязательно было тащить меня в хренову подворотню и чесать стены моей спиной?!
— Ты не хотел меня слушать, убегал и кидался перцем!
— Потому что ты распускал руки!
— Потому что ты меня игнорировал!
— Ты меня напугал! — Уилбур резко встал со стула, и, когда Техно сделал то же самое, отступил назад.
Ты сейчас доиграешься
Сядь сейчас же
— Уилбур, успокойся.
Если он тебя схватит, это конец.
Джон встал тоже, ещё больше накаляя обстановку.
Успокойся. Всё нормально. Ты не один.
— Так. Ну-ка сядь, Техноблейд, ты нервируешь меня, и, ещё раз, Джон не уйдёт, — Уилбур посмотрел на него исподлобья, готовясь разворачиваться и бежать к чёрту, и Техно, помолчав несколько секунд, нахмурился, будто от внезапной вспышки боли.
— Уилл… — сказал он как-то совсем потеряно, жалобно даже, но Сут сморгнул желание уткнуться в него, как тогда, в переулке. В тот раз пришлось закрыть глаза на то, каким Техно казался опасным.
— Уилл, я твой брат. Ты мой брат. Я понимаю, что меня долго не было, но… Пожалуйста, не заставляй меня говорить при посторонних о матери, обо всём остальном, — он бросил на Джона быстрый взгляд, и тут же снова уставился в глаза Уилбура.
Матери…
Он может рассказать о ней?
Информация взамен на Джона, да.
Уилбур обернулся к другу тоже, пытаясь очистить мысли и подумать.
Джон уйдёт, если его попросить. Наверное. А впрочем…
— Джон, если я попрошу, ты уйдёшь? Не будет, как в прошлый раз?
Джон замялся, на секунду отводя взгляд, потом вздохнул.
— М… в прошлый раз это спасло твой зад.
— …Это значит «нет».
— Это значит, что… Блять… Я уйду. Но стоит тебе позвонить — сперва вызову полицию, потом… Блять. Я пойду и куплю пончиков в «Sweettooth» ниже по улице, и когда вернусь, лучше бы тебе быть в порядке. Если ты этого хочешь. Договорились?
Уилл посмотрел на Техно, потом снова на Джона, потом снова на Техно.
И вспыхнули рассохшиеся от времени мосты.
На Уилбуре два взгляда, разных и разно значимых.
Он так долго думал об этом — о всепоглощающей безопасности, когда-то исходившей от Техно, что заставил себя сделать то, чего больше, оказывается, не хотел? Он по привычке мечтал. Нельзя было просто забыть о прошлом и снах, в которых старший брат просто приходит и исправляет всё, что случилось, берёт на себя сложности, становится стеной, которой Уилбуру приходилось быть для младших. Но вещи изменились.
— Уилбур. Я тебе верю. Но ему — нет. Я не знаю, могу ли говорить при нём вещи, за сохранение в тайне которых отвечаю головой. Как информация о тебе попала в прессу, Уилл? Какого чёрта? Я прекрасно понимаю, что это не ты сам дал какому-нибудь сочувствующему интервью! Это серьёзно сугубо семейное дело.
— Он — и есть моя семья… Он — моя семья! — горло начало саднить от внезапного крика. — Он, а не ты, был здесь, когда мне было так плохо, что казалось, будто солнце погасло! Он дал мне другой смысл не умирать, кроме того, что я попаду в ад! Он дал мне сил продолжать возиться с ответственностью, которая была твоей и отца! Убирайся к чёрту, я не помню даже твоего лица, ты не… Я не знаю, кто ты такой. Уходи. Скажи отцу, что мне не нужны и его ответы.
***
Это было первое полноценно счастливое рождество для них обоих.
